Рэсси – неуловимый друг 8 страница

Африты – злые духи моря, как называют их подводники, – явились немедленно и принялись уничтожать сплющенных тварей. Стая акул, отмеченных радиопулями, сопровождала Индекса по пятам; когда ему ктото мешал, он призывал своих сторожей. Они подчинялись сигналам Индекса, и все живое, завидев дерзкие длинные тени, бросалось врассыпную.

Вслед за акулами подводный кладолаз вызвал дельфинов, круживших над затонувшими кораблями. Дельфины были отличными грузчиками: они доставляли на яхту мешки с драгоценным грузом. Эти хитроумные мешки, которые приносил на дно один из дельфинов, ловко всасывали в себя золото вместе с морской водой, и Рэсси зорко следил, чтоб воды было меньше золота.

Иногда его отвлекал от работы пронзительный свист дельфина. Рэсси оставлял мешки и плыл к гонцу, на которого нападала ретивая акула. Зарвавшийся сторож получал электрический удар и, извиваясь, опускался на дно, а потом, если его не успели разорвать другие африты, плавал как ни в чем не бывало. Рэсси, найдя брошенный мешок, кратко свистел потерпевшему дельфину: «Плыви!» И тот плыл к яхте.

Когда трюмы опустели, Рэсси покинул корабль. За ним послушно двинулись африты. На пустынной морской поверхности, где давно уже не ходили корабли, вслед за подводным кладолазом, рассекая волны острым носом, шла яхта «Альбатрос». За яхтой следовала послушная дельфинья стая.

Вскоре после появления заметки о таинственной пропаже груза «Санта-Марии» разведчика кладов стали сопровождать преследователи.

Сначала это был подводный дирижабль с крутящимся под брюхом винтом. Гул винта учуяли уши Рэсси, когда он подпиливал твердое дерево древней галеры. Оставив находку, кладолаз подплыл к дирижаблю, покружил перед тупым его носом и бросился наутек. Он прекрасно различал рельеф дна и направился к широкой расщелине в скале, зная, что после ближайшего поворота она внезапно сужается. Лохматый пловец махал хвостом-плавником перед иллюминатором дирижабля, позволял себя фотографировать и изучать – он был уверен в своей неуловимости. У поворота Рэсси проплыл быстрее, заметив, что неуклюжее серебристое тело тоже увеличило скорость. Поворот – и дирижабль наскочил на камни. Командир дирижабля, вызывая техническую службу, провожал Рэсси завистливым взглядом: если бы он так знал рельеф океанского дна!…

Через несколько дней появилась подлодка, похожая на акулу. От этой остроносой посудины Рэсси спасла бешеная скорость меч-рыбы: ни один большой корабль не умел плавать так быстро, как механический Рэсси и живая меч-рыба, способности которой передал ему когда-то профессор Громов. Этим способностям позавидовал командир подлодки.

В морском состязании Рэсси на время потерял своих спутников. Удалившись на безопасное расстояние от преследователей, он связался с яхтой и, осторожно кружа, приблизился к ней.

На карте путешествий Рэсси была морская впадина с кладбищем кораблей. Сотни лет назад моряки прозвали это место Мысом – из-за коварной скалы, выступавшей из воды: здесь всегда свирепствовали штормы. Те, кого победил Мыс, покоились на дне. Мачты и трубы, заросшие водорослями, облепленные ракушками, торчали из песчаных дюн.

Спускаясь на глубину, Рэсси обычно чуть-чуть раздувался, становился похожим на толстого китенка. Даже там, где стальную подлодку могла сплющить тяжесть воды, Рэсси плыл спокойно, как брошенное на дно яйцо: его дельфинья шкура, подобно яичной скорлупе, понемножку пропускала воду, уравновешивая разницу давлений. Здесь надо было работать особенно четко, потому что гонцы-дельфины не могли долго задерживаться на глубине.

