Часть вторая 3 страница. Она возилась, кривясь от боли

Она возилась, кривясь от боли. У нее было вытянутое лицо, тонкие губы, большие, болотного цвета с отливом, чуть раскосые глаза. Такие лица были у древних людей – Сигурд видал их на картинках.

Положив перед собой кусок, Руна прижала к нему с боков пластины и, закрыв глаза, сосредоточилась. Царапина на впалой щеке темнела нелепым продолжением рта.

Не прошло и минуты, как Сигурд уловил запах печеного мяса.

Вот те на! Эта баба таки кое‑что умеет!

Он тотчас пришел и к другому заключению: должно быть, она и впрямь о железяках знает.

Руна отвела пластины.

– Ну вот…

Сигурд всадил нож в мякоть. Подул на дымящийся кусок, сцарапнул ногтем прилипшие хвоинки и впился зубами.

Сочно и мягко. Злобный чхарь! Он жадно зачавкал.

Руна взялась за второй кусок, но тут же качнула головой и медленно повалилась на хвою.

Сигурд не стал ее поднимать. Он с аппетитом жевал мясо, искоса поглядывая на албианку. Ему казалось, что сквозь исцарапанную крышку он различает вздрагивание подкожного сосуда на шее, темной рядом с белоснежными волосами.

– Ну, – сказал, доев. – Хватит, что ли?

Албианка не ответила.

Сигурд обхватил колени, уставился в землю. Жажда отомстить железякам изводила его. Вместе с тем чутье подсказывало: прежде надо найти новое укрытие, нужна община, никто в этом мире не живет в одиночку. Да только он твердо знал: общину искать не станет. Он будет кочевать по лесам и убивать железяк. Пускай рабыня его всему научит.

– Вставай! – решительно приказал он и, повернувшись, тряхнул ее за плечо.

Руна не шевелилась.

Он ухватил ее за ремень, откинул назад. Темное пятно на тунике расползлось по всему боку.

«Чхарь бы его… – ругнулся в мыслях. – Нельзя, чтоб сдохла…»

Умей он сожалеть о своих ошибках, чему так часто учил Мерло, наверняка, признался бы себе, что поступил худо, но Сигурд на такую мягкотелость не был способен.

Он наклонился над порезанным боком, пытаясь сообразить, сколько еще протянет албианка с такой раной. Под соснами слишком темно, чтобы толком разобраться. Он повернул ее, подтащил к стволу и прислонил так, чтобы голова держалась прямо. Болтавшиеся на нитях пластины вложил ей в ладони.

Руна сидела с закрытыми глазами, но, судя по искаженному лицу, все же была в сознании.

– Вставай! – рявкнул Сигурд.

«Дохлячка», – подумал он и вспомнил, как дядя Огин говорил, что иногда албы мрут даже от небольших ран. Отсталая раса. Коли бы не их долбаное оружие, бигемы давно бы отобрали у белобрысых их пещеры.

Нельзя вот так вот лежать. Как говорится: дай боли волю, полежав, да помрешь.

Казалось, что рабыня и впрямь скоро отдаст концы. Он несильно ткнул ее кулаком в плечо. Руна застонала, повалилась набок. Он подхватил ее, усадил прямо. Тьфу! Что теперь с ней делать?

В общине не было лекаря, как в большинстве бигемовских общин. Ванг Юм умел зашивать раны нитями, он сам крутил их из косульих кишок. Мерло Джикер иной раз отвары делал, а еще протирал порезы брагой, настоянной на чистотеле. О тонкостях всех этих лекарских дел Сигурд не имел ни малейшего представления.

Наклонившись к Руне, он попытался вытащить из‑под ремня толстую тунику, но ремень сидел слишком плотно. Тогда он надорвал края разреза. Все внутри было покрыто темным сгустком, но рана почти уже не кровоточила. Не так уж и много крови потеряла албианка, чтобы в обморок падать.

«Ей надо попить», – подумал он и огляделся: что бы такое найти вместо посудины. Встал, бестолково потоптался на месте. Ничего не оставалось, как тащить албианку к воде.

