Противоар. ср-ва II Кл

Пскак

Союз уважает равенство государств-членов перед Договорами, а также их национальную идентичность, выраженную в основных структурах, политических и конституционных, включая региональное и местное самоуправление. Союз уважает неприкосновенность ключевых государственных функций, включая обеспечение территориальной целостности государства, поддержание правопорядка и обеспечение национальной безопасности. В частности, национальная безопасность остается неделимой сферой ответственности каждого государства-члена.

Союз уважает равенство государств-членов перед Договорами, а также их национальную идентичность, выраженную в основных структурах, политических и конституционных, включая региональное и местное самоуправление. Союз уважает неприкосновенность ключевых государственных функций, включая обеспечение территориальной целостности государства, поддержание правопорядка и обеспечение национальной безопасности. В частности, национальная безопасность остается неделимой сферой ответственности каждого государства-члена.

И ещё. Маастрихтский договор предусмотрел возможность «обойти» принцип единогласия через институт «конструктивного воздержания» (constructive abstention), согласно которому определенное число стран (но не более 1/3) могут официально заявить о том, что они воздерживаются от принятия на себя обязательств исполнять то или иное решение. Это означает, что каждая из стран ЕС может при необходимости уклониться от исполнения решений Союза в целом.

В результате трудностей, возникавших в процессе принятия тех или иных базовых документов, была разработана концепция развития Европы «многих скоростей» (multi-speed), в соответствии с которой допускалась возможность сотрудничества в Евросоюзе отдельных групп заинтересованных государств-членов по тому или иному кругу вопросов. Первыми примерами реализации этой идеи стали не единовременное присоединение стран Евросоюза к «зоне евро» и отказ некоторых стран от участия в Шенгенских соглашениях. Следует обратить внимание на тот факт, что в специальный раздел Амстердамского договора включено «Положение о продвинутом сотрудничестве», в котором допускается возможность новых форм сотрудничества, не предполагающих сведение к общему знаменателю всего многообразия интересов и мнений стран-членов Евросоюза.

Одним из ключевых дополнений в Лиссабонском договоре стал пункт, в котором прописана процедура выхода из Евросоюза. Согласно ч.1 ст.50 Договора о Европейском Союзе в редакции Лиссабонского договора, «Любое государство-член в соответствии со своими конституционными правилами может принять решение о выходе из состава Союза».

Очевидно, что в Евросоюзе власть распылена между различными уровнями управления. Можно согласиться с теми исследователями, по мнению которых в Евросоюзе установилась многоуровневая система управления. В целом, Евросоюз представляет собой систему, состоящую из комплекса перекрывающих друг друга многоуровневых институтов, образующих систему взаимоотношений различных уровней управления - наднациональном, национальном, региональном. С данной точки зрения интерес представляют рассуждения И. Бусыгиной относительно «сильных» или «слабых» союзов с точки зрения «логики интеграции». Под сильным федеральным союзом она подразумевает политическое образование с центральным правительством, способным принудить участников выполнять принятые обязательства. В «слабом» союзе именно его учредители определяют ключевые решения и контролируют формальные и неформальные процессы интеграции. Другими словами, возможны «два различных типа интеграционных объединений – объединения с сильным федеральным центром и без наличия такового». Как представляется, европейская интеграция, во всяком случае на данном этапе, осуществляется в направлении формирования слабого союза – в лучшем случае своеобразной конфедерации, а не федеративного супергосударства.

Сохраняющиеся в ЕС внутренние противоречия вполне закономерны – слишком разные страны входят в Евросоюз, особенно после его расширения. В результате Евросоюз стал объединением государств с равными правами, но с разными возможностями. В принципе, трудно ожидать, что интеграционная группировка с численностью населения чуть более полумиллиарда человек и общим ВВП, приближающимся к 15 трлн. евро, будет представлять собой однородное пространство.

Укрепление нaднaционaльности в практике социально-политической и социокультурной интеграции ЕС осложняется и противоречивыми адаптационными процессами, связанными с расширением Евросоюза, включением в него новых государств и их граждан, самоидентификация которых далеко не во всём совпадает с ментальными ценностями «старожилов» Европейского Союза. Необходимо отметить и то, что Европа при всех интеграционных процессах все еще не едина. Она фактически разделена на «старую» (Германия, Франция и в меньшей степени Италия) и «новую» Европу (Восточная Европа, примкнувшая к Великобритании), придерживающуюся проамериканского вектора. Они различаются по целому ряду признаков исторического, социокультурного, регионального, уровня социально-экономического развития, этнонационального и иного характера. Расширение ЕС на Восток сопровождалось не только появлением в его составе множества экономически отсталых регионов, но и увеличением числа государств с существенными внутренними различиями.