Кладолаз, разгребая песок, залез в древний корабль, но не нашел ничего нужного для себя, вернее, для своих хозяев. Потом он проник в пароход и, осмотрев каюты, коридоры, палубы, выбрался наружу через трубу.

В зеленом сумраке высоко над собой Рэсси увидел нового преследователя. Прилепившись присосками к отвесной скале, над затонувшим пароходом висел плоский диск. И хотя Рэсси находился значительно ниже, в непроглядно-черной глубине, он, ощупав диск сигналами, установил, что выпуклые глаза иллюминаторов, экраны и чувствительная электроника спокойно различают его силуэт среди кораблей. Рэсси мгновенно представил схему дна океана, разделив ее двумя линиями – своей жизни и смерти. Так обучал его когда-то Громов: в поединке с электронной машиной Рэсси всегда воссоздавал в памяти образец задания, и четкие линии жизни и смерти были границей его действий.

На этот раз они пролегали слишком близко, как ни хитрил Рэсси. Плоский диск, вращаясь, опускался за ним в глубину, катил на ребре по узкой расщелине, стремительно скользил в плотных слоях воды, ни на минуту не, теряя из виду пловца. Казалось, диск предугадывает действия Рэсси-Индекса, заранее рассчитав его и свою линии жизни. И в этой бесшумной дуэли две линии внутри механизмов Рэсси постепенно сближались, стремясь перечеркнуть одна другую.

Он выбрал единственно правильное решение: помчался к солнечному свету, в прозрачные воды, и, разрезая носом волну, предельно набирая скорость, выпустил из спины и развернул серебристые крылья. В тот момент, когда Рэсси взлетел над волнами и, изменив направление, подобно колибри «синяя борода», устремился ввысь хвостом вперед, его электрическая память Зафиксировала полную победу: внутри схем две линии, задрожав, резко разъединились, и сверкающая струя жизни вынесла Рэсси в солнечное небо.

А в крутящемся диске, блеснувшем далеко внизу, командир удивленно воскликнул: «Вот это игрок!…»

Но Рэсси не слышал восхищенного возгласа. Он летел над океаном, искал своих партнеров…

Только теперь, когда быстроходный пловец неожиданно взлетел и тем спас себя, командир подводного диска оценил по достоинству конструкцию профессора Громова. Что это был исчезнувший Рэсси, он не сомневался: Громов, получив от диспетчера Океана фотографии, сразу признал подводного кладолаза. Командир знал также, что Рэсси – неуловимая машина и обладает свободой действий. Но, пускаясь в погоню за Рэсси, командир не мог себе представить, что он не только не застигнет кладолаза на месте преступления, но даже не сумеет его догнать в быстроходном диске. А без точных улик диспетчер Океана не имел права задержать морскую яхту «Альбатрос», сопровождавшую Рэсси.

Командир подводного диска сердился на новых владельцев Рэсси: «Испортить такую машину, пустить ее разыскивать затопленные сокровища… Мы тут бродим по дну морскому, изучаем океан… И вдруг какой-то лохматый Рэсси показывает, что можно обойтись на глубине без подлодок, дисков, скафандров. Значит, этот точный, бесстрашный пловец способен помочь глубинникам…»

… Диск неустанно следовал за Рэсси. Бесшумное круглое привидение катило за пловцом из моря в море. Рэсси приходилось часто включать аварийное управление, чтобы успеть выполнить задание и вовремя ускользнуть от преследователя. Любая машина с минуты рождения обречена на смерть: со временем она изнашивается. Рэсси никогда не решал задач о своем будущем: наоборот, сталкиваясь с трудностями, он работал изо всех сил. Его обостренные чувства были подчинены заданной цели: найти очередной затонувший корабль и избежать опасности. В этой сумасшедшей гонке отстали от яхты дельфины и акулы. Индекс сам доставлял на «Альбатрос» полные мешки. Капитан чертыхался и клял глубинную бестию, заставлявшую его мотаться по океану, но покорно следовал за Индексом, выполняя приказ фон Круга. Возле капитана маячила квадратная фигура Мика Урри.

