Января, суббота

Сент-Пол, Миннесота

В течение двух дней члены клана Бремеров в нетерпении расхаживали по комнатам принадлежащего им особняка, расположенного напротив пивоваренного завода Шмидта. Они ждали вестей от похитителей. Объявление от имени Элис появилось в газете еще во вторник утром, однако ответа все не было. Известия о похищении просочились в прессу, и в четверг вечером Адольф Бремер сделал заявление перед репортерами. Он пообещал похитителям, что его семья не будет помогать полицейскому расследованию. «Мы хотим одного: чтобы Эдди вернулся домой целым и невредимым», сказал он.

Агенты ФБР заняли посты в обоих особняках Бремеров.

Вернер Хэнни, начальник отделения бюро в Сент-Поле, сделал отводы для подслушивания разговоров на восемнадцати телефонных линиях — в офисах и в домах Бремеров. Хэнни так закрутился с делами, что забыл отослать очередной отчет о ходе расследования в Вашингтон, хотя Гувер неоднократно давал ему указания делать это регулярно.

«Похоже, мне придется полагаться на газетную информацию в важнейших делах, которые расследуются подчиненными мне структурами, — писал Гувер Хэнни, после того как прочитал в „Вашингтон пост“ о том, что в машине Бремера оказалась кровь. — И это несмотря на ясные, определенные и неоднократно повторенные инструкции. Мне непонятно, почему вы ими пренебрегаете и не ставите меня в известность обо всем, особенно при расследовании столь важного дела». Гнев Гувера, подогретый еще и давлением со стороны Белого дома, достиг пика на выходных, когда Хэнни не отправил ему какую-то бумагу. «Позвонить и сказать ему, что я требую документ немедленно и чтобы он прекратил уклоняться и мешкать», — приказал Гувер помощникам.

Бремерам поступало множество писем и телефонных звонков. Большинство из них выражали сочувствие и поддержку, но были и послания от различных психопатов. В пятницу пришла открытка, в которой сообщалось, что Эдвард Бремер убит и похоронен вблизи города Анока (Миннесота).

Рано утром в субботу, около шести часов, раздался какой-то грохот в доме доктора Нипперта, семейного врача Бремеров. Доктор еще лежал в постели. Он решил, что разбилась тарелка, и не торопился вставать. Через час, когда он уже брился в ванной, зазвонил телефон. «Пройдите в прихожую, — сказал незнакомый голос. — Посмотрите, что там лежит».

Нипперт спустился вниз и обнаружил бутылку, которую кинули в прихожую его дома, разбив одно из стекол двери. Под дверью лежало три письма. Одно из них, написанное Эдвардом Бремером, было адресовано доктору и содержало просьбу доставить два письма отцу. Доктор Нипперт поехал в особняк Бремеров и заперся с Адольфом в библиотеке. Агенту ФБР Эдварду Ноутстину, сидевшему в прихожей, никто не объяснил, в чем дело. Когда Ноутстин сам спросил, что происходит, ему ответили, что старому Бремеру стало плохо с сердцем. Однако через полтора часа, когда старик вышел из библиотеки, вид у него был совершенно здоровый. Ноутстин заметил в поведении Адольфа Бремера озабоченность, которая отличалась от беспокойства за судьбу сына. Поговорив с членами семьи Бремер, он понял, что больше всего старика беспокоил размер выкупа. В последнее время он несколько раз неудачно вкладывал деньги, и теперь у него недоставало наличных. Один из родственников объяснил Ноутстину: если выплатить все 200 тысяч сразу, то Бремерам придется продавать свою компанию. Как впоследствии выяснит ФБР, Адольф Бремер подозревал, что похищение было устроено президентом одного из местных банков с целью взять под свой контроль принадлежащий Бремерам Первый Коммерческий банк.