Все вышеизложенное позволяет объяснить тот факт, что среди политиков, исследователей, аналитиков не затухают дискуссии и споры о характере Евросоюза. Некоторые из них убеждены в том, что речь идет о федерации, другие о конфедерации. Бывший председатель Европейской Комиссии Ж. Делор не без оснований назвал Евросоюз «неопознанным политическим объектом». По мнению немецкого исследователя В. Хольштейна, «ЕС не федерация и не конфедерация. Это законодательный и конституционный гибрид». Действительно, любые попытки четко классифицировать институциональное выражение европейского интеграционного процесса как федерацию, межгосударственное объединение или международный режим весьма уязвимы для критики.

Это объясняется во многом отсутствием единого мнения относительно самого понятия наднациональности от однозначного ее принятия до полного отрицания самой возможности формирования наднациональной международной организации. Так, по мнению М.М. Бирюкова ключевое значение для признания наднациональности того или иного института имеет возможность при­нятия им решений, имеющих обязательную силу для государств-членов. При этом организация должна иметь полномочия обеспечивать принудительное выполнение своих решений. Соответственно, органы, принимающие решения, составляются из лиц, независимых от национальных правительств. Немаловажное значение имеет отсутствие у государств-членов права выхода из надна­циональной организации и др. Как считает М.М. Бирюков, ни одна из существующих международных организаций не соответствует этим признакам. Значит, таковых в настоящее время в мире не существует.

По мнению М.А. Королева, «в чистом, сущностном виде наднациональность вообще невозможна, поскольку до тех пор, пока государства надна­ционального образования сохраняют суверенитет, они обладают способностью в любое время прекратить свое членство в нем, и отнять это право у суверенных государств нельзя, равно как они сами от него отказаться не могут». Как выше указывалось, Евросоюз не обладает правом и возможностями запретить какому-либо отдельно взятому государству-члену при необходимости выйти из его состава.

Считается, что при создании наднациональных организаций государства-члены отказываются от определенной части своего суверенитета и передают ее органам организации. Однако, как представляется, суверенитет – это определяющий атрибут национального государства, а не какой бы то ни было международной организации. По-видимому, было бы корректнее говорить о передаче не части суверенитета, а тех или иных предметов ведения, тех или иных компетенций в некоторых сферах общественной жизни.

Разумеется, такая постановка не во всем стыкуется с реальным положением вещей. Более корректными представляются позиции А. Байкова, И.И. Хохлова, Л.М. Энтина и других исследователей, которые считают, что в руководстве Евросоюза представлены два вида органов: межнациональные и наднациональные. По их мнению, с которым трудно не согласиться, наднациональными по своей юридической природе являются такие институты Европейского Союза, как Европейская комиссия, Европейский парламент и Суд ЕС. Как отмечал Л.М. Энтин, даже в тех случаях, когда национальные государства сами выдвигают лиц, входящих в состав этих органов (Комиссия, Суд), независи­мость кандидата считается одним из непременных условий назначения. Они должны руководствоваться в своей деятельности интересами и правовыми предписаниями интеграционных образований.

К числу орга­нов межнационального сотрудничества Европейского Союза относятя Европейский совет и Совет Европейского Союза (Совет министров). Эти органы состоят из официальных представителей государств-членов и действуют по их уполномочию. Межнациональные по своей природе органы и институты, с одной стороны, обеспечивают согласование национальных интересов в ходе европейского строительства, с другой - обеспечивают принятие и реализацию таких нормативных предписаний, ко­торые, отвечая интересам европейской интеграции, не ущемля­ли бы интересы отдельных государств-членов. Характерно, что чем более чувствительные сферы национальных интересов затрагиваются в процессе интеграции, тем в большей степени эти полномочия сосредотачиваются в руках именно межнациональ­ных органов. Показательна в этом плане дея­тельность государств-членов, осуществляемая в рамках ОВПБ и ОЕПБО. Основные полномочия по ее выработке и реализации сосредоточены в руках Европейского совета и Совета Европейского Союза.

