Annotation 3 страница. Наконец ворота открылись

Наконец ворота открылись. Появилась группа пассажиров первого класса, по большей части иностранцы. Среди них старший инспектор Чэнь увидел молодую женщину в кремовом блейзере и таких же брюках. Она была высокой, стройной, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами и голубыми глазами. Он сразу ее узнал, хотя она немного отличалась от той женщины на фото, видно, снимок был сделан несколькими годами раньше. В ее походке и во всей осанке бросались в глаза достоинство и грация, свойственные старшим сотрудницам шанхайских фирм с участием иностранного капитала, которых приходилось встречать Чэню. – Инспектор Кэтрин Рон? – Да? – Я Чэнь Цао, старший инспектор управления полиции Шанхая. Рад приветствовать вас от имени ваших китайских коллег. Нам предстоит работать вместе. – Старший инспектор Чэнь? – переспросила она по-китайски. – Чэнь тунчжи? ^[3] – Ах да, вы же говорите на китайском! – К сожалению, не очень хорошо. – Она снова перешла на английский. – Очень рада, что вы говорите по-английски. – Добро пожаловать в Шанхай. – Спасибо, старший инспектор. – Пойдемте получим ваш багаж. К таможне уже выстроилась длинная очередь пассажиров с документами, паспортами и ручками наготове. В зале ожидания сразу стало шумно и тесно. – Насчет таможенных формальностей не беспокойтесь, – сказал Чэнь. – Вы для нас почетная гостья из Америки. Он провел ее через другие двери, по дороге кивнув нескольким офицерам в форме. Один из них мельком посмотрел ее паспорт, сделал в нем короткую отметку и пригласил ее пройти внутрь. Они вышли на улицу с тележкой, на которой стояли ее вещи, и направились к стоянке такси перед огромной рекламой кока-колы на китайском. Очередь на такси была небольшой. – Предлагаю побеседовать в вашей гостинице «Мир» на набережной Вайтань. Извините, придется взять такси. Машину управления я отослал из-за задержки рейса. – Ничего страшного. Вон уже идет свободное такси. Перед ними остановился маленький «сяди». Он хотел дождаться «дачжуна», изготовленного на совместном предприятии шанхайского автозавода и «Фольксвагена», который был более вместительным и комфортабельным, но Рон уже сообщила водителю название своего отеля. В «сяли» практически не было места для багажа. Рон положила свой чемодан на переднее сиденье, а объемистую сумку – рядом с собой на заднем диване, так что Чэнь втиснулся туда уже с трудом, а ей даже пришлось поджать ноги. Кондиционер не работал. Он опустил окно, но прохладнее не стало. Вытерев пот со лба, она стянула с себя жакет и осталась в легком топе. Тут их подбросило на ухабе, и они с Чэнем соприкоснулись плечами, отчего тот крайне смутился. За территорией аэропорта машины двигались плотным потоком. Водитель то и дело сворачивал с дороги, объезжая заграждения вокруг перестраивающейся подземки. На перекрестке улиц Еньаньлу и Цзяннинлу они застряли в пробке. – Сколько времени продолжался ваш полет? – спросил Чэнь, чтобы завести разговор. – Больше суток. – Ого! Долгое путешествие. – Мне пришлось делать несколько пересадок. Из Сент-Луиса до Сан-Франциско, потом до Токио и наконец в Шанхай. – Но ведь самолеты Восточно-Китайской авиалинии летают прямо из Сан-Франциско до Шанхая. – Я знаю, но мне покупала билет мама. Она признает только американские авиакомпании и настояла на этом из соображений безопасности. – Понимаю. Все… – Он оборвал себя. Все американское предпочтительно, хотел он сказать. – Разве вы работаете не в Вашингтоне? – Там находится наша штаб-квартира, а я работаю в региональном отделении, в Сент-Луисе. И там же живут мои родители. – Сент-Луис – это город, где родился Элиот. А Вашингтонский университет был основан его дедом. – Да, да! В университете даже есть Элиот-Холл. Вы меня поражаете, старший инспектор Чэнь. – Дело в том, что мне приходилось переводить некоторые стихи Элиота, – сказал он, спокойно воспринимая ее изумление. – А вообще-то не все китайские полицейские такие, какими их изображают в американских боевиках: мы интересуемся не только боевыми искусствами и курицей «гунбао» ^[4]. – Это всего лишь голливудские штампы. А я вот изучала китайский, старший инспектор Чэнь. – Я просто пошутил. – Чэнь досадовал на себя, что так ревностно стал защищать китайскую полицию. Неужели на него так подействовали инструкции Ли? Он пожал плечами, снова случайно коснувшись девушки. – Скажу вам по секрету, что я и сам готовлю курицу «гунбао». – С удовольствием попробовала бы. Улыбнувшись, он сменил тему: – Ну, какое у вас впечатление от Шанхая? Если не ошибаюсь, вы впервые сюда приехали? – Да, но я наслышана о нем. Как будто сон превратился в явь! Эти улицы, здания, люди и даже уличное движение – все, все кажется мне поразительно знакомым. О, смотрите! – воскликнула она, когда машина двигалась