Решись уже, ради Бога! 1 страница

Кайден

Прошла неделя с начала учебного года. Занятия – настоящая заноза в заднице. Меня предупреждали, что в колледже будет труднее, но я не готовил себя к такому количеству работы. У меня не было времени, чтобы сфокусироваться на чём-то ещё в этой жизни.

Я пересекался с Келли дважды после того обеда в ресторане, и оба раза она избегала меня. Мы в одном классе на биологии, но она сидит так далеко ото всех, как только может, и все время сосредоточена на своей ручке и листке бумаги. У девчонки, должно быть, есть целый блокнот, исписанный заметками, доказывающий то, как она зациклена на всяких предметах.

Я стараюсь не пялиться на неё всё время, но не могу ничего с собой поделать. Интересно наблюдать за тем, как она ни на кого не обращает внимание. Было бы неплохо затеряться в своих мыслях, вместо того, чтобы постоянно беспокоиться из-за какого-нибудь дерьма.

Я собираюсь покинуть класс, уверяя самого себя, что Келли надо побыть одной, в то время как мобильный оповещает меня о звонке. Отец.

— Ты оставил своё барахло в гараже, — первая вещь, которую я слышу от него.

— Прости, — извиняюсь я, заставляя себя дышать и собирать книги. — Но я думал, что мама была не против.

— Твоя мать не имеет право голоса в таких вещах, — резко обрывает он. — Если хочешь хранить своё дерьмо там, сначала спроси меня. Господи, сколько раз ты собираешься все испортить, прежде чем остановишься?

Я хочу поспорить, но он прав. Я порчу слишком много в этой жизни. Я позволяю ему орать на меня больше пятнадцати минут. Черт, я снова чувствую себя ребёнком.

После того, как я отключаю телефон, то смотрю на себя в зеркало над комодом, анализируя каждый шрам на моем лице, пока они не сливаются в один большой. Вдруг весь этот гнев изливается из меня, и я скидываю все дерьмо с комода с такой силой, что из него выпадает один из ящиков. Вещи Люка разлетаются по полу: зажигалки, фотографии, несколько инструментов, и лезвие бритвы. Он ненавидит, когда его барахло разбрасывают и сойдет с ума, если увидит этот беспорядок.

Я быстро складываю всё обратно, стараясь придать аккуратный вид, и притворяюсь, что не замечаю взгляда белого слона на упаковке лезвия бритвы, которую тут же запихиваю глубоко в ящик. Но все о чем я думаю, держа его в своих ладонях это – как бы не воспользоваться им.

Мои руки трясутся, а мысли уносятся в то время, когда я не был таким; когда я думал, что возможно, только возможно, все не должно вертеться вокруг боли...

Мой старший брат – Тайлер и я возимся в гараже. Ему около шестнадцати, а мне восемь. Он работает над мотоциклом, купленным на деньги, заработанные во время летней работы.

— Я знаю, что он выглядит, как кусок дерьма, — говорит брат, выуживая гаечный ключ из коробки с инструментами. — Но он доставит меня в другое место, подальше отсюда, а это все, что от него требуется.

Он боролся с моим папой весь день и заработал гигантский синяк на руке и порезы на костяшках пальцев. Я слышал, как они спорили, а после избивали друг друга. Это было нормой. Наша обычная жизнь.

— Почему ты хочешь уйти? — Спрашиваю я, крутясь вокруг мотоцикла. Он не был сверкающим или чем–то вроде этого, но казалось, что с ним можно неплохо провести время. И если он может увезти отсюда, то, должно быть, он и в правду был чем–то особенным. — Это из–за отца?

Он бросает инструмент обратно в коробку довольно громко и проводит руками по длинным каштановыми волосами, которые делали его похожим на бездомного, по крайней мере, мой папа говорил так. — Однажды, приятель, когда ты станешь немного старше, то поймешь, что всё в этом доме является одной чертовски большой ложью, и ты будешь хотеть свалить подальше отсюда, независимо от того, сколько это стоит.