Что касается института европейского гражданства, то он лишь дополняет, а не заменяет гражданство национального государства. По крайней мере, на настоящий момент немцы продолжают называть себя немцами, французы - французами, поляки – поляками и т.д. Иными словами, этот институт призванный создать условия для формирования единой европейской идентичности, пока что не достиг поставленной цели. Это вполне естественно, поскольку в Европе живет множество народов, но единого «народа Европы» пока не существует. Было бы также преждевременно говорить о том, что окончательно решен спор между сторонниками проекта «Европы Отечеств» в пользу проекта «Европы регионов».

Одной из серьезнейших проблем, стоящих перед Евросоюзом с точки зрения формирования единой европейской идентичности, без которой весьма трудно говорить о федеративном супергосударстве и даже о конфедерации, является выравнивание уровня жизни всех народов входящих в Союз государств. Однако, особенно в свете событий, которыми был сопряжен долговой кризис, который поставил на грань распада еврозоны, трудно вообразить, что это легко и быстро достижимая цель. Более того, выступая на митинге своих сторонников в Тулоне в ноябре 2011 года, Н. Саркози помимо всего прочего высказал озабоченность тем, что нынешний финансовый кризис настолько серьезен, что "может смести Евросоюз". Отчетливо обнаружилась диспропорция развития государств-членов Евросоюза. Как представляется, еще слишком серьезны барьеры между «старыми» членами ЕС и «новичками», между старой и новой Европой, уровень жизни в которых существенно различается. С учетом этих и множества других связанных с ними факторов весьма проблематично говорить о трансформации во всяком случае в обозримой перспективе Европы народов в Европу граждан Евросоюза.

Кризис воочию продемонстрировал, что Eвpoсоюз стoит перед лицом целoгo рядa нoвых вызовов. Уязвимые места проектов политической интеграции воочию обнаружились в период так называемой «арабской весны» 2011 года, когда в Европу хлынула волна беженцев, вернее нелегальных иммигрантов из стран Северной Африки. Эта проблема приобрела такую остроту, что министры средиземноморских стран Европы - Кипра, Греции, Мальты, Франции, Испании и Италии, - на которые пришелся основной поток иммигрантов, сочли целесообразным собраться 19 апреля 2011 года в Никосии и выработать общую позицию по этой проблеме перед саммитом ЕС, который прошел в Брюсселе 12 мая. Решение Италии о выдаче беженцам из Африки, скопившимся на острове Лампедуза, разрешения на пребывание в Шенгенской зоне вызвало протесты других стран. А Франция закрыла свои границы с Италией.

Эти и связанные с ними события вынудили руководство Еврокомиссии признать возможность временного восстановления пограничного контроля в зоне действия Шенгенского соглашения. О серьезности ситуации в данном вопросе свидетельствовал тот факт, что такая идея содержалась в письме главы Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу, направленном на имя президента Франции Николя Саркози и премьер-министра Италии Сильвио Берлускони. Эти предложения стали предметом обсуждения внеочередного заседания министров внутренних дел и юстиции стран ЕС, состоявшемся 5 мая 2011 года в Брюсселе. Предложение Еврокомиссии содержали возможность возвращения паспортного контроля, ужесточение визовых норм для граждан стран, не входящих в ЕС, пересмотр ряда положений, определяющих порядок рассмотрения дел, связанных с просьбами о предоставления убежища.

Вызовом дальнейшему углублению европейской политической интеграции и, соответственно, европейской идентичности является глобализация, обратной стороной которой является рост национализма, этнизма, возрождение различных форм радикализма, фундаментализма и др. Гражданами наиболее развитых стран Евросоюза высказываются также опасения относительно того, что двойное гражданство приведет к неконтролируемой миграции, которое негативно отразится на социально-экономическом положении соответствующих стран.

На фоне этих процессов и тенденций развернулись дискуссии и споры на предмет перспектив Евросоюза в целом и Еврозоны в особенности. Некоторые наблюдатели и аналитики даже заговорили чуть ли не об их конце. Однако, как представляется, Евросоюз, Еврозону и Шенгенскую зону нельзя считать случайным явлением в истории Европы. На их создание потрачено много сил, времени и ресурсов. В их сохранении и расширении заинтересованы влиятельные силы. Поэтому руководство Евросоюза предпримет все необходимые меры для усилия, чтобы не допустить эрозии и подрыва основополагающих принципов европейской интеграции, тем более развала Евросоюза и даже Еврозоны.

И ещё. Маастрихтский договор предусмотрел возможность «обойти» принцип единогласия через институт «конструктивного воздержания» (constructive abstention), согласно которому определенное число стран (но не более 1/3) могут официально заявить о том, что они воздерживаются от принятия на себя обязательств исполнять то или иное решение. Это означает, что каждая из стран ЕС может при необходимости уклониться от исполнения решений Союза в целом.

