Апрель. Часть 2

Информация для тех, кто в танке:
Автор не маразматик. Автор не сошёл с ума и не путает героев. Вот, абзац из начала второй части: «Жду Васю. Это мой друг. Не бойфренд, а просто друг. Мы подружились еще на первом курсе и с тех пор не расстаемся. Вообще, на самом деле его зовут Дима Василенко, но сокращение его фамилии так прилипло к нему, что он сам удивляется, когда его зовут по настоящему имени».
Теперь поняли?)) Тогда наслаждайтесь новой главой.

За всю передачу я произнёс от силы три фразы. Одна из них была вопрос Марату. Какой-то дебильный вопрос. Он даже не удостоил меня взглядом. А вот с Яна глаз не сводил. Как и тот с него. Этим двоим явно хотелось общаться. Оказывается, Марат за два года успел многого добиться. Он учился в Англии, был активистом известного молодёжного движения, представителем спортивного клуба своего университета, был крайне озабочен проблемой глобального потепления и даже смог собрать около сотни тысяч фунтов, которые пошли на счёт фонда «Гринпис». Также Марат успел сняться в клипе популярной британской группы, засветиться на пикантных фото на яхте с супермоделью, которая украшала пару месяцев назад обложку «Вог», и ещё у него был телефон Линдсей Лохан.
- Безотказная тёлка, - белозубо улыбнулся Марат, и грубость стала выглядеть мило.
Когда закончились съёмки, я выдохнул. Чувства внутри были самыми разными: от тоски до мучительного страха. Когда Ян смотрел так на Марата, я не верил, что он чувствует ко мне что-либо.
Я понуро поплёлся в гримёрку, оставив этих двоих на площадке. Интересно, кто пригласил Марата сюда? Данил, кто ж ещё. Ян был не в курсе. Зачем? Меня позлить? Но как он узнал, и что именно ему известно? Марат вполне мог рассказать о том, что Ян был моим «хозяином»… А так не хотелось об этом вспоминать сейчас. Я рассеянно взял сотовый в руки и вертел. Экран вспыхнул, и я увидел двадцать восемь пропущенных. Что за?.. Несколько незнакомых номеров и двадцать от Васьки. Сердце забилось тревожней. Я нажал на его имя и вслушивался в гудки.
- Алло! - заорал друг на том конце. Я выдохнул с облегчением, лишь для того, чтобы снова напрячься, когда Васька продолжил: - Тёма, я в травмпункте!
- Что?! Ты в порядке?
- Как тебе сказать…
- Димка, мать твою, что случилось?!
- Тёмочка, ты приедешь? – он разрыдался. Всхлипывал в трубку, и я словно видел его перед собой в растянутом свитере, длинным рукавом которого он вытирает нос.
- Конечно, где ты?
- Во второй. Приезжай, пожалуйста.
- Бегу, Дим, бегу. Ты потерпи.
Я метаюсь по гримёрке. Так. Деньги. Куртка. Ян… Он сейчас мне нужен как никогда, но сейчас его мысли не со мной. При всех он пошлёт меня. Я был уверен, что он даже не отреагирует на просьбу отойти перекинуться парой слов. Ведь это Ян. Я тоже неплохо его изучил. Имидж. А тем более, когда школьный король встретил школьного принца. Я невесело улыбаюсь, и тут снова звонит телефон. Не Васька, незнакомый номер.
- Да.
- Это Артемьев Артём? – суровый женский голос.
- Да, - в этот миг я почему-то больше всего не хочу быть самим собой.
- Вас беспокоят из института.
Блять.
- Вы отчислены.
- Но…
- Артемьев, то, что вы добились успехов в мире шоу бизнеса, ещё не значит, что вам будут автоматически ставить хорошие отметки.
- Я понимаю, но…
- Вы отчислены, - безжалостно отрезает она. – У вас прогулов больше, чем у всех из вашей группы. Вы не сделали ни одно задание преподавателей, не выступили ни с одним рефератом.
Это так, так. Но я как раз собирался это исправлять.
- Пожалуйста, - тараторю я, - пожалуйста, я был в больнице, не мог посещать занятия.
- Это правда?
- Конечно, - я услышал нотки интереса в её голосе, это воодушевило меня. – Я покажу вам больничный.
- Что ж, Артемьев, я жду вас в кабинете декана через час.
Я не успею. Как же Васька?
- Я не смогу.
- Это ваш последний шанс, Артемьев. Решайте сами.
Конечно, она бросила трубку. А я схватился за голову. Что мне делать? Почему именно сейчас? Всё и сразу? На душе ещё кошки скребли из-за появления Марата, а тут Васька в больнице, я почти отчислен… Телефон звонит снова. Нет, ну по закону вселенского равновесия плохого быть не может. Я ошибался. Ой, как ошибался.