Наколов на нож несколько кусков мяса, Сигурд взвалил рабыню на плечо и пошагал к склону. Спустившись к реке, бросил нож с мясом на камни, опустил Руну и, запрокинув ей голову, чтобы просунуть руку к лицу, побрызгал на губы водой. Зачерпнул воды в ладонь, поднес ей ко рту.

– Ну.

Не открывая глаз, она глотнула, потом еще несколько раз, пока не закашлялась.

– Ну, – повторил он. – Не валяй дурня.

Она больше не могла пить, ей было тяжело дышать. Тогда он отпустил ее и, осторожно приподняв крышку, напился сам.

– Здесь еще мясо, – сказал, обернувшись. – Зажарь себе… ешь. Полегчает.

– Нет… – слабо отозвалась она, ощупывая камни позади себя.

– Не ложись! Нельзя. Надо обратно в лес. Когда про железяк скажешь?

– Уходи, – пробормотала она, задыхаясь. – У меня нет сил…

– Чего? Эй, как их убивать, ты!

– Нет… не могу… – лицо ее стало белым, как луна. – Оставь… отнеси… к каньону… Большое Поселение…

– Что за дела!

Она явно бредила.

«Пожрать ей надо», – упрямо решил он.

– Эй, ты! Придумывай, ну! Ты – албианка.

Она беззвучно шевелила губами.

– Эй! Я не намерен никуда идти. Надо быть тут, в лесу.

Она покачала головой.

– Я не уйду, – повторил он. – Вот как помрешь, тады и свалю.

– Запах… – пробормотала Руна. На лбу ее заблестели мелкие капельки пота. – Кабанина… это ты… Сигурд…

– Чего?

– Ты охотник… верно говорили… ты – лучший… надо в каньон…

Она несколько раз надрывисто вздохнула, ресницы дрогнули, глаза остались закрыты.

– В каньон… – пробормотала снова и притихла.

Он поддерживал ее за спину, не зная, что делать. Чего это она сказала? Сигурд – лучший охотник? Вот как, стало быть…

Хе‑хе! Каково… Ни одна баба еще не говорила такого. Лучший охотник! Да такого никто ему не говорил. Разве только дядя Огин.

Он вроде даже начинал малость сожалеть, что порезал ее…

Прошло с полчаса. Албианка все еще дышала. Он прислушался. Дыхание было ровным.

– Эй, белобрысая. Давай, лечи рану. Твой ремень… там у тебя всякое. А снадобья есть? Вы, албы, в этом толк знаете…

– Нет… – промычала, не открывая глаз.

– Чего нету? Эй, очухивайся.

– Персоль не поможет… травы… темно…

– Травы? Я принесу. Говори, какие! Клятая рана… ее лечить надо. Железяки… куда их бить, в которое место?

Она разлепила веки, пьяно посмотрела на движущуюся воду.

– Эй! – сказал Сигурд. – Делай что‑нибудь, железяка в печенку! Не сиди так!

«Не будет жарить – сырого натолкаю», – решил он и стащил с ножа кусок.

Албианка протянула руку, взяла мясо. Пальцы не удержали: кусок вывалился на камень.

– Ничего. Давай, жарь. – Сигурд поймал себя на том, что держит ее за плечи, чтобы она снова не упала.

Захотелось встряхнуться, войти в скачок. Бежать! Куда? Вперед? Нет… Что‑то происходило внутри: албианка расслабляла, отнимала силу.

Колдует?

«Брехня… – подумал. – Со мной ты ничего не сделаешь…»

Мясо испеклось. Руна отщипнула кусочек и, слабо подув на него, медленно сжевала.

– Крупный сосуд… – она оттянула край туники. – Вена… давление падает…

Сигурд почесал бороду: ее заумные слова ничего ему не говорили.

Она оперлась обеими руками за спиной, откинулась назад.

– Спасибо… – сказала тихо. – Страшно умирать в шахте… одной в темноте… Лучше уж тут, у реки… А ты… иди через реку, на запад. Там кого‑нибудь найдешь…

– Я килуна завалил. Только эти… они не узнали, – проворчал Сигурд.