Я поднимаюсь на ящик и взбираюсь на мотоцикл, хватаясь за ручки, и силясь перекинуть свою короткую ногу через него.

— Ты возьмешь меня с собой? Я тоже хочу уехать.

Он подходит к задней части мотоцикла и приседает на корточки, чтобы проверить шины.

— Да, приятель, возьму.

Я поворачиваю руль, делая вид, что уже мчусь по дороге и, на секунду, я вижу жизнь без боли.

— Ты обещаешь?

Он кивает, резко выдыхая.

— Обещаю.

Оказалось, мой брат был лжецом, как и все остальные в доме. В конце концов, он уехал, оставив меня, потому что предпочел пьянствовать, нежели чем иметь дело с жизненными проблемами. Несколько лет спустя, мой второй брат, Дилан, закончит обучение и переедет из дома. Сменит номер, и никогда и никому не скажет, куда он направляется. С тех пор мы о нем ничего не слышали.

Мне было двенадцать, когда я остался единственным ребенком в доме и главным предметом для ярости отца. Он ясно дал это понять в ночь, когда Дилан собрав свои манатки, свалил из дома. До этого избиения не были такими серьезными. Пощечины, подзатыльники, порка – это было больно, но терпимо.

Прижавшись к холодному окну, я смотрю, как Дилан уезжает. Я мечтаю быть рядом с ним, в машине, хотя мы никогда не были близки. Мой отец входит в дом, принося с собой порыв холодного ветра. Он орал на Дилана всю дорогу до машины, что он придурок, раз отказывается от футбольной стипендии и членства в команде.

— На что ты, черт возьми, смотришь? — Он хлопает дверью так, что наш фамильный портрет грохается на пол.

Я разворачиваюсь на кресле и сажусь ровно, уставившись на портрет.

— Ни на что, сэр.

Он подлетает ко мне, так близко, что я могу почувствовать приторный запах алкоголя. Он больше и сильнее меня, а его взгляд красноречиво говорит мне, что я на собственной шкуре испытаю все его преимущества и ничего не смогу с этим поделать.

Я знаю, что нужно делать. Убежать и спрятаться, тогда у него будет время, чтобы остыть. Но я не мог сдвинуться с места. Я думаю о братьях, которые ушли и бросили меня здесь, как старую футболку. Мы привыкли быть вместе, сейчас же остался только я. И я начинаю плакать, плакать как грёбаный ребенок, понимая, что это разозлит его ещё больше.

— Ты ревешь? Что, черт возьми, с тобой не так? — Со всей силы он ударяет меня кулаком в плечо.

Боль распространяется вверх, к шее, и вновь возвращается обратно к руке, вышибая весь кислород. Я падаю на пол и пытаюсь избавиться от черных пятен в глазах, часто моргая.

— Вставай! — Он ударяет меня в бок, но я уже не могу ничего сделать. Мои ноги предали меня. С каждым его ударом что–то умирает внутри меня. Я уже не пытаюсь защититься, подтянув колени к подбородку. Я отдаюсь боли.

— Ты бесполезен! Твои братья хотя бы били в ответ, а ты? Что ты? Ты – ничто! Это все твоя вина!

Ещё удар. Прямо в кишечник.

— Вставай! Вставай. Вставай…

Сапог врезается в мой живот и его голос становится умоляющим. Как будто это и вправду моя вина, и он хотел, чтобы я это остановил. А может быть, это была моя ошибка. Все, что я должен был сделать – встать. Но даже на что–то простое я был не способен.

Тогда он избил меня очень сильно. Словно вымещал всю злость на мне. Мама забрала меня из школы на две недели и все: учителя, друзья, соседи слышали одно – я простудился и лежу с высокой температурой.

Я лежал в постели почти все время, чувствуя, что мое тело исцеляется, но мой разум и воля к жизни умерли, от понимания, что лучше уже не будет, что отныне для меня – это моя жизнь.

Я моргаю, прогоняя воспоминания, и сажусь на пол, поднимая рубашку. Когда я пошел в колледж, то пообещал себе, что остановлю это. Эту привычку быть избитым. Но я не предполагал, что она так сильно завладела мной.

***

На следующий день, в классе биологии я пытаюсь держаться неподвижно, как можно старательнее сдерживая боль, но все же смотрю на Келли, которая кажется не замечает, что я превращаюсь в сталкера.

Профессор Фремонт не торопится заканчивать лекцию. Когда же занятие подходит к концу я направляюсь к выход в коридор, переполненный людьми. Я застываю в дверях, пытаясь решить идти ли мне на следующий предмет или нет, когда кто–то врезается в мою спину.

— О, Господи, прости, — Келли извиняется, отступая от меня, словно я маньяк. — Я не смотрела, куда иду.

— Ты не должна извиняться. Клянусь, со мной все будет в порядке, даже если ты пробежишься по мне. — Усмехаюсь я, подходя ближе, чтобы не стоять на пути у других. Поворачиваясь, я чувствую, как мускулы на животе пронзает острая боль.

— Прости, — повторяет Келли, а потом закрывает глаза и качает головой. — У меня ужасная привычка извиняться.

— Всё нормально, но ты должна бороться с ней. — Выношу вердикт я, опираясь рукой на дверной косяк. Её каштановые волосы подняты наверх, но несколько прядей всё же обрамляют лицо. Сама она одета в джинсы и простую фиолетовую футболку, минимум макияжа. Её грудь не торчит, джинсы не облегают фигуру – ничего из ежедневного гардероба Дейзи. Взгляду не за что зацепиться, но я смотрю на неё, не в силах оторваться.

— Я пытаюсь, но это трудно. — Она утыкается глазами в паркет, невинно и застенчиво. Девушка выглядит так, словно нуждается в тысячи объятий, чтобы стереть все печали, которые она носит на своих плечах. — От привычек сложно избавиться.

— Мы можем сходить куда–нибудь вместе? — спрашиваю я, не задумываясь о том, что делаю, и какими будут последствия. — Я по-настоящему хочу отблагодарить тебя за… ты знаешь за что.

Её глаза широко распахиваются, и моё сердце пропускает удар. Такого никогда не случалось раньше, и от этого меня бросает в дрожь.

— На самом деле я должна встретить Сета, но может в следующий раз. — Уклончиво говорит она, перекидывая сумку через плечо, и начинает идти по коридору дальше.

Я подстраиваюсь под её шаги.

— Знаешь, он очень интересный человек. Мы в одном классе на английском, и он всегда тянет руку, чтобы дать неверный ответ.

Слабая улыбка трогает её губы.

— Он делает это специально.

Одной рукой я открываю ей дверь.

— Почему?

Она прикладывает ладонь ко лбу в попытке спрятаться от солнца.

— Потому что это в списке.

Я останавливаюсь, поднимая бровь.

— В списке?

— Да так, ерунда одна, — отмахивается она. — Мне пора.

Она поспешно уходит, ее тонкие ноги двигаются быстро, оставляя меня во дворе кампуса, а голова втягивается в плечи, как будто она делает это специально, чтобы быть незаметной.

Келли

Моя комната в общежитии расположена в здании Макинтайра, это самое высокое из общежитий здесь. Я достаю свою ключ–карту, чтобы попасть в холл, а после ввожу код, чтобы попасть в комнату. Когда я смотрю из окна вниз – люди кажутся крошечными, а я, словно птица, наблюдаю за ними с высоты своего полета.

Вытаскиваю свой дневник, который прячу под подушкой, и беру ручку. Я начала писать в нем в тринадцать лет, чтобы переносить все свои мысли на бумагу. Вообще я не планировала делать из этого пожизненное хобби, но так я чувствовала себя намного лучше, когда наконец–то могла "говорить" свободно обо всем.

Края обложки оборваны, а некоторые страницы оторваны от спирали. Я сажусь, скрестив ноги, и надавливаю кончиком ручки на чистый лист.

