КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Региональное законодательство о СМИВопрос о пределах компетенции субъектов Российской Федерации в сфере массовой информации далеко не так прост. Пункт «и» ст. 71 Конституции Российской Федерации устанавливает, что «федеральные транспорт, пути сообщения, информация и связь» относятся к исключительной компетенции Российской Федерации. Что же касается региональных средств массовой информации, то здесь реализуется исключительная компетенция субъектов Федерации, поскольку ст. 72 Конституции Российской Федерации не указывает «региональные информацию и связь» среди предметов совместной компетенции. В то же время п. «е» ст. 72 относит общие вопросы культуры к совместной компетенции Федерации и ее субъектов. Сюда же попадает и административное законодательство (п. «к»). Следовательно, законодательство о СМИ по необходимости распадается на три сегмента, в первом из которых реализуется исключительное ведение Федерации, во втором — совместное ведение, в третьем — исключительное ведение субъекта Федерации. Хотя в Конституции Российской Федерации не детализируется, что подразумевается под категориями «федеральные... информация и связь», однако можно с уверенностью утверждать, что речь идет об общенациональных средствах массовой информации, регулирование деятельности которых даже практически невозможно на уровне регионов. Для примера зададимся вопросом: сможет ли орган государственной власти субъекта Федерации обязать федеральную телекомпанию показывать передачи эротического характера в то или иное время, да еще с учетом многочисленности часовых поясов в России? Хотя подобное предусмотрено ч. 2 ст. 37 Закона о СМИ, однако практически нереализуемо. Не будем, однако, забывать, что п. «в» ст. 71 Конституции Российской Федерации относит к исключительной компетенции Федерации «регулирование и защиту прав и свобод человека и гражданина», а следовательно, регулирование и защиту свободы массовой информации, закрепленной в ст. 29 как одно из конституционных прав человека и гражданина. Следовательно субъект Федерации вправе регулировать отношения в сфере массовой информации, во-первых, только опираясь на федеральный закон, и, во-вторых, не затрагивая вопросов регулирования свободы массовой информации. В то же время региональные власти обязаны защищать свободу массовой информации, руководствуясь при этом нормами Федерального закона о СМИ. В четырех субъектах Российской Федерации (республики Адыгея, Башкортостан, Кабардино-Балкария, Ханты-Мансийский автономный округ) приняты комплексные законы «О средствах массовой информации». Кроме того, в нескольких десятках регионов действуют законы, касающиеся экономической поддержки СМИ, освещения в государственных и муниципальных СМИ деятельности соответствующих органов власти и самоуправления, распространения продукции средств массовой информации эротического характера и т.д. Порой встречаются довольно экзотичные для российской правовой системы нормативные акты. Так, с 1991 г. в Татарстане действует закон «О защите чести и достоинства Президента Республики Татарстан», устанавливающий административную ответственность в виде штрафа и конфискации продукции СМИ за публичное оскорбление или клевету в отношении главы республики. Причем штрафу подвергаются как физические лица, так и средства массовой информации (точнее было бы сказать — редакции). Очевидно, что данный нормативный акт, мягко говоря, не вполне согласуется с Конституцией Российской Федерации, гарантирующей каждому защиту его чести и доброго имени (ч. 1 ст. 23) на началах равенства — независимо, помимо прочего, от его должностного положения (ч. 2 ст. 19). Региональные законы о СМИ, как правило, не только менее демократичны, чем Федеральный закон, но и зачастую откровенно игнорируют его. Так, Кодекс Республики Башкортостан о средствах массовой информации даже не упоминает Федеральный закон о СМИ. Кодекс открывает «лазейки» для создания органов цензуры, вводит дополнительные требования при регистрации СМИ, расширяет перечень оснований для отказа в регистрации, для признания свидетельства о регистрации недействительным, для прекращения деятельности СМИ и т.д., а журналистов, представляющих «внереспубликанские», т. е. зарегистрированные на федеральном уровне или в других субъектах Российской Федерации средства массовой информации, приравнивает к иностранным корреспондентам. Создатели Кодекса не остановились перед изменением предмета регулирования данного нормативного акта, распространив его действие на «компьютерную информацию» и создав тем самым проблему его сопряжения с другими источниками информационного права. Они расширили перечень составов злоупотребления свободой массовой информации, включив сюда «использование выражений и аудио-видеопродукции, оскорбляющих человеческое достоинство». Одновременно они забыли такую «мелочь» как использование СМИ для совершения уголовно наказуемых деяний. Кодекс в некотором роде предопределяет создание органов цензуры, устанавливая, что «недопустимость цензуры» не распространяется на «случаи, предусмотренные действующим законодательством». Он вводит дополнительные требования при регистрации СМИ, расширяет перечень оснований для отказа в регистрации, для признания свидетельства о регистрации недействительным, для прекращения деятельности СМИ и т.