– Не беда, – грустно утешила Руна. – Никто в общине не сомневался, что ты сильнее всех. Уилл говорил: Сигурд крепкий как медведь. Это правда. Мерло тоже так считал. И Флай, и Пит. И даже Свон. И другие – все так думали.

– Чего? – Сигурд был по природе недоверчив, но этой тонкой, неестественно белой женщине каким‑то образом удавалось его зачаровывать. Он представил Мерло и Флая, восхвалявших во всеуслышание его доблести. Затем вспомнил свою погоню за килуном, и ему захотелось рассказать обо всем Руне. Он даже усмехнулся мыслям.

– Килун… Хочешь увидать всего? Он там, в кустах… я запрятал. Отнести тебя! Ты таво… – он посмотрел на нее с сомнением. – Ты как?

– Не знаю, – рассеянно отозвалась албианка. – Я посижу здесь. Чуть попустило… если не двигаться… Только кровь идет… Плохо… Тут, у реки, кое‑что должно расти. Может, смогу встать…

Он кивнул, хотел подняться по склону туда, где провел день, но внезапно его кольнуло сомнение. Он подозрительно посмотрел на албианку.

– Только гляди мне, – буркнул. – Не хитри! Следить стану. Ежели решишь обмануть – каюк тебе.

Он вытащил из мяса нож, вытер об колено и сунул за пояс. Этот простой и в какой‑то мере ритуальный жест вызвал облегчение. Сигурд почувствовал себя главным.

– Обмануть… – Она покачала головой. – Зачем ты так?.. Я хочу помочь… Если я выживу…

– Хватит, ты! – оборвал он. – Шуруй, ищи свои травы.

Он отошел в сторону, опустился на плоский камень под искривленной сосной и задумался.

Руна продолжала сидеть. Через несколько минут она поменяла позу, встала на четвереньки, подобралась к воде, попила. Сигурд видел, как ее ремень вдруг сам собой расстегнулся. Она подхватила его, положила рядом, задрала тунику. Обнажив спину, стала плескать воду на рану, смывая кровь, слабо постанывая. Она стонала, как стонали женщины во время совокупления – Сигурд не раз слыхивал их стоны. «Это глупо», – подумал он.

Албианка вымыла рану, искоса глянула на Сигурда, опустила тунику. Затем надела ремень. Сигурд видел, как она дрожала.

Руна медленно, с трудом, поднялась и, согнувшись, держась рукой за бок, двинулась вдоль берега. Перед глазами Сигурда все еще стояла ее обнаженная спина. У албов кожа гладкая, без волос, не такая, как у бигемов – у них‑то по всему телу рыжеватые клочья.

Она вернулась спустя четверть часа с охапкой травы. Бросив ее на камень, тяжело опустилась на колени. Взяла булыжник, стала траву перетирать, превращая в кашу. Когда снадобье было готово, зачерпнула горсть, понюхала, затем приложила к ране, замерла на минуту. Потом отделила от ремня железную полосу, приложила поверх травяного компресса. Пошел пар.

Сигурд настороженно наблюдал. Его мучило сомнение. Он всегда презирал албов за немощность тел и коварный ум. Это было мнением всех бигемов, хоть Мерло порой и учил быть терпимыми к лукавым соседям. «Оба народа должны быть объединены одной целью, – повторял он. – Враг у всех один».

Рабыня ухитрилась уцелеть после атаки железяк, умеет мясо без огня зажарить, толк в травах знает. Ежели это и не снимает с нее всех грехов албианских, то все ж какую‑то поблажку дает.

Ладно, так и быть, надо дать ей немного времени. Скажем, час. Пускай сил малехо наберется. Тогда‑то уж растолкует все, что о демонах да железяках знает.

Руна убрала пластину, глубоко вздохнула. Видать, травяная каша помогла ей.

Сигурд стал вслушиваться в ночные звуки. Он ожидал возвращения железяк. Было тихо. Только река шумела выше по течению, где билась о каменные ступени.

Похолодало. Осенью чем больше звезд на небе, тем ночь холоднее.

Прошло полчаса. Сигурд поднялся и подошел к албианке.

– Все. Кажись, тебе лучше, албианка. Теперь давай про железяк!

Руна взялась за края крышки и повернулась к нему, глянула снизу вверх.

– Будь добр, помоги встать.

Он дал ей руку. Она вложила в его ладонь свою узкую кисть, медленно встала.

– Готова идти, – сказала. – По пути буду говорить.

– Нет. – Сигурд покачал головой. – До тебя не доходит. Я покуда намерен жить здесь, в лесу. Железяки воротятся. Я их встречу. Вот как убью одну‑двух, может, тады и уйду. Только учти, албианка, мой путь – на север.

– Что? Зачем?

– Стало быть, так надо, – отрезал он.

Схватив Руну за локоть, потащил ее по склону вверх.

– Послушай, – взмолилась она. – Терракотеров изучают годами, о них за час не расскажешь. Поселения албов… они этим занимаются. Надо оружие… у нас с тобой его нет, и самим нам его не сделать.

– Ты мне набрехала.

– Нет. Просто пойми… здесь опасно, и на север нельзя. Ошейник, Черта… Мертвая Зона… что ты надумал? Куда пойдешь? Там – города, а в них – сам знаешь кто. Там все им принадлежит. Послушай, Сигурд. Перейдем реку вброд, потом по долине, к морю… Дальше – вдоль берега, на запад…

– Нет! Ты набрехала. Удавлю тебя – и все дела! Прямо сейчас, ты.

– И что? Легче станет? Да хоть и просто прогонишь. День‑два в лесу – и мне конец… Но знай: тебе тоже будет туго… Одной злобой ничего не добьешься… Сиг, ты ведь сам знаешь, что я могу пригодиться. Мы нужны друг другу, Сигурд. Если ты меня сразу не убил, то…

– А оружие… как его сделать? Что нужно?

– Материалы, Сиг… энергия… специалисты… Все это в подземных поселениях… Самое большое из них – там, на западе, в каньоне… Экран, что на тебе, ошейник, часы, – кто, по‑твоему, их сделал?

Они вошли в чащу.

– Крышки бигемы делают, – проворчал Сигурд. – И ошейники, чхарь бы их пожрал…

– Нет. – Она покачала головой. – Их собирают из готовых деталей. Детали делают албы. Бигемы не способны на такие сложности. Это электроника. К сожалению, из вас не более пяти процентов в состоянии освоить ее азы. Албы всегда учили вас этому. Даже ваши вожди – чаще всего ими становятся полукровки, Да, Сиг, они наполовину албы, иначе…

«Брехливая псица!» – подумал он и схватил ее за горло.

– Вспомни… Мерло… – прохрипела она. – Его лицо… волосы…

– Дерьмо! – Он оттолкнул ее от себя. Руна закашлялась.

Мерло Джикер всегда казался Сигурду слишком хлипким для бигема. И уж больно умным.

– Что там за города, про какие ты болтала? – с раздражением спросил он.

– Это территории на поверхности… там построены дома. – Она держалась за горло. – Дома… сооружения для жилья.

– Для кого?

– Сигурд. Если ты вправду хочешь свести с ними счеты, нужно много учиться. Потребуется время. Терракотеры – серьезный враг. Серьезный, но не всесильный. Я знаю. Мой дядя занимался этим, и брат…

– Зачем все это?

– Что именно?

– Все это. Железяки, наши подземелья… эти твои дерьмовые города?

– Потом все узнаешь. – Она протянула руку. – Пошли. Там, на западе, повстанцы, албы… Мы найдем их. Дорога через горы… местами опасна. Наверное где‑то уже снег… Но ничего, доберемся. Вместе – проще. Нас примут. Слово за тобой, Сиг.

Он отмахнулся.

– Какие албы? Пускай их чхарь пожрет… они мне не друзья.

– Твоя ненависть… сколько же в тебе ее? – она коснулась его локтя. – Если кто‑то из албов сделал тебе больно, разве это значит, что все остальные тоже виновны? А ты не слыхал? – среди албов живут бигемы. Они – гонцы, наемники… вносят вклад в общее дело. И ты мог бы. Я уверена: это то, что тебе нужно, Сиг. В каждом подземном поселении албов – настоящая армия. В Большом – самая сильная. Может, им как раз нужны такие как ты? Ты такой сильный и ловкий, ты пользовался бы среди них уважением. Уж они‑то точно смогли бы тебя по достоинству оценить…

– Заткнись! – волной нахлынула привычная ярость. – Сказано, к чхарю все! Я ж хотел завалить хоть одну из них! Слышь, ты? А раз нет… Раз так, я в лесу не останусь. Пускай пропадет это место!