- Это Артемьев Артём?
Блять… С трудом сдерживаюсь, чтобы не брякнуть «нет».
- Да, это я.
Мужской, выдержанный голос.
- Вас беспокоят из пятнадцатой больницы.
Внутри что-то сжимается. Первая мысль о Димке. Но речь не о друге…
- Это лечащий врач вашего отца. Он уже третий раз попадает к нам, а вы ни разу не пришли к нему. Я понимаю, что вы звезда и крайне заняты, но ему будет очень приятно. Насколько я могу судить, он в сильнейшей депрессии.
Я ошарашен. Телефон выпадает из рук, и я несколько удивлённо нагибаюсь и его поднимаю. Папа в больнице… Третий раз… В депрессии… Почему-то сразу вспоминается мама. Красивая, улыбающаяся, а потом она же в гробу. Её кожа белая, как и снег вокруг. Мне холодно, слёзы замерзают на щеках, но я продолжаю плакать.
Дома отец сразу выкидывает все её вещи. Мне удалось лишь схватить маленькую брошку, наверное, стеклянную. Это был красивый цветок. Лилия вроде… Папа никогда не был ласков. Никогда не дарил маме цветы, никаких подарков даже на день рождения. Только эту брошь, когда мама родила ему сына.
Прихожу в себя от тревожных интонаций в голосе врача:
- Вы в порядке?
- Да. Я приеду. Скажите куда.
Мне диктуют адрес. Я благодарю и сажусь в кресло, перевести дух. Именно сейчас, именно в одну минуту. Я должен быть в трёх местах сразу. Вторая поликлиника, где Васька, находится далеко. Я не успею за ним и в институт. Никак. К папе можно позже, главное успеть до шести, пока часы приёма не кончились.
Нужна помощь. Ян мог бы забрать Ваську, а я пока смотался бы в деканат… Да что же это за день, а? Чёрт возьми, нужно торопиться. Димка, наверное, рыдает всё ещё. Надеюсь, он в порядке.
Сглатываю и иду к Яну. Он всё ещё треплется с Маратом. Оба недовольны, когда их прерывают.
- Что, зверушка, так и не научен хорошим манерам? – он говорит это по-английски, не знаю почему. Но, наверное, не для того чтобы пощадить мои чувства.
Щёки краснеют, так и подмывает ответить на унижение, но я ровно обращаюсь к Яну:
- Можно тебя на минутку?
Он раздражённо вздыхает. Словно это и не его губы оставляли на моём теле влажные следы, словно и не его руки с силой прижимали меня к себе, словно и не было той страсти между нами. Как за пару часов мы стали такими чужими?
- Это важно, - я молю. Пожалуйста.
Кивает, мы отходим к стене.
- Ян, мне нужна помощь. Васька в травмпункте, а меня вызывают в деканат.
- Я здесь при чём?
Прекрасно он вжился в роль. Я повторяю:
- Мне нужна помощь. Ты бы съездил за Васькой, а я в деканат?
- Тём, прости, но у меня ещё интервью, потом у Марата конференция, на которой я должен присутствовать. Езжай в институт, твой Васька подождёт. Прости.
И он уходит, оставляя меня наедине со своими проблемами. Хочется заорать от досады и злости, но я лишь посылаю Марату, пристально следящему за нами, воздушный поцелуй. Он морщится. Если нельзя сделать всё и сразу – ничего.
Я спускаюсь прямо в одежде для съёмок вниз, ловлю попутку, и через час я в поликлинике. Бегу как сумасшедший по коридору, пока меня не окликает тоненький голосок. Васька с пластырем на носу, подбитым глазом и гипсом на руке.
- Только не говори, что упал, - голова ясная, как никогда.
- Нет.
- Это он, да?
Меня охватывает такая ярость, словно в меня вселился сам дьявол. Этот урод не смеет причинять боль моему другу! Если бы он был сейчас передо мной, я бы убил его.
- Тём! – он обнимает меня здоровой рукой. – Он не виноват, он только стукнул меня, это я сам упал…
Васька… Я прижимаю друга к себе, закрываю глаза. Васенька… Такое наивное существо. И нос сам собой сломался. Конечно. Но я ничего не говорю по этому поводу.
- Вася, ты родителям говорил?
Он прячет глаза. Так я и думал.
- Позвоним твоей маме, что-нибудь соврём, поживёшь у меня… А рука… Ну, на физкультуре сломал. Говорить не хотел, чтобы не беспокоились.
Друг обрадованно кивает. Я тяну его к частнику, который всё ещё ждёт меня у ворот больницы. Усаживаю Ваську на заднее сиденье и сажусь рядом:
- Ты не против, мы не сразу домой?
- Нет, конечно, - он пытается улыбнуться, но тут же морщится.
Сейчас мы поедем к отцу. Пока ещё можно.