По всей видимости, старый Бремер думал в первую очередь о размере выкупа и тогда, когда отправлялся к губернатору Миннесоты Флойду Олсону, — это было уже во второй половине дня. В полученной утром записке похитители приказывали налепить на окно в офисе Мэйджи четыре синих рекламных плаката «Национальной стрелковой ассоциации» с изображением орла. Это должно было означать, что выкуп готов. Бремер честно рассказал Олсону о состоянии своих финансов, и губернатор посоветовал налепить оторванные до половины плакаты, давая понять, что семья хочет поторговаться относительно размера выкупа.

На следующий день с Адольфом Бремером встретился заместитель директора ФБР Гарольд Натан. Во время встречи присутствовали финансовые советники Бремера — два нью-йоркских банкира. Бремер спросил Натана, как он думает, примут ли похитители сумму 50 тысяч долларов? Эту цифру банкиры посчитали «максимально возможной». Натан, который по-прежнему ничего не знал о записках, доставленных доктором Ниппертом, сказал, что в аналогичных случаях в прошлом переговоры не приводили к снижению суммы выкупа. Он пообещал, что бюро не станет предпринимать активных действий до тех пор, пока деньги не будут выплачены. Однако, после того как Эдвард окажется на свободе, он надеется на полноценное сотрудничество всех членов семьи Бремер с властями.

В воскресенье утром в особняк Бремеров была подброшена еще одна записка. Ее оставил возле офиса служащий местной угольной компании.

Записка привела Адольфа Бремера в растерянность. Самим отыскать похитителей? А как? Он был в страшном гневе на полицию. В газеты постоянно просачивалась информация, которая злила похитителей, и он подозревал, что источником является кто-то из полицейских. Бремер решил поговорить с ФБР начистоту. Он попросил Натана приехать. Тот прибыл в особняк в три часа. Бремер увел его в свою библиотеку, отделанную красным деревом, и там отдал все записки, полученные от похитителей. Натан обернул их в целлофан, отнес в офис бюро в центре города, а оттуда отправил авиапочтой в Вашингтон.

Через полчаса Натану принесли вечерний выпуск «Сент-Пол дейли ньюс»: к своему изумлению, он увидел, что большая статья о деле Бремера содержит массу подробностей о записках похитителей. Натан позвонил шефу полиции Дэхиллу и попросил зайти к нему в гостиничный номер. «У вас происходят утечки, — сказал Натан, — и очень неприятные». Дэхилл ответил, что у него есть подозреваемый: сыщик Том Браун. Более того, Дэхилл пошел даже дальше. «Я уверен, — сказал он Натану, — что Том Браун замешан и в похищении Хэмма, и в похищении Бремера». _ [160]

В доме на окраине Чикаго, где прятали похищенного, росло напряжение. В отличие от сдержанного Уильяма Хэмма, Эд Бремер оказался нытиком: то ему было холодно, то у него болела голова, то колено. Карпису все это изрядно надоело. Бремер сидел напротив забитого досками окна, с заклеенными очками на носу. История с Хэммом длилась всего четыре дня, а здесь дело затягивалось, и Карпис не мог понять почему. Как-то он спросил об этом Бремера.

— Ну, чтобы ответить, мне прежде всего надо знать, сколько денег вы запросили, — ответил тот.

— Я не о том спрашиваю, — сказал Карпис. — Я спрашиваю: могут ли быть проблемы с доставкой денег? Что ты думаешь?

— Это зависит от суммы.

— Черт побери, твоя семья — самая богатая на всем северо-западе страны, а ты мне тут говоришь «зависит от суммы»! Сколько у тебя денег в банке?

— Иногда бывает одновременно двадцать пять — тридцать тысяч сразу, — ответил Бремер. — В самые удачные месяцы.

— Похоже, надо было тебя выпустить. Ты бы тогда сходил и принес нам эти деньги.

Бремера очень волновали такие разговоры с Карписом. Он предлагал различные планы, как добыть деньги. Однажды, к изумлению Карписа, предложил похитить крупного чиновника на железной дороге в Сент-Поле. Пытаясь втереться в доверие к похитителям, Бремер охотно рассказывал о своих связях в преступном мире. В частности, о том, как отмывал ценные бумаги, похищенные Харви Бейли. Однажды спросил, знает ли Карпис Гарри Сойера и его партнера Джека Пейфера? Карпис ответил, что не знает.