д. В то же время Кодекс существенно ограничивает самостоятельность редакций в пользу учредителей, ограничивает их возможности по защите своих интересов, поскольку не содержит норм об условиях освобождения редакций и журналистов от ответственности. По всем перечисленным и многим другим позициям Кодекс явно противоречит императивным нормам Федерального закона о СМИ. Кроме того, в нем есть противоречия с Конституцией Российской Федерации, Гражданским кодексом, законом РФ «Об авторском праве и смежных правах» и др. В то же время Кодекс содержит интересные правовые решения ряда проблем, не затронутых федеральным законодательством. Так, в нем есть статья о недопустимости монополизации СМИ. Правда, норма ст. 10 «Ни один учредитель не вправе иметь в собственности, владении, пользовании, управлении более тридцати процентов всех средств массовой информации, зарегистрированных (осуществляющих деятельность) в республике» вряд ли может быть признана оптимальной. Примечательна и формула, содержащаяся в ст. 7: «За разглашение средствами массовой информации государственной, коммерческой или иной тайны, охраняемой законодательством, ответственность несут лица, передавшие информацию в средства массовой информации. Редакция или ее сотрудник, получившие информацию без нарушения действующего законодательства и не имеющие официального письменного уведомления о наличии в ней тайны, ответственности за разглашение ее не несут». О ценности упомянутых норм говорит тот факт, что они уже начали репродуцироваться в законодательстве других субъектов Российской Федерации. Так, аналогичные положения содержатся в Законе Ханты-Мансийского автономного округа о СМИ. Если же сравнить Кодекс с Законом Кабардино-Балкарской Республики «О средствах массовой информации и издательской деятельности», то бросается в глаза близость последнего к федеральному законодательству. Правда, и здесь делаются исключения из общего правила о недопустимости цензуры для «случаев, специально оговоренных в законодательстве» (ст. 4). Есть и другие расхождения с Законом Российской Федерации о СМИ, однако они не носят системного и, как правило, принципиального характера. Отсюда следует, что федеральное законодательство о СМИ вполне пригодно для того, чтобы составлять основу региональных законов о СМИ. Этот вывод напрашивается и при анализе Закона Ханты-Мансийского автономного округа о СМИ. Имеющиеся здесь расхождения с Федеральным законом незначительны, но порой носят комичный характер. Так, ст. 9 предоставляет право обращаться в суд с иском о прекращении деятельности СМИ не только органам, перечисленным в Законе Российской Федерации о СМИ, но также Судебной палате по информационным спорам при Президенте Российской Федерации. Не меньшее удивление способны вызвать нормы, устанавливающие вразрез с УК РФ административные штрафы за «разглашение в средствах массовой информации государственной, коммерческой или иной охраняемой законом тайны», а также за «вмешательство средств массовой информации в частную жизнь человека, в том числе сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия или согласия его наследников, опубликование или предание гласности иным способом содержания личных писем и документов гражданина» (ст.ст. 51, 52). Очевидно, что юридическая значимость таких норм равна нулю. В то же время можно только приветствовать попытку регионального законодателя установить административную ответственность за введение цензуры, монополизацию СМИ, незаконный отказ в регистрации СМИ, воспрепятствование распространению продукции СМИ, злоупотребление правами журналиста, оказание давления на руководство редакции и т.д. (ст.ст. 49—70). Нельзя не признать, что как федеральное, так и региональное законодательство о СМИ развиваются довольно хаотично. Во-первых, существующая ныне практика законотворчества в значительной степени характеризуется бессистемным поточным производством пробельных и противоречивых нормативных актов, конъюнктурных по содержанию и не приспособленных для правоприменения. Такая практика лишь усиливает разбалансированность правовой системы, и без того переживающей трудный, хотя и естественный период адаптации к относительно новой конституционной базе. Во-вторых, известный еще с досоветского периода правовой нигилизм ныне стал тотальным явлением, охватившим как властные структуры, так и общество в целом. Власть и подвластные в равной мере игнорируют законодательные установления, подчиняясь лишь праву силы, денег или хитрости. В такой ситуации всякие новые законы лишь увеличивают энтропию правовой системы. В-третьих, существующие планы законопроектных работ отражают подчас лишь степень личной заинтересованности отдельных групп депутатов. Вакуум закономерно заполняется ведомственным нормотворчеством. В итоге растет «коэффициент юридического бюрократизма» — отношение количества подзаконных актов к числу законов. Причем, как показывает практика, именно с помощью инструкций легче всего добиться целей и результатов, совершенно противоположных тем, которые закладывались буквой и духом Закона о СМИ. В этой связи трудно удержаться, чтобы не вспомнить, как еще в дореформенной России предписывалось «всем властям, не исключая и высших правительственных мест, утверждать свои определения на точных словах закона, не переменяя в них, без доклада Императорскому Величеству, ни единой буквы и не допуская обманчивого непостоянства самопроизвольных толкований».
Дата добавления: 2015-03-31; Просмотров: 2014; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |