Реальность враждебного окружения

Период от Гражданской войны до начала Второй мировой достаточно хорошо известен историкам. Однако в последние годы весьма заметно выступают с разного рода версиями ревизионисты от истории, которые пытаются доказать, будто Гитлер и Сталин не договорились о совместных действиях просто по случайному стечению обстоятельств и в результате некоего «трагического непонимания» друг друга. Есть и другая версия, согласно которой Сталин готовил войну с Германией и Гитлер просто вынужден был нанести упреждающий удар. И та, и другая версия не соответствуют ни истине, ни историческим фактам. Более того – они используются для сокрытия действительной истины – Гитлер и нацизм были использованы для осуществления плана Хауса, для уничтожения России и славян, и в этом вплоть до конца Второй мировой войны определенные силы в США оказывали ему поддержку.

С самого начала прихода Гитлера к власти при прямой, в том числе финансовой, поддержке вчерашних союзников по Антанте Германию стали, как и перед Первой мировой войной, натравливать на войну с Советским Союзом. Этим в разной степени в зависимости от политической конъюнктуры были заняты Англия, Франция и Соединенные Штаты. Уже 20 ноября 1922 г. помощник американского военного атташе в Германии капитан Трумен Смит специально приехал из Берлина в Мюнхен, чтобы встретиться и побеседовать с Адольфом Гитлером, который тогда был никому еще не известен, кроме местных погромщиков. Смит дал будущему фюреру наилучшую аттестацию. Мировая закулиса принялась за финансирование нацистской партии в надежде, что провозглашенный Гитлером в его Mein Kampf поход на Восток скоро станет реальностью. Уже к началу 30‑х годов гитлеровская партия имела неограниченные финансовые возможности. После прихода фюрера к власти Англия предоставила Германии льготные кредиты. Однако поначалу Гитлер, при всем его антикоммунизме и ненависти к славянам, не собирался воевать с Россией прежде, чем он обеспечит себе тыл, не покончит с Францией и по возможности с Англией. А в Париже и Лондоне вместо того, чтобы пойти на серьезный союз с Москвой и не допустить Второй мировой войны, подталкивали Гитлера и другие страны «оси» к войне с Советским Союзом. Попытка французского министра иностранных дел М. Барту добиться союза Франции с СССР закончилась тем, что его в 1934 году убили гитлеровские боевики.

Характерно, что установление фашистского, и вроде бы безбожного, режима в Германии было положительно встречено именно Ватиканом. По его указанию фракция католической партии центра в рейхстаге в марте 1933 г. проголосовала за Гитлера, а затем объявила о самороспуске. Ватикан не оставлял надежд на восстановление католической Священной Римской империи времен Карла Великого и Барбароссы, кумира Гитлера, Гиммлера и других нацистских бонз. И не случайно план нападения на СССР был назван его именем – ведь Барбаросса, мечтавший о расширении границ Священной Римской империи вплоть до Урала, призывал к новому «крестовому походу» на Восток и уничтожению славян. Понятно почему, одним из первых успехов гитлеровской дипломатии стало соглашение (конкордат), заключенное с Ватиканом 20 июля 1933 г. от имени Гитлера фашистским дипломатом и международным разведчиком Папеном. В беседе с секретарем папы кардиналом Пачелли Папен говорил, что «теперь германское правительство имеет во главе человека, являющегося бескомпромиссным противником коммунизма и русского нигилизма во всех его формах» (см.: F. Рареn. Memoirs. London, 1952. P. 279). Кардинал Пачелли в 20‑х годах был папским нунцием в Мюнхене и Берлине. Он был тесно связан с лидером католической партии центра – Врюнингом и вхож в весьма влиятельные гостиные германской элиты. В 1934 г. он взошел на папский престол под именем Пия XII, которому до сих пор не могут простить в Израиле, да и во всем мире то, что он последовательно поддерживал лидеров фашистских государств, их войны и их политику. По конкордату 1933 г. католическая церковь в обмен на благословение фюрера получала официальную защиту и поддержку со стороны гитлеровского правительства. В свою очередь католические священники включались в систему «духовного воспитания» немецкого народа и вермахта в соответствии с шовинистической программой нацизма. Конкордат был первым открытым международным признанием фашистского террористического режима в Германии. И вплоть до конца войны папский престол так и не осудил гитлеровский геноцид славян, евреев, цыган и других народов.