— Ну так познакомься, — сказал Бремер. — Эти люди заправляют всем в Сент-Поле, и если ты с ними познакомишься, то поймешь и кто я такой. Просто спроси у них про меня. Спроси, сколько раз я отмывал для них грязные бумаги. Я свой парень. Если бы вы, ребята, вместо того чтобы меня похищать, просто пришли ко мне за советом, Я вам подсказал бы кое-кого, и вы получили бы гораздо больше денег.

— Ну ладно, подождем пока, получим ли мы те двадцать пять тысяч, о которых ты тут болтал, — сказал Карпис. — А может быть, и тысяч сорок получим.

Бремер нахмурился: «Вряд ли они столько соберут». Как-то вечером вдруг без предупреждения приехали из Сент-Пола Фред Баркер и Джордж Циглер, усталые и злые. Они видели плакаты, порванные пополам, и решили, что Бремеры предлагают заплатить только половину из назначенной суммы.

— Там так стремно в этом городе, ты не представляешь, — говорил Циглер. — Каждый раз, когда надо передать записку, полиция висит у нас на хвосте. Каждый раз, когда ты им звонишь, полиция тебя слушает. Похоже, они просто не хотят платить. Они вообще ничего не хотят. Слышал, что Рузвельт сказал?

— Президент? — изумился Карпис.

Президент Рузвельт в радиообращении назвал похищение Бремера «нападением на все, что нам дорого».

— Ну да, президент. Он объявил, что Бремер ему друг и что он лично проследит за тем, чтобы это преступление не осталось безнаказанным. Я говорю: это самое стремное дело, с тех пор как похитили сына Линдберга.

— Ну, так что ты предлагаешь: ждать, пока они заплатят, или выпустить этого парня без всякого выкупа?

— Ну, про это я не говорил, — ответил Циглер. — Я говорю только, что на нас идет такая охота — мама не горюй. Так что, когда все кончится, легче нам не станет. А если прикончим этого парня, будет только хуже.

Дни проходили за днями, и настроение у Карписа становилось все мрачнее: в лучшем случае так и играть тут роль няньки с автоматом, в худшем — придется убить безоружного. Карпис думал о том, что он вовсе не для этого стал преступником.

Тусон — городок с населением 30 тысяч человек, расположенный в Аризоне, в насквозь пропеченной солнцем пустыне, — был весьма далек от родного для членов банды Диллинджера Среднего Запада. Именно в такую даль им и хотелось уехать. Диллинджер проделал большой путь из Сент-Луиса и прибыл в Тусон в воскресенье. Он чувствовал себя совсем другим человеком: вся самонадеянность и высокомерие, которые он выказывал в Ист-Чикаго, вдруг куда-то исчезли. Последняя перестрелка преподала ему хороший урок. Теперь он не хотел рисковать и стремился жить потише. Стрельбы из автомата по луне в его жизни больше не будет.

Диллинджер и Билли присоединились к остальным членам банды, которые уже вовсю наслаждались местными радостями: борделями и ночными клубами — и попивали текилу. _ [161]Расселл Кларк и Чарльз Мэкли жили в самой лучшей гостинице в городе — «Конгресс-отеле». Мэкли закрутил роман с певичкой, исполнявшей романтические баллады, _ {64}все остальные тоже радовались жизни. Диллинджер и Билли сняли номер в мотеле на Шестой улице, зарегистрировавшись как «мистер и миссис Фрэнк Салливан из Грин-Бэя (Висконсин)». Через несколько часов подъехали Пит Пирпонт и Мэри Киндер — они задержались, потому что посетили родственников в Альбукерке.