Доктор фон Круг, изучая информацию своей вычислительной машины, рисуя на карте маршруты Индекса, догадывался, что за Индексом кто-то охотится; однако смелые действия модели доставляли доктору большое удовлетворение, потому что Индекс ускользал от преследователей и, как и предполагалось, приносил ему реальные доходы со дна морского.

«Как это я раньше не увидел, что машина гениальна! – размышлял фон Круг. – Теперь я могу сказать вслух: по своим способностям модель превзошла творца!…»

А творец Рэсси тоже изучал данные наблюдений, которые передавал командир плоского диска, и покачивал головой. Казалось, он удивлен хитростью кладолаза.

«Одна восьмая золотого запаса человечества, – вспоминал, морщась, Громов. – Сколько еще осталось? Сколько у меня времени? И что будет потом, когда истощатся подводные клады? Может быть, я наделил Рэсси слишком большой самостоятельностью?»

Профессор был очень расстроен: не таким представлял он будущее Рэсси. А теперь, когда Рэсси попал к фон Кругу, он просто становился опасным. Как бывает опасен для общества очень ловкий разбойник. И вот он, творец Рэсси, должен придумать для своего изобретения ограничители – Запрещающие Теоремы…

Есть ученые, которые доказывают то, чего не может и не должно быть в природе. Это важные для науки работы; они предупреждают: по такому-то пути идти нельзя, там – тупик. Но эти ученые не составляют Запрещающие Теоремы.

Запрещающие Теоремы предназначены для действующих машин. Они прекращают жизнь любого опасного механизма, и придумывает их тот ученый, который знает, как устроен взбунтовавшийся механизм.

Это была мучительная работа. В строках обычных уравнений, которые ежедневно писал на листах бумаги Громов, таилась немая угроза. И не только для Рэсси. Если досконально разработать Запрещающие Теоремы, то можно остановить все в мире машины. Профессор прекрасно понимал, какие рискованные расчеты делал. Но он надеялся спасти Рэсси, не разрушая его.

Диспетчера Космоса срочно вызывал диспетчер Океана. Остались включенными морские трассы и города, космодромы и орбитальные станции. Четыре океана, ближний и дальний космос слушали краткий диалог. Капитаны, космонавты, смотрители морей и планет понимали: раз один диспетчер просит совета другого, значит, кому-то требуется срочная помощь.

– Астронавт, извини, всего несколько секунд. Нужен совет. Прием.

– Понял тебя, Командор. Слушаю. Прием.

– Аст, скажи, что вы делаете, когда обрывается лаг, космонавт теряет связь с кораблем, улетает в открытый космос и надо его поймать?

Несколько секунд молчания.

– Рассчитать орбиту полета. Догнать потерпевшего аварию. Подхватить на лету… Ни в коем случае – во встречном полете: разобьется. Прием.

– Спасибо, Астронавт. Отбой!

Все, кто слышал краткий диалог, понимали, что речь идет о спасении чьей-то жизни.

И никто не догадался, что Командор выручает из беды редкую машину.

… – Сыроежкин, что ты так смотришь на меня? – Таратар, открыв журнал, выбирал, кого бы вызвать к доске. – Ты хочешь что-то сказать? – спросил математик Сергея.

Сыроежкин едва заметно кивнул головой.

– Хорошо, сегодня я тебя не спрошу. О геометрии Вселенной расскажет нам Виктор Смирнов.

Сережка с гордостью оглянулся на товарищей. Опыт удался! Он мысленно внушил Таратару, чтоб тот не вызывал его к доске!

Никто в классе пока не знал о новых экспериментах Сыроежкина. Мысленное внушение не требовало никаких слов. Сергей с утра не раскрывал еще рта. Зато от него исходили невидимые волны.

Для Макара Гусева, сидевшего впереди, Сергей выбрал опыт попроще.

«Гусак, дотронься до головы, – твердил он про себя, сверля взглядом широченную спину Макара. – Ну!»

