Annotation 13 страница. Но сегодня не так холодно, как в этих строках Хуан Чунчжэ

Но сегодня не так холодно, как в этих строках Хуан Чунчжэ. Чэнь начал насвистывать, чтобы поднять себе настроение. Не судьба ему стать поэтом, как и зарубежным китайцем, который пришел на поклонение гробам предков с американской подружкой – как воображали те старухи на кладбище. И он не турист, бесцельно слоняющийся по улицам Сучжоу. Он сотрудник полиции, приехавший сюда инкогнито, он проводит важное расследование и не может принять никакого решения, пока завтра не состоится один разговор. 28

Рано утром следующего дня они приехали к дому Лю в предместье Сучжоу. Кэтрин Рон пришла в восторг, увидев великолепный особняк в европейском стиле, который составлял резкий контраст с общим обликом квартала. Чугунные ворота в толстых стенах были открыты, поэтому они вошли во двор, который представлял собой отлично ухоженную лужайку, похожую на поле для гольфа. Направляясь к дому по дорожке, они миновали парковую статую, изображавшую девушку после купания: она сидела, задумчиво наклонив голову, и ее длинные волосы каскадом ниспадали на грудь. Старший инспектор Чэнь позвонил в дверь; им открыла пожилая женщина. Лицо ее с изящными очертаниями носа и губ было красивым, несмотря на прорезавшиеся вокруг больших глаз морщинки, поэтому Кэтрин и дала ей на вид лет сорок. Она была одета в шелковую алую кофту и такие же штаны с повязанным поверх них белым вышитым передником, который слегка топорщился на округлившемся животе. Волосы ее были забраны в старомодный пучок, но это ее не портило. Кэтрин затруднилась бы сказать, какое положение в доме занимает эта женщина. Но конечно, не горничная и явно не хозяйка, поскольку жена Лю жила Шанхае. Эта неопределенность проявилась и в ее манере приема гостей. – Пожалуйста, присаживайтесь. Главный управляющий Лю вернется через полчаса. Он только что звонил мне из машины. Это вы вчера звонили ему? – Да. Меня зовут Чэнь Цао. А Кэтрин – моя подруга из Америки. – Не желаете ли чай или кофе? – Спасибо, если можно – чаю. Вот моя визитная карточка. Как видите, мы с Лю являемся членами Союза китайских писателей. Интересно, что еще прячет он в рукаве, удивленно подумала Кэтрин. От загадочного старшего инспектора можно было ожидать чего угодно. Она решила предоставить вести разговор ему, а сама лишь скромно поддакивать. – У вас очень заметный шанхайский акцент, – сказал Чэнь. – Я родилась в Шанхае и только недавно приехала в Сучжоу. – Полагаю, вы товарищ Вэнь Липин, не так ли? – Чэнь встал и протянул ей руку. – Рад с вами познакомиться. Женщина испуганно отпрянула. Кэтрин ошеломленно смотрела на нее. Нет, невозможно! Эта красивая, приветливая женщина совершенно не похожа на Вэнь с фотографии для паспорта – изможденную, с потухшим, безжизненным взглядом! – Откуда вы знаете мое имя? Кто вы? – Я старший инспектор Чэнь из управления полиции Шанхая. А эта дама – Кэтрин Рон, инспектор американской маршальской службы. – Вы приехали сюда, чтобы найти меня? – Да, и, признаться, где только мы вас не искали! – Я специально приехала в Китай, чтобы проводить вас в Соединенные Штаты, – сказала Кэтрин. – Нет, простите, но я не поеду! – взволнованно, но решительно воскликнула Вэнь. – Не бойтесь, Вэнь, вам ничто не угрожает. Американская полиция, согласно программе защиты свидетелей, обеспечит вам безопасность, – сказал Чэнь. – А главари преступных группировок окажутся за решеткой. Гангстеры никогда вас не найдут. Безопасность вашей семьи будет гарантирована. – Да, да, мы обо всем позаботимся, – добавила Кэтрин. – Я ничего не знаю ни о каких программах, – охваченная ужасом, воскликнула Вэнь, инстинктивно прикрывая руками живот. – Когда вы приедете в Соединенные Штаты, наше правительство поможет вам обустроиться: предоставит вам деньги, медицинскую страховку, дом, машину, мебель… – Но почему? – прервала ее Вэнь. – Все это предоставляется вам за то, что ваш муж поможет следствию, даст в суде показания против Цзя. Правительство взяло на себя обязательство помочь вашей семье. – Нет! Что бы вы ни обещали, я не поеду! – Но вы же несколько месяцев добивались оформления паспорта, – сказал Чэнь. – Сейчас вашим положением озабочены и китайское и американское правительство. Поэтому мы не только оформим ваш паспорт, но и получим для вас визу. Почему вы вдруг передумали ехать? – А почему вам так нужна моя скромная особа? – Ваш муж заявил, что готов дать показания в суде только в том случае, если вы приедете к нему в Соединенные Штаты. Так что, как видите, он за вас беспокоится. – За меня? – спросила Вэнь. – Нет уж, только не за меня, а скорее за своего будущего сына! – Вы знаете, что станет с вашим мужем, если вы откажетесь ехать? – сказала Кэтрин. – Это он работает на ваше правительство, а не я. – Значит, теперь вы решили остаться с другим мужчиной, с богатым предпринимателем, да? – сказала Кэтрин. – И обрекаете мужа всю жизнь провести в тюрьме! – Не говорите так, инспектор Рон, – поспешил вмешаться Чэнь. – Здесь все гораздо сложнее. Лю… – Нет. – Опустив голову, Вэнь сидела без движения, словно застыла, и едва выговорила дрожащими губами: – Можете говорить что угодно о такой несчастной женщине как я, но не смейте говорить ничего плохого о Лю. – Лю – очень хороший человек, мы понимаем, – сказал Чэнь. – Просто инспектора Рон волнует ваша безопасность. – Я сказала, что никуда не поеду, старший инспектор Чэнь – решительно повторила Вэнь. – Больше я ничего не скажу. Последовало неловкое молчание. Вэнь сидела, уныло повесив голову, не реагируя на попытки Чэня возобновить разговор. Только раз она подняла глаза, полные слез, чтобы взглянуть на настенные часы. Тишина была нарушена торопливыми шагами