по улице Сычуаньлу. – Это же «Большой мир»! У меня есть почтовая открытка с его изображением. – Да, это очень известный центр развлечений. Там можно провести целый день – слушать разные местные оперы, не говоря уже о караоке, танцах, можно заниматься гимнастикой, поиграть в разные компьютерные игры. А рядом, на улице Юньнаньлу – улице гурманов, как ее называют, – продают самую разную китайскую еду. Целая улица закусочных и ресторанов. – О, китайская кухня мне очень нравится! Такси свернуло на набережную Вайтань. В игре неоновых огней цвет ее глаз показался ему не совсем голубым, он увидел в них зеленоватые искорки. Лазурь, подумал он. И дело тут не просто в оттенках цвета. Ему вспомнились старинные стихи: «Моря лазурь переходит в голубизну рощи тутовника». Здесь намек на изменчивость мира, который ведет к грустному заключению о невозвратимости мгновения. Слева от них громоздились высокие здания из бетона, облицованные мраморными и гранитными плитами. Затем появилось легендарное здание Гонконгско-Шанхайского банка, по-прежнему охраняемое бронзовыми львами, ставшими свидетелями многочисленной смены его владельцев. Рядом с ним звучно отбивали время большие часы на здании таможни. – Вон то здание с мраморным фасадом и с пирамидальной башенкой на углу улицы Нанкинлу – гостиница «Мир». Раньше она называлась «Китай»; ее владелец заработал миллионы на торговле наркотиками. После 1949 года городское правительство изменило ее название. Несмотря на солидный возраст, гостиница сохраняет свою репутацию одного из лучших отелей Шанхая… Такси остановилось перед входом в гостиницу, и Чэнь не успел закончить свои объяснения, но не огорчился. У него создалось впечатление, что американка слушает его больше из вежливости. К ним вышел носильщик в красной форме и придержал дверь для американки. Служащий, очевидно, принял Чэня за ее переводчика и все внимание сосредоточил на ней. Чэнь заметил это с горькой усмешкой, помогая грузить ее багаж на гостиничную тележку. В вестибюль доносились звуки джаза. Маленький оркестр, состоявший из пожилых музыкантов, играл у бара, расположенного в дальнем конце холла, навевая старыми мелодиями ностальгию о прошлом. Этот оркестр был очень популярным и упоминался в газетах как одна из достопримечательностей набережной Вайтань. Рон спросила, где ресторан. Носильщик указал на стеклянные двери дальше по коридору и пояснил, что ресторан открыт до трех часов ночи, а находящийся в нем бар закрывается еще позднее. – Мы можем сейчас поесть, – сказал Чэнь. – Нет, спасибо. Я ела в самолете. Сегодня у меня вряд ли получится заснуть раньше трех. Нужно еще привыкнуть к разнице во времени. Они поднялись на лифте на седьмой этаж. У нее был номер 708. Как только она вставила в щель пластиковую карточку, потоки света залили просторное помещение, обставленное мебелью из черного дерева, инкрустированного слоновой костью. Номер был убран в стиле ар-деко; ощущение старины дополняли плакаты с портретами актеров и актрис двадцатых годов. Единственными признаками современности были цветной телевизор, маленький холодильник рядом с туалетным столиком и кофеварка на угловом столике. – Уже девять, – сказал Чэнь, взглянув на свои часы. – Вы, должно быть, устали после такого долгого путешествия, инспектор Рон. – Нет, ничуть, но с удовольствием освежилась бы под душем. – В таком случае я пока покурю в коридоре и вернусь минут через двадцать. – Да нет, вам не обязательно уходить. Подождите меня здесь, я быстро. – Она указала на диван. Направляясь с сумкой в ванную, она протянула ему журнал. – Хотите посмотреть? Это я читала в самолете. Это был экземпляр «Энтертейнмент уикли» с несколькими американскими звездами на обложке, но Чэнь оставил его на диване, а сам осмотрел комнату, проверяя, не поставлены ли в ней жучки. Потом он подошел к окну. Когда-то он с одноклассниками гулял по набережной, с восхищением поглядывая на устремленное ввысь помпезное здание гостиницы «Мир». Посмотреть из его окна вниз, на улицу, было его самой большой мечтой. Но сейчас вид парка Хуанпу с высоты заставил его с досадой вспомнить, что он так ничего и не предпринял по делу об убийстве. Дальше на север по мосту один за другим бежали автобусы и троллейбусы. Яркие неоновые вывески мигали на близлежащих барах и ресторанах. Некоторые из них не закрывались всю ночь. Так что вряд ли можно допустить, чтобы преступники забрались в парк незамеченными, как он и предполагал с самого начала. Он повернулся приготовить чашку кофе. Ему предстоял нелегкий разговор с американкой, но сначала он решил позвонить в управление. Цянь был еще на работе, добросовестно дежуря у телефона. Возможно, он недооценивал юношу. – Только что позвонил следователь Юй и сообщил нечто важное. – Что именно? – По словам одной из соседок, вечером