Макар почесал пятерней затылок, обернулся к Сыроежкину, зевая, проговорил:

– Голова что-то трещит. Мыслей много, даже ко сну тянет. Сколько там до звонка, Сыроега?

Сергей, взглянув на часы, пять раз махнул рукой.

– Ты что, онемел? – глухим шепотом пробасил Макар. – Подскажи, если меня спросят.

Сыроежкин молча рассмеялся.

«Ха– ха, мыслей, говоришь, много. Это я тебе велел почесаться. Проверим еще раз. -И он уставился на Вовку Королькова. – Чихни-ка, Профессор».

Профессор чихнул, не отрываясь от тетради, в которой рисовал какие-то символы.

Теперь Сыроежкин сосредоточил все внимание на Электронике. Это было очень важно. Он собирал свою волю, чтоб управлять не каким-то Макаром или Вовкой, а машинами. Он, один только он научился после долгих тренировок концентрировать волю. Электроник – слабак в этих вопросах и несчастный отличник, все делает одинаково хорошо. Иногда он, правда, приплясывает и напевает свое «бали-бали», отвлекаясь таким образом от неразрешимых для него вопросов. Ну да ладно, лишь бы не перегорел!

Электроник словно почувствовал сверлящий взгляд друга, поднял голову. По едва заметному движению губ Сыроежкина он прочитал безмолвный приказ: «Скажи что-нибудь умное…»

В эту минуту у доски мямлил Витька Смирнов, запутавшись в геометрии Вселенной. Электроник поднял руку.

– Мой ассистент хочет поправить отвечающего? – спросил Таратар.

– Да. – Электроник встал. – Как известно, – скрипуче сказал он, – не удар яблоком по голове заставил Ньютона догадаться о тяготении тел, а математически изученные им закономерности движения планет.

– Намек ясен? – спросил математик Смирнова, пряча улыбку в усы. – Надеюсь, ты разовьешь свою мысль, Электроник.

Ассистент учителя скрипучим голосом стал говорить о разных моделях Вселенной, и ребята в классе притихли, представляя, как они попадают в странные миры, а Сыроежкин тем временем не слушал Электроника: он концентрировал всю свою волю. Настала решающая минута его опыта: молнией своей мысли он был готов пробиться к далекому Рэсси…

«Рэсси, это я. Отвечай!» Луч его взгляда-мысли проник сквозь школьные стены, улетел во Вселенную, неся приказ пропавшему Рэсси.

И хотя от сильного напряжения в глазах изобретателя плыли огненные круги, он решил проверить управление на расстоянии. Остаток энергии можно было истратить на Электроника.

«А теперь скажи какую-нибудь глупость», – потребовал про себя Сыроежкин. Губы его чуть заметно зашевелились, и Электроник мгновенно угадал команду и умолк, запнувшись на полуслове.

– Ты не закончил свой рассказ, – сказал Таратар всезнающему ассистенту.

Электроник молчал, вытянувшись у доски. Таратар подошел к нему, тронул за плечо. Электроник словно окаменел.

Вдруг ассистент хрипло и внятно сказал, глядя в лицо учителю:

– Созови всех дельфинов, китов, акул…

– Каких… акул? – удивился Таратар.

Сыроежкин вскочил:

– Это не вам!… Он говорит Рэсси!…

Сергей даже покраснел: неужели Рэсси его услышал, неужели он отозвался?

И, подтверждая «всемирное открытие» Сыроежкина,

Электроник внятно произнес:

– Спасайся с ними, Рэсси! Ты слышишь меня, Рэсси?

Ребята подбежали к доске, окружили Электроника:

– Рэсси? Где он? Неужели нашелся?!

Стекла очков Таратара победно сверкали; он не сердился за сорванный урок.

А Электроник стоял как вкопанный. Он совсем не радовался, что отозвался Рэсси. Он как будто даже побледнел.

