Часть I 5 страница

Я вытягиваю шею и пытаюсь прочитать название книжки, которую Карл всюду таскает с собой. Я рассчитываю увидеть какое‑нибудь сногсшибательное пляжное чтиво.

«Энциклопедия афоризмов», – читаю я, и меня передергивает. Читать такое на берегу Клопайнерзее?..

Мне опять становится плохо.

Господи, послало же мне провидение в приятели такого идиота!

Я мотаю головой, пытаясь привести мысли в порядок, встаю, беру книгу в руки и прочитываю название еще раз. Открываю книгу на странице, заложенной золотым галуном. Нахожу отчеркнутое ногтем предложение. Читаю: «Современные трубадуры пользуются не мандолинами, а автомобильными гудками. Стравинский».

Теперь я знал, что должен подарить Карлу на день рождения. Игрушечную мандолину можно будет присмотреть в сувенирной лавке. Клаксонами были оснащены раритетные авто, на которых раскатывали местные шалопаи. При известной ловкости да под покровом ночи отвинтить их будет не сложно…

* * *

Не глядя, я опускаю руку в нагревшееся чрево пляжной сумки, роюсь в ней, нахожу толстую тетрадь и принимаюсь за чтение…

Эту драгоценную тетрадь, дневниковые записи отца, я обнаружил в старых бумагах, незадолго до отъезда, и решил взять с собой. Не тратить же невозвратные часы жизни на романы Кинга или Флеминга. Тем более что этих самых невозвратных часов, возможно, у меня впереди не так уж и много…

Глава 8

«27 июля 200… года. Сегодня я вспомнил, что когда‑то, в детстве, определился мой жизненный срок: 64 года. Как определился, не помню, но определился, и все тут. Таким образом, жить мне осталось не менее года и не более двух. Уверен ли я в этом? Нет, полной уверенности у меня нет. Я обнаружил, что с возрастом уходит ощущение тревожного ожидания смерти. Это не значит, что жить теперь хочется меньше, чем тогда, когда мне было двадцать. Просто ужас смерти уступает место некой не лишенной приятности заинтересованности: а что там, за порогом? Возможно, это умаление страха – подарок Господа».

Бодрое начало! – отметил я.

«Первая половина моей более или менее сознательной жизни, – читаю я дальше, – то есть беззаботное детство, лихая юность и не менее лихая молодость, – прошла в аду.

Только я об этом не догадывался. Если это и был ад, то ад до чрезвычайности соблазнительный. В нем было немало хорошего. В нем водились милые барышни с умопомрачительными коленками и отчаянные юноши, готовые за бутылку водки подружиться с кем угодно, хоть с чертом лысым.

Если верить тому, что умные люди говорят о жизни, в которой «горели» герои Сергея Довлатова, все же это был ад.

Но, повторяю, я тогда об этом не догадывался. А подсказать было некому. Моих многочисленных друзей мало занимали проблемы нравственного порядка, они в основном думали о том, где бы перехватить четвертак до получки да переспать с какой‑нибудь не слишком привередливой блондинкой. Довлатова я не читал.

Впрочем, я тогда многих не читал. Например, тех, кого с наслаждением прочитал позже. Бродского, Битова, Рубинштейна, Пригова, Венедикта Ерофеева. И того же Довлатова.

Только после этого я понял, что жил в аду.

Эти люди раскрыли мне глаза. Зачем?.. Чтобы я осудил прошлое? Чтобы покопался в своих грехах? Вряд ли… Короче, я не знаю, почему я стал смотреть на мир другими глазами. Может, затем, чтобы взяться за перо?..

Дата добавления: 2015-05-06