пятого апреля Вэнь вызывал к телефону ее муж, после разговора с ним она и исчезла. – Уже кое-что, – сказал Чэнь. – А откуда об этом узнала соседка? – У Вэнь нет своего телефона. Разговор происходил в доме ее соседки, но та не знает, о чем они говорили. – Что-нибудь еще? – Нет. Следователь Юй сказал, что попытается еще раз вам позвонить. – Если он скоро перезвонит, скажите, чтобы он попробовал застать меня в гостинице «Мир», номер 708. Наконец-то у него есть что-то конкретное для разговора с Рон, с облегчением подумал Чэнь, положив трубку в тот момент, когда она вышла из ванной, вытирая голову полотенцем. Она надела синие джинсы и белую блузку. – Не желаете чашечку кофе? – Нет, благодарю вас, в другой раз, – сказала она. – Вы знаете, когда Вэнь будет готова отправиться в Соединенные Штаты? – Видите ли, к сожалению, у меня для вас не очень приятное известие. – Что-то случилось? – Вэнь Липин исчезла, – Исчезла! Как это может быть, старший инспектор Чэнь? – Пару секунд она сверлила его взглядом, затем прямо спросила: – Ее убили или похитили? – Вряд ли ее убили – это никому не выгодно. А вот вероятность похищения исключать нельзя. Местная полиция начала ее поиски, но пока что в подтверждение данной версии нет никаких доказательств. Нам известно только то, что вечером пятого апреля ей звонил муж и к утру ее уже не было в деревне. Возможно, ее исчезновение связано со звонком мужа. – Фэну действительно позволено раз в неделю звонить домой, но запрещено говорить о том, что могло бы повредить делу. Все его телефонные разговоры записываются на пленку; надеюсь, записан и этот разговор, но, может статься, и нет. Он с нетерпением ждал приезда жены. Зачем же он стал бы говорить нечто такое, что побудило бы ее к бегству? – Мне кажется, сначала лучше проверить его звонок от пятого апреля и узнать, что именно он ей сказал. – Я постараюсь это выяснить, ну а вы, старший инспектор, что вы сами намерены делать? – Поиски ведет фуцзяньская полиция. Сотрудники проверяют все гостиницы и автобусы в тех местах, но пока ее след не обнаружен. Мы понимаем, что ее необходимо найти как можно скорее. Для этого сформирована специальная группа, руководить которой поручили мне. Вчера вечером в Фуцзянь отправился мой помощник, следователь Юй. Он всего пять минут назад позвонил мне и сообщил о звонке Фэна. Он будет держать меня в курсе всех событий. Реакция Кэтрин Рон была стремительной. – В течение нескольких месяцев Вэнь хлопочет о паспорте, чтобы приехать к мужу. И вдруг исчезает! Беременная женщина не могла далеко уйти, а у вас, кажется, нет подтверждений, что она воспользовалась поездом или автобусом, да? Значит, она по-прежнему находится в провинции Фуцзянь или ее кто-то похитил. Вы назначены руководителем специальной группы, но при этом находитесь в Шанхае. Позвольте спросить, почему? – После получения какой-либо новой информации мы решим, какие шаги следует предпринять. А тем временем я намерен провести расследование здесь. Дело в том, что Вэнь училась в Шанхае и двадцать лет назад уехала в Фуцзянь. По одной из версий, она могла сюда вернуться. – У вас есть какие-нибудь другие соображения? – Пока нет. Сегодня вечером я поговорю со следователем Юем и с другими сотрудниками, – сказал он, стараясь изобразить уверенную улыбку. – Не волнуйтесь, инспектор Рон. Вэнь стремится поскорее приехать к мужу, поэтому ей нужно будет с ним связаться. – Вы полагаете, ей легко будет это сделать? Нет, Фэн не имеет права выдать свое местопребывание, даже сообщить свой номер телефона. В противном случае он будет исключен из программы защиты свидетелей. Таков закон. Так что она не сможет позвонить прямо ему. Единственное, что ей остается, – связаться с нашим бюро и оставить для него сообщение. – Но может, Фэну известно, где она скрывается. А если она была похищена, то тогда ее похитители должны связаться с Фэном. Итак, я предлагаю вам следующее. Позвоните к себе в офис и скажите, чтобы там тщательно проверили все звонки, которые делал или получал Фэн. Может, это поможет нам напасть на след Вэнь. – Допускаю, но вы же понимаете, как важен сейчас каждый час! Мы не можем уподобиться тому крестьянину из китайской поговорки, который сидит и ждет, когда заяц с налету наткнется на старое дерево и умрет. – Ваше знание китайской культуры восхищает меня, инспектор Рон. Да, времени у нас в обрез. Наше правительство это хорошо понимает, в противном случае меня бы здесь не было. – А если бы ваше правительство эффективно действовало с самого начала, то здесь не было бы и меня, старший инспектор Чэнь! – Что вы хотите сказать? – Я не понимаю, почему Вэнь потребовалось столько времени для получения паспорта. Она начала хлопотать о выдаче еще в январе, а сейчас середина апреля. Собственно, она уже давно должна была приехать в