Удивительно, как те вещи, что навсегда поселились в твоей голове, и которые лучше бы было забыть, но за которые ты отчаянно цепляешься, начинают ускользать, слово песок сквозь пальцы.

Я помню все о том дне, словно все те образы выжжены в моем сознании, как клеймо. Но я бы хотела, чтобы их унес ветер.

Кто–то стучится в дверь. Вздыхая, я прячу дневник под подушку, перед тем как открыть дверь. Сет держит в руках два латте со льдом и один протягивает мне.

— Твой голос звучал так, слово тебе срочно нужна доза кофеина. — Он снимает с себя куртку, вешая на спинку стула возле стола, и садится на кровать. — А теперь давай колись.

— Я не понимаю, почему он разговаривает со мной и предлагает куда-нибудь сходить. — Я расхаживаю взад и вперед перед своей кроватью и пью кофе мелкими глотками. Эскизы и постеры группы Райз Эгейнст висят на стене возле кровати моей соседки, заваленной грязной одеждой. — Он правда никогда не разговаривал со мной раньше.

— Кто, Кайден? — Спрашивает Сет, и я киваю. Он заваливается на кровать и просматривает плей–лист на моем ай–поде. — Может ты ему нравишься.

Я останавливаюсь на середине комнаты и мотаю головой, а лед тем временем бултыхается в стаканчике.

— Нет, это не так. У него есть девушка – супер распутная девица, к которой он может прикасаться.

— Наверное, он и тебя бы коснулся, если бы ты позволила ему, — говорит он, и у меня перехватывает дыхание. — Ладно, до этого мы еще не дошли.

Я ставлю кофе на стол и сажусь на кровать, засовывая руки под ноги.

— Не уверена, что когда–нибудь дойду до этого. Кажется, я пришла к выводу, что никогда не буду в состоянии зайти с кем–нибудь так далеко. Может, в конечном итоге, я окажусь одной из тех старушек, что живут с тысячью кошек, которые едят корм прямо из банок.

— Во–первых, извращенка, я бы никогда не позволил такому случиться. А во–вторых, мы должны добавить это в список.

Он садится и тянется за ручкой на тумбочке.

— Даже если это будет в списке, не означает, что это произойдет. — Говорю я, когда он встает и двигается к доске, висящей на двери, где написан наш список.

— Но так оно и будет, Келли. — Он улыбается, щелкая кнопку ручки большим пальцем. — Потому что это волшебный список, полный возможностей.

— Я хочу, чтобы это было так. — Смотрю из окна на людей, заполняющих университетский двор. — Я правда этого хочу.

Ручка скрипит, когда он начинает что–то писать. Возвращаясь назад к нему, я вижу, что он добавил «#52 Решись уже, ради Бога!» в нижнюю часть списка. Он щелкает ручкой, поднимая голову и гордо улыбается своей сообразительности.

— Я иногда сам себе поражаюсь. И планирую добавить это в свой список, когда вернусь к себе в комнату. — Он бросает ручку на комод и садиться на кровать. — Так что это твой шанс, Келли. Потому что я знаю, какая ты сильная и можешь, по крайней мере, попытаться.

— Но что если я решусь и ничего не выйдет? — Спрашиваю я. — Что если я доверюсь кому–то снова, и они вновь заберут частичку меня. Мне не так уж и много осталось до полного опустошения.

— Просто рискни, — продолжает он. — Давай же, Келли, сделай это.

— Ты будешь пытаться давить на меня через окружающих?

— Да, а это сработает?

— Не совсем, потому что не знаю, что ты хочешь, чтобы я сделала.

Он потирает руки с хитрым блеском в глазах.

— У меня идея. Ты должна позвонить Кайдену и принять его предложение.

— Нет, Сет. — Я прижимаю к себе колени и кладу на них подбородок. — Я не могу быть рядом с такими людьми, как он. Они заставляют меня нервничать и напоминают мне о многом со времен школы. Да и к тому же, скоро он поймет, как сильно его подружка меня не переваривает и отступится.