– Что я наделал… – хрипло сказал Электроник. – Кажется, я погубил Рэсси. Он опять не отвечает…

Командир плоского диска, следуя за Рэсси, рассчитал, что кладолаз плывет в древний город. Оба они – преследователь и беглец – как будто привыкли друг к другу, но командир всякий раз удивлялся изобретательности механического пловца. Цена подобной игры равна особой величине – плате, когда один напрягает все силы, чтобы настичь жертву, а жертва, угадывая каждое движение преследователя, разрушает все его хитроумные планы.

В подводной охоте выигрывал пока кладолаз, и трудно сказать, кто в ней считался жертвой. Не раз вспоминал командир слова профессора Громова, которые ему передали в одном разговоре: «Учтите, если от моего Рэсси останется одна нога, то и она будет двигаться…» Пожалуй, лучше не скажешь о неутомимости и целеустремленности пловца.

Затопленный морем город нашли недавно. Археологи еще не делали там раскопок: для этого требовались слишком прочные скафандры. Но и беглый осмотр свидетельствовал, что несколько тысячелетий назад это был богатый торговый город. Дома, площади, улицы поглотил сыпучий песок. Лучше всего сохранился храм, сложенный из огромных каменных глыб, – их не поколебало сильное землетрясение, разрушившее город, обратившее берег в морское дно. Фотография древнего, заросшего водорослями храма промелькнула в газетах после открытия города, и подпись гласила: «Храм бога солнца».

Что влекло проворного кладолаза в древний город? Во всяком случае, не амфоры с вином и благовониями, не оружие и не утварь, не затейливая лепка портовых колонн. Наверное, и не трюмы судов, покоившихся на дне бывшей гавани. Может быть, редчайший рубин, который, как свидетельствует хроника, украшал одного из богов солнца?… Так гадал про себя командир подлодки-диска.

Командир завидовал Рэсси: маленький ловкий пловец мог бурить дно, легко находить предметы, которые вызовут добрую зависть любого историка. Говорят, что жители этого города делали статуэтки особой красоты, рисовали фантастические корабли и огромные многоэтажные дома – они словно угадывали далекое будущее. Но ведь диск не вкатишь внутрь храма!

А вот Рэсси…

Командир наблюдал, как кладолаз скользнул мимо колонн и потом зарылся в песок: он пробирался в храм.

Бог солнца, как и тысячи лет назад, сидел на своем троне, вознесенный под своды. Когда-то белое, а теперь позеленевшее мраморное лицо было непроницаемо. Глаза под полуопущенными веками смотрели устало. Руки покоились на коленях, между большим и указательным пальцем божественной руки жил осьминог – он скользнул в свое укрытие, едва Рэсси появился в зале.

В изогнутых лучах солнечной короны зеленел большой рубин. Собирая скупой свет, проникавший через потайной люк в крыше, рубин мерцал зелеными искрами; знаменитый красный камень, знак пламени небес, изменил свой цвет в подводном мире.

Рэсси спокойно поплыл к статуе.

Не содрогнулось океанское дно, не шевельнулся оскверненный бог солнца, когда Рэсси прикоснулся к камню. Лишь у полуоткрытой двери взметнулось мутное облачко ила, и Рэсси понял, что оказался в каменном мешке: сзади него был диск, разметавший песок. Корабль не мог проникнуть в храм, но иллюминатор следил за кладолазом. Он наверняка видел гигантскую статую, золотой венок и большой зеленый камень – лучшее украшение «небесной короны»…

Рэсси, скользя под сводами, неожиданно нащупал щель между складками одежды статуи. Узкий лаз вывел его из каменной ловушки. Вокруг снова было море.

Чуткие уши уловили гул двигателя диска и еще одного незнакомого корабля – подлодки. Они были слишком близко. Рэсси рассчитал: куда он теперь ни поплывет, ему не уйти от подлодки и диска. Две условные линии в его схемах – линии жизни и смерти – впервые сливались в одну.