Соединенные Штаты. – В январе? – Чэнь удивился. – Я не очень в курсе всей истории, инспектор Рон. Фактически мне только вчера вечером поручили заниматься делом Вэнь. Я ознакомлюсь с ним подробнее и тогда смогу ответить на ваш вопрос. А сейчас мне нужно идти, чтобы поговорить со следователем Юем, он должен позвонить мне домой. – Можете позвонить ему отсюда. – Он приехал в Фуцзянь сегодня утром и сразу подключился к работе местной полиции. Даже не успел остановиться в гостинице. Вот почему мне придется дожидаться его звонка дома. – Чэнь поднялся. – Да, еще одно. Вот кое-какие сведения о супругах Фэн. Насчет самого Фэна вы вряд ли найдете что-нибудь новое для себя, но досье на Вэнь я рекомендую вам прочитать. Часть материалов я перевел на английский. – Спасибо, старший инспектор. – Я вернусь завтра утром. Желаю вам, инспектор Рон, хорошего сна в вашу первую ночь в Шанхае. Несмотря на довольно неприятный разговор, чего он, собственно, и ожидал, Рон проводила его по застеленному красным ковром коридору до лифта. – Постарайтесь не спать завтра допоздна, инспектор Рон. У нас с вами много дел. – Доброй ночи, старший инспектор Чэнь. – Она улыбнулась, заправляя за ухо прядку белокурых волос. 6

Несмотря на усталость, Кэтрин никак не могла уснуть, хотя стрелки часов, отделанных французской эмалью, уже показывали наступление нового дня. Наконец она откинула одеяло, встала и подошла к окну. Огни набережной Вайтань приветливо ей подмигивали. Подумать только! Она на другом конце света, в Шанхае, смотрит из окна гостиницы «Мир» на реку Хуанпу! Для нее оказалось приятным сюрпризом, что шанхайская полиция выбрала для нее именно этот старинный отель. Но сейчас она находилась не в том настроении, чтобы любоваться великолепным ночным видом: слишком уж усложнилось ее задание. Поначалу оно казалось до смешного простым и легким: нужно было получить вместе с Вэнь паспорт у местных властей, помочь ей получить визу в американском консульстве и как можно скорее вернуться с ней в Америку. По словам Эда Спенсера, ее начальника в Вашингтоне, от нее требовалось всего-навсего слегка подтолкнуть китайцев своим присутствием, чтобы они ускорили все процедуры. Эд даже шутливо предложил ей позавтракать с ним в Вашингтоне в ближайший уик-энд. Даже если допустить небольшие задержки, командировка должна была продлиться четыре, максимум пять дней. А теперь она и представить не могла, на сколько дней затянется ее пребывание в Шанхае. А если сообщение об исчезновении Вэнь – обыкновенная ложь? Что ж, вполне возможно. Ведь китайцы вовсе не жаждут, чтобы Вэнь приехала к мужу в Штаты. Если бы Цзя Синьчжи, главу контрабандной организации, наконец-то осудили, о процессе раструбили бы на весь свет. Грязные подробности возмутительного бизнеса по незаконному ввозу китайцев в Штаты отнюдь не улучшили бы репутацию китайского правительства за рубежом. Начальство местной полиции наверняка обвинили бы в соучастии в таком прибыльном деле. Действительно, как в стране с таким строгим государственным режимом удавалось гангстерам переправлять за океан тысячи людей, не привлекая внимания властей?! В самолете она прочла один доклад, где говорилось о сотнях нелегальных эмигрантов. Из Фучжоу их на военных грузовиках доставляют в морской порт, где они пересаживаются на крупные суда. Желая скрыть свою причастность, китайские власти наверняка не хотели, чтобы суд над Цзя состоялся, для чего и препятствовали жене главного свидетеля покинуть страну. Сперва необъяснимая задержка в выдаче паспорта, а теперь еще более непонятное и лишенное смысла исчезновение Вэнь. А если это просто последняя попытка китайцев нарушить подписанное ими соглашение? В таком случае она не сможет выполнить порученное задание. Тяжело вздохнув, Кэтрин машинально почесала руку, зудевшую от укуса комара. К тому же ей показалось, что вряд ли она сможет сработаться со старшим инспектором Чэнем, хотя назначение такого человека ее партнером как будто подтверждало серьезные намерения китайской стороны. И дело было не только в его ранге. Старший инспектор Чэнь настораживал ее, казался слишком искренним, непосредственным. Но ведь его как раз и могли выбрать именно для того, чтобы он ввел ее в заблуждение. Возможно, он вовсе не старший инспектор полиции, а прикрепленный к ней секретный агент со специальным заданием! Она позвонила в Вашингтон, но Эда Спенсера не застала и оставила для него сообщение и номер своего телефона в гостинице. Положив трубку, Кэтрин решила ознакомиться с оставленным Чэнем досье. В самом деле, про Фэна она не нашла для себя ничего нового, но сведения о Вэнь были обширными, хорошо подобранными и стали для нее настоящим откровением. На чтение досье у нее ушло около часа. Несмотря на некоторое знание китайского, она то и дело натыкалась на непонятные