Задолго до того, как разразилась Вторая мировая война, на Западе принялись сколачивать новый антирусский союз. Цели его не менялись с момента рождения «плана Хауса». На его реализацию в новых условиях были брошены все силы западной дипломатии. Для начала было решено создать в Европе блок крупных империалистических держав, включая фашистскую Германию – «пакт четырех». Его инициатором выступил фашистский диктатор Италии Бенито Муссолини. Дуче тут же поддержали в Лондоне премьер‑министр Англии Макдональд и министр иностранных дел Саймон. В марте 1933 г. итальянский посол в Берлине вручил министру иностранных дел Германии Нейрату проект пакта. Гитлер проект одобрил, но внес ряд поправок. В его редакции пакт предусматривал ревизию версальской системы мирных договоров, признание за Германией равенства прав в вооружении, сотрудничество в европейских и внеевропейских вопросах, в том числе и колониальном. После того, как пожелания фюрера были учтены, «пакт четырех» (официально новая Антанта именовалась так: «Пакт согласия и сотрудничества Англии, Франции, Германии и Италии») был подписан в Риме 15 июля 1933 г. Характерно, что «Пакт четырех» еще до его подписания получил одобрение и поддержку в США. 9 июня 1933 г. в заявлении Госдепартамента США он характеризовался, как «доброе предзнаменование» (Roosevelt’s Foreign Policy 1933 – 1941. Franklin D. Roosevelt’s Unedited speeches and Messages. New York, 1942. P. 22.)

«Пакт четырех» мало известен широкой публике, и о нем не часто вспоминают. Тем не менее, именно этот пакт стал прообразом и «мюнхенского сговора», и множества союзов и договоров 30‑40‑х годов, направленных против Советской России. Этот пакт был первым сговором правительств Англии и Франции с фашистскими правительствами Германии и Италии и фактически развязывал Гитлеру руки в его подготовке к большой войне в Европе и агрессии против нашей страны. В Лондоне и Париже рассчитывали, что «пакт четырех» приведет к исполнению их давнишнего желания – создать в Европе директорию четырех держав (во главе с англо‑французским блоком) и повернуть германскую военную машину на восток. Не удивительно, что идея пакта еще до его подписания вызвала сопротивление не только со стороны Москвы, но и во многих европейских столицах. Еще в марте 1933 г. конференция министров иностранных дел стран Малой Антанты выступила против проекта «пакта четырех». Заинтересованность Франции в сохранении версальской системы привела к тому, что он не был ратифицирован Францией. Однако, хотя формально «пакт четырех» и не вступил в силу, он оказал пагубное влияние на последующее развитие международных событий. Пакт способствовал подрыву системы французских союзов в Европе и росту капитулянтских и прогерманских настроений в правящих кругах стран Центральной и Юго‑Восточной Европы. Но главное – он снял все барьеры на пути реализации гитлеровской программы милитаризации Германии и подготовки Второй мировой войны. Весной 1933 г. английское правительство внесло на конференцию по разоружению так называемый «план Макдональда», предусматривавший увеличение германской армии со 100 тыс. до 200 тыс. человек с краткосрочной службой солдат (до восьми месяцев). План был поддержан также и американским правительством. Чувствуя попустительство западных держав, Германия увеличивала свои требования, затем, ссылаясь на отказ Лиги Наций признать за ней равное право на вооружение, 14 октября 1933 г. объявила о выходе из Лиги Наций и об уходе с конференции по разоружению.

26 января 1934 г. с одобрения Англии, Франции, США и Ватикана был подписан еще один пакт, который также позволил гитлеровцам осуществить подготовку войны, прикрываясь пальмовыми ветвями мира. Это – германо‑польский пакт (сроком на 10 лет) с официальным названием «Декларация о неприменении силы между Польшей и Германией». Оба правительства заявили о своем желании «открыть новую эпоху в политических отношениях между Польшей и Германией», обязались «ни в коем случае не прибегать к применению силы с целью разрешения спорных вопросов».