– Послушай, Сиг…

– Нет! Проваливай! Двину немедля на север. Вернусь потом… опосля. Ежели вернусь…

Он глянул в ту сторону, где в зарослях был спрятан килун. «Спаро… возьми… жертва…»

Сигурд набрал полную грудь воздуху, готовясь к скачку.

– Не оставляй меня! – взмолилась Руна.

Тут послышался шум, он доносился с северо‑запада и постепенно нарастал.

– Они, – прошептала Руна. – Патруль. Сиг…

Она бросилась к нему. Уже сорвавшись с места, он сообразил, что держит албианку на плече: он схватил ее машинально, и теперь какое‑то странное чувство не давало ее сбросить.

Руна вцепилась руками в бортики его крышки. Неудобное положение не могло не причинять ей боль, но она терпела. Сигурд бежал почти беззвучно. Ноша весила не много и практически не стесняла движений.

Машина железяк пронеслась в нескольких сотнях футов. Она летела к верхнему плато. Чего этим тварям от мертвых‑то надо? мнтьго в стороенеодолеть с закрытыми глазами..

Прижимая к себе албианку, Сигурд мчался к Антарскому лесу. Путь был хорошо изученным, его можно было преодолеть с закрытыми глазами. До спуска около мили. Шум оставался позади и становился все тише.

Руна одной рукой уперлась Сигурду в лопатку, другой поправила его сместившуюся крышку.

Подбежав к склону, Сигурд остановился и опустил женщину на ноги. Она схватилась за бок, но стон сдержала.

– Топай, – велел он. – Ну!

Двинулись вниз, прошли по оголенному месту, снова оказались под кронами.

– Ничего не вижу, – пробормотала Руна. – Помоги, пожалуйста…

Он подал руку, снова повинуясь неясному желанию. В голову стукнула мысль: албианка с тобой что‑то сделала – там, у реки. Злобный чхарь! Эти ее непонятные слова… А как она зыркает! Зря их что ли хитрыми суками зовут? Вот же ж зараза! – верно, она все это нарочно разыграла: он, вроде, ждал, а она мешкала, он ее откачивал – она – ох да ах… А потом ко всему еще и оголилась. Да уж, слыхали о всех этих албианских уловках. Надо поосторожней с ней.

– Ты сама держись, – проворчал Сигурд, подставляя локоть.

Она цепко схватилась двумя руками.

– Это северный лес? – спросила, принюхиваясь.

Воздух был влажным. Пахло дубом.

– Антарский, – буркнул Сигурд. – Вон гора. Будем справа обходить.

Минут через пятнадцать крутой спуск закончился. Здесь, под высокими деревьями с сомкнувшимися кронами, они были в относительной безопасности. С Шедара все еще доносился слабый рокот. Должно быть, железяки снова пускали газ.

– Твой ошейник, – сказала Руна. – Он ведь по‑прежнему действует. Генератор в убежище продолжает работать.

Сигурд промолчал.

– Эй, ты что? Все равно решил идти?

– Не твое дело.

– Но ты не выдержишь.

– Заткнись, ты.

– Вот что. Я попытаюсь его отключить. Конечно, я не спец, но в моем ремне есть набор программ от бигемовских ошейников.

Сигурд промолчал. Он напряженно думал. Вот так албы… Ну как они до всех этих хитростей доходят?

Ладно. Опять – ладно.

Они шли дальше, путаясь в зарослях. Сигурд то и дело выхватывал нож, рассекал ветки, освобождая проход. Время от времени он входил в состояние скачка, легко подхватывал спутницу и карабкался по толстым ветвям деревьев.

Из‑за гор выглянула луна. Иногда она пробивалась между крон, освещая дорогу.

Через час остановились на краю оврага.