снаружи, скрежетом ключа и рыданием, вырвавшимся у Вэнь. В гостиную вошел мужчина средних лет. Темноволосый, стройный, аскетической внешности. На нем был очень дорогой костюм, и весь он был олицетворением преуспевающего дельца. Единственное, что не соответствовало общему впечатлению, был огромный карп, свисающий у него из руки и хвостом чуть не касающийся пола. – Что здесь происходит? – спросил он. Вэнь встала, забрала у него карпа, отнесла его в кухню и, вернувшись, встала с ним рядом. – Лю, они хотят, чтобы я поехала в Соединенные Штаты. Американка из полиции настаивает, чтобы я уехала вместе с ней. – Значит, вы – мистер Лю Цин? – Кэтрин протянула ему свое удостоверение. – Я Кэтрин Рон, инспектор американской маршальской службы. А это старший инспектор Чэнь из управления полиции Шанхая. – Почему она должна ехать с вами? – требовательно спросил Лю. – Там находится муж Вэнь, – сказал Чэнь. – По его просьбе инспектор Рон прибыла в Китай, чтобы проводить к нему жену. Вэнь подпадает под программу защиты свидетелей. Она будет в полной безопасности. Вы должны убедить ее уехать вместе с инспектором Рон. – Что за программа защиты свидетелей? – Вероятно, она не знает, как работает ваша программа, – сказал Чэнь. – Эта программа обеспечит полную защиту ее семьи. Лю не стал сразу отвечать, а посмотрел на Вэнь, которая молча встретила его взгляд. Лю кивнул, как будто прочел ответ в ее взгляде. – Товарищ Вэнь Липин является моей гостьей. И ей решать, ехать или оставаться, – с суровой сдержанностью заявил Лю. – Никто не заставит ее ехать куда-либо. Во всяком случае, больше не заставит. – Вы должны отпустить ее, господин Лю, – сказала Кэтрин. – Ее муж предъявил правительству Соединенных Штатов ультиматум, и китайское правительство согласилось ему помочь. – Я ее вовсе не удерживаю, – ответил Лю. – Спросите у нее, так ли это. – Нет, никто меня здесь насильно не удерживает, – поддержала его Вэнь. – Я сама хочу остаться. – Вы слышали, инспектор Рон? – сказал Лю. – Если ее муж нарушил ваши законы, то пусть он и несет наказание. Никто против этого не возражает, но как может правительство Соединенных Штатов решать судьбу гражданки Китая против ее воли? Кэтрин не была готова к такому выпаду. – В Соединенных Штатах она может начать новую, более счастливую жизнь. – Не каждый китаец мечтает перебраться в Соединенные Штаты, – отрезал Лю. – Мне придется информировать китайское правительство о вашей позиции. Вы препятствуете правосудию, – возмутилась она. – Валяйте, информируйте! Вы, американцы, только и знаете, что твердите о правах человека. Так вот, она имеет право оставаться там, где хочет. Прошло то время, когда вы командовали китайцами! Вот телефон моего адвоката. – Лю встал, вручил ей карточку, затем указал на дверь. – А теперь прошу вас и вашего спутника покинуть нас. – Старший инспектор Чэнь! Ваше правительство обещало нам полное сотрудничество. – Кэтрин тоже встала. – Мне придется обратиться за содействием к местной полиции! – Прошу вас, успокойтесь, инспектор Рон, и вы, господин Лю, – сказал Чэнь. – Инспектор Рон права, но и вы тоже. Понятно, что каждый смотрит на дело со своей точки зрения. Мы можем поговорить с вами наедине? – Нам не о чем разговаривать, старший инспектор Чэнь. – Лю подумал и спросил: – Как вы нашли Вэнь? – Благодаря вашей поэме «Прикосновение пальцев». Я как и вы, – член Союза китайских писателей. – Значит, вы Чэнь Цао, – сказал Лю. – Ваше имя мне сразу показалось знакомым… Впрочем, оно ничего не меняет. – Вы слышали о деле У Сяомина? – спросил Чэнь. – Да, об этом грязном преступнике много писали в прошлом году. – Так вот, дело было поручено мне. Оно оказалось очень сложным и запутанным, но я поклялся, что добьюсь правосудия. И сдержал слово. Я даю вам слово поэта и офицера, что ни к чему не стану принуждать ни Вэнь, ни вас. Пожалуйста, уделите мне время для разговора, а потом уж сами решайте, стоит ли ей поговорить о деле со мной. – Старший инспектор Чэнь! – воскликнула Кэтрин. – Разве она не ясно выразилась? – сказал Лю. – К чему попусту тратить время? – Вэнь сама примет решение, но, если она не до конца поймет ситуацию, оно может оказаться не очень разумным, и, возможно, вам с ней придется пожалеть о нем. Можете мне поверить, в деле есть несколько очень серьезных моментов, о которых не подозреваете ни вы, ни Вэнь. Вы же не хотите, чтобы она подверглась опасности, верно? – Тогда поговорите с самой Вэнь, – предложил Лю. – Вы думаете, сейчас она мне поверит? – сказал Чэнь. – Вы – единственный человек, к мнению которого она прислушается. – А вы сдержите свое слово, старший инспектор Чэнь? – Да, я напишу рапорт своему начальству и объясню ее решение, каким бы оно ни было. Кэтрин задумалась над его словами. Китайские власти никогда не выказывали особенного энтузиазма в сотрудничестве с американцами. Наконец-то Вэнь найдена, но кажется, Чэнь не очень настроен заставить ее покинуть Китай. Тогда зачем он взял с собой Кэтрин? – Хорошо, в таком случае поговорим наверху, в моем кабинете, – сказал Лю Чэню, потом обернулся к Вэнь: – Не волнуйся и пока пообедай с американкой. Никто тебя ни к чему не принудит, обещаю тебе. 29