Правительство Польши проглотило наживку Гитлера, потому что полагало, что он предложит Варшаве поучаствовать в совместном с Германией походе против Советского Союза. Еще 2 мая 1933 г. Гитлер в беседе с польским послом Высоцким, а затем 15 ноября при встрече с новым послом Липским заговорил о желании Германии установить «дружественные» отношения с Польшей. Гитлер, повторяя слова Черчилля и Клемансо, заявил, что Польша является форпостом Европы против Азии, «стражем Запада против проникновения коммунизма с Востока».

Германо‑польский пакт был подготовлен всей предшествующей антисоветской политикой правительств Польши, Англии, Франции и США, поощрявших Германию к нападению на Советский Союз. Этот пакт, как и «пакт четырех», стал одним из значимых этапов на пути ко Второй мировой войне. В нем даже не упоминалось о признании Германией незыблемости своих восточных границ. Не случайно немецкие историки писали, что пакт с Польшей «оправдался для Гитлера четыре года спустя, сыграв свою роль в его мероприятиях против Австрии и Чехословакии». (См.: Republic of Poland Miniy for Foreign Afairs. Ofcial Documents Concerning polish‑German and Polish‑Soviet Belations 1933 – 1939. London – Melbourne.)

Польский журналист Мацкевич писал, что в Варшаве того времени рассматривали это соглашение в первую очередь как антисоветский акт: «Договор Гитлера с Польшей от 26 января 1934 г. являлся началом осуществления германского похода против Советского Союза при активном участии Польши, при нейтралитете Англии и Франции» (Mackiewicz (Cat). Polityka J. Веска. London, 1946,. 125.) Польский диктатор маршал Пилсудский открыто заявил, что «расчленение России полностью соответствует национальным интересам Польши».

Наиболее полно и откровенно планы войны против СССР обсуждались во время визитов Геринга в Польшу в 1935 г. на так называемую «охоту» в Беловежскую Пущу. Суть этих переговоров изложена в официальной записке тогдашнего заместителя министра иностранных дел Польши графа Шембека. «Сегодня обсуждал с господином Липским вопрос о визите Геринга в Польшу, – пишет Шембек. – Посол утверждал, что во время бесед в Беловеже и в Варшаве Геринг был весьма откровенен. Особенно в беседе с генералами, когда он наметил в общих чертах далеко идущие планы, намекнув об антирусском союзе и совместном нападении на Россию. Геринг давал понять, что при этих условиях Украина стала бы польской сферой влияния, а СевероЗападная Россия – германской» (Историко‑дипломатический архив Министерства иностранных цел СССР (далее – ИДА), ф. 15, оп. 1, д. 93, лл. 81 – 82. Д. Климовский. Зловещий пакт. Минск, 1968, с. 79 – 80). С Пилсудским и президентом Мосьцицким Геринг имел еще более откровенный разговор. Он предложил Пилсудскому принять на себя общее командование объединенными германо‑польскими силами в войне против СССР. Предложение было встречено с восторгом. (ИДА, ф. 15, л. 26).