***

Я его не узнаю. Похудел, осунулся, давно не брился.
- Папа… - шепчу я и ощущение такое, что внутри взорвались тысячи бомб. Больно, грустно, обидно.
Кидаюсь к нему и прячу лицо в его руках.
- Тёма… - он не верит. – Тёмка!
Обнимает, тоже плачет. Блять, папа, ты кричал, что мужики не плачут!
- Господи, Тёмка…
Ты не веришь в Бога, пап!
- Пап…
Я сжимаю его в объятиях, чувствуя выступающие рёбра под пижамной рубашкой. Жмурюсь крепче. Я больше не уйду, больше не вычеркну тебя из своей жизни. Я плачу, как ребёнок. Папка, ну для чего я жил? Мне всего девятнадцать лет, а я успел разрушить так много. Мои отношения приносят больше боли и разочарования. Я отдаю и не получаю. Зачем всё это? Должна быть свобода, а я привязан. После всего пришло понимание, я знаю, что мне делать, а не могу. Мне никогда не отдать этот долг, никогда не освободиться. Всё это, захлёбываясь, я рассказываю папе. Вряд ли он что-то понимает из непрерывного потока слов, но мне легче. Батя молча гладит меня по голове, вытирает мне нос своим большим клетчатым платком.
- Прости, - я отстраняюсь и только замечаю, что в палате ещё три кровати. Владельцы которых деликатно вышли в коридор.
- Это ты прости, сынок, - он улыбается. Чёрт возьми, батя улыбается. – Знаешь, жизнь так коротка… Ты молодец. А твои проблемы… Я обещаю, я что-нибудь придумаю. Правда.
- Пап…
- И это ничего, что ты не такой, как все, ничего. Я привык.
Батя, блин. А я тоже герой. Припёрся утешать, вытаскивать из депрессии.
- Посетители! – зычный голос из коридора. – На выход!
- Ты приходи завтра, - батя просит, – поговорим.
- Обязательно, - уже в дверях. – А что с тобой, пап? Это серьёзно?
- Гастрит чёртов, - он снова улыбается. Постаревший, родной. – Но ты не бойся, я не умру. Не на того напали.

***

Васька спит со мной, поскуливает во сне, а я не могу сомкнуть глаз. Господи, как же я устал от наших отношений с Яном… Никогда ничего не наладится.