– Еще один кусок жизни канул в прошлое, – грустно сказала Руна.

Сигурд посмотрел на нее. Она вся блестела от пота.

Почесав у себя под ошейником, он поправил натершие кожу ремни, стал всматриваться в дно оврага.

Вот погибли бигемы. Все они стали ненавистными еще тогда, когда сестру Кару погубили. Но бигемы были нужны ему. Как пить дать, нужны. С ними он чувствовал, что мир, в котором он живет, будет существовать и завтра. Все мироздание было замкнуто невидимыми пределами Шедара и этим поганым ошейником. Теперь пределов нет. И нет устойчивости. Кто его знает, что будет завтра, а вчера попросту утратило смысл.

– Лезь на спину, – велел Сигурд. – Лезь и рассказывай. Я несу – ты учишь. Ясно тебе?

Он наклонился, подставляя спину. Руна послушно взобралась на нее. Их крышки соприкоснулись.

– Держись крепко.

Он соскочил в овраг, пробежал по вязкому дну, перепрыгивая через валуны и заболоченные места, взобрался по глинистому склону, схватился за влажный ствол дуба.

– Все‑таки лучше было идти на запад, – пробормотала Руна.

– Станешь об этом болтать – стряхну, – хладнокровно предупредил он.

– Я не буду, – торопливо сказала она. – Сиг, что ты знаешь о бигемах и албах?

– Мы – сильные, вы – слабые, – прохрипел он, подтягиваясь. – И еще у вас хитрые мозги.

– И все? Тебя прежде никогда не интересовало, почему так сложилось?

– Интересовала охота, – отозвался он, выбираясь на твердую поверхность.

«Отсюда чуть больше мили – и начнется предгорье Антары, – смекнул Сигурд. – Малость протопать, и будет Северная Черта».

– Терракотеры прилетели на Землю, когда на ней был рай, – сказала Руна. – В ту пору человечество достигло вершины расцвета.

– Дурацкие байки, – бросил Сигурд. – Говори, как убивать этих твоих тер… про кого ты болтала.

– Это не байки, это история, – сказала Руна. Она покачивалась за спиной, цепко обнимая его руками за шею, пропустив их под крышкой. – Ты мог бы о многом еще узнать. Терракотеры – не слуги чхаря, как считают бигемы. Терракотеры – посланцы иного мира. Они прилетели, чтоб очистить планету от нас, коренных обитателей. Возможно, они готовят ее для кого‑то. Например… для пришельцев.

– Кто такие? Говори толком.

– Чужаки. – Она показала пальцем в небо. – Видел звезды, Сигурд? Это далекие солнца, вокруг которых…

– Я не идиот, – отрезал он. – Я говорю, что они такое, эти твари? Как вы, албы, до всего этого дошли?

– Подумай сам. Терракотеры – обычные машины, хоть и сложные. Кто‑то должен был создать их, верно? Не сами же они себя изготовили. Албы изучают терракотеров. На западе есть большая община. Долгие годы она занимается подготовкой. У них есть камеры слежения, терракотеры не в состоянии их обнаружить. Терракотеры строят города, создают условия для существования созданий, подобных нам. Мало того, они повторяют историю, вернее, копируют ее, снимают кальку с определенного времени. С той эпохи, которая уже была однажды на земле. Это странно, наши ученые не могут понять… Есть несколько догадок, но ни одна из них не убедительна. Некоторые думают, это просто стиль, мода. Но ты ведь не знаешь, что такое мода, я объясню потом, это непросто…

– Говори тихо, – сказал Сигурд. – Буду следить. Шум, зверье… Надо поймать ночью. Днем нужна будет жратва.

– Ты прав, Сигурд, – шепнула Руна, прижимаясь крепче. – Слушай дальше.

Она продолжала рассказ. В голове у Сигурда рисовались города, похожие на скалы, возникали пришельцы, смахивающие лицами на албов, и злобные железяки‑терракотеры. Вскоре Сигурду надоело слушать. Не умея уложить в голове так много нового, он переключился на звуки леса.

