Человек как предмет философского познания

Представляется, что человек не заключает в себе никакой тайны. Каждый из нас уверенно выделяет человека из остального мира. Его отличие от всех других существ считается совершенно очевидным. Но, как говорил испанский философ Х. Ортрера-и-Гассет[2], философия оправдана тем, что выходит за пределы очевидности. Выходит она за такие пределы и в исследовании человека. И в этом своём мнении испанский мыслитель не одинок. Ещё И.Кант, в своё время пришёл к выводу, что в философии существует всего три вопроса, на которые она призвана ответить: что я могу знать? на что я могу надеяться? что я должен делать? И покрываются, как он писал незадолго до смерти в своей “Логике”, одним вопросом: что такое человек?Загадка человека действительно существует. В книге французского писателя Веркора “Люди или животные?”[3] сюжет построен на своего рода мысленном эксперименте. Согласно сюжету, экспедиция, состоящая из нескольких европейцев, отправляется в Анды и в недоступном месте обнаруживает некое дикое племя или стадо то ли людей, то ли животных.Волею судьбы оказывается, что один из них убит. Возникает вопрос: кого убили? Если человека, должна иметь место уголовная ответственность за убийство. Если животное, такой ответственности нет. Но как определить, относятся представители данного племени к людям или к животным? Сделать это кажется не трудным, нужно узнать критерии, отличающие человека от животного. Называются разные критерии: нравственность, религиозность, речь, сознание и др. однако оказывается, что ни один из этих признаков критерием служить не может. Наряду с нравственными людьми существуют и безнравственные, не перестающие от этого быть людьми. К тому же нравственность не содержит в себе самой основания для различения добра и зла. То же можно сказать и о религии. Есть и люди, не верящие в Бога Речь тоже вряд ли может служить чётким критерием, при всей её важности. Даже критерий сознания не безупречен. И животные проявляют много ловкости и смекалки, отнюдь не сводимым к безусловным и даже условным рефлексам, но свидетельствующим о развитой психике. Оказывается то, что представляется интуитивно ясным в подобных случаях не срабатывает.Нет сомнения, что сконструированный Веркором сюжет, позволивший поднять огромные пласты морально-философской проблематики, есть лишь парафраз знаменитого фрагмента из написанных за три с половиной столетия до наших дней “Метафизических рассуждений” Р.Декарта.[4] Декарт задаётся вопросом: как могу я быть уверенным, что фигуры в шляпах и плащах, которые я вижу из окна, на самом деле не автоматы, приводимые в движение с помощью пружин и передаточных механизмов, а действительно люди?Подобно героям Вектора, Декарт не находит критериев, позволяющих с уверенностью выделить человека из окружающего мира. Приходится прибегнуть к концепции врождённых идей. Мой разум, говорит Декарт, с несомненностью содержит в себе идею человека. Эту идею вложил Бог. Но Бог не может быть обманщиком. Поэтому, с Божьей помощью, я правильно различаю людей от нелюдей. Решение проблемы достигается, но, как мы видим, в рамках одной парадигмы, а именно, религиозно оформленной концепции врождённых идей. Для неверующего человека, к тому же, отрицающего существование врождённых идей, “Метафизические рассуждения” Р.Декарта неубедительны. К тому же, идея человека может быть всё же вложена обманщиком, а именно Сатаной, что в другом месте сам Декарт и обсуждает. Мы просматриваем здесь целый узел проблем, в том числе проблемы существенно различной дискуссии в разных парадигмах мышления, не говоря уже о проблеме возникновения подобного рода затруднений в деле чистого, понятийного мышления, которым занимается философия. Сказанное подтверждает, что проблема человека содержит в себе много тайн и загадок для самого человека.[5]Именно в этих выражениях говорили о человеке многие мыслители.Человек, писал М.Ф. Достоевский, есть тайна, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком. Для Достоевского очевидно не только то, что человек есть тайна, но и то, что соответствовать своему понятию человек может, только занимаясь этой тайной, причём занимаясь, как пишет он, всю жизнь[6].Проблема, таким образом, должна быть сформулирована примерно так, как сформулирована она была почти два с половиной века назад И. Кантом[7]: что такое человек? В данном случае, однако, мало сформулировать проблему, надо ещё сформулировать ряд условий её решений и, в первую очередь условиться, что следует понимать под тайной. В философской литературе слово “тайна” употребляется в нескольких смыслах. Наиболее часто этим словом обозначается то, что ещё не познано, но принципиально вполне познаваемо.Можно ли в этом смысле говорить о тайне человека? Можно, но только отчасти, ибо уж очень необычен сам предмет, а это по-иному ставит и вопрос о его познании. Человек, на это обращал внимание Тейяр де Шарден, самый таинственный и сбивающий с толку объект. В рамках религиозной парадигмы тайна человека рассматривается в несколько ином значении занавешенности, мистической сокрытости, ибо, утверждает И. Кант, нам принципиально не дана для познания основа этого феномена - сам акт божественного творения человека. Бог ничего нам не открыл и ничего открыть не может, ибо мы, разумеется, этого не поняли бы, - читаем мы в его трактате “Религия в пределах только разума”.Человек есть тайна и в том смысле, что к нему не могут быть применены рождённые в недрах рационализма формулы “понять предмет - значит, построить его” (Спиноза), “понять - значит выразить в понятиях” Гегель) и другие того же рода. Более реалистичны констатации, одной из которых является вывод М.М. Бахтина[8]: “человек не может быть понятием”. За ним стоит понимание того, что логико-понятийная дискурсия носит вещный характер, она способна до конца исчерпать в знании вещь, объект, но не субъект. Главное в субъекте не то, что выражает его общность с другими субъектами, а то, что отличает его от них. Поэтому, по словам Бахтина, это область открытий, откровений, узнаваний, сообщений, здесь важна и тайна, нельзя переносить их на категории вещного познания.Есть ещё один смысл слова “тайна” применительно к человеку. Он связан с понятием индивидуального и конкретного. Будучи не охватываемо во всеобщих формах познания, индивидуальное не только воспринимается как тайна, но и составляет действительную тайну для этих познавательных форм. Индивидуальное никогда не совпадает с самим собой и потому неисчерпаемо в своём смысле и значении. Категория точности здесь мало применима. Глубина проникновения в “несказанное ядро души”, её “свободное становление”, “творческий центр” достигается совсем иными средствами (Бахтин)[9]. Вещное познание здесь ничего не может гарантировать. В этом же ряду нельзя назвать и постоянную смену образов человека в истории человеческой мысли.Последняя объясняется уникальностью человека как предмета познания, непрерывными переходами от одной эпохи к другой.

Дата добавления: 2015-04-23