Члены банды Диллинджера мало что видели в жизни, кроме сельской местности на Среднем Западе и тюремных камер, и потому Тусон показался им сказочным раем. Здешние жители носили ковбойские шляпы и высокие сапоги. По вечерам на улицах звучала мексиканская музыка — марьячи. Вокруг города высились горы, росли кактусы, в зарослях водились гремучие змеи. Возле домов центре города были коновязи, к которым привязывали лошадей, бандиты словно попали в вестерн, и Чикаго казался далеким сном. Атмосфера города завораживала, и они потеряли бдительность. В первый же день по приезде Пирпонт совершил странный, необъснимый поступок. Он остановил машину посреди улицы и принялся болтать с двумя полицейскими. Представившись туристом из Флориды, он указал на какую-то машину и пожаловался, что та его преследует. Один из полицейских отправился проверить этот автомобиль, а второй тем временем разговорился с Пирпонтом. Бандит принялся хвастать оборудованием, установленным на его новом «бьюике»: спидометром, усилителем руля. Потом они поболтали о погоде, о местном климате, и Пирпонт договорился до того, что назвал свой отель. Первый полицейский вскоре вернулся и сказал, что машина, на которую указал Пирпонт, никакой опасности не представляет. Бандит поблагодарил его, помахал на прощание рукой и уехал. Зачем ему понадобилось совершать этот идиотский поступок, так и осталось непонятным.

Днем члены банды осматривали местные достопримечательности, а вечера проводили в клубах. Все шло прекрасно вплоть о вторника: утром, часов в шесть, из-за утечки масла в системе отопления загорелся «Конгресс-отель». Огонь из подвала проник в шахту лифта, и вскоре все здание окутал дым. Пожарные прибыли через несколько минут. Один из них, Уильям Бенедикт, очень дивился, когда двое мужчин приставили лестницу к окну третьего этажа и попытались туда забраться. Это были Мэкли и Кларк. Они объяснили пожарному, что хотят спасти свои вещи. Огонь вскоре локализовали, и Бенедикт поднялся в 329-й номер, выбил дверь и вытащил на улицу тяжелую коробку, обернутую тканью. Пожарный, конечно, не подозревал, что в коробке лежали автоматы бандитов. Мэкли поблагодарил Бенедикта и дал ему пару долларов.

Прошло еще три дня. Утром в пятницу 25 января тот же пожарный, который помог Мэкли и Кларку, просматривал новый номер журнала «Тру детектив». Вдруг он вздрогнул: со страницы на него смотрел тот самый «мистер Дэвис», чьи вещи он вытащил из 329-го номера. Мимо пожарной части в это время проезжал помощник шерифа. Бенедикт окликнул его и показал фотографию. К полудню эта история стала известна в управлении полиции.

Там ее сопоставили с рассказом, который полицейский Гарри Лесли тем же утром услышал от местных туристов. Вечером накануне пожара они сидели в ночном клубе, и к ним подсел человек по имени Арт Лонг. Мистер Лонг (в действительности — Расселл Кларк) несколько перебрал текилы и пустился в рассуждения о том, что человеку, умеющему управляться с автоматом, никакая экономическая депрессия не страшна. Кроме того, туристы заметили, что друзья мистера Лонга, похоже, носили под пиджаками наплечные кобуры.

Прослушав обе истории, сыщики принялись листать материалы о находящихся в розыске преступниках. «Мистер Дэвис», как выяснилось, был чрезвычайно похож на фотографию Чарльза Мэкли. Полицейские позвонили в «Конгресс-отель» и выяснили, куда перевезли вещи мистера Дэвиса. Оказалось, что этот человек снял одноэтажный дом с верандой на Второй улице. Уже в 13 часов 30 минут трое полицейских прибыли к этому дому. Они припарковали машину напротив и стали наблюдать. Вскоре Мэкли вышел вместе со своей певичкой, сел в «студебекер» и поехал по направлению к центру. Полицейская машина двинулась за ним.

В центре города Мэкли остановился возле здания «Грейб электрик компани» и зашел внутрь. Полицейские последовали за ним. Мэкли стоял у окошка и расплачивался. Полицейские подошли сзади и объявили, что он арестован. Мэкли принялся возмущаться и кричать, что он бизнесмен из Флориды, приехавший сюда на отдых. Офицер полиции ответил: «Все недоразумения разъяснятся в полицейском участке».

В управлении полиции Мэкли отвели сразу к начальнику С. А. Волларду.