– Говорят, технологии терракотеров имеют общие корни с нашими, – где‑то далеко бормотала Руна. – Албам не раз удавалось заправиться от их источников. Но та цивилизация, которую они создают, слишком отстала. Она уступает в технологическом развитии не только их собственной, но и нашей. Это шаг назад, в прошлое. Один мудрый алб, его звали Велимир, считал, что подобная стилизация имеет скорей игровой характер, чем…

Тут Сигурд одним движением стряхнул Руну со спины, не заботясь о том, куда и как она приземлится. В один миг он превратился в хищника. Заяц, притаившийся в кустах и спугнутый разговором Руны, выдал себя нечаянным шорохом и через несколько секунд Сигурд в немыслимом прыжке накрыл его.

Вернувшись к Руне, он нашел ее перепуганной.

– Я думала, ты меня бросил, – сказала она.

Сигурд показал зайца. В темноте она его не увидела.

– Скоро Черта, – пробурчал он. – Что ты там про ошейник болтала? Можешь его снять совсем?

– Иди сюда, – позвала она. – Присядь.

Он опустился на колени.

– Свяжись с ним, – попросила Руна.

– Чего?

– Ты должен визуализировать ключ. Помнишь тот день, когда тебе его меняли?

– День посвящения. Не знаю. Это Мерло делал. Мне стукнуло шестнадцать.

– Помнишь, что он тебе говорил?

Сигурд заскрежетал зубами и сдавил заячью тушку.

– Он сказал, нельзя за Черту. Сволочь…

– Не сердись, Сиг… Я о другом. Перед тем, как защелкнуть замок, он попросил тебя кое о чем подумать, верно?

Сигурд насупился. Он хорошо помнил тот день. Это был его третий – пожизненный – ошейник. Первый, самый маленький, на него нахлобучили в шесть лет; второй, побольше, – в двенадцать.

«Ярость – твоя сила, – говорил старый Мерло, положив руку ему на плечо. – Контролируй ее, и ты станешь неплохим охотником». «Верно, Мерло! Он будет лучшим охотником», – подтвердил стоявший рядом дядя Огин. Сигурду дали кувшин какого‑то настоя. Он его опустошил. А в следующую минуту его схватили за руки двое – Гатт и Флай. Мерло накинул ошейник и, приблизив лицо, заорал: «Твой страх! Думай о том, чего боишься!» – И выхватил нож.

Сигурд вскипел. Войдя в скачок, он напряг мышцы и изо всех сил дернулся. В эту секунду ошейник захлопнулся сам собой, Мерло успел отскочить, Флай полетел на землю, а Гатт едва удержался на ногах.

«Готово!» – крикнул Мерло, и Сигурда отпустили.

– Глупость, – проворчал Сигурд. – Он велел о страхе думать.

– И?.. – Руна отогнула на своем ремне какую‑то пластину, затем просунула руки под крышку Сигурда, взялась за ошейник.

– К чхарю, – сказал он. – Дерьмо это. Не знаю.

– Чего не знаешь?

– Как бояться.

– Хм… Может, ты боялся кого‑то потерять? – осторожно предположила она.

– Что за дела? – Допрос его злил. Он не любил, когда лезут в душу. Терпеть не мог. – Эй, чего ты хочешь, албианка? Сними его!

– Успокойся, Сиг. Ты должен вспомнить, о чем думал, когда надевали ошейник. Пойми: это и есть ключ.

– Дерьмо! – Он зажмурился, напрягал память, пока не удалось оживить лицо Флая, но Гатта он никак припомнить не мог: Гатт погиб два с половиной года назад. Вспомнились только его раскосые зеленые глаза. – Не хочу думать… Пускай чхарь пожрет!

Он оттолкнул ее, впихнул ей в руки зайца.

– На! Пошли.

– Сиг, ты не сможешь преодолеть Черту, – сказала Руна. – Надо вспомнить. Напряги ум. Дай мне ключ – все остальное я сделаю сама.

– Вставай! – он вскочил на ноги и двинулся с места.

– Подожди! – она поднялась, посеменила следом. – Здесь темно, Сигурд! Помоги мне…

Он шагнул назад; не оборачиваясь, закинул ее на спину и помчался по лесу. Руна затихла, прижалась к нему. Заяц сплющился между ними, он был теплым и влажным.