В результате трудностей, возникавших в процессе принятия тех или иных базовых документов, была разработана концепция развития Европы «многих скоростей» (multi-speed), в соответствии с которой допускалась возможность сотрудничества в Евросоюзе отдельных групп заинтересованных государств-членов по тому или иному кругу вопросов. Первыми примерами реализации этой идеи стали не единовременное присоединение стран Евросоюза к «зоне евро» и отказ некоторых стран от участия в Шенгенских соглашениях. Следует обратить внимание на тот факт, что в специальный раздел Амстердамского договора включено «Положение о продвинутом сотрудничестве», в котором допускается возможность новых форм сотрудничества, не предполагающих сведение к общему знаменателю всего многообразия интересов и мнений стран-членов Евросоюза.

Одним из ключевых дополнений в Лиссабонском договоре стал пункт, в котором прописана процедура выхода из Евросоюза. Согласно ч.1 ст.50 Договора о Европейском Союзе в редакции Лиссабонского договора, «Любое государство-член в соответствии со своими конституционными правилами может принять решение о выходе из состава Союза».

Очевидно, что в Евросоюзе власть распылена между различными уровнями управления. Можно согласиться с теми исследователями, по мнению которых в Евросоюзе установилась многоуровневая система управления. В целом, Евросоюз представляет собой систему, состоящую из комплекса перекрывающих друг друга многоуровневых институтов, образующих систему взаимоотношений различных уровней управления - наднациональном, национальном, региональном. С данной точки зрения интерес представляют рассуждения И. Бусыгиной относительно «сильных» или «слабых» союзов с точки зрения «логики интеграции». Под сильным федеральным союзом она подразумевает политическое образование с центральным правительством, способным принудить участников выполнять принятые обязательства. В «слабом» союзе именно его учредители определяют ключевые решения и контролируют формальные и неформальные процессы интеграции. Другими словами, возможны «два различных типа интеграционных объединений – объединения с сильным федеральным центром и без наличия такового». Как представляется, европейская интеграция, во всяком случае на данном этапе, осуществляется в направлении формирования слабого союза – в лучшем случае своеобразной конфедерации, а не федеративного супергосударства.

Сохраняющиеся в ЕС внутренние противоречия вполне закономерны – слишком разные страны входят в Евросоюз, особенно после его расширения. В результате Евросоюз стал объединением государств с равными правами, но с разными возможностями. В принципе, трудно ожидать, что интеграционная группировка с численностью населения чуть более полумиллиарда человек и общим ВВП, приближающимся к 15 трлн. евро, будет представлять собой однородное пространство.

Укрепление нaднaционaльности в практике социально-политической и социокультурной интеграции ЕС осложняется и противоречивыми адаптационными процессами, связанными с расширением Евросоюза, включением в него новых государств и их граждан, самоидентификация которых далеко не во всём совпадает с ментальными ценностями «старожилов» Европейского Союза. Необходимо отметить и то, что Европа при всех интеграционных процессах все еще не едина. Она фактически разделена на «старую» (Германия, Франция и в меньшей степени Италия) и «новую» Европу (Восточная Европа, примкнувшая к Великобритании), придерживающуюся проамериканского вектора. Они различаются по целому ряду признаков исторического, социокультурного, регионального, уровня социально-экономического развития, этнонационального и иного характера. Расширение ЕС на Восток сопровождалось не только появлением в его составе множества экономически отсталых регионов, но и увеличением числа государств с существенными внутренними различиями.

Все вышеизложенное позволяет объяснить тот факт, что среди политиков, исследователей, аналитиков не затухают дискуссии и споры о характере Евросоюза. Некоторые из них убеждены в том, что речь идет о федерации, другие о конфедерации. Бывший председатель Европейской Комиссии Ж. Делор не без оснований назвал Евросоюз «неопознанным политическим объектом». По мнению немецкого исследователя В. Хольштейна, «ЕС не федерация и не конфедерация. Это законодательный и конституционный гибрид». Действительно, любые попытки четко классифицировать институциональное выражение европейского интеграционного процесса как федерацию, межгосударственное объединение или международный режим весьма уязвимы для критики.

Это объясняется во многом отсутствием единого мнения относительно самого понятия наднациональности от однозначного ее принятия до полного отрицания самой возможности формирования наднациональной международной организации. Так, по мнению М.М. Бирюкова ключевое значение для признания наднациональности того или иного института имеет возможность при­нятия им решений, имеющих обязательную силу для государств-членов. При этом организация должна иметь полномочия обеспечивать принудительное выполнение своих решений. Соответственно, органы, принимающие решения, составляются из лиц, независимых от национальных правительств. Немаловажное значение имеет отсутствие у государств-членов права выхода из надна­циональной организации и др. Как считает М.М. Бирюков, ни одна из существующих международных организаций не соответствует этим признакам. Значит, таковых в настоящее время в мире не существует.

По мнению М.А. Королева, «в чистом, сущностном виде наднациональность вообще невозможна, поскольку до тех пор, пока государства надна­ционального образования сохраняют суверенитет, они обладают способностью в любое время прекратить свое членство в нем, и отнять это право у суверенных государств нельзя, равно как они сами от него отказаться не могут». Как выше указывалось, Евросоюз не обладает правом и возможностями запретить какому-либо отдельно взятому государству-члену при необходимости выйти из его состава.

Считается, что при создании наднациональных организаций государства-члены отказываются от определенной части своего суверенитета и передают ее органам организации. Однако, как представляется, суверенитет – это определяющий атрибут национального государства, а не какой бы то ни было международной организации. По-видимому, было бы корректнее говорить о передаче не части суверенитета, а тех или иных предметов ведения, тех или иных компетенций в некоторых сферах общественной жизни.

Разумеется, такая постановка не во всем стыкуется с реальным положением вещей. Более корректными представляются позиции А. Байкова, И.И. Хохлова, Л.М. Энтина и других исследователей, которые считают, что в руководстве Евросоюза представлены два вида органов: межнациональные и наднациональные. По их мнению, с которым трудно не согласиться, наднациональными по своей юридической природе являются такие институты Европейского Союза, как Европейская комиссия, Европейский парламент и Суд ЕС. Как отмечал Л.М. Энтин, даже в тех случаях, когда национальные государства сами выдвигают лиц, входящих в состав этих органов (Комиссия, Суд), независи­мость кандидата считается одним из непременных условий назначения. Они должны руководствоваться в своей деятельности интересами и правовыми предписаниями интеграционных образований.

К числу орга­нов межнационального сотрудничества Европейского Союза относятя Европейский совет и Совет Европейского Союза (Совет министров). Эти органы состоят из официальных представителей государств-членов и действуют по их уполномочию. Межнациональные по своей природе органы и институты, с одной стороны, обеспечивают согласование национальных интересов в ходе европейского строительства, с другой - обеспечивают принятие и реализацию таких нормативных предписаний, ко­торые, отвечая интересам европейской интеграции, не ущемля­ли бы интересы отдельных государств-членов. Характерно, что чем более чувствительные сферы национальных интересов затрагиваются в процессе интеграции, тем в большей степени эти полномочия сосредотачиваются в руках именно межнациональ­ных органов. Показательна в этом плане дея­тельность государств-членов, осуществляемая в рамках ОВПБ и ОЕПБО. Основные полномочия по ее выработке и реализации сосредоточены в руках Европейского совета и Совета Европейского Союза.

Что касается института европейского гражданства, то он лишь дополняет, а не заменяет гражданство национального государства. По крайней мере, на настоящий момент немцы продолжают называть себя немцами, французы - французами, поляки – поляками и т.д. Иными словами, этот институт призванный создать условия для формирования единой европейской идентичности, пока что не достиг поставленной цели. Это вполне естественно, поскольку в Европе живет множество народов, но единого «народа Европы» пока не существует. Было бы также преждевременно говорить о том, что окончательно решен спор между сторонниками проекта «Европы Отечеств» в пользу проекта «Европы регионов».

Одной из серьезнейших проблем, стоящих перед Евросоюзом с точки зрения формирования единой европейской идентичности, без которой весьма трудно говорить о федеративном супергосударстве и даже о конфедерации, является выравнивание уровня жизни всех народов входящих в Союз государств. Однако, особенно в свете событий, которыми был сопряжен долговой кризис, который поставил на грань распада еврозоны, трудно вообразить, что это легко и быстро достижимая цель. Более того, выступая на митинге своих сторонников в Тулоне в ноябре 2011 года, Н. Саркози помимо всего прочего высказал озабоченность тем, что нынешний финансовый кризис настолько серьезен, что "может смести Евросоюз". Отчетливо обнаружилась диспропорция развития государств-членов Евросоюза. Как представляется, еще слишком серьезны барьеры между «старыми» членами ЕС и «новичками», между старой и новой Европой, уровень жизни в которых существенно различается. С учетом этих и множества других связанных с ними факторов весьма проблематично говорить о трансформации во всяком случае в обозримой перспективе Европы народов в Европу граждан Евросоюза.