— Как вас зовут? — спросил Воллард.

— Джей-Си Дэвис, — ответил Мэкли. — Давайте поедем ко мне домой, у меня там все документы. Все сразу разъяснится.

Шеф полиции тем временем разглядывал фотографию разыскиваемого преступника. Потом он сказал, что ему нужно получить отпечатки пальцев задержанного. Мэкли бурно запротестовал. «Да ладно, Мэкли, — сказал ему Воллард. — Мы все равно снимем твои отпечатки, хочешь ты этого или нет».

Бандит был помещен в камеру.

Один арестован, трое — на свободе. Шеф полиции вызвал к себе трех своих лучших сотрудников: сержантов Фрэнка Аймана и Далласа Форда и сыщика Чета Шермана. Он сказал, что, по всей вероятности, где-то в городе скрываются члены банды Диллинджера, и дал полицейским фотографии бандитов, приказав взять под наблюдение дом, который снимал Мэкли на Второй улице, — возможно, кто-то из этих людей там появится.

Полицейские подъехали к дому и принялись наблюдать. Никто не появлялся, и где-то через час им надоело сидеть сложа руки. Посовещавшись, полицейские решили, что лучше всего проверить, нет кого-нибудь внутри дома. Для этого они прибегли к нехитрой уловке. Шерман вышел из машины и направился к дому, на ходу вынимая из кармана пиджака конверт. Он позвонил в дверь. Открыла какая-то женщина (это была Опал Лонг, подруга Расселла Кларка). «Что вам нужно?» — спросила она. Шерман представился посыльным и протянул ей письмо. Когда она приоткрыла дверь пошире, полицейский резко толкнул дверь плечом, шагнул внутрь — и столкнулся лицом к лицу с Расселлом Кларком. Шерман выхватил служебный револьвер и приказал Кларку поднять руки. Однако тот не послушался и вместо этого ухватил револьвер за ствол. Началась борьба за оружие: каждый тянул его к себе. Они кружили по гостиной, постепенно перемещаясь в сторону спальни. Услышав шум доме, Айман и Форд выскочили из машины и влетели на крыльцо, Опал Лонг увидела их и захлопнула дверь — как раз в тот момент, когда Форд протянул руку, чтобы дернуть дверь на себя. Дверь защемила ему палец, кость оказалась сломана.

Форд вышиб дверь, отбросил Опал Лонг в сторону и ворвался в спальню. Там он увидел, что Кларк и Шерман продолжают бороться упав на кровать, причем рукой Кларк тянется под подушку. Форд ударил Кларка ручкой револьвера по голове, а Айман ухватил его за плечи и стащил с кровати. На бандита тут же надели наручники, под подушкой оказался кольт 38-го калибра. При обыске были найдены также два автомата Томпсона, автоматическая винтовка, два пистолета, два пуленепробиваемых жилета и 4526 долларов 68 центов наличными. Полицейские усадили Кларка и Лонг в машину и отвезли в управление. О том, что кому-то надо остаться в доме, полицейские не подумали. Двое арестованы, еще двое — на свободе. Шеф полиции Воллард провел совещание со своими людьми. Было ясно, что Диллинджер и Пирпонт где-то в городе, однако если они узнают об арестах, то им потребуются считаные минуты, чтобы сесть в автомобили и исчезнуть. Предчувствия шефа оправдались: как раз в тот момент, когда в управлении полиции проходило совещание, Пирпонт поднимался по ступенькам крыльца дома на Второй улице. Он увидел следы крови и, не заходя в дом, кинулся к машине. Вернувшись в мотель, он приказал Мэри Киндер срочно собирать вещи.

Тем временем в кабинет Волларда зашел тот полицейский, с которым Пирпонт так мило беседовал под видом туриста из Флориды. Полицейский рассказал про этот случай. Описание «туриста» полностью совпадало с приметами Пирпонта. Шеф направил сержанта Аймана и двух полицейских проверить мотель, где жил этот «флоридец». Когда они добрались до места, то увидели, что от мотеля отъезжает новый «бьюик». За рулем сидел Пирпонт. Полицейские поехали следом, на ходу обсуждая, что делать дальше. Они решили задержать автомобиль Пирпонта за нарушение правил, в надежде захватить бандита врасплох. Сержант Айман дал звуковой сигнал и помахал рукой Пирпонту, приказывая остановиться. Тот подчинился.