Начался пологий спуск в низину. Лес стал гуще, дубы сменились буком. Сигурд петлял, не снижая скорости. Что там впереди, за Чертой? Ему хотелось пересечь ее и как можно дальше углубиться в запретную территорию.

«Страх… страх… Проклятый Мерло…»

Сигурд знал, как его боялись косули, которых он преследовал в лесу, у их страха был особый запах. Бигемы, на которых он, бывало, косился тяжелым взглядом, тоже боялись. Все боялись. Но не он. Разве он боялся?

Иной раз что‑то не ладилось, тогда его бросало в жар, в глазах темнело… Вот то, что с ним случалось. Но это не страх, это злоба. Должно быть, ему надлежало опасаться самого себя. Да только и себя он не боялся.

Всплески!

На бегу Сигурда передернуло. Он едва успел свернуть, чтоб не врезаться в ствол бука. Руна за плечами вскрикнула.

Ругнувшись про себя, он побежал дальше. Место было топким. Где‑то рядом то ли ручей, то ли болотце, – он не видел. Взяв немного влево, Сигурд оказался на каменистом подъеме. Слева, за лесом – отроги Антары. Выбежав на оголенную площадку, Сигурд увидел впереди узкий обрыв.

– Держись! – бросил Руне и, разогнавшись, прыгнул.

Перед глазами вспыхнули огни – как раз в ту секунду, когда летел над обрывом. Он успел выставить руки вперед, шмякнулся о мокрую глину. Тяжесть за спиной неудержимо потянула вниз. Руки наткнулись на что‑то твердое – похоже корневище дерева.

– Держись, – хрипел он.

Руна впилась в плечи Сигурда и крепче обхватила его ногами.

Зрение начало возвращаться. Сигурд напрягся и в два рывка оказался на краю. Вскочил на ноги, пробежал несколько шагов и остановился.

– Ладно. Давай еще раз. – Он выпрямился, давая Руне сползти на землю. Заяц шлепнулся к ногам.

Сигурд развернулся и приподнял крышку, освобождая пространство для ее рук.

– Ну!

– Подожди минуту… пальцы онемели.

Руна растерла руки, взялась за ошейник.

– Персоль… то есть, мой ремень – его сканирует, – сказала она. – Как только дашь ему ключ, персоль это обнаружит и отключит замок. Вспоминай, что было в твоей голове в тот момент, когда Мерло…

– Ничего не было, – отрезал Сигурд. – Мерло… он хотел, чтобы я о страхе думал, и только.

– Но ты не думал, – догадалась она. – Выходит, ты нечаянно создал другой ключ. Теперь вспоминай. Это мог быть какой‑нибудь образ. Или цвет. Или голос.

Сигурд раздраженно фыркнул, однако задумался и стал перебирать в памяти голоса тех, кого знал. Все они звучали глухо и отдаленно. Он вспомнил унылый серый цвет шахты.

– Нет. Сделай сама, – сказал Сигурд. – Я не вспомню.

– Ты сможешь. Это мог быть звук. Или запах. Давай, Сиг…

– Ладно, все! – отрезал он. – Надо к Черте топать и баста! Малость потерпим, за Чертой попустит.

– Нет! За Чертой будет еще хуже.

– Брехня… попустит.

– Хочешь, чтобы я объяснила тебе механизм действия территориального ограничителя?

– Дерьмо, какого чхаря!

– Тогда вспоминай.

Он стиснул зубы и стал ворошить прошлое. Память снова подсунула Флая, затем безликого Гатта: одни только зеленые глаза не забылись… От напряжения затошнило: съеденное мясо лезло к горлу.

Сигурд зарычал, схватил Руну за руки, крепко сдавил, она завопила, – крики их слились воедино. В эту минуту в его голове будто сместилось что‑то, такое на него бешенство накатило, что кожа на Руниных запястьях вмялись под его пальцами.

Щелкнул ошейник. Пару мгновений он оставался на месте, затем свалился в ладони албианки.

Жуть! – Сигурд схватился за шею: точно кожу сняли.

Он даже попятился от неожиданности.

Дата добавления: 2015-03-29