Кабинет Лю не сравнить было с закутком Чэня в управлении полиции. Светлый, просторный, роскошно обставленный: большой угловой металлический стол, кожаное кресло на колесиках, еще несколько удобных кожаных кресел и полки с книгами в коленкоровых переплетах. На столе был ноутбук с лазерным принтером. Лю опустился в кресло и пригласил сесть Чэня. Чэнь заметил на полках несколько позолоченных фигурок Будды. Каждая была одета в яркое шелковое платье. Они напомнили ему сцену, которую он видел много лет назад в Ханчжоу, когда приезжал с матерью в храм из слоновой кости, – высоко на стене в нише находилась позолоченная статуя сидящего Будды, а перед золотыми и серебряными одеяниями стояли на коленях паломники в жалких лохмотьях. Церемония называлась, как объяснила ему мать, «Приношения Будде». Степень набожности паломника определялась ценностью пожертвованного одеяния, и Будда совершал чудеса, принимая во внимание набожность жертвователя. Глядя на мать, Чэнь тоже зажег палочки с благовониями и загадал три желания. Он давно уже забыл, о чем он просил, но хорошо помнил тогдашние недоумение и растерянность. Верь, и тогда все возможно. Старший инспектор Чэнь не знал, верил ли на самом деле Лю в могущество статуэток Будды или держал их только в качестве украшений, но казалось, Лю был убежден в правильности своего поведения. – Извините мою несдержанность, – сказал Лю. – Но ваша американка не знает нашу жизнь, сразу видно. – Она не виновата. Я и сам только вчера вечером узнал некоторые подробности жизни Вэнь, а инспектор Рон до сих пор ничего о них не знает. Вот почему я попросил чтобы наш разговор состоялся без женщин. – Если вы знаете, каким кошмаром была жизнь Вэнь с этим мерзавцем, почему настаиваете, чтобы она к нему поехала? Вы и представить себе не можете, как мы, ее одноклассники, восхищались ею. Она была настоящим лидером, заводилой и такой красавицей! Длинная черная коса, а розовые щеки сияли ярче, чем цветок персика на весеннем ветерке… Господи, да зачем я вам все это рассказываю! – Нет, нет, прошу вас, расскажите мне все, что знаете. Тогда я смогу представить управлению более подробный отчет, – попросил Чэнь, доставая свой блокнот. – Ну что ж, если хотите, – озадаченно пробормотал – С чего же мне начать? – С самого начала, с того момента, как вы познакомились с Вэнь.
Лю перешел в старшие классы в 1967 году, когда его отец, до 1949 года владевший парфюмерной компанией, был объявлен классовым врагом. Самого Лю его одноклассники с презрением дразнили «черным щенком». Они с Вэнь оказались в одном классе. Подобно остальным мальчишкам, он был сражен ее красотой, но никогда бы не осмелился подойти и заговорить с ней. Еще больше их разделяло то, что Вэнь состояла в отряде хунвейбинов, а он, мальчик из семьи с грязным прошлым, не мог на это даже надеяться. Вэнь была в их классе запевалой революционных песен, первая выкрикивала политические лозунги и читала «Цитатник Председателя Мао», который в то время был их единственным учебником. Поэтому для него она была как восходящее солнце, и он радовался уже тому, что хотя бы издали мог восхищаться ее красотой. В тот год его отец попал в больницу, где ему прооперировали глаза. Даже там, в палатах для больных, не было покоя от хунвейбинов. Его отцу, с завязанными после операции глазами, приказали встать и покаяться в своих грехах перед портретом председателя Мао. Это было непосильной задачей для немощного инвалида, который не мог самостоятельно ходить. Поэтому Лю должен был помочь ему, но сначала его обязали написать повинную от имени старого отца. Тринадцатилетнему мальчику трудно было справиться с такой работой, и после целого часа попыток, когда у него голова уже раскалывалась от напряжения, он написал всего две или три строчки. В отчаянии, сжимая ручку, он выбежал на улицу, где увидел Вэнь Липин, которая шла рядом со своим отцом. Она улыбнулась и поздоровалась с ним и кончиками пальцев коснулась его ручки. Золоченый наконечник ручки вдруг засиял на солнце. Он возвратился домой и быстро дописал речь ручкой, на которой лежал отблеск самой совершенной девушки в мире. Потом, в больнице, он стоял рядом с отцом, подпирая его, как костыль, не соглашаясь чувствовать себя униженным, и механически читал слова повинной, которые повторял за ним отец. В тот день он пережил самые возвышенные чувства и вместе с тем – самые горькие. Три года обучения в старших классах пролетели как одно мгновение и закончились как раз в тот год, когда страну захлестнуло движение «грамотной молодежи». Он вместе с одноклассниками уезжал в провинцию Хэйлунцзян, и только одна Вэнь отправлялась в Фуцзянь. И в день их отправления на вокзале Шанхая в его жизни произошло настоящее чудо: во время «Танца верности» ему посчастливилось вместе с самой Вэнь держать вырезанное из бумаги красное сердце! Ее рука подняла вверх не только символ преданности идеям председателя Мао, но и самого Лю, униженного, всеми презираемого «черного щенка», и возвысила до равного с ней статуса. В Хэйлунцзяне ребят ожидала трудная жизнь, тяжелая работа. И воспоминание о том «Танце верности» оказалось для мальчика негасимым светом в конце туннеля. Потом до них дошло известие, что Вэнь вышла замуж, которое он воспринял как тяжелый удар. Странно, но именно тогда он впервые серьезно задумался о своем будущем, которое дало бы ему возможность помочь ей, как в свое время она помогла ему. И он начал усердно учиться. Подобно прочим представителям «грамотной молодежи», в 1978 году Лю возвратился в Шанхай. Благодаря полученному в Хэйлунцзяне самообразованию он успешно сдал вступительные экзамены и в тот же год стал студентом Восточно-Китайского политехнического университета. Несмотря на чрезвычайную загруженность занятиями, он послал несколько запросов о Вэнь. Но о ней не было никаких сведений, как будто она исчезла с лица земли. За четыре года его учебы она ни разу не приехала в Шанхай. После окончания университета он получил работу репортера в «Вэньхуэй дейли» и стал писать стихи. Однажды он узнал, что его газета собирается опубликовать репортаж о фабрике деревенской коммуны в провинции Фуцзянь. Он попросил главного редактора поручить ему задание. Он не знал названия деревни, где поселилась Вэнь, да и не думал ее искать. Ему было достаточно самой