Подводим итоги. Второй месяц

Вес: 76 кг

Продолжительность сна: 6 часов (не очень хорошо)

Посещения спортивного зала: 12 (нужно бывать там чаще)

Жимы лежа: 25 кг, 15 повторов

В этом месяце я сбросил всего полкилограмма веса, но это потому, что наращиваю мышечную массу. По крайней мере, я пытаюсь убедить себя в этом, всматриваясь в свое отражение в зеркале и выискивая микроскопические изменения со стороны бицепсов и грудных мышц.

Я по‑прежнему прилагаю все усилия, чтобы следить за размером порции. Дома так же использую детские тарелки. В ресторанах одну половину блюда перекладываю на маленькую бутербродную тарелку, а другую – забираю с собой. Я делаю десять жевательных движений на каждую ложку пищи – приличный, если не сказать очень хороший, результат. Я ношу свою бело‑голубую вилочку для креветок в заднем кармане джинсов, куда бы ни шел. Итог – маленькие дырочки в карманах и несколько озадаченных официантов, которые возвращали мне мою вилку, случайно оставленную на тарелке.

Я также учитываю размер порции. Но что должно быть в этой порции? Я все еще заставляю себя есть здоровую пищу.

В этом месяце я пообещал себе как минимум ограничить потребление сахара. Наверное, каждый согласится, что в больших количествах это яд. Но распознать его бывает непросто. Пример. По пути в Лос‑Анджелес, куда я летел по заданию Esquire, в аэропорту Ньюарка я заметил маленький киоск Healthy Garden[52]. Звучит многообещающе, подумал я. Когда я подошел к нему, то обнаружил: сухие завтраки с высоким содержанием соли, пластиковые контейнеры с мармеладными мишками и рыбками, шоколадные печенье Grandma’s[53](судя по составу, бабушка – доктор химии из Калифорнийского технологического института) и «здоровую смесь» из фруктов и орехов. В «здоровую смесь» входят не только приличные ингредиенты вроде грецких орехов и миндаля, но и банановые чипсы, которые содержат тростниковый сахар, кокосовое масло и, что самое интересное, ароматизатор с запахом банана. Если в бананы нужно добавлять ароматизатор с запахом банана, нам есть над чем задуматься.

Если оставить в стороне историю с сахаром, я действительно чувствую себя чуть более здоровым, более расторопным и энергичным. Если раньше мой организм можно было сравнить с облаком смога (представьте Пекин), то теперь он умеренно загрязнен (как воздух в Хьюстоне). Я могу одолеть лестничный пролет, и мое сердце не будет выпрыгивать из груди, как у влюбленного персонажа из мультика.

Но разве это невероятное достижение стоит часов в спортзале, ограничений в питании и лишних гигиенических процедур? Не уверен. Возможно, мне нужен перерыв. Ради следующей части тела мне не придется потеть в спортзале и страдать от голода.

Глава 3 Уши

Цель: тишина

Сегодня вечером мы взяли наших троих сыновей в Benihana. Благодаря неповторимому зрелищу (еда, которая появляется буквально из воздуха, ножи размером с мачете) это их любимый ресторан. Но безопасным для здоровья его не назовешь.

Во‑первых, еда – буйство соли и жира. Во‑вторых, дым от жаровен, который заполняет зал и выедает глаза.

Но прежде всего я обращаю внимание на шум. Шипение соевого соуса на жаровне, нарастающий гомон толпы. И мои дети, храни их бог. Как они шумят! Это за гранью понимания. (Всякий раз, когда я прошу Зейна вести себя тише, потому что мама прилегла отдохнуть, он вбегает в ее комнату с воплем «Тихо! Тихо!».)

Сегодня они принесли пластиковые рожки, которые им подарили на дне рождения у друга. Какой необычный сувенир! Почему бы не выдавать детям по пачке Marlboro и набору лезвий? Возможно, этот вариант понравился бы мне больше.

Они трубят не переставая с того самого момента, когда мы забрали их с праздника. Такое ощущение, что меня сопровождает личный южноафриканский футбольный стадион[54]. Только перед тем, как принесли закуски, нам удалось отобрать у детей эти ужасные дудки.

О боже, как шумно в мире. Работая над проектом, я понимаю это все отчетливее. Только прислушайтесь, вам хватит часа: чириканье СМС, гудение самолетов, грохот грузовиков, доносящиеся сквозь помехи голоса телеэкспертов, звуковые заставки ноутбуков, хруст при жевании так называемой еды – неестественно оранжевых снеков.

Я много читал и знаю, что это не пустяк. Нет, шум – одна из серьезных недооцененных угроз здоровью современного человека, которая вредна не только для слуха, но и для сердца и головного мозга. Это пассивное курение для наших ушей. Некоторые говорят: хуже, это иприт[55]для нашего слуха.

Шумовое загрязнение не считают угрозой номер один. Во имя борьбы с ним не устраивают парады, не раздают ленточки, знаменитости не произносят речей. Но небольшая группа отважных, слегка эксцентричных людей решилась подняться в атаку. Среди них «Мамаша Джонс»[56]этого движения Арлин Бронзафт, профессор психологии Городского университета Нью‑Йорка. Она соглашается принять меня в своей квартире на Ист‑Сайде.