— Он вроде неплохой парень. — Сет достает мобильный из кармана и смотрит на экран. — У меня даже есть его номер в телефоне.

Мои брови поползли вверх.

— Что?

— Ну, я же типа бессовестный тип. — Он проводит пальцем по экрану, чтобы активировать его. Я хватаю его за руку, но он отскакивает от меня и бежит к двери. — Я так и знал.

Встаю и кладу руки на бедра, впиваясь пальцами в кожу, сгорбившись и через силу вдыхая воздух.

— Сет, пожалуйста, не надо. Я не могу. Мне нехорошо около парней.

Он прикладывает телефон к уху, с суровым выражением на лице.

— Келли, ты должна помнить, что не все парни... Привет, это Кайден? — Он замолкает. — Да, это Сет. Подожди секундочку. Келли хочет с тобой поговорить. — Прикрывая динамик рукой, он протягивает мне телефон. — Ре–шай–ся.

Убираю руки с бедер, и на коже виднеются красные полумесяцы от ногтей. Я беру телефон в руки, и разряд проходит от моих пальцев, по запястью и шее, когда подношу мобильный к уху.

— Здравствуй, — говорю я практически шепотом.

— Привет, — отвечает он, голос звучит потерянно, но заинтересованно. — Ты что–то хотела сказать?

— Да, я хотела сказать, может быть... Я могла бы принять твое предложение сходить куда–нибудь, — объясняю я, а Сет поднимает руку в одобряющем жесте. — Мы не должны идти куда–то прямо сейчас, но может быть позже.

— Я как раз собирался побродить по городу, осмотреться здесь, — говорит он, пока я нервно грызу ногти. — Хочешь составить мне компанию?

Я киваю, даже притом, что он меня не видит.

— Да, звучит здорово. Встретимся на улице или где?

— Знаешь, как выглядит грузовик Люка? — спрашивает он.

— Такой ржавый, на котором он еще в школе ездил?

— Да, тот самый. Встретимся около него через десять минут? Он припаркован возле заднего входа во двор.

— Ладно, договорились. — Я вешаю трубку и, хмурясь гляжу на Сета.

Он, пританцовывая, хлопает в ладоши.

— Видишь, порой решиться на что–то не так уж и сложно. На самом деле, это может оказаться действительно чем–то хорошим.

— А что если я запаникую? — Протягиваю ему телефон и вытаскиваю свой жакет из комода. — Или сделаю что–то из ряда вон выходящее. Я еще никогда не была наедине с другим парнем прежде.

— Все будет в порядке. — Он кладет руки мне на плечи и смотрит прямо в мои глаза. — Просто будь той Келли, которую я знаю.

Я застегиваю жакет.

— Хорошо, буду чертовски сильно стараться.

Он смеется, а затем захватывает меня в кольцо своих рук, притягивая чтобы обнять.

— А если тебе вдруг что–нибудь понадобится – ты сможешь позвонить мне. Я всегда буду рядом с тобой.

Кайдена все еще нет. Я стою возле грузовика Люка, разглядывая как другие студенты спешат с занятия на занятие, и практически решаюсь на бегство. И как только я делаю шаг, чтобы вернуться обратно в общежитие, Кайден выходит из задних дверей здания. Он разговаривает с девушкой с волнистыми черными волосами, которые спадают вниз, полностью накрывая ее спину.

Он одет в джинсы с низкой посадкой и в темно-серую рубашку "Хенли" с длинными рукавами. То, как он двигается – очаровывает. В движениях его бедер много самодовольства, но при этом плечи согнуты, а область живота кажется напряженной, будто ходьба причиняет ему боль.

Я делаю шаг назад к грузовику и жду, скрестив руки на груди. Когда он замечает меня, то расплывается в улыбке и машет рукой на прощанье девушке, которая, кажется, в моем классе по философии.

— Извини, я задержался. — Он указывает пальцем через плечо на уходящую девушку. — Келие нужна была помощь по английскому. Долго пришлось ждать?