Аварийный механизм, включившись автоматически внутри Рэсси, непрерывно бил тревогу. 808 одинокого разведчика приняли на «Альбатросе» и радировали ему: «Плыви к нам». Рэсси устремился к яхте. Он принял по пути еще один ответный сигнал, слабый и далекий, передал подробности обстановки; обмен информацией продолжался всего несколько секунд.

За тысячи километров от подводного древнего города, в школе юных кибернетиков, в тот же момент был сорван урок математики. Стоявший у доски Электроник услышал сигнал бедствия, мгновенно отозвался на призыв, точно оценил опасность. Рэсси получил совет: «Созови всех дельфинов, китов, акул. Спасайся с ними, Рэсси!» Так сказал Электроник, глядя в лицо учителя, вместо слов о строении Вселенной. И хотя Электроник знал от Громова, что преследователи совсем не враги Рэсси, что, пытаясь поймать пловца, они спасают редкую машину, он не мог поступить иначе: в радостное мгновение, когда откликнулся Рэсси, даже лучший в мире математик забыл все на свете, старался лишь выручить друга. Учитель не сердился на Электроника: он тоже был рад, что Рэсси наконец-то откликнулся. А через минуту Электроник уже ругал себя за поспешный ответ и каялся, что погубил Рэсси. Но Рэсси больше не отзывался на призывы Электроника…

Вынырнув на поверхность, Рэсси увидел, что «Альбатрос» полным ходом удаляется от него.

Пловец не последовал за яхтой: он знал, что «Альбатросу» не уйти от двух быстроходных кораблей.

Судьба яхты была решена, но морской поединок на этом не кончился. Дельфины и акулы внезапно всплыли из глубины и, обгоняя корабли, устремились с разных сторон к одинокому Рэсси.

Никогда еще капитаны не видели такого странного морского стада. Плотным косяком в виде фантастической рыбины, спрятав в центре лохматого беглеца, акулы и дельфины двинулись навстречу остроносой подлодке.

Подлодка дрогнула, затормозила, пропуская стадо. И тотчас к «Альбатросу» подлетел подводный диск, требуя заглушить мотор, лечь в дрейф. Но прежде чем подняться на борт яхты, командир диска связался по радио с диспетчером Океана и признался, что Рэсси вновь ускользнул…

Некоторое время Рэсси плыл среди неожиданных спасителей, а потом отрывистым сигналом распустил свой эскорт и ринулся в глубину. Самое важное теперь – уплыть из этих вод, запутать свой след, найти быстрое течение, размывающее все запахи.

Рэсси не беспокоил маленький катер, безмолвно повисший сзади. Рэсси надеялся на свою скорость.

В Мировом океане есть только одно судно, обгоняющее стайера моря меч-рыбу. Даже не судно, а катер – вытянутый стрелой, с плавным горбом рубки – быстроходнейший катер диспетчера глубин Командора. Очень редко Командор отрывается от главных обязанностей и запускает свой катер: когда взрывается на какой-нибудь подлодке атомный котел, когда происходит авария на нефтепромыслах, когда надо доставить в больницу тяжелобольного.

Катер диспетчера следовал за Рэсси. Командор по просьбе профессора Громова решил сам вмешаться в погоню за быстрым пловцом. Но он не пускал пока катер на полный ход, любуясь состязанием сильных машин.

«На пользу или на погибель себе изобрели люди машины? – рассуждал Командор, управлявший катером. – Если судить о мышлении по поведению машины, оно неотличимо от человеческого. Что бы я делал на месте этого хвостатого пловца, невольно попавшего в подчинение фон Круга? Удирал бы со всех ног, точнее, со всех движителей. И молодец этот Рэсси: призвал на помощь целое стадо спасателей. Нет, нельзя отдавать в чужие руки такое изобретение! А ну, вперед, Рэсси! Держись и не вешай свой хвост!»

Командор включил прожектор. В луче света мелькнул удиравший пловец.