3 апреля

Прямо с утра позвонил Данил и самым ехидным голосом оповестил, что съёмок не будет. Целую неделю. Вау. Даже не знаю, радоваться или плакать.
Васька рассказал мне о том, что произошло. Он напросился к Мишке домой, после пары бокалов вина они оказались в спальне, всё шло гладко, а затем этого дебила клинануло, и он заехал Ваське по лицу, орал, что не пидар. Ну, конечно. У «не пидаров» не стоит на парней. Урод, блять!
Родителям Васьки мы наплели что-то, и они поверили. Друг мог оставаться у меня две недели.
Я сходил в институт. Это было сложно, очень сложно. Но я смог. Меня не отчисляют. Я отдал статьи Маше, которая офигела, наверное. Денис не поверил, когда я протянул ему папочку с шутками и сценками для КВН. Потом звонил радостный, возбуждённый, благодарил. Я их просто спас, скоро очередное выступление, а у них туго со скетчами.
Был у отца. Поговорили. Хорошо так. Он рассказал о себе, о том, чем занимался, внимательно слушал меня. Будто и не было этих двух лет. Было легко.
Ян не звонил.

4 апреля

Мы с Васькой решили отсидеться до конца недели дома. Мне не хотелось покидать нашу «берлогу», я сделал исключение лишь для отца.
Причина отсутствия съемок выяснилась вечером: меня временно заменили Маратом. Круто. Сил злиться уже не было.
Хоть меня и предали.

5 апреля

Кто бы мог подумать, но объявился Мишка. Когда я увидел его на пороге моей квартиры в косухе и зелёной бандане, то прифигел. А затем со всей силы вмазал ему по лицу за Ваську, который даже не удостоил свою любовь взглядом и захлопнул перед ним дверь. Моя школа.

6 апреля

Принесли огромный букет роз. Васька визжал от восторга.

7 апреля

Завтра в институт… Снова звонил Данил. Меня отстраняют ещё на неделю. Круто.

8 апреля

Батя поджидал меня с хитрым видом. Рядом с ним сидел мужичок из соседней палаты.
- Тёма, это Георгий Валентинович, он адвокат. Я рассказал ему о твоей проблеме. Выход есть.
- Какой же? – от радости у меня с удвоенной силой забилось сердце.
- Мы всё решим юридически, - мужчина деловито поправил очки. – Во-первых, откуда такие цифры? Я пересмотрю твой контракт, остальные документы, глянем, что там со страховой и с машиной. Уверен, что сумма уменьшится вдвое.
- Но это всё равно около миллиона, - возразил я, хотя новость была хорошая.
- Молодой человек, погодите. Мы выиграем вам рассрочку, потому что наверняка ваши работодатели после обращения к юристам захотят, чтобы вы выплатили всю сумму сразу. В это же самое время мы продадим квартиру и погасим долг.
- Продадим квартиру? – тупо переспросил я. – Какую?
- Тём, - мнимо-безразлично начал батя, - она большая, двухкомнатная, зачем мне такая? Продадим, я куплю себе однушку, а с остатка погасим твой долг.
- Я не могу, - решительно встаю. – Нет, я сам виноват, сам и исправлю.
- Молодой человек, - осаждает меня адвокат. – Ваш отец хочет вам помочь. Кто, если не он? И это не предложение. Если бы у вас был ребёнок, который попал бы в такую ситуацию, разве вы бы не помогли ему? Это долг всех родителей. Я бы продал всё. От помощи родителей нельзя отказываться. Я надеюсь, что для вас это будет уроком. Вы всё поняли?
- Д-да, - от сурового и несколько учительского тона мужчины стало не по себе. – Простите.
- То-то же, - он улыбнулся, понимая, что был излишне строг. – Завтра меня выписывают, мы поедем к нотариусу, подпишем доверенность, и я буду заниматься вашей проблемой. Всё будет хорошо.
- Всё будет хорошо, Тём, я же обещал, что придумаю что-нибудь, - произнёс батя.
- Спасибо, папа, спасибо.
Я никогда в жизни не был так никому благодарен. Мысль о том, что я вырвусь из этих пут шоу бизнеса, окрыляла. Мой отец самый лучший в мире.