Я опускаю руки, а затем снова складываю на груди, не зная куда их деть.

— Не так долго.

Я отскакиваю в сторону, когда он, выйдя на дорогу тянется ко мне рукой. Но тут он сжимает ручку двери, и я расслабляюсь, отходя в сторону, чтобы дать ему возможность открыть дверцу.

— Ты в порядке? — Он распахивает дверь машины, петли которой издают скрип, а небольшие кусочки ржавчины падают на землю.

Я киваю, и поставив одну ногу на подножку грузовика, запрыгиваю в салон. Виниловая ткань сиденья довольно изношена, а ее надорванные кусочки протыкают мои джинсы, оставляя царапины на коже. Он захлопывает дверцу, и я кладу руки на колени. Это первый раз, когда я нахожусь одна с парнем в машине, помимо Сета, и мое сердце готово вот–вот вырваться из груди.

— Келли, с тобой точно все в порядке? — спрашивает он, держа руки на руле. — Ты выглядишь немного бледной.

Я пытаюсь сконцентрироваться на нем, стараясь не моргать слишком часто.

— Все хорошо. Я просто немного устала. Колледж отбирает много сил.

— Не могу не согласиться с этим. — Заводя двигатель, он улыбается и вокруг его глаз ложится россыпь морщинок. Двигатель пыхтит, а после издает хлопок, как при выстреле. — Извини, грузовик Люка просто кусок дерьма.

Я тру потные ладони о колени.

— Что случилось с твоей машиной? На которой ты ездил в школу. Ты оставил ее дома?

Он громко сглатывает.

— У моего отца есть правило – как только мы покидаем дом, то начинаем самостоятельную жизнь. Машину он покупал, поэтому она принадлежит ему.

Я киваю, перекинув ремень безопасности через плечо.

— У меня тоже нет машины. Родители предложили мне взять старый автомобиль брата, но я отказалась.

— Почему? — Он толкает рычаг переключения передач и грузовик начинает движение. — Кажется, жизнь намного проще, когда у тебя есть машина.

Я защелкиваю ремень безопасности, а после наблюдаю за проносящимися мимо деревьями, когда мы выезжаем с территории кампуса.

— Это казалось слишком большой ответственностью. К тому же, я не планирую уезжать далеко из студенческого городка.

Он включает дворники, чтобы смыть грязь с лобового стекла.

— Я, вроде как, хотел задать тебе несколько вопросов, и если не захочешь отвечать, то не отвечай. — Он смущается. — Как так вышло, что ты ни с кем не дружила в школе? После того, как я начал думать об этом, то просто не смог вспомнить такого, чтобы ты пыталась сблизиться с кем–то.

Я тру рукой шею, пока она не начинает жечь.

— А я и не пыталась.

Он смотрит на меня вместо дороги, ожидая, что я продолжу, но мне больше нечего добавить. Этот секрет я унесу с собой в могилу позора.

— Есть одно потрясающее место, я слышал, что там, если подняться на горы, можно увидеть весь город. — Говорит он. — Думаю, мы могли бы поехать туда. Это будет мини–поход.

— Поход? — Удивляюсь я. — Мы типа в горы полезем?

Он смеется и я чувствую себя идиоткой.

— Да, типа полезем в горы и все.

Я морщу нос, глядя на свои коричневые сапоги, загнутые сверху. Они мне малы, даже от ходьбы по университету у меня появляются мозоли.

— Ладно, думаю мы можем пойти в поход.

Как только он хочет что–то сказать, в его кармане начинает звонить телефон. Его брови хмурятся, когда он видит имя звонящего на экране.

— Можешь тихонько посидеть секунду?

Я киваю, глядя на его телефон.

— Конечно.

— Привет, детка, как дела? — Произносит он и я слышу голос Дейзи на другом конце.

— Тогда не говори им и возможно они не сойдут с ума. — Кайден молчит некоторое время. — Да, знаю. Я тоже скучаю. Не могу дождаться выпускного... Нет, у меня пока еще нет смокинга.