Катер постепенно настигал Рэсси, отчаянно работавшего хвостом…

«Верно говорил Астронавт: скорость такая, что, попадись на пути неосторожная рыба, взорвется, как граната… – подумал Командор. – Дельный совет дал мне диспетчер Космоса! Если бы я двигался наперерез беглецу – а так легче его поймать, – при этой скорости я сломал бы Рэсси».

Этот момент Рэсси запомнил навсегда: он перестал быть неуловимым.

Из корпуса катера выползла механическая рука, протянулась к нему. Пальцы с натянутой сеткой медленно сжались.

Притихший пленник решал про себя задачу: как вырваться на свободу, если противник быстрее тебя.

Рэсси не знал, что плен и есть его свобода.

Нет более торжественного момента в жизни морского путешественника, чем та минута, когда он выходит из здания морского вокзала и ищет взглядом свой корабль. Три спутника с интересом оглядывают порт. Профессор Громов, Электроник и Сыроежкин прилетели в приморский город, чтобы продолжить свое путешествие на подводном судне. Это не простая морская прогулка. Сегодня очень важный день: Громов и его помощники едут за Рэсси.

В сине– зеленом просторе покачиваются подводные суда, в которых угадываются знакомые очертания вечных жителей океана, и профессор объясняет мальчикам: вот корабль-дельфин, корабль-парусник, кораблькальмар…

Мраморные ступени ведут к причалу, где стоит, принимая пассажиров, большой лайнер «Белый кит». Внутри него – как в самолете: круглые иллюминаторы, ряды зачехленных кресел.

Мягко захлопываются дверцы. Прогудев на прощание, корабль-кит уходит из порта, рассекая мощной головой волну, и незаметно для пассажиров опускается в безопасные глубины. Теперь он всплывет где-нибудь очень далеко – возможно, в другом океане, в другом полушарии планеты…

Океанский лайнер-кит заходит по пути в подводный город. Туда и плывут профессор и мальчики – близнецы", чье удивительное сходство вызвало веселое оживление пассажиров. Громов что-то пишет в блокноте. Электронику досталось место возле самого иллюминатора, как новичку глубин. А Сыроежкин, сидя между ними, вертится в удобном кресле, вспоминая свои морские приключения.

В выпуклое стекло, прямо на Электроника и Сергея, глядят акульи морды; мелькают в иллюминаторе флаги хвостов и крылья плавников; зеленым сиянием светятся таинственные жители глубин. Все они отстают от быстроходного корабля, лишь какая-то пятнистая рыбина, выпучив глаза на яркий свет, долго плывет рядом. Сыроежкин чувствует себя «морским волком»: он видел все это на дне морском.

Сегодня Сергей болтлив:

– Ты не встречался, Электроник, нос к носу с акулой?

– Нет.

– А я чуть не прокатился на акуле. Нисколько не страшно!

– Акулы бывают разные, – спокойно отвечает Электроник. – Песчаная, тигровая, китовая, кошачья, белая, голубая, сельдевая…

– Молодец, все знаешь!… Теперь скажи мне: кто лучший спринтер моря?

– Катер диспетчера Океана. Он догнал Рэсси.

– Верно. Катер диспетчера быстрее меч-рыбы. А скорость в море – это свобода! Вот Рэсси знает…

– Рэсси еще не свободен, – говорит Электроник. – Чтото мешает ему быть прежним Рэсси. Хотя он от нас близко, все равно не откликается.

Электроник про себя вызывает Рэсси, и Сыроежкин умолкает. Потом шепчет в карман, где лежит транзистор: «Эй, Рэсси. Мы плывем к тебе… Слышишь?»

– Почему он молчит? – думает Сергей вслух. – Скажите, Гель Иванович, а Рэсси все такой же?

Профессор поднимает голову, рассеянно смотрит на мальчика, кивает:

– Внешне такой же. А вот что у него на уме – посмотрим.

– Гель Иванович, а вы пишете не тем концом карандаша.

– Ах, да… – Громов кивает, рассеянно смотрит на пустые листы и, перевернув карандаш, снова углубляется в записи. – Спасибо, что подсказал.

Сыроежкин заглядывает в профессорский блокнот. Но он ничего не понимает в строках формул. Может быть, Громов придумывает новую машину, более сложную, чем Рэсси? Рэсси уже сделал мировое открытие, скоро он будет с ними. А наука движется вперед…

– Гель Иванович, а ваша будущая модель тоже будет иметь новое «И так далее»?

– Какая модель?

– Ну, которую вы сейчас изобретаете.

– Ах вот что!… Это совсем другая работа, Сережа. -

Профессор смущенно закрыл блокнот. Он не хотел никому говорить о своих Запрещающих Теоремах. Он приготовил их на крайний случай: быть может, мир обойдется и без лишних запретов. – Давайте обсудим, Друзья, как нам вести себя с Рэсси…

Корабль приближался к подводному городу. Во всю стену обзорного иллюминатора – прозрачный купол.

Медленно проступают сквозь призму воды фантастические здания.

Громов, показывая на экран, объяснил маленьким спутникам, что все эти подводные сооружения были сначала «открыты» под микроскопом, а потом уже построены архитекторами и инженерами. Прочнейшая скорлупа микроскопических водорослей, которую нескончаемые волны прибоя не в силах разбить о скалы, подсказала биоархитекторам строение легкого и прочного купола, выдерживающего давление глубин. К его высоким сводам, сверкавшим огнями, как ночное небо звездами, устремились дома-стрелы, дома-соты, домаколосья; подобно живым деревьям, окруженным зелеными лужайками, они тянулись к свету. Затейливые мосты – плетеные, как паутина, скрученные желобом листы, лучистые морские звезды – перекинулись через улицы, вели к стадионам, бассейнам, каткам, театрам, башням, похожим на дворцы с иных планет. Подводный город, не уступавший в красоте земным столицам, светился в своей прозрачной раковине.

Корабль– кит подошел к стеклянной стене, и его притянули к себе шлюзы.

В зале порта профессора и его спутников встречал юноша, которого Сергей сразу узнал: Дон!

Морской смотритель с минуту смотрел на Сыроежкина и Электроника, потом, рассмеявшись, назвал каждого по имени и не ошибся.

Дон сказал Громову:

– Вас ждут, профессор.

Катер, управляемый Доном, доставил гостей в центр города, где посреди площади возвышался огромный шар без единого окна. Это был всемирно известный Центр Мирового океана.

Через шлюз пассажиры вышли на площадку с кабинами лифтов. Над одним из лифтов сверкали буквы: «Диспетчер Океана».

Морской смотритель пригласил гостей в лифт диспетчера.

… Они оказались как будто в центре Земли. В круглом зале диспетчера голубая сфера Мирового океана с темными глыбами материков просматривалась насквозь. Материки казались безжизненными, а весь океан был пронизан извилистыми пунктирами светящихся точек. Каждый корабль-подлодка, рудовоз или танкер, каждый плывущий в океанских глубинах мерцал маленькой искрой, посылая свои сигналы диспетчеру; даже под шапками льдов Арктики, в глубоких каньонах Антарктики пробирались подводные суда. Все внутри шарообразного зала было прозрачным, чтоб не мешать наблюдению за мировым движением, – стены, пол, стулья, микрофоны и круглый стол, за которым, негромко переговариваясь с кораблями, сушей, воздушным океаном, космосом, работали диспетчер Океана и два его помощника. Когда в дверях показались гости, диспетчер кивнул помощникам и, чеканя шаг по стеклу пола, пошел навстречу.

Громов, близоруко щуря глаза, узнал в высоком русом человеке Командора: несколько раз они встречались на научных конгрессах.

– Рад приветствовать вас, Командор. Извините, что оторвал от работы.

– Здравствуйте, профессор, – громко ответил Командор. – Прошу прощения за то, что для этой встречи вам пришлось опуститься на самое дно…

– Я пока не разочарован, – шутливо сказал Гель Иванович.

Дата добавления: 2015-05-06