термины. Кэтрин подчеркивала их, рассчитывая завтра найти перевод в большом словаре. Затем попыталась набросать отчет своему начальнику. Что же ей делать в Китае? Она могла просто дожидаться новых сведений, как предложил старший инспектор. Или сама принять участие в розысках Вэнь, без которой дело Цзя трещит по всем швам. Без свидетельских показаний Фэна не обойтись, а для этого необходимо привезти к нему Вэнь… если она еще жива. Подумав, Кэтрин решила, что ей и впрямь стоит принять участие в розысках пропавшей. У китайцев не найдется предлога отказать ей, если только все это не попытка скрыть свою причастность к нелегальной переправке людей за границу. Чэнь как будто уверен в том, что Вэнь жива. Но если ее убили, никто не в силах предугадать, как это отразится на показаниях Фэна. Инспектора Рон не очень радовал ее особый статус в маршальской службе, где ее считали чем-то вроде знатока Китая, хотя именно благодаря ему она и оказалась в Шанхае. А вот если она примет участие в розысках, то докажет, что знание китайского вовсе не является лишним в ее звании инспектора полиции… и одновременно сможет поближе узнать китайцев! Итак, она уселась писать факс Эду Спенсеру. Коротко обрисовав неожиданный поворот событий, она попросила его просмотреть расшифровку записи телефонных разговоров Фэна за 5 апреля, уделив особое внимание вероятному замаскированному сообщению. Затем попросила разрешения принять участие в розысках Вэнь. В конце она просила переслать ей досье на старшего инспектора Чэня. Перед тем как спуститься в регистратуру отеля, она наспех дописала просьбу прислать ей ответ факсом около десяти утра по шанхайскому времени. Тогда она сможет подойти к аппарату заранее и дождаться сообщения, не боясь, что его перехватят. Несмотря на то что начальник будет писать по-английски, существует вероятность, что его сообщение заинтересует посторонних лиц. После отправки факса она наскоро перекусила в ресторане, потом вернулась в номер и еще раз постояла под душем. Спать ей по-прежнему не хотелось. Завернувшись в банное полотенце, она опять встала у окна, глядя на залитую огнями темную реку. Вдали промелькнул теплоход с полосатым флагом. Название ей не удалось разобрать. Наверное, какое-нибудь американское круизное судно, вставшее на ночь на якорь на реке Хуанпу. Около четырех утра она решила принять две таблетки драмамина, который захватила с собой на случай качки в самолете, а теперь лекарство должно было помочь ей заснуть. Потом достала из холодильника бутылку «Будвайзера», по-китайски «Байвэй», что означало «в сто раз эффективнее». Пиво производилось в Ухане, где находился совместный пивоваренный завод фирмы «Анхезен-Буш». Уже ложась в постель, она почему-то вспомнила одно стихотворение эпохи Сун, которое учила в колледже. В нем говорилось о том, каким одиноким, несмотря на чудесные виды, чувствует себя путник. Пытаясь вспомнить это стихотворение, она незаметно для себя заснула.
Ее разбудил трезвон будильника на тумбочке у кровати. Протирая заспанные глаза, она вскочила, не соображая, где находится. Дисплей на электронных часах показывал девять сорок пять. Она сразу все вспомнила и поняла, что душ принимать уже некогда. Наспех натянув футболку и джинсы, она выбежала из комнаты, сунула ноги в тонкие, как бумага, гостиничные шлепанцы, сшитые из того же прозрачного полиэтилена, из которого делают дождевики. Спускаясь в лифте, она кое-как пригладила волосы. Адресованный ей факс поступил точно в назначенное время. Ответ был более пространным, чем она ожидала. Во-первых, было подтверждено, что 5 апреля Фэн действительно звонил жене; их разговор записали на пленку. Эд дал указание сделать срочный перевод. Как потенциальный свидетель, Фэн не имел права раскрывать кому бы то ни было свою принадлежность к программе защиты свидетеля. Пока Эд не знал, что он мог сказать такого, что побудило бы Вэнь к исчезновению. Во-вторых, ее предложение присоединиться к расследованию было одобрено. В ответ на ее запрос относительно данных о старшем инспекторе Чэне Эд писал: «Я связался с ЦРУ. Они пришлют нам досье на старшего инспектора Чэнь Цао. Из того, что мне уже сообщили, ясно, что с Чэнем нужно быть настороже. Он связан с либеральными партийными реформаторами. Является членом Союза китайских писателей. Его характеризуют как амбициозного члена партии, ее выдвиженца». Выйдя из кабинета с факсом в руке, она увидела в вестибюле Чэня, сидевшего в кресле с английским журналом, на соседнем кресле лежал букет цветов. – Доброе утро, инспектор Рон. Чэнь встал, и Кэтрин заметила, что он выделяется ростом среди окружающих. У него было очень умное лицо с высоким лбом и внимательным взглядом темных глаз. В черном костюме он походил скорее на ученого, чем на полицейского, впечатление усиливалось только что прочитанными о нем данными. – Доброе утро, старший инспектор Чэнь. – Это вам. – Чэнь протянул ей букет. – Вчера я так замотался в управлении, что забыл о цветах по случаю вашего приезда, когда мчался в аэропорт. Поздравляю вас с первым утром в Шанхае. – Спасибо, цветы очень красивые. – Я звонил вам в номер, но никто не ответил. Поэтому решил подождать вас здесь. Надеюсь, вы не возражаете. Она не возражала. Цветы были приятной неожиданностью, но, стоя перед ним в полиэтиленовых шлепанцах, с растрепанными волосами, она испытывала раздражение от его официальной вежливости. Не такого поведения она ожидала от коллеги, и ей было далеко не безразлично его завуалированное напоминание о том, что она – всего-навсего женщина. – Пойдемте ко мне в номер, там поговорим, – суховато предложила она. В номере она пригласила его сесть и взяла вазу с углового столика. – Я только поставлю цветы в воду. – Хорошо ли вы спали? – поинтересовался Чэнь, оглядывая комнату, где царил полный беспорядок: постель не убрана, на полу валяются чулки, мятый дорожный костюм небрежно брошен на спинку стула, на столике – рассыпанные таблетки. – Не очень, но вполне достаточно. Она решила не смущаться беспорядком в номере и коротко объяснила: – Извините, я торопилась забрать факс. – Это вы должны меня извинить, мне следовало предупредить вас о своем приходе. Приношу свои извинения. – Вы слишком любезны, товарищ старший инспектор Чэнь, – сказала она, стараясь скрыть сарказм. – Наверное, вы вчера тоже поздно легли. – Да, вчера, когда я пришел домой, у меня состоялся очень длинный разговор с комиссаром Хуном, начальником фуцзяньской полиции. Мы обсуждали дело Вэнь. А рано утром позвонил мой помощник, следователь Юй. Оказывается, в его гостинице только один телефон, в регистратуре, а ночной дежурный после одиннадцати запирает дверь и уходит спать. – А зачем телефон запирать? – Видите ли, в деревнях телефон редкость, – пояснил Чэнь. – Не как в Шанхае. – Ну а утром вы узнали что-нибудь новое? – Да, теперь я могу вам ответить относительно задержки в выдаче Вэнь загранпаспорта. – И в чем же дело? – Вэнь могла бы получить паспорт уже несколько недель назад, но у нее не оказалось свидетельства о браке. Никаких официальных документов, подтверждающих ее отношения с Фэном. Дело в том, что она вышла за него замуж в 1971 году, а в то время государственные учреждения не функционировали. – Но почему? Как такое возможно? – Мао заклеймил большинство служащих «прихвостнями капитализма». Лю Шаоци, главу Народной республики, без суда и следствия заключили в тюрьму. Все госучреждения были закрыты. Единственной властью стали так называемые революционные комитеты. – Я, конечно, читала о культурной революции, но такого и представить себе не могла. – Так вот, поэтому паспортистам пришлось порыться в регистрационных книгах коммуны, на что ушло много времени. Видимо, это и послужило причиной задержки. – Видимо, – многозначительно повторила Кэтрин, склонив голову набок. – Значит, в Китае строго соблюдаются все законы – даже в особом случае? – Да, насколько мне известно. Кроме того, Вэнь подала заявление о выдаче паспорта только в середине февраля, а не в январе. – Но Фэн сказал нам, что она обратилась к властям в январе, точнее, в середине января. – А мне сказали, что в феврале. Хотя даже в этом случае вынужден признать, что процедура слишком затянулась. Здесь имеет место еще один момент. У Вэнь в Фуцзяни нет гуаньси. Это слово можно перевести как «связи» или «блат», но значение его гораздо шире. Это не только знакомые, но и вообще люди, которые способны помочь в случае необходимости. – Так сказать, за мзду. – Если угодно. Вероятно, у нас, как и во всем мире, колеса бюрократии вращаются очень медленно, если не подмазать кого-нибудь из бюрократов. Вот тут на сцену и выходят гуаньси. Вэнь так и не прижилась в деревне, поэтому у нее никаких гуаньси нет. Кэтрин была поражена откровенностью Чэня. Он и не пытался приукрасить положение дел. Это показалось ей не очень типичным для представителя партийной номенклатуры. – Да, и еще одно! Одна из соседок Вэнь утверждает, что днем шестого апреля Вэнь искал какой-то незнакомец. – И как вы думаете, кто это мог быть? – Нам еще предстоит установить его личность, но он определенно был не местный житель. А с вашей стороны, инспектор Рон, есть какие-нибудь новости? – Да. Фэн действительно звонил жене пятого апреля. Мы ждем перевода записи их разговора. Как только я его получу, немедленно сообщу вам. – В нем может находиться ключ к исчезновению Вэнь, – сказал Чэнь, бросив взгляд на наручные часы. – Простите, какие у вас планы на утро? – Да, собственно… никаких. – Вы позавтракали? – Еще нет. – Вот и прекрасно. Предлагаю хорошенько позавтракать, – сказал Чэнь. – После долгого разговора со следователем