Кризис воочию продемонстрировал, что Eвpoсоюз стoит перед лицом целoгo рядa нoвых вызовов. Уязвимые места проектов политической интеграции воочию обнаружились в период так называемой «арабской весны» 2011 года, когда в Европу хлынула волна беженцев, вернее нелегальных иммигрантов из стран Северной Африки. Эта проблема приобрела такую остроту, что министры средиземноморских стран Европы - Кипра, Греции, Мальты, Франции, Испании и Италии, - на которые пришелся основной поток иммигрантов, сочли целесообразным собраться 19 апреля 2011 года в Никосии и выработать общую позицию по этой проблеме перед саммитом ЕС, который прошел в Брюсселе 12 мая. Решение Италии о выдаче беженцам из Африки, скопившимся на острове Лампедуза, разрешения на пребывание в Шенгенской зоне вызвало протесты других стран. А Франция закрыла свои границы с Италией.

Эти и связанные с ними события вынудили руководство Еврокомиссии признать возможность временного восстановления пограничного контроля в зоне действия Шенгенского соглашения. О серьезности ситуации в данном вопросе свидетельствовал тот факт, что такая идея содержалась в письме главы Еврокомиссии Жозе Мануэла Баррозу, направленном на имя президента Франции Николя Саркози и премьер-министра Италии Сильвио Берлускони. Эти предложения стали предметом обсуждения внеочередного заседания министров внутренних дел и юстиции стран ЕС, состоявшемся 5 мая 2011 года в Брюсселе. Предложение Еврокомиссии содержали возможность возвращения паспортного контроля, ужесточение визовых норм для граждан стран, не входящих в ЕС, пересмотр ряда положений, определяющих порядок рассмотрения дел, связанных с просьбами о предоставления убежища.

Вызовом дальнейшему углублению европейской политической интеграции и, соответственно, европейской идентичности является глобализация, обратной стороной которой является рост национализма, этнизма, возрождение различных форм радикализма, фундаментализма и др. Гражданами наиболее развитых стран Евросоюза высказываются также опасения относительно того, что двойное гражданство приведет к неконтролируемой миграции, которое негативно отразится на социально-экономическом положении соответствующих стран.

На фоне этих процессов и тенденций развернулись дискуссии и споры на предмет перспектив Евросоюза в целом и Еврозоны в особенности. Некоторые наблюдатели и аналитики даже заговорили чуть ли не об их конце. Однако, как представляется, Евросоюз, Еврозону и Шенгенскую зону нельзя считать случайным явлением в истории Европы. На их создание потрачено много сил, времени и ресурсов. В их сохранении и расширении заинтересованы влиятельные силы. Поэтому руководство Евросоюза предпримет все необходимые меры для усилия, чтобы не допустить эрозии и подрыва основополагающих принципов европейской интеграции, тем более развала Евросоюза и даже Еврозоны.

В-ва, огранич-е нервно-симпат возд-е на сердце(β-бл): метопро­лол, ацебутолол, надолол. Сниж авт-ма, замедл провод-ть, ув-ет ЭРП (в АВ узле)

β-адр-бл.: I. Кардиоселек: 1)с СМА ацебутолол, практолол 2) без СМА метопролол, Бисопролол II. Некардиосел-е: 1) с СМА Пиндо­лол, бопиндолол 2) без СМА ана­прилин, надолол.

Показания: при суправентр-х и желуд-х арит-х, ИБС, гипертен-я, тахикар-я, гипертиреоз, открытоуг глаукома.

Анаприлин: урежает ритм СС, ув-ет эфф рефр период пред-жел узла, ум-т авт-м сердца, угнет провод-ть в пред-жел узле и сниж-т возб-ть.

Поб. эфф: бронхоспазм, ослаб СС, сниж ЧСС, наруш атриовентр провод, нар периф кровооб, сла­бость, сниж патенции

Противоп: бронхообструкт-е заб-я, застойная недост-ть кровообр, син-ая брадикардия, АВ блок, ги­потония, наруш периф крообр-я, атероскл-з, СД, берем.

Дата добавления: 2015-03-31