мысли, что он окажется поблизости от нее. Воистину, не бывает истории без случайных совпадений. Он перенес настоящий шок, когда вошел в один из цехов деревенской фабрики и увидел там Вэнь. Покинув цех, он долго разговаривал с директором фабрики. Вероятно, что-то заподозрив, директор рассказал ему о том, как ревнив и жесток ее муж, Фэн. В ту ночь Лю долго не мог заснуть, все думал. Он понял, что спустя все эти годы он любил Вэнь все так же преданно и страстно. Внутренний голос твердил ему: «Иди к ней и во всем ей признайся. Может быть, еще не поздно». Но утром он вернулся к действительности и поспещил уехать из деревни. Он был преуспевающим журналистом, его стихи публиковались, у него были молодые подруги. Взять в жены замужнюю женщину, которая не была уже ни молодой, ни красивой, да еще с чужим ребенком – у него не хватило бы смелости противостоять общественному мнению. Вернувшись в Шанхай, он уселся за статью, выполняя свое задание. Главный редактор назвал ее поэтической. «Революционный жернов шлифует дух нашего общества». Потом его метафору часто цитировали. Статью наверняка перепечатали фуцзяньские газеты. Он гадал, читала ли она статью. Подумал было написать Вэнь, но что он ей скажет? Именно тогда он начал сочинять поэму, которая была опубликована в журнале «Звезда» как одна из лучших поэм года. Каким-то образом то происшествие помогло ему расстаться с иллюзиями о карьере журналиста и принять решение уволиться из газеты. Лучшего момента для ухода из журналистики он не мог и придумать. В начале восьмидесятых мало кто решался оставить верный кусок хлеба – работу в государственной компании. Так что он оказался одним из первых предпринимателей, что вместе с приобретенными за время работы в газете связями, гуаньси, помогло ему удачно начать дело. В итоге он нажил приличное состояние. Затем познакомился с одной студенткой, Чжэньчжэнь. Она полюбила его, и они поженились. Через год у них родилась дочка, и его бизнес продолжал успешно развиваться. К тому времени, когда вышел сборник стихов, у него уже не было времени на поэзию. Под влиянием момента Лю отправил Вэнь этот томик, приложив к нему свою визитную карточку. Ответа от нее не последовало, что его не удивило. Однажды он воспользовался приездом в Шанхай одного знакомого дельца из Фуцзяни и попросил его передать Вэнь три тысячи юаней от неизвестного лица, но она отказалась их взять. С утра до вечера в делах и разъездах он и думать не думал о каких-то чувствах, ему казалось, что он ее забыл. Каково же было его удивление, когда несколько дней назад она вдруг вошла к нему в офис. Она сильно изменилась, теперь ее трудно было отличить от обычной крестьянки. Однако в его глазах она оставалась такой же, какой была в шестнадцать лет, – тот же овал прекрасного лица, та же бесконечная мягкость взгляда и те же тонкие удлиненные пальцы, которые когда-то вместе с ним держали красное бумажное сердце. Она помогла ему в самый отчаянный момент его жизни. Теперь настал его черед помочь ей. Лю прервался и выпил немного чаю. – Значит, для вас, – сказал Чэнь, – она стала… неким символом вашей прошедшей юности. И не важно, что теперь она не так молода и красива. – То, что она так сильно изменилась, делает ее историю еще более трогательной. – И еще более романтичной, – кивнул Чэнь. – Что она рассказала вам о себе? – Что ей нужно скрыться из своей деревни на несколько дней. – Вы спросили, почему? – Она сказала, что не хочет ехать в Соединенные Штаты, но боится, что у нее нет иного выхода. – Как это понимать? – спросил Чэнь. – Если она считает, что ей придется ехать, зачем же она приехала к вам, в такую даль? – Я не приставал к ней с расспросами. За время нашего разговора она несколько раз плакала. Думаю, такое состояние объясняется ее беременностью. – Значит, она так ничего вам и не объяснила? – У нее имеются какие-то свои причины. Возможно, она хочет подумать о своем будущем, но не может сделать это у себя в деревне. – Она говорила вам о своих планах? – Нет, не говорила. Похоже, она не торопится уезжать. – Лю задумчиво добавил: – Оказаться женой такого негодяя… Меня не удивляет, что она передумала ехать в Америку. – Ну… – Чэнь понял, что давить на Лю бесполезно. Вэнь может без всяких объяснений оставаться у него в доме сколько пожелает. – Тогда позвольте рассказать вам то, о чем она умолчала. Она сбежала из деревни потому что ей позвонил Фэн и сказал, что ее жизнь в опасности, ей угрожают гангстеры. – Ничего подобного она мне не говорила! Я ее не спрашивал, а она не обязана давать мне отчет. – Ее нежелание обо всем рассказать вам понятно, но мы-то знаем, что она хотела провести у вас несколько дней вовсе не для того, чтобы поразмыслить о будущем, а чтобы скрыться от банды. – Что ж, я рад, что в тяжелую минуту она подумала обо мне. – Лю достал сигарету и закурил. – По имеющимся у нас сведениям, она должна была позвонить Фэну, как только окажется в безопасном месте. Но она до сих пор не связалась с ним. Сейчас она не желает к нему ехать, хотя мы и гарантируем ее безопасность. Следовательно, она все решила. – Она может оставаться здесь столько, сколько сочтет нужным, – сказал Лю. – Вы полагаете, в Америке ее ждет счастливая жизнь? – Во всяком случае, многие так думают. Посмотрите на длинные очереди людей перед американским посольством в Шанхае, которые ждут визы. Не говоря уже о тех, кто пробрался туда незаконно, как ее муж. – Счастливая жизнь – с таким негодяем?! – Но ведь пока еще он ей муж, ведь так? А если она останется здесь, с вами, что подумают окружающие? – Для меня главное – то, что думает она, – сказал Лю. – Раз уж она пришла ко мне в тяжелую минуту, самое малое, что я могу для нее сделать, – это предоставить ей кров. – Вы ей