9 апреля

Весь подъезд был усыпан цветами. Блин, это же сколько Мишка денег потратил? Васька восхищённо поднял с пола хризантему и посмотрел на меня сияющими и огромными глазами Спанч-Боба:
- Тём, как думаешь?..
- Нет! – резко ответил я. – Этот козёл тебе руку сломал! И нос!
- Но он не виноват…
- Вася, ты придурок.
Он обиделся и молчал, пока мы спускались в лифте.
«Козёл» ждал нас у подъезда. Понурый, с фонарём (я подбил) под глазом и с огромным белым медведем в руках. Блять, ну Васька совсем растает. Но друг держался молодцом. Даже не посмотрел на Миху, нарочито прошёл мимо. Правда, в автобусе захлюпал носом, за что получил подзатыльник.

***

В институте возле меня собралась толпа. Я не оставался один ни на секунду. Меня ждали в аудитории, в коридоре, в туалете. Казалось, все знали, что я продолжаю учёбу. Девчонки визжали при моём появлении, парни улыбались. Каждый хотел перекинуться со мной парой фраз, пожать руку. Мой карман распух от второпях написанных номеров телефонов на клочках бумаги, автографов я дал штук сто.
Стасик изгалялся в остроумии. Угадайте, какая была главная тема? Моя скромная персона.
После института мы заехали к нотариусу, где нас ждал Георгий Валентинович. Я быстро расписался на доверенности, правда, прочитав её перед этим. Чем заслужил удовлетворённый взгляд нотариуса и адвоката.
Мы неспешно шли с задумчивым Васькой от автобусной остановки. Вдруг я остановился.
- Васька, - у меня перехватило дыхание, - а когда пришла весна?
Снег сошёл, была плюсовая температура. Из-под чёрной земли проглядывала несмелая зелень травы, вот-вот распустятся разбухшие почки на деревьях, в воздухе витало что-то такое новое, возрождающее.
Как мы прозевали такое чудо?

11 апреля

Васька захворал и остался дома. Пришлось мне одному выдерживать натиск сумасшедших поклонников. Столько желающих посидеть со мной за одной партой не было никогда.
Заехав после занятий в Макдональдс и купив Ваське вкусненького, я открыл своими ключами дверь (ведь друг мог спать), прошёл в спальню и охренел от увиденного. На кровати лежал Мишка, раздетый по пояс, на нём сидел мой прекрасный и ненаглядный дружочек почти в неглиже. Они ласкали друг друга с таким пылом и страстью, что мне стало немного завидно. Пока они не перешли к более интимным действиям, я громко произнёс:
- Смазка под кроватью.
Оу, какой эффект возымела эта фраза. Васька подскочил, словно испуганный кот, до потолка. Миха скатился с кровати, напялил Димкину футболку, которая была ему мала и выглядела так, словно взрослый надел вещь ребёнка.
- Мы тут… - стал оправдываться Васька.
- Бактериями обменивались, - продолжил я за него.
- Тём…
Но я повернулся к Михе.
- Если на Ваське появится хоть синячок, - угрожающе начал я, - то тебе не жить.
- Нет, что ты, никогда. Я согласен, - закивал Мишка с такой уверенностью, будто стоял перед алтарём. Мне кажется, он сейчас был готов подставить свою задницу Ваське.
- Тогда… Я благословляю вас, гомики мои.
- Тёма!
- Ну, блин!
И на меня накинулось сразу два счастливых гомосексуалиста.

15 апреля

В институте было всего две пары, я отсидел, вызвался делать реферат, показал язык Стасику и решил прогуляться пешком до дома. Эти два голубка доводили меня своими невозможно счастливыми рожицами. Миха так трогательно ухаживал за капризничающим по поводу и без Васькой, что я явно был лишним. Скоро они собирались к врачу, показать нос и руку. По мне так прошло ещё слишком мало времени, чтобы там что-то срослось, но теперь, когда их двое, разве их можно было переубедить?
Каждый день, каждую минуту своей жизни я думал о Яне. Конечно, во мне говорили обида и злость, но я скучал. Этого нельзя было отрицать. Хоть я и демонстративно переключал канал, когда появлялось «наше» шоу, вечером я садился за ноутбук и забивал его имя в поиске.
Сегодняшний день не стал исключением. Я перешёл по ссылке и почувствовал, как внутри медленно-медленно рассыпается по кусочкам моя душа. На фото Ян целовал Марата.

Дата добавления: 2015-03-29