Советский Союз еще в январе 1934 г. заявил об опасности германо‑польского пакта как для самой Польши, так и для мира в Европе. Подписанный еще 25 июля 1932 г., польско‑советский пакт о ненападении был фактически дезавуирован соглашением с Гитлером. Газета «Известия» от 29 ноября 1934 г. предупреждала, что польско‑германский альянс подрывает союз Польши с другими странами и оставляет «изолированную Польшу лицом к лицу с фашистской Германией». Но этим предупреждениям не вняли. Там всерьез готовились к войне с Советским Союзом на стороне Гитлера. Не так давно из российских архивов достали документы, которые держали в тайне почти 70 лет. Комментируя их, генерал‑майор ГРУ (Главное разведуправление МО СССР) Лев Соцков сказал в интервью британской «The Sunday Telegraph» (21.X.2008) что в 1939 г. в ходе переговоров в Москве с делегациями Англии и Франции Сталин предложил поставить у границы с Германией мощный блок. Он предложил перебросить через Польшу к этой границе группировку советских войск в составе 120 пехотных дивизий (по 19 тысяч солдат в каждой), 16 артиллерийских дивизий, 5000 единиц тяжелой артиллерии, 9500 танков и около 5500 самолетов и бомбардировщиков. Глава британской делегации Реджинальд Дракс в ответ на это заявил, что уполномочен только вести переговоры, но ничего не будет подписывать, а там более такой договор с СССР! Решительно выступила против предложения Сталина и Польша, у которой, как говорилось выше, были совсем другие планы в отношении России. И когда «Правда» 18 апреля 1935 года опубликовала добытый советской разведкой секретный документ, в котором Польша и Германия тайно договаривались о совместных действиях против СССР, ни в Варшаве, ни в Берлине никто не выступил с опровержением. Там‑то знали, что «Правда» цитировала подлинник. В то же самое время Германия и Польша договорились о совместных действиях в случае «осложнения ситуации» на Дальнем Востоке. Это происходило на фоне «тлеющей войны», которую развязала Япония у советско‑монгольской границы, ежедневных вооруженных провокациях от озера Хасан до Халхин‑Гола. Известно, чем это кончилось. В Варшаве готовились к совместному с Гитлером «дранг нах остен», но в Берлине не рассматривали Польшу иначе, как пешку в антисоветской игре, которой можно было легко пожертвовать в интересах рейха. Особое раздражение у Гитлера вызвали попытки Польши заполучить Закарпатскую Русь, с которой у него были связаны совсем другие планы. В Берлине пытались использовать этот чехословацкий анклав для создания «Великой Украины», которая должна была войти в состав Третьего рейха и стать его житницей. С этой целью германская разведка всячески поддерживала действовавших там украинских националистов, что вызывало в Кремле самую резкую реакцию. Вторым моментом германо‑польского разлада стало требование Берлина вернуть Германии «данцигский коридор», перешедший к Польше по Версальским соглашениям. Если бы Польша пропустила советские войска к германо‑польской границе для создания барьера против готовившейся против нее агрессии, то разгрома Польши, да и Второй мировой войны удалось бы избежать. Но история, как известно, сослагательного наклонения не имеет. После вторжения в Польшу в сентябре 1939 г., через два года после подписания с ней пакта о «союзе», Гитлер заявил, что как государство Польша не будет существовать никогда.

25 ноября 1936 г. Япония и Германия подписали Антикоминтерновский пакт, направленный непосредственно против Советского Союза. В Москве это восприняли как прямую угрозу нападения на СССР с двух сторон, угрозу войны на два фронта. 15 марта 1939 г. Гитлер оккупирует Чехословакию. Запад ограничивается слабыми «протестами». После подписания в 1938 г. позорных мюнхенских соглашений между Германией, Англией и Францией, СССР, оставшись в одиночестве, говорит генерал Соцков, «вынужден был повернуться в сторону Германии и подписать договор о ненападении (он был подписан 23 августа 1939 г. – В.Б.), чтобы получить дополнительное время для подготовки к приближающемуся конфликту». А он приближался неотвратимо. Со всех сторон.

С конца 30‑х годов французская и британская дипломатия приложила максимум усилий для подготовки нападения Турции на Кавказ. Оно было намечено на конец июня – начало июля 1940 г. Лишь безоговорочная капитуляция французской армии и оккупация Франции сорвали эту операцию. Вскоре начались и бомбардировки Англии. Только в июне 1941 года, когда Гитлер напал на Советский Союз, Запад и СССР заключили союз против Германии. Но к тому времени уже большая часть Европы была оккупирована. Американский историк Е. Беннетт, задает вопрос: «Как это могло случиться?» Почему США, Англия и Франция помогали гитлеровской Германии вооружаться и не препятствовали ее подготовке к войне. «Теперь мы имеем документальные свидетельства германских архивов, – пишет Беннетт, – которые показывают безоговорочное стремление правительства (Гитлера. – Ред.) изменить существующий порядок. Однако союзники имели доказательства этого уже и тогда – в донесениях атташе, в речах в рейхстаге, в германской прессе. Дело было не в отсутствии доказательств, а скорее в неумении осознать их важность». (E. Bennett. Germany and the Diplomacy of the Financial Crisis, 1931. Cambridge, 1962, p. 311). Но дело, конечно, не в неумении, а в нежелании остановить Гитлера, которого Запад подталкивал на войну с Советским Союзом, даже рискуя собственной безопасностью.