Юем я поспешил к вам, и у меня во рту даже маковой росинки не было. – Можем поесть внизу, в ресторане, – предложила она. – Нет, нет, и не думайте! Позвольте мне отвести вас в другое место – в настоящий китайский уголок с типично шанхайской атмосферой. Это всего в нескольких минутах ходьбы. Кэтрин не нашла предлога отказаться от приглашения, зато сообразила, что в непринужденной обстановке будет легче обратиться к нему с просьбой принять участие в расследовании. – Вы продолжаете меня изумлять, старший инспектор. Полицейский, поэт, переводчик, а теперь еще и гурман! – сказала она. – Хорошо, я только переоденусь. Она быстро приняла душ, накинула белое летнее платье и расчесала волосы. Перед выходом в коридор Чэнь протянул ей сотовый телефон: – Это вам для удобства. – Ого, «моторола»! – А знаете, как его у нас называют? «Большой брат», а если телефон принадлежит женщине, то «Большая сестра». Так на современном китайском называются внезапно разбогатевшие люди. – Интересно, почему? – В боевиках иногда так называют главу бандитской шайки. Сейчас богачей называют «мистер Биг Бакс» ^[5]; Большой Брат или Большая Сестра имеют приблизительно тот же смысл. У меня тоже есть сотовый. Так что мы с вами всегда сможем оставаться на связи. – Значит, мы с вами – Большой Брат и Большая Сестра, которые отправляются на прогулку по Шанхаю, – улыбнулась Кэтрин. Вдоль улицы Нанкинлу бесконечным потоком двигались автомобили. Пешеходы и велосипедисты протискивались в еле заметные просветы между ними. Водителям то и дело приходилось ударять по тормозам. – Вся улица Нанкинлу – огромный торговый центр. Городские власти вводят здесь ограничения на автомобильное движение. – Чэнь снова стал гидом. – В ближайшем будущем здесь будет пешеходная зона. Уже через пять минут они оказались на перекрестке улиц Нанкинлу и Сычуаньлу. На углу Кэтрин увидела белое здание ресторана в европейском стиле. Сквозь высокие, янтарного цвета стекла видны были столики, сплошь занятые молодыми людьми, которые пили кофе. – Это кафе «Дэда», – объяснил Чэнь. – Здесь варят превосходный кофе, но мы с вами пойдем на уличный рынок позади кафе. Она взглянула вверх и увидела на углу табличку с названием: «Центральный рынок». Он отмечал вход в узкую и неприглядную улочку. Помимо крохотных магазинчиков с временными стойками и прилавков на тротуаре, заваленных различными товарами, здесь приютились множество закусочных и забегаловок. – Раньше здесь был рынок, где торговали дешевыми и поношенными вещами, вроде «блошиного рынка» в Соединенных Штатах, – продолжал Чэнь снабжать ее информацией. – Но поскольку сюда приходило очень много народу, стали появляться и заведения, где можно было поесть, очень удобные, недорогие, но весьма специфические. Закусочные, тележки с едой и маленькие ресторанчики, казалось, насыщали атмосферу ощутимой энергией. Большинство из них выглядели очень дешевыми и бедными, резко контрастирующими с роскошными заведениями вокруг гостиницы «Мир». Уличные торговцы на самодельных грилях-решетках ворочали кусочки баранины, время от времени посыпая их специями. Под шелковой вывеской, на которой крупными китайскими иероглифами значилось «Еда от всех болезней», хозяин лавки всыпал мерной ложечкой старинные лечебные медицинские средства в поставленные в ряд и кипящие на огне глиняные горшочки. Кэтрин всегда мечтала побывать в таком месте: в шумном оживленном уголке, где чувствовался подлинный дух этого города. В пластмассовых или плетеных корзинах шевелились и взбрыкивали живые рыба, кальмары и черепахи. Угри, перепела и лягушачьи лапки жарились в раскаленном масле в специальных котелках с выпуклым днищем. Все заведения были забиты людьми. Они нашли в одной из забегаловок свободный столик. Чэнь протянул ей свернутое в свиток меню. Взглянув на незнакомые названия перечисленных там блюд, она покачала головой: – Вы уж сами решайте, что заказать. Понятия не имею, что обозначают все эти названия. Чэнь заказал порцию крохотных жареных пирожков со свиным фаршем, прозрачные пельмени с креветками, тофу, соленую утку и творог из бобов гуйлинь, посыпанный мелко нарезанным зеленым луком. Все блюда подавались в маленьких мисочках. – Прямо настоящий банкет, – заметила Кэтрин. – Но стоит гораздо дешевле, чем «континентальный завтрак» в отеле, – пояснил Чэнь. Первым принесли тофу – нанизанные на бамбуковые палочки кусочки, наподобие шашлыка. Несмотря на острый пряный запах, Кэтрин блюдо понравилось. – В китайской культуре еде всегда придавалось особое значение, – с аппетитом уплетая тофу, сказал Чэнь. – Как говорят конфуцианцы, наслаждение пищей и сексом естественно для человека. – Неужели! – Она никогда не слышала этого изречения. Уж не придумал ли он его сейчас? Ей послышались в его голосе насмешливые нотки. Вскоре она стала замечать на себе любопытные взгляды – американская женщина в обществе китайца поглощает простонародные блюда. Один толстый коротышка даже поклонился ей, проходя мимо с огромным котелком риса. – Старший инспектор, у меня есть к вам пара вопросов. Как вы думаете, Вэнь вышла замуж за крестьянина Фэна потому, что была предана идеям Мао? – Вполне возможно. Хотя не думаю, что возникающие между мужчиной и женщиной отношения можно объяснить только политическими взглядами. – А много «грамотной молодежи» осталось жить в деревнях? – спросила она, откусывая последний кусочек тофу. – После культурной революции большинство из них возвратились в свои города. Следователь Юй и его жена тоже были посланы в Юньнань как «грамотная молодежь», но в начале восьмидесятых вернулись в Шанхай. – Ловко вы разделили между собой работу, старший инспектор! Отправили следователя Юя в Фуцзянь, а сами остались в Шанхае и наслаждаетесь восхитительными блюдами с американской гостьей. – На меня, как на старшего инспектора, возложена почетная обязанность приветствовать вас по случаю вашего первого визита в Китай и первого примера сотрудничества между нашими странами в борьбе против нелегальной эмиграции. Товарищ Ли, секретарь парткома нашего управления, специально подчеркнул важность моей миссии. Мне было велено «сделать пребывание инспектора Рон в Шанхае безопасным и удовлетворительным для нее». – Благодарю вас, – сказала она. Чэнь не скрывал насмешки над собой, отчего ей стало легче с ним общаться. – Значит, вы ожидаете, что, вернувшись домой, я буду рассказывать о дружбе между нашими странами и о политике? – Это уж как вы пожелаете, инспектор Рон. А у нас, китайцев, принято выказывать гостеприимство гостям из дальних стран. – Помимо намерения развлекать меня, что еще вы собираетесь делать? – У меня есть список шанхайских знакомых Вэнь. Цянь Цзюнь, мой временный напарник, устраивает для меня встречи с ними на сегодня или на завтрашнее утро. И я буду держать вас в курсе полученной информации. – Значит, мне придется целый день сидеть в отеле и ждать телефонных звонков, как оператор на коммутаторе? – Нет, нет, вовсе не обязательно! Это же ваш первый приезд в Китай. Посмотрите город, посетите парк Хуанпу, походите по магазинам, загляните на Нанкинлу. А на уик-энд я буду целиком в вашем распоряжении. – Я предпочла бы работать вместе с вами, старший инспектор. – Вы хотите принимать участие в разговорах со знакомыми Вэнь? – Да, хочу. – Кэтрин посмотрела ему прямо в глаза. – Что ж, не вижу препятствий. Правда, здесь говорят на шанхайском диалекте. Ответ Чэня показался ей достаточно дипломатичным и уклончивым. – В самолете я свободно общалась со своими попутчиками. Все говорили со мной на мандаринском диалекте. Разве мы не можем попросить говорить на нем и людей, с которыми нам нужно будет беседовать? Да и вы поможете мне в случае затруднений. – Я, конечно, постараюсь, но, вы полагаете, люди будут откровенны в присутствии американки? – Они будут более серьезными и откровенными, если поймут, что мы, представители полиции двух стран, занимаемся серьезным делом. – Что ж, вы правы, инспектор Рон. Я проконсультируюсь по этому вопросу с секретарем парткома товарищем Ли. – У вас принято избегать прямого ответа? – Нет, разумеется. Я дам вам прямой ответ, но мне необходимо получить его разрешение. Уверен, что на все есть определенные и строгие правила, даже в американской маршальской службе. – Согласна, старший инспектор, – сказала Кэтрин. – И все-таки, что мне делать до тех пор, пока вы не получите это разрешение? – Если исчезновение Вэнь действительно связано со звонком ее мужа, постарайтесь выяснить в своей службе, где произошла утечка информации. – Я поговорю со своим начальником. – Кэтрин сразу поняла, к чему он клонит, поскольку давно уже ожидала этого вопроса. – А я уже попросил администрацию отеля установить факсимильный аппарат у вас в номере. Если вам нужно что-нибудь еще, с радостью вам помогу. – Я вам очень благодарна. Остался еще один вопрос, – неожиданно для себя сказала она. – Вчера вечером, глядя из окна на набережную, я вспомнила одно классическое китайское стихотворение. Несколько лет назад я учила его английский перевод. Оно о поэте, который сожалеет о том, что не может поделиться со своим другом необыкновенным видом. Никак не могу вспомнить эти стихи. Вы, случайно, его не знаете? – Гм… – Он удивленно смотрел на нее. – Думаю, это стихотворение Лю Юна, поэта эпохи Сун. Вторая строфа звучит так: Где окажусь сегодня ночью я,
Стряхнув с себя гнетущее похмелье, -
У ив прибрежных с поникшими ветвями
Под бледной заходящею луной.
Год за годом я ухожу
Все дальше от тебя.
И здесь, вдали, какие виды
Дарит мне природа! Но тщетно:
О, с кем мне речь вести
Об этой вечной прелести ландшафтов!

Дата добавления: 2015-05-06