очень помогли. Дело в том, что я видел ее фотографию для паспорта. Сегодня она выглядит совершенно иначе. Как будто другой человек. – Да, она словно возродилась. Слишком сильно, по-вашему? – Нет, вы подобрали точное слово, только, к сожалению мы с вами живем не в романтическом веке. – Романтичность не есть что-то внешнее, старший инспектор Чэнь. Это состояние вашей души, – покачав головой, сказал Лю. – Что ж, я рассказал вам все, что знаю, как вы просили. А что вы хотите мне рассказать? – Позвольте мне быть с вами откровенным, Лю, – ответил Чэнь, хотя знал, что не может быть до конца откровенным. – Меня восхищает ваше решение помогать ей, поэтому я хотел бы сообщить кое-что важное. – Пожалуйста, я вас слушаю. – Вы играете с огнем. – Что вы хотите сказать? – Ей известно, как вы к ней относитесь? – Я любил ее – тогда, в школе. Очень давно. Я не должен воскрешать прошлое. – Но вы относитесь к ней по-прежнему – будь то первая красавица в школе или пожилая женщина, которая носит под сердцем чужого вам ребенка, – сказал Чэнь. – Вы – богатый человек, и любая женщина сделала бы ради вас все, что угодно. Не говоря уже о том, что вы для нее сделали. Она не может не ответить на вашу привязанность. – Боюсь, старший инспектор Чэнь, я не очень вас понимаю. – Да, я вижу, что не понимаете. До тех пор, пока вы позволяете себе оживлять ваши школьные мечты, относиться к ней как к воспоминанию, и до тех пор, пока Вэнь будет удовлетворять ее положение вашей иллюзорной мечты, между вами могут сохраняться нормальные, хорошие отношения. Но со временем она совершенно оправится и станет настоящей женщиной. Из крови и плоти. И в один прекрасный вечер бросится в ваши объятия. Как вы отреагируете? – Против воли Чэнь говорил язвительно. – Оттолкнете ее? Но это было бы слишком жестоко. А если примете ее любовь, как же ваша семья? – Вэнь знает, что я женат. Не думаю, что она так поступит. – Ах, вы так не думаете? Значит, вы позволите ей оставаться здесь на правах старой школьной подруги несколько месяцев, а может, и лет. Да, вы счастливы, что можете ей помочь. Но будет ли счастлива она, когда поймет, что ей придется постоянно подавлять, скрывать свои чувства? – Черт побери, так что же мне делать? Выгнать ее? Отправить к мужу, который над ней издевается? – возмущенно воскликнул Лю. – Или предоставить гангстерам гоняться за ней, как за кроликом? – Вот это я и хотел с вами обсудить. – Что именно? – Угрозу со стороны гангстеров. Сейчас они прилагают все силы, чтобы разыскать Вэнь. Какой бы ни была реакция начальства на мой рапорт, а вы понимаете, я обязан представить рапорт, я уверен, что скоро бандиты узнают, что она скрывается здесь, у вас. – Но как? Что, эти сведения передаст бандитам полиция? – Нет, но у них есть связи в управлении. Точно так же, как они узнали о деле Фэна, они узнают и о местонахождении Вэнь. Последние несколько дней за нами с инспектором Рон постоянно следили. – Не может быть, старший инспектор Чэнь! – Уже в день приезда инспектора Рон ее едва не сбил мотоцикл. На второй день у нее под ногой внезапно сломалась ступенька. На третий, спустя всего несколько часов после того, как мы разговаривали с беременной женщиной из Гуанси, бандиты, приняв ее за Вэнь, похитили ее. В Фуцзяни моего помощника, следователя Юя, едва не отравили в гостинице. И наконец, за день до нашего приезда в Сучжоу мы чудом избежали полицейской облавы, устроенной специально на нас на рынке Хуатин. – И вы уверены, что за всеми этими инцидентами стоит мафия? – Таких совпадений не бывает. У них явно есть свои люди и в Шанхае и в Фуцзяни. Так что ситуация очень серьезная. Лю кивнул: – Они проникают и в деловой мир. Несколько здешних компаний нанимают гангстеров для выбивания долгов. – Так что вы и сами все прекрасно понимаете, Лю. Согласно последним данным, которые я получил, мафия не оставит ее в покое и после суда, независимо от того, даст Фэн показания или нет. – Почему? Я ничего не понимаю. – Я и сам пока толком ничего не пойму. Только знаю, что мафия предпримет все, что понадобится, чтобы выследить ее. И сделать из нее поучительный пример для других. И они этого добьются, вопрос только когда. Она просто заблуждается, думая, что все успокоится, если она будет скрываться у вас. – Но вы же – старший инспектор полиции, неужели вы ничем не можете помочь несчастной беременной женщине? – Хотелось бы, Лю. Вы думаете, мне легко сознаваться в своей беспомощности? Я был бы просто счастлив, если бы смог для нее сделать хоть что-то. В голосе его отразилась вся его сокрушенность. Для полицейского признание собственной беспомощности было больше, чем просто потерять лицо, но в глазах Лю он увидел глубокое сочувствие. – Так что, если принять во внимание все, что я сказал, – честно продолжал Чэнь, – вы поймете, что отъезд в Соединенные Штаты действительно в ее интересах. Вы не сможете долго защищать ее. – Но как я могу отпустить ее к мужу, который будет терзать ее всю оставшуюся жизнь?! – Не думаю, что теперь она позволит ему издеваться над собой. За последние несколько дней она сильно изменилась, вы совершенно справедливо назвали это возрождением. Она снова твердо стоит на ногах, я в нее верю. – Помолчав, Чэнь добавил: – Кроме того, там о ней позаботится инспектор Рон. Она будет действовать в интересах Вэнь. А я прослежу. – Выходит, мы вернулись к тому, с чего начали: Вэнь нужно ехать. – Ну почему же! Теперь мы с вами лучше понимаем ситуацию. Поэтому я попробую объяснить все Вэнь, и пусть она сама примет решение. – Хорошо, старший инспектор Чэнь, – сказал Лю. – Поговорите с ней. 30

Старший инспектор Чэнь и Лю Цин вернулись в гостиную, где их ожидали по-прежнему молчаливые инспектор Рон и Вэнь. Однако Чэнь заметил перемену на обеденном столе. Он был уставлен аппетитными на вид закусками, среди которых выделялось огромное блюдо, разрисованное ивами, с которого свешивались на стол голова и хвост гигантского карпа, тушенного в соевом соусе, видимо того карпа, который принес Лю. Наверное, нелегко было приготовить блюдо из живого карпа таких размеров. Над миской с розовыми речными креветками, жаренными с листьями зеленого чая, еще поднимался парок. На спинке соседнего с инспектором Рон стула висел передник, очевидно, она помогала готовить. – Извини, Вэнь, что мы так долго, – заметил Лю. – Старший инспектор Чэнь хочет поговорить с тобой. – А разве вы с ним не поговорили? – Да, конечно, но решение зависит от тебя. Он говорит, что ты должна иметь полное представление о ситуации. Это очень важно, – сказал Лю. – Кроме того, он должен выслушать ответ из твоих уст. Вэнь явно не ожидала ничего подобного. Плечи ее невольно вздрогнули, и, не поднимая головы, она еле слышно промолвила: – Что ж, если ты считаешь, что это очень важно… – Тогда я подожду тебя наверху, у себя в кабинете. – А как же твой карп? Он остынет. А ты так его любишь. Поразительно, подумал Чэнь. В такой момент Вэнь действительно беспокоилась о любимом блюде Лю. Понимала ли она, что, может быть, в последний раз готовила для него? – Не волнуйся, Вэнь, мы его потом разогреем, – сказал Лю. – Старший инспектор Чэнь обещал не заставлять тебя принимать определенное решение. Если ты предпочтешь остаться, ты всегда будешь для меня желанным гостем. – Пойдемте же, Вэнь, нам пора поговорить, – сказал Чэнь. Как только Лю вышел, Вэнь взволнованно прошептала: – Что вы ему сказали? – То же, что он вам сказал. – Мне нечего добавить. – Вэнь закрыла руками лицо. – Говорите все, что угодно. – Я полицейский и не могу сказать своему руководству все, что угодно. Я обязан объяснить причины вашего отказа уехать в Америку, в противном случае ваше дело останется открытым. – Старший инспектор Чэнь прав, Вэнь. Нам необходимо знать, что вами движет, – поддержала его Кэтрин, протягивая Вэнь платок. – Кроме того, придется объяснить, почему вы находитесь у Лю, – продолжал Чэнь. – Если люди этого не поймут, они станут плохо относиться к Лю. Вы же не хотите ему неприятностей? – Как они могут обвинять его? Это я решила. – Вэнь задохнулась от рыданий и снова спрятала свое заплаканное лицо. – Могут. Как старший инспектор, я знаю, какие неприятности могут его ожидать. Вашим делом занимаются Китай и Америка. Вы обязаны поговорить с нами не только ради себя самой, но и ради Лю. – Что я должна вам сказать? – Пожалуйста, начните с того времени, когда вы закончили школу, – сказал он. – Это поможет мне понять всю вашу историю. – Вам действительно интересно, какие страдания я перенесла за все годы… с этим… с этим чудовищем? – Голос Вэнь дрожал от сдерживаемых рыданий. – Мы понимаем, как вам тяжело вспоминать о прошлом, но это очень важно. – Кэтрин протянула ей стакан воды, на что Вэнь ответила благодарным кивком. Кажется, женщины поладили друг с другом, заметил про себя Чэнь. Он не знал, о чем они говорили, но первоначальная враждебность Вэнь по отношению к Кэтрин почти совершенно исчезла. У Кэтрин палец был заклеен свежим пластырем, наверняка порезалась, помогая ей на кухне. Итак, Вэнь стала рассказывать им свою историю. Голос ее звучал глухо и безжизненно, как будто она говорила о другом человеке, глаза были пустыми, а тело время от времени вздрагивало от сдерживаемых рыданий. В семидесятом году, когда движение «грамотной молодежи» захлестнуло всю страну, Вэнь было всего пятнадцать лет. Добравшись до деревни Чанлэ, она выяснила, что в маленьком домишке ее родственника, где жили три поколения его семьи, ей нет места. Поскольку она была единственной грамотной девушкой в деревне, местный ревком, председателем которого был Фэн, выделил ей примыкающий к деревенскому амбару заброшенный склад для инструментов, которым давно уже никто не пользовался. В складе не было ни электричества, ни воды, никакой мебели, кроме кровати, но Вэнь искренне верила председателю Мао, который заявил, что, только пройдя через испытания тяжелой жизнью в деревне, «грамотная молодежь» сможет перековаться. Правда, оказалось, Фэн вовсе не принадлежал к тому классу бедных и забитых крестьян, о которых говорил Мао. Фэн начал с того, что часто приглашал ее в свой кабинет для бесед. Как самый главный член партии в деревне, он имел право вести разговоры на политические темы, предположительно для перевоспитания молодежи. Ей приходилось видеться с ним по два-три раза в неделю, сидеть с ним наедине за запертой дверью. Фэн сидел за столом, как обезьяна в человеческом платье, его руки тянулись к ней поверх «Цитатника Председателя Мао» в красной обложке. И однажды ночью произошло то, чего она все время боялась: Фэн ворвался в ее комнатушку со стороны амбара. Она изо всех сопротивлялась, но он силой взял ее. После этого он заявлялся к ней чуть ли не каждую ночь. Никто в деревне не осмелился сделать ему замечание. Он и не думал на ней жениться и, только узнав о ее беременности, вынужден был изменить решение. От первой жены у него не было детей. Вэнь была в полном отчаянии, хотела сделать аборт. Но больница коммуны находилась в его ведении. Хотела сбежать из деревни, но в то время до ближайшей остановки автобуса нужно было ехать несколько километров на тракторе. Думала покончить с собой, но не решилась, почувствовав, как под сердцем шевелится ребенок. В итоге они поженились, под портретом председателя Мао. Это была «революционная свадьба», как сообщали по местному радио. Фэн даже не стал выписывать брачное свидетельство. В течение первых месяцев семейной жизни молодая, красивая девушка из большого города соответствовала его сексуальным и амбициозным требованиям. Но вскоре он утратил к ней интерес, а после рождения ребенка стал вести себя откровенно грубо и оскорбительно. Она понимала, что сопротивляться Фэну бессмысленно, в те годы вся власть в деревне принадлежала ему. Сначала она робко мечтала, что кто-нибудь придет к ней на помощь, но потом сдалась. Старое треснувшее зеркало беспощадно отражало ее изменившуюся внешность. Кто пожалеет крестьянку с изможденным, покрытым морщинами лицом, с привязанным к спине младенцем, когда она тащится по рисовому полю за плугом? Вэнь примирилась с судьбой, окончательно порвав связи с шанхайскими друзьями. В 1977 году, после окончания культурной революции, Фэна уволили с занимаемой должности. Развращенный властью, которой он упивался, он не стал работать, как простой крестьянин, и Вэнь пришлось самой содержать семью. К несчастью, муж-извращенец теперь целыми днями торчал дома и подвергал ее изощренным издевательствам. Он даже нашел для себя оправдание. Дело в том, что в числе прочих проступков ему вменялось в вину то, что он бросил свою первую жену и совратил «грамотную девушку». Именно этим он и объяснял свое падение с высокого поста и вымещал на ней свою злобу. Узнав, что она собирается развестись с ним, он пригрозил, что убьет и ее, и сына. Она понимала, что он способен на все, поэтому продолжала жить с ним и мучиться. В начале восьмидесятых он стал часто отлучаться из дому – «по делам» говорил он, но она понятия не имела, чем он занимался Зарабатывал он очень мало. И только изредка приносил игрушки для сына, а в дом вообще ничего. После смерти ребенка жизнь Вэнь стала еще ужаснее. У мужа появились любовницы, и он приходил домой, только когда оказывался на мели. Она не удивилась, когда Фэн заявил, что уезжает в Соединенные Штаты. Удивительно было то, что он не уехал раньше. Своими планами он с ней не делился. Для него она была старой тряпкой, которую он все равно собирался выбросить. В ноябре прошлого года он целых две недели оставался дома. Тогда она поняла, что снова беременна. Он заставил ее сделать тест на определение пола ребенка. Когда выяснилось, что она ждет мальчика, Фэн стал совершенно другим. Сказал ей, что едет в Америку и что вывезет ее к себе, как только устроится. Он хотел начать с ней новую жизнь. Она понимала причину неожиданной перемены. Фэн был уже не молод, для него это был последний шанс иметь ребенка, как и для нее. Поэтому она попросила его отложить отъезд, но он не согласился. Вскоре после приезда в Нью-Йорк он вызвал ее к телефону. Потом почему-то замолчал на несколько недель и наконец снова позвонил, сказал, что пытается устроить ей выезд из Китая, и велел обратиться за паспортом. Вэнь удивилась. Обычно оставшиеся дома жены годами ждали вызова от мужа. А порой им тоже приходилось выезжать нелегально. Она ждала, когда ей выдадут паспорт, когда вдруг он сообщил ей по телефону о бандитах, которые за ней охотятся; она испугалась и скрылась в Сучжоу. Рассказ Вэнь длился долго и часто прерывался рыданиями. Тем не менее она продолжала говорить, не скрывая от них ужасающих подробностей. Чэнь понимал, что Вэнь хваталась за последнюю соломинку: узнав о том, какие мучения она перенесла из-за Фэна, полицейские позволят ей остаться. Чэню становилось все более не по себе. Как и обещал, он готов был представить начальству рапорт с описанием ее трагедии, но понимал, что в управлении среагируют не так, как того хотелось бы Вэнь. Инспектор Рон не скрывала волнения и сочувствия, заботливо приготовила Вэнь еще чашку чаю. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но удерживалась. – Спасибо, Вэнь, но мне придется задать вам еще пару вопросов, – сказал Чэнь. – Значит, вы стали хлопотать о паспорте в январе, верно? – Да, в январе. – И вы не спрашивали у Фэна, как ему живется в Соединенных Штатах? – Нет, не спрашивала. – Понятно. Потому что вовсе не собирались туда ехать. – Как вы узнали? – Она удивленно воззрилась на него. – В январе он велел вам готовиться к отъезду, но вы обратились за паспортом только в середине февраля. Почему вы передумали? – Ну, сперва я колебалась, а потом подумала о ребенке, – отведя взгляд в сторону, сказала Вэнь. – Ему было бы трудно расти без отца, поэтому я передумала и стала хлопотать о паспорте, да, в феврале. А потом он мне позвонил. – Он что-то объяснил вам во время последнего звонка? – Нет, только сказал, что за мной кто-то охотится. – И вы не знали, кто именно? – Нет, не знала. Но я думаю, что он поссорился из-за денег с теми бандитами, которые переправляют людей в Америку. Ведь за проезд нужно заплатить много денег. В деревне это ни для кого не секрет. Наш сосед Сюн попал в автомобильную катастрофу и не смог вовремя перевести им деньги, так его жене пришлось скрываться, потому что она не могла заплатить его долги. Но гангстеры скоро ее поймали и заставили заниматься проституцией, чтобы вернуть себе стоимость проезда ее мужа. – И полиция Фуцзяни ничего не сделала? – спросила Кэтрин. – Местная полиция и «Летающие топоры» одним миром мазаны. Так что я знала, что нужно скрыться где-нибудь подальше. Но где? Я не хотела возвращаться в Шанхай. Там меня могла выследить мафия, а мне не хотелось, чтобы из-за меня пострадали мои родственники. – И почему же вы решили уехать в Сучжоу? – Сначала я даже не знала, куда бежать. Но когда собирала вещи, наткнулась на томик стихов, в котором лежала визитная карточка Лю. Я решила, что там меня не смогут найти, потому что мы с самой школы с ним не переписывались и не встречались. Никто не заподозрил бы, что я обратилась к нему за помощью. – Да, вполне разумное решение, – кивнула Кэтрин. – А первый раз, когда вы снова увидели его после школы, он приехал к