У нацистов был свой план раздела Советского Союза, разработанный Альфредом Розенбергом («План Розенберга»). Гитлер как‑то сказал Раушнингу: «Мне все равно, кто правит Россией – цари или большевики. Русские остаются нашими врагами». «Из России можно нашинковать двадцать немецких гау», – писала, вторя Гитлеру, газета «Франкфуртер цейтунг». «Да, эти разбойники не думают об идеях, о программах, – писал Илья Эренбург. – Для них Россия – колония, страна сырья, непочатый край, питомник рабов, которые должны работать на немцев». Точнее не скажешь.

Россия перед Второй мировой войной осталась практически в полном одиночестве. Даже «братья‑славяне» от нее отвернулись. Наши болгарские «братушки», которых русский солдат спас в войне с Турцией от геноцида, переметнулись на сторону Гитлера. Так же поступили и в Хорватии, создав там фашистское государство. Одни белорусы и сербы остались верны славянскому братству, хотя и в Сербии, были свои фашисты – усташи. А уж что творилось на Украине, где Гитлера встречали цветами, где пройтись с немецким офицером по Крещатику считалось у местных дамочек высшим шиком, я и не говорю. Это, кстати, уже признают открыто, так как на Украине подручные гитлеровцев из бандеровской УПА и дивизии СС «Галитчина» были провозглашены г‑ном Ющенко национальными героями.

«Мировая закулиса» самым тщательным образом наблюдала за подготовкой и ходом Второй мировой войны, в которой главным для нее была не борьба с фашизмом, не спасение народов от гитлеровского геноцида, а ее собственные узкокорыстные цели. Кстати «закулиса» была прекрасно осведомлена об уничтожении славян, евреев и цыган в лагерях смерти, но ничего не сделала для их спасения. В этой схватке гигантов ее задачей было другое – раз и навсегда вывести Германию и Россию, а затем и Японию из числа великих держав и утвердить свое мировое господство. Вот почему, даже пойдя на союз с СССР, Англия и США действовали по принципу, сформулированному Уинстоном Черчиллем: «Если Германия будет одолевать Советский Союз, мы поддержим русских, если Советский Союз станет одолевать Германию, мы поддержим немцев. И таким образом они взаимно обескровят друг друга…»

Даже после победы над фашистской Германией наши союзники по антигитлеровской коалиции держали захваченные в плен немецкие войска в полной боевой готовности. Вплоть до конца 1945 года существовала опасность, что их перевооружат и бросят против СССР снова, но уже в составе армий наших вчерашних союзников. В это верится с трудом, но рассекреченные в последние годы британские документы подтверждают, что такой план существовал. Он был найден в личном досье Уинстона Черчилля. Это план операции «Немыслимое» (точное название!) – войны против СССР, подготовленный Объединенным штабом планирования военного кабинета Великобритании. Под ним стоит подпись – 22 мая 1945 г. В книге профессора О.А. Ржешевского из Института всеобщей истории РАН «Сталин и Черчилль» (М., «Наука», 2004) этот план, подготовленный всего через две недели после победы над гитлеровской Германией, подробно описан. В соответствии с ним первоначальной целью новой войны с Россией было «вытеснить советские войска с территории Польши». Конечная цель состояла в том, чтобы силами западных союзных армий и не разоруженных немецких дивизий «оккупировать те районы внутренней России, лишившись которых, эта страна утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления». Ставилась задача: «нанести такое решающее поражение русским вооруженным силам, которое лишит СССР возможности продолжать войну». Начало военных действий по плану Черчилля было намечено на 1 июля 1945 года. И не был он реализован только потому, что господа союзники не учли, насколько мощной силой стала Красная Армия к концу Второй мировой войны. Имперский Генеральный штаб Великобритании первым дал отбой и не поддержал этот план «по причине превосходства сил Красной Армии». Начальник британского Генштаба фельдмаршал А. Брук резюмировал это решение так: «Россия сейчас всесильна в Европе» (Public Record Office. CAB. 120/161/55911.P.1‑29).