Бронзафт, миниатюрная женщина с короткими каштановыми волосами, живет в квартире, которая, естественно, защищена от большинства городских шумов. Она увешана фотографиями любимых Бронзафт Yankees[57]и столь же любимого внука (на его недавней бар‑мицве[58]звучала приятная негромкая музыка).

– Моя дочь сказала музыкантам: «Если вы будете играть слишком громко, моя мать лишит меня наследства», – рассказывает Бронзафт.

Мы сидим у нее на кухне и обсуждаем шум.

Чем плох этот мир, наполненный децибелами?

– Самое очевидное – нарушения слуха, – говорит она.

Около 26 миллионов взрослых теряют слух под воздействием шума. И с распространением наушников‑«вкладышей» их число будет только расти.

Даже не пользуясь вставными наушниками, с возрастом мы слышим все хуже, поскольку чувствительных волосковых клеток внутреннего уха становится меньше. Младенцы слышат звуки частотой до 40 кГц, взрослые в среднем – до 20 кГц. Прежде всего мы теряем способность различать высокие звуки, то есть голоса женщин и детей затихают первыми, как если бы Господь Бог был У. К. Филдсом[59].

Нарушения слуха уже проблема, но не самая насущная. Шум оказывает неожиданно мощное воздействие на сердечно‑сосудистую систему, способность концентрироваться и вызывает стресс. На минуту вернемся к нашим первобытным предкам. В те времена громкий шум сигнализировал об угрозе (о свирепом мастодонте, например). Поэтому шум вызывает острую стрессовую реакцию: высокий адреналин, высокое давление. Сегодня громкие звуки атакуют нас почти весь день, а значит, мы испытываем стресс почти беспрерывно. В одном из обзоров я прочитал, что люди, испытывающие воздействие шума на работе, страдают от проблем с сердцем в два‑три раза чаще, чем те, кто работает в тихом окружении.

На кухне у Бронзафт что‑то начинает громко стрекотать.

– Что это за звук? – спрашиваю я.

– Это холодильник, – отвечает она. – Меня потрясло, когда я обнаружила, что он так шумит.

Шум не только вредит ушам и сердцу, но и умственной деятельности.

Наши мудрые отцы‑основатели знали это уже в XVIII веке.

– Когда они писали Конституцию в Зале независимости в Филадельфии, они понимали, что шум повозок и лошадиных копыт, цокающих по булыжнику, может их отвлекать, – рассказывает Бронзафт. – И чтобы уменьшить шум проходящего транспорта, булыжную мостовую засыпали землей.

Правильно. Шум – это непатриотично. (И вполне может быть, что шум – основа фашизма. Я знаю, что Гитлер признавался: без громкоговорителя он не смог бы завоевать Германии.)

Бронзафт одной из первых научно доказала, что шум мешает умственной деятельности. В 1970 году она работала консультантом по транспорту в мэрии Нью‑Йорка и участвовала в разработке схемы метрополитена. На шумовое загрязнение при этом она совершенно не обращала внимания. (Как ни странно, Бронзафт, по ее словам, не особенно чувствительна к шуму. Он заинтересовал ее только как угроза здоровью граждан.)

Свое основополагающее исследование она провела в одной из государственных школ нью‑йоркского района Вашингтон‑Хайтс. Некоторые из классных комнат выходили непосредственно на железную дорогу. Каждые пять минут ученики слышали, как проходит поезд. Окна других классов смотрели на противоположную сторону, удаленную от источника шума. Разница? К шестому классу дети, которые занимались в тихих помещениях, практически на год опережали своих сверстников по навыкам чтения.

Впоследствии ее выводы – применительно к школьникам и к взрослым – нашли подтверждение во множестве других исследований. Как пишет Джордж Прочник, даже «умеренный шум (в том числе исходящий от источников белого шума – кондиционеров и телевизора, работающего в фоновом режиме) может, в частности, затруднять освоение детьми языков».

Когда Бронзафт начинала, движение против шума воспринималось как что‑то среднее между приверженностью органической еде и требованием одеть греческие статуи. Сегодня оно как никогда близко к мейнстриму. Появились потолки с шумоизоляцией, предупреждения на товарах; меняются маршруты авиаполетов. Под огнем критики оказались ветровые турбины, трассы для мотокросса[60]и садовые пылесосы.

– Это проблема не только больших городов, – говорит Бронзафт.

Мы беседуем уже два часа. Бронзафт, может, и борется против шума, но ее не назовешь тихой, молчаливой женщиной. Она любит поговорить.

Она делится со мной сюжетом своей неопубликованной повести о пожилой женщине, убитой шумными соседями. Повесть называется «Громкая смерть».

– Есть ли там секс? Да, есть. Мои дочери не смогли это читать. Описания шума? Да. Там есть убийство, есть тайна, но нет вымысла. Для этого я слишком серьезна.

Я перебиваю Бронзафт и говорю, что мне нужно забрать детей из школы. Прощаюсь с ней, сажусь в автобус и еду домой, стараясь не обращать внимания на грохот и лязг транспорта.

Дата добавления: 2015-05-06