Сержант вышел из машины. «Добрый день, — приветствовал он Пирпонта. — Ваши права, пожалуйста». Тот протянул ему права (поддельные, разумеется). Айман взглянул на них, потом вернул и, извинившись за придирки, объяснил, что отсутствует некая наклейка об осмотре машины, которую требуют правила. Но получить такую наклейку легче легкого, заверил Айман Пирпонта. Для этого надо только заехать в полицейский участок. Все дело займет несколько минут. Сбитый с толку потоками речи полицейского, Пирпонт согласился. «Да я сам с вами поеду», — вызвался Айман и тут же забрался на заднее сиденье. Пирпонт повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть Аймана, и поехал к центру города. Айман продолжал непрерывно болтать, восхищаясь отличной погодой, которая стояла в Тусоне. Пирпонт в ответ кивал и улыбался. Мэри Киндер сидела, сжавшись в комочек. Сержант Айман потихоньку достал свой пистолет и зажал его между коленями, так чтобы Пирпонт этого не увидел. Потом вытащил пачку сигарет и предложил бандиту закурить. Тот отказался.

В полицейском управлении Айман провел Пирпонта и Киндер прямиком в кабинет Волларда. На столе у шефа лежало отобранное у Мэкли и Кларка оружие, и Пирпонт в ту же секунду, как вошел в кабинет, понял, что его обманули. Он потянулся к наплечной кобуре, но Айман его опередил. Он ткнул Пирпонта пистолетом в спину и сказал: «Брось!»

Пирпонт не послушался, выхватил пистолет, но было поздно: Айман и еще двое полицейских бросились на него и повалили на пол. «Брось оружие! — крикнул Айман. — Брось, а то убью!» Пирпонт выпустил пистолет. Один из полицейских тут же заломил ему руку. Другие обыскали его.

— Грубовато вы со мной обращаетесь, — заметил Пирпонт, пытаясь выдавить улыбку.

— А ты чего хотел? Чтобы мы с тобой целовались?! — ответил Айман.

Трое арестовано, один — на свободе. Джон Диллинджер по-прежнему находился где-то в Тусоне — в этом полиция была уверена. Приближался вечер. Поскольку никаких новых сведений о местонахождении бандита не поступало, полицейские решили продолжать наблюдение за домиком на Второй улице и за мотелем на Шестой. К домику Мэкли выехали двое полицейских в форме и сыщик Джеймс Херрон — коренастый, приземистый ирландец. Когда они прибыли на место, солнце только начинало садиться. Полицейские проникли внутрь дома через заднюю дверь, а Херрон остался у машины: он хотел припарковать ее подальше, чтобы не спугнуть Диллинджера.

Как раз в этот момент к дому подъехал сияющий новенький «гудзон». Херрон спрятался в кустах. Из машины вышел мужчина в коричневом костюме. В «гудзоне» осталась какая-то женщина. Как только незнакомец приблизился к крыльцу, Херрон вышел из укрытия. Человек в костюме задержался и посмотрел на пятна крови на ступеньках. Потом резко обернулся, намереваясь идти к машине, — и столкнулся лицом к лицу с Херроном.

Расстояние между Диллинджером и Херроном не превышало пяти футов. Это был момент, достойный фильмов о Диком Западе. Херрон выхватил пистолет первым. «Подними руки!» — приказал он. Диллинджер молча смотрел на него и не двигался. Херрон сделал шаг вперед и ткнул револьвер бандиту под ребра. «Подними руки, кому говорю, или я тебя продырявлю!» Диллинджер медленно поднял руки. «А в чем дело?» — спросил он.

В этот момент на крыльце показались двое полицейских. «Прикройте машину!» — крикнул им Херрон. Полицейские кинулись к автомобилю. Херрон взял Диллинджера за воротник пальто и повел. Только в этот момент бандит понял, что он попался всерьез и разговорами дело не обойдется. Он потянулся к наплечной кобуре. Херрон с силой вонзил пистолет в спину Диллинджеру, а подоспевший на помощь полицейский наставил свое оружие прямо в лицо преступнику. Диллинджеру оставалось только сдаться.

Четыре — ноль, победа полиции Тусона.

Аресты в Тусоне стали сенсацией, облетевшей всю страну. На следующий день толпы любопытных окружали тюрьму округа Пайма, куда поместили четырех бандитов и их подруг. В кабинет шефа полиции Волларда непрерывным потоком шли телеграммы, постоянно раздавались телефонные звонки. С каждым самолетом в Тусон Прибывали репортеры и фотографы из Нью-Йорка, Чикаго и других городов. Стоило любому полицейскому выйти из здания управления, и он тут же попадал под перекрестный огонь фотовспышек.

В десять утра всех семерых задержанных в наручниках привели в заполненный публикой до отказа зал суда для предъявления обвинения. Диллинджер с хмурым видом шлепнулся на стул.

— Встаньте! — приказал судья.

— Я не Диллинджер, — пробурчал Диллинджер, оставаясь сидеть.

Судебный пристав взял его за шиворот и поставил на ноги.

Все члены банды были объявлены арестованными при залоге 100 тысяч долларов на каждого. Когда их уводили из зала, вспышки сверкали непрерывно. Билли улыбнулась Диллинджеру, и тот ответил улыбкой. Потом он наклонился вперед и поцеловал ее.

Арестованных поместили в тюремные клетки, и перед ними прошла целая процессия репортеров, местных политиков и полицейских: их рассматривали, как обезьян в зоопарке.

Внимание публики льстило Диллинджеру. Он наконец признался, что он Диллинджер, и принялся играть свою любимую роль — симпатичного, общительного налетчика. «Я свое дело знаю хорошо, — заявил он столпившимся у его клетки репортерам. — Я могу сыграть в салочки с полицией в любое время. Никого эти ищейки ловить не умеют — только бегают по старым тропам. А самые тупые копы в Чикаго. У этих умников нет никаких доказательств, что я кого-то убил или взял какой-нибудь банк».

Остальные бандиты брали пример с Диллинджера — принялись улыбаться и позировать перед камерами. Пит Пирпонт даже выдал остроту, обращаясь к губернатору Аризоны. «У вас-то копы получше, чем в Индиане, — сказал он. — Отнеслись к нам со всем вниманием».

Однако, после того как газетчики ушли, эйфория у заключенных быстро закончилась. Утром в воскресенье прибыли прокуроры из Огайо, Висконсина и Индианы. Они собирались требовать экстрадиции преступников в свои штаты. Теперь бандитам было не до шуток.

В тюрьму явился Мэтт Лич — человек, который осенью на короткое время засадил в тюрьму мать Пирпонта. Завидев его, Пирпонт пришел в ярость. «Жаль, я не убил тебя, сволочь, пока была возможность! — орал он. — Ты мою мать в тюрьму посадил! Если я отсюда когда-нибудь выберусь, первое, что я сделаю, — пришью тебя, крыса!» Лич молча рассматривал Пирпонта несколько секунд, а потом повернулся к репортерам: «Вот, полюбуйтесь, перед вами человек, который действительно любит свою мать». Потом Лич подошел к клетке Диллинджера и протянул руку сквозь прутья. Диллинджер после некоторого колебания пожал ее. «Значит, снова встретились с тобой, Джон», — сказал Лич. Он отступил на шаг назад и внимательно осмотрел Диллинджера. Потом похвалил усики, которые отпустил бандит. Спросил, готов ли он к поездке в Индиану. «А я не тороплюсь, — ответил Диллинджер. — Мне там делать совершенно нечего». _ [162]

Итак, в очередной раз всем казалось, что преступная карьера Диллинджера закончилась. Но как вскоре выяснилось, она только начиналась.

Дата добавления: 2015-05-06