Искорки зависти загораются в моем сердце. Когда я была маленькой, то мечтала пойти на выпускной в красивом платье с кучей блесток. Я даже хотела тиару, которую сейчас посчитали бы абсолютной нелепостью.

— Я тоже тебя люблю. - Говорит он без всякого выражения, а после быстро отключает телефон.

Моя зависть рассеивается, и я выдыхаю, еще толком не поняв, что задерживала дыхание.

Он бросает телефон на сидение между нами.

— Это была Дейзи... ты же знаешь Дейзи МакМиллиан, да?

— Ага, немного.

— Но судя по твоему тону, кажется, что она тебе не нравится.

— Почему ты так думаешь?

Его руки сжимают руль, а глаза нацелены на меня

— Потому что большинству людей она не нравится.

— Если это так, почему же ты встречаешься с ней? — Спрашиваю я, задаваясь вопросом, откуда во мне столько заинтересованности.

Он пожимает плечами, напряженно сжав челюсти.

— Она хорошая девушка. По большей части она делает меня счастливым.

— Ой, прости. Это было бесцеремонно с моей стороны, да? — Я хватаюсь за ремень безопасности, когда мы выезжаем на грунтовую дорогу с большими ямами и резким обрывом со стороны Кайдена. Она сливается с горами, что покрыты зеленью деревьев и травы.

— Нет, это не так. Я первый начал задавать вопросы. — Он расслабляет скулы и крепче сжимает руки на руле.

Оставшуюся часть дороги мы едем в тишине, и я с уверенностью могу сказать, что он чем–то огорчен. По его виду можно сказать, что у него в голове явно происходят какие–то сложные размышления.

Двигаясь вверх по дороге, он поворачивает руль вправо, меняя направление грузовика. Подъезжая к длинной канаве, он замедляется. Грузовик налетает на ухаб и сдает назад, Кайден придает еще газу, но снова откатывается назад, виляя то влево, то вправо. Когда мы вновь оказываемся на ровной земле, он разворачивает машину в сторону деревьев, и движется до тех пор, пока не подъезжает достаточно близко, а после оттягивает рычаг переключения передач и глушит двигатель.

Перед нами крутые склоны гор, которые изрисованы разноцветными граффити, там есть и тексты песен, и стихи, а так же признания в любви. Недалеко от нас припаркованы другие машины. Некоторые из приезжих сейчас направлялись вверх на горы, а кто–то уже находился на вершине. Я рада, что мы здесь не одни, но мне не нравится, что людей так много. Это может стать настоящей проблемой.

Он тянет за ручку и толкает дверь локтем.

— Обещаю, мы не будем забираться слишком высоко. Во всяком случае, мне сказали, что этого не потребуется. Если тебе станет тяжело, просто скажи, и мы повернем назад.

— Хорошо, скажу. — Я открываю свою дверцу и выбираюсь наружу, при этом не угодив в лужу. Мы встречаемся перед грузовиком и я засовываю руки в карманы, мягкая ткань приносит мне успокоение, словно я держу в руках плюшевого мишку.

Мы поднимаемся вверх по грунтовой дорожке, проходя мимо валуна, на котором сидит парочка в походных ботинках и с рюкзаками за спинами. Они машут нам, и Кайден машет им в ответ, пока я рассматриваю исписанный краской камень.

— Что это? — Интересуюсь я и читаю вслух:- "Живи сегодняшним днем, ухватись за него и делай все, что душе угодно".

Он уклоняется в сторону, чтобы обойти яму, и случайно задевает мое плечо своим.

— Думаю, что это традиция такая, у старшекурсников из УВейя – приходить сюда и оставлять какое-нибудь напутствие для будущих старшекурсников.

— "Вдарь и воспользуйся случаем". — Я смотрю на него, ухмыляясь. — Как мудро.

Он смеется так, что на щеках появляются ямочки.

— А я и не говорил, что напутствия будут обязательно мудрыми, просто слышал, что они должны быть, вот и все.

Я поспешно направляюсь к каменистому склону, чтобы увеличить дистанцию между нами.

— Это кажется не такой уж и плохой идеей, вроде как. Оставить после себя свои пожелания.

— Думаешь? — Он перескакивает через булыжник, демонстрируя отличную растяжку ног, и приземляется на другой, после чего спрыгивает с него. Он тяжело дышит, улыбается и явно гордится собой. — Это напомнило мне костер в Эфтоне, когда мы записывали свои цели на бумажках, а после сжигали их.

— Я никогда не была на нем, — признаюсь я, сжав руки в кулаки. Даже если бы и пошла, то люди только и делали бы, что шептались за спиной, какой я была «фанаткой Дьявола, которая никогда ничего не ела». Потому что считали, что короткие взлохмаченные волосы, черная подводка и асоциальное поведение были проделками самого Дьявола.

— Оу. — Он рассматривает меня некоторое время, а я делаю вид, что не замечаю этого. — Келли, мне хочется узнать тебя. Я имею в виду, что ты спасла мою задницу, а я практически ничего о тебе не знаю.

Я отрываю листочек от кустарника и тереблю его в руках.

— Да там и рассказывать особо нечего, правда. Я довольно скучный человек.

— Сомневаюсь, что это так. — Он ударяет ногой по камню, выступающему из скалы. — Что если я расскажу что–нибудь о себе, а после ты мне что–нибудь о себе?

— Что именно?

— Все, что посчитаешь нужным.

Мы останавливаемся, когда доходим до конца дороги. Дальше идут углубления в скалах и валунах, края которых напоминают лестницу. Выглядит крутовато, но преодолимо.

— Как мы поднимемся? — Я бросаю лист на землю и задираю голову к верху, чтобы взглянуть на вершину горы.

Он потирает руки, а после хватается за один выступ, упираясь ногой на более низкий.

— Мы полезем наверх.

Он продолжает карабкаться, взбираясь по каменной стене. Но останавливается на полпути и смотрит на меня через плечо.

— Ты идешь?

Я смотрю на дорогу, что осталась позади, а после снова на скалу. Решись уже, ради Бога. Хоть я и боюсь высоты, все равно хватаюсь за грубые края выступов, встав на цыпочки, и поднимаюсь с усилием. Помещая каждую из своих ног на выступах, я передвигаюсь к следующим и чувствую головокружение, когда оказываюсь на высоте.

Когда я смотрю вниз, то замираю от страха и сильнее прижимаюсь к скале. Ветер проскальзывает сквозь мои волосы, выбившиеся из резинки.

— Ты собираешься подниматься? — Он стоит наверху, упершись руками в бока, словно властелин мира, это была бы потрясающая работа, если бы она существовала. Я могла носить корону, и все слушались бы меня. Если бы я говорила людям держаться от меня подальше, то они так бы и делали.

Вдыхаю через нос и тяну руку к следующему выступу.

— Да... — Мои пальцы скользят и я плотно сжимаю глаза, чувствуя, как спина начинает наклоняться назад. Я не собираюсь падать, но эта ситуация заставляет меня чувствовать себя беспомощной, так что я даже пальцем не могу пошевелить.

— Черт, Келли, — вскрикивает он. — Дай мне руку.

Мои пальцы ухватываются за другой выступ и я сильнее сжимаю их, когда поток ветра утихает. Головокружение обволакивает мой разум, а колени дрожат, подгибаясь подо мной.

— Келли, открой глаза, — мягким, но властным голосом произносит Кайден, и я распахиваю свои веки. Он спустился вниз и протягивает мне свою руку, его ноги чуть выше моей головы. — Дай мне руку, и я помогу тебе подняться.

Я таращусь на его руку, слово на руку Дьявола, потому что у рук может быть большая власть: они могу владеть тобою, прикасаться без разрешения. Закусив губу, качаю головой.

— Я справлюсь сама. Поднимусь через минутку.

Дата добавления: 2015-05-06