Это еще одно подтверждение того, что Запад никогда не считался только со слабой Россией. А вот сильной России, уверенной в себе и своих «союзниках», по Александру Третьему, там всегда панически боялись и остерегались вступать с ней в бой.

«Критерии уничтожения русских»

Ситуация, сложившаяся в мире после капитуляции Германии и Японии, была чрезвычайно опасной – пусть хотя бы всего в нескольких экземплярах, но у США уже было ядерное оружие, но его еще не было у СССР. Над Россией впервые нависла ядерная угроза, чреватая тотальным уничтожением русского народа. И, хотя ценой колоссальных усилий и жертв русские сумели создать ядерный щит, эту угрозу не удалось устранить до конца по сей день.

Не преувеличение ли это? Неужели совместимы высокие идеалы западной цивилизации, провозгласившей гуманизм высшей ценностью, с ядерным людоедством? Нет, конечно, не совместимы. Но те, кто войны планируют и развязывают, представляют не цивилизацию, а свору негодяев, объединенных общей корыстью и ненавистью ко всем, кто им мешает утвердить свое господство на земле. Идеалом у этой своры служит не гуманизм, а практическая потребность, а их мирской бог – это деньги. Россию и славянство они ненавидят именно потому, что это сила, способная им противостоять не только мечом, но и духом. Вот поэтому России столь важно сохранить и то, и другое.

Дай Бог, чтобы нашу планету никогда не сотрясли ядерные взрывы, чтобы не осуществился наяву фантастический сценарий романа Невилла Шюта «На последнем берегу» (Neville Shoot. On the Beach) о ядерной катастрофе. Но, чтобы этого не произошло, на российских берегах эту возможность исключать нельзя и к тому, чтобы отразить ядерный удар, надо всерьез готовиться. А планы и сценарии такого удара есть. И по мере усовершенствования военной техники и оружия массового поражения они тоже усовершенствуются.

Готовиться к новой войне с Россией, как известно, «мировая закулиса» начала еще до того, как пал Третий рейх. Гитлеровские планы геноцида славян в архив не сданы. Американская разведка длительное время укрывала генерала Гудериана, начальника гитлеровского Генштаба на последнем этапе войны, командира дивизии СС в Восточной Европе Райнефарта, эсэсовца Роде и других. Американские власти переправили в Чили изобретателя «душегубок» Рауффа, палача Барбье и тысячи других им подобных. Около 1,5 тысячи нацистских «ученых», в том числе занимавшихся преступными экспериментами в концлагерях, были доставлены после войны в США и обеспечены «работой по специальности». Как писал германский еженедельник «Тат», комментируя эти факты, после окончания Второй мировой войны «времена изменились. Удар направлялся уже не на Германию, ибо США избрали своим врагом Советский Союз». Важно было уже не прошлое, а общая для нацистских преступников и их покровителей русофобия. Немудрено, что на новом витке исторической спирали она вновь обернулась планами геноцида русского народа, только уже в куда более зловещих масштабах.

…Как‑то в Париже года за два до развала СССР меня пригласил к себе г‑н Сайрус Сульцбергер, совладелец и обозреватель влиятельнейшей американской газеты «Нью‑Йорк таймс». Сульцбергер к тому времени уже писал только книги и в своей небольшой квартире у Дома инвалидов устроил презентацию одной из них. Книга была посвящена, в основном, международным отношениям. В те времена Сульцбергер ратовал уже за разрядку, и я по понятным причинам не стал ему напоминать, что в разгар «холодной войны» он не стеснялся выступать в роли «ястреба». Но, как и многие его коллеги, он, словно по нашему анекдоту 30‑х годов, «колебался вместе с линией» и к началу 90‑х стал «голубем». Его считали одним из идеологов «мировой закулисы». И не без оснований. Вместе с другими политологами США он разрабатывал, в частности, стратегию подрыва социализма изнутри. Еще в 1970 году Сульцбергер писал в «Нью‑Йорк таймс»: «В своей политике США благожелательно рассматривают тенденции к наднационализму среди своих союзников и национализму среди своих противников. В таких враждебных районах, как Советский Союз и его блок, организация Варшавского Договора, мы восторженно поддерживаем национализм. Мы знаем, что поощрение национализма в Восточной Европе способно оживить не только враждебность между русскими и их союзниками, но и между русскими и некоторыми из их сограждан, например: украинцами, латышами или таджиками, если ограничиться этими тремя примерами». Подобные рассуждения, как мы увидим, претворяются и в ядерные доктрины США.