вам на фабрику как корреспондент газеты? – Признаться, тогда я его даже не узнала. В школе он не производил на меня особого впечатления. Он был слишком скромным и молчаливым. Я вообще не помню, чтобы с ним разговаривала, не помню даже тот «Танец верности», описанный в его поэме. Если бы он не прислал мне сборник стихов, мне бы и в голову не пришло, что я так много для него значила. – И тем не менее, – сказал Чэнь, – вероятно, вы поняли, кто был тот репортер, когда получили стихи. – Да! И сразу вспомнила те давние годы. Из биографического очерка я узнала, что Лю стал поэтом и репортером. Я порадовалась за него, но относительно себя самой не питала никаких иллюзий. Я была для него всего лишь трогательным объектом его поэтического воображения. Я сохранила томик с его карточкой, как память о давно прошедшей юности. И никогда не думала, чтобы написать ему. – Вэнь в волнении ломала пальцы. – Я скорее бы умерла, чем стала просить о помощи, но ребенок! – «Люди на восток от реки», – пробормотал Чэнь. – Я не ожидала, что Лю так мне поможет. У него очень много дел, и все-таки он взял выходной и отвез меня в больницу. А потом купил мне кое-какую одежду и вещи для будущего малыша. Еще он пообещал мне, что я могу оставаться здесь сколько пожелаю. – Понимаю… понимаю… – Помолчав, Чэнь спросил: – Мне лично понятны ваши отношения, но что скажут окружающие? – Лю сказал, что его не интересует, что думают другие. – Голова Вэнь была низко опущена. – Какое же мне дело до них? – Значит, вы решили остаться с Лю? – Что вы хотите сказать, старший инспектор Чэнь? – Ну, каковы ваши планы на будущее? – Я намерена самостоятельно растить сына. – Где именно? Жена Лю еще не знает о том, что вы живете здесь, не так ли? Но отсюда до Шанхая рукой подать, так что она может приехать в любой момент. Как она отнесется к такому положению вещей? – Нет, что вы, я здесь пробуду недолго, а потом Лю снимет для меня квартиру. Я уеду сразу после того, как рожу ребенка. – До тех пор пока вас разыскивают гангстеры, вы нигде не сможете жить в безопасности. Куда бы вы ни поехали, в Фуцзянь или в Шанхай, они вскоре вас найдут. – Но я не поеду так далеко, останусь здесь. А Лю подыщет мне какую-нибудь работу, у него в Сучжоу много друзей. Все устроится, старший инспектор Чэнь! – Мафия все равно вас найдет. – Он закурил, но почти сразу погасил сигарету. – Когда – лишь вопрос времени. – Но про меня никто ничего не знает, даже мое настоящее имя! Лю всем говорит, что я его двоюродная сестра. Чэнь заставил себя сказать: – Ваше дело затрагивает интересы государства. Я обязан представить в управление подробный рапорт. И рано или поздно мафия получит копию рапорта. – Я вас не понимаю, старший инспектор Чэнь. – Мафия связана с фуцзяньской полицией, о чем вы наверняка слышали. Он заметил потрясенное выражение лица Кэтрин. Секретарь парткома Ли требовал, чтобы вся ответственность за утечку информации ложилась на американцев. Но сейчас ему некогда было думать о реакции Ли или Кэтрин – Значит, вы ничем не сможете мне помочь? – Откровенно говоря, вынужден признаться, что мы не в состоянии гарантировать вам безопасность. Вы и сами знаете, как могущественны гангстерские организации. Должен сказать, что Лю согласился с моей оценкой ситуации. Скажу больше, когда мафия вас обнаружит, она не оставит Лю в стороне. Вы знаете, что эти подонки на все способны. – Вы считаете, что я должна уехать ради Лю, старший инспектор Чэнь? – медленно сказала Вэнь, поднимая на него взгляд. – Как полицейский, я обязан сказать: да. На него будут оказывать давление не только «Летающие топоры», но и правительство. – Решение о вашем отъезде принято в интересах обеих стран, – подчеркнула Кэтрин. – Лю не сможет выстоять одновременно и против правительства, и против мафии, – сказал Чэнь. – А его жена не простит, что он все отдал ради другой женщины. – Можете не продолжать! – Вэнь встала. – Лю не хочет, чтобы вы уехали, потому что беспокоится за вас, – сказал Чэнь. – Мне тоже небезразлична ваша судьба. Я буду поддерживать с инспектором Рон тесные контакты. Фэн не сможет, как прежде, издеваться над вами. Уж тут вы можете полностью положиться на инспектора Рон. – Да, конечно! Я буду помогать вам всем, чем смогу. – Кэтрин порывисто сжала руку Вэнь. – Поверьте мне, прошу вас! – Хорошо, я поеду, – охрипшим от волнения голосом проговорила Вэнь. – Но я хочу, старший инспектор Чэнь, чтобы вы гарантировали, что с Лю ничего не случится. – Это я могу вам обещать, – сказал Чэнь. – Защитив вас товарищ Лю оказал нам огромную услугу. С ним ничего не случится. – А я могу сделать для вас еще одно, – добавила Кэтрин. – Мы выделим вам специальный почтовый ящик. Пересылать письма прямо в Китай вы не сможете, зато будете отправлять их на адрес вашего почтового ящика, а уж оттуда ваши письма будут доставляться Лю или другим вашим знакомым. И таким же образом до вас будут доходить и письма Лю. – Спасибо вам, инспектор Рон и старший инспектор Чэнь. Только у меня есть одно условие: перед отъездом из Китая я должна заехать в Фуцзянь. – Зачем?! – В спешке я забыла там кое-какие документы и тот сборник стихов. – Мы попросим следователя Юя привезти их в Шанхай, – пообещал Чэнь. – И еще мне нужно навестить могилу сына, – сказала Вэнь тоном, не оставлявшим возможности возражать ей. – В последний раз. Чэнь колебался. – У нас так мало времени, Вэнь! – Но она хочет попрощаться со своим сыном, – вмешалась Кэтрин. – Это же так понятно, что мать желает навеки проститься со своим ребенком. Чэнь не хотел показаться бесчувственным, хотя требование Вэнь представлялось ему чересчур сентиментальным. Больше он ничего не говорил, но странная просьба Вэнь заинтриговала его. 31

Дата добавления: 2015-05-06