Рекомендации Сульцбергера выполнялись скрупулезно. В книге Мяло К. Г. «Россия и последние войны XX века (1989‑2000). К истории падения сверхдержавы» приведены в хронологическом порядке те события, которые привели к развалу СССР. Вот этот список:

1988 год. Март. Армянский погром в Сумгаите. Большие человеческие жертвы. Декабрь. Беспорядки в Баку. Начало столкновений в Карабахе. 1989 год Апрель. События в Тбилиси, имеются человеческие жертвы. Первые грузинско‑осетинские столкновения. Июнь – август. Межэтнические столкновения в Ферганской (Узбекская ССР) и Ошской (Киргизская ССР) областях. Август – сентябрь. Принятие дискриминационного закона о языке в Кишиневе. Обострение отношений между Кишиневом и Тирасполем. Ноябрь. Новые грузинско‑осетинские столкновения. Начало вооруженного конфликта. Ноябрь. Беспорядки в Кишиневе. 1990 год. Февраль. Беспорядки в Душанбе, имеются человеческие жертвы. Май. Создание Вайнахской демократической партии (ВДП) в Грозном. Октябрь. Обострение ситуации в зоне компактного проживания гагаузов (Молдавская ССР), поход молдавской полиции и добровольного ополчения на Комрат. Ноябрь. Расстрел молдавской полициец безоружных людей (жителей Приднестровья) на мосту в Дубоссарах. Ноябрь. Антисоветский митинг‑марш в Грозном. Декабрь. Формирование учредительным съездом Общенационального конгресса чеченского народа (ОКЧН) в Грозном исполкома, председателем которого становится генерал Джохар Дудаев. Конспиративный съезд радикальных исламистов в Намангане (Узбекская ССР), публичное зверское убийство пятерых советских военнослужащих. 1991 год. Январь. Вторжение грузинских вооруженных отрядов (грузин) в Цхинвал, начало обстрела Цхинвала. Апрель – август. Операция «Кольцо» (депортация армянского населения из ряда «острых» районов Азербайджана. Июнь. Принятие вторым съездом ОКЧН декларации о независимости Чеченской Республики «Нохчийчо». Сентябрь. Начало полномасштабной войны в Нагорном Карабахе. Август‑сентябрь. Начало гражданского конфликта в Таджикистане. Ноябрь. Срыв М.С. Горбачевым попытки правительства РФ ввести чрезвычайное положение на территории Чечни. 3 декабря. Беловежские соглашения. СССР объявляется прекратившим свое существование.

Попытки развала России продолжались и после того, как СССР прекратил свое существование. Приведенные в книге К.Г. Мяло данные о событиях в Чечне в 1991 – 1996 гг., в Дагестане и в Приднестровье доказывают, что стратегия Вашингтона по «балканизации» СССР совпала с расчленением Югославии и нападением на Ирак. Все эти операции осуществлялись по единому плану, вчерне набросанному в начале ХХ века все тем же полковником Хаусом.

Развал СССР стал страшным ударом по «хартлэнду». И хотя враги России достигли ее расчленения практически мирным путем, это не означает, что на Западе, прежде всего в США, отказались от планов ядерного удара по нашей стране. Создание ядерного оружия позволило разрешить планировщикам геноцида русского народа ту задачу, над которой столько «мучились» организаторы гитлеровских концлагерей смерти, – куда девать трупы. Уже в ноябре 1945 года в США был составлен документ, в соответствии с которым намечалось подвергнуть атомной бомбардировке 20 городов в Советском Союзе. Среди них – Москва, Горький, Куйбышев, Свердловск, Новосибирск, Омск, Саратов, Казань, Ленинград, Баку, Ташкент, Челябинск, Нижний Тагил, Магнитогорск, Пермь, Тбилиси, Грозный…

Более обширный список был включен в 1947 году в чрезвычайный общий план боевых действий «Бройлер», затем одобрили еще более людоедские планы «Фролик» и «Хафмун» (осенью того же года). Директивы президента Трумэна предусматривали, что «нанесение первого удара по советскому ядерному потенциалу – главная задача в случае войны». Генерал ВВС США Хойт Ванденберг в ноябре 1947 года потребовал разъяснений по этому плану в совете национальной безопасности США. Вот в такой форме: «Будет ли в случае войны с СССР наша цель состоять в уничтожении русского народа, промышленности, коммунистической партии, коммунистической иерархии или какого‑то сочетания этих элементов? Будет ли поставлена цель оккупировать Россию после победы и, возможно, провести в ней восстановительные работы?»

Разъяснения были даны генералу в совершенно секретном меморандуме № 20/4 Совета национальной безопасности США от 23 ноября 1948 года. Суть его сводилась к тому, что уничтожить следует не только Россию и как можно больше русских, но и «организационные структуры коммунистических партий». Единый план военных операций «Троуджен», одобренный в декабре 1948 года, предусматривал ядерную бомбардировку уже 70 советских городов. Принятый в октябре 1949 года чрезвычайный план военных операций «Офтэкл» – 105 городов. Перечень целей стратегической авиации США в 1956 году насчитывал 2997 целей атомных бомбардировок, в начале 1957‑го – 3261 цель. В 1959‑м, рассмотрев около 20 тысяч объектов на территории СССР, разведслужба ВВС рекомендовала довести к 1970 году число целей для ядерных ударов ракет и бомбардировщиков США до 6955…

И что переменилось за все то время, прошедшее со дня принятия первых планов «атомной бомбардировки СССР» в «медных лбах», как именуют в США пентагоновских генералов? В конце июня 1984 года генерал морской пехоты Б. Трейнор, заместитель начальника штаба по планированию, оперативным и политическим делам, выступил в военно‑морском колледже в Ньюпорте с прогнозом, от которого у многих пробежали по коже мурашки: «В ближайшие 20 – 30 лет война с Советским Союзом представляется почти неизбежной… Мы, по всей вероятности, еще при нашей жизни вступим в столкновение с русскими. И миру следует проникнуться мыслью, что мы одолеем их…»

Генерала даже не одернули – просто досадливо поморщились: «Зачем болтать на публике о том, о чем говорят только в своем кругу?» Тогдашний шеф Пентагона Уайнбергер издал директиву, согласно которой впредь все официальные лица его ведомства должны были согласовывать с руководством министерства обороны тексты своих публичных выступлений. Президент Рейган, когда его спросили на пресс‑конференции, что он думает по поводу выступления Трейнора, от ответа ушел: «Надо еще мне посмотреть, что он там наговорил…»

Единый оперативный план действий № 2, принятый к концу правления президента Эйзенхауэра, предполагал, по характеристике ядерного физика Герберта Йорка, который с ним ознакомился, «превратить Россию в мусорную свалку». С некоторыми поправками этот план остается на вооружении американской военщины по сей день. Модификации эти заслуживают особого внимания даже не только с военной точки зрения. Приведу по западногерманскому журналу «Шпигель» рассказ об одном таком «усовершенствовании»:

«…В 1977 году еще один человек познакомился с «единым планом». Это польский аристократ по рождению и по имени Збигнев Бжезинский (аристократ – это, кстати, громко. Точнее – захудалый шляхтич из‑подо Львова. – В.Б.), которому удалось добиться благосклонности самого Дэвида Рокфеллера и должности советника президента Джимми Картера по вопросам национальной безопасности и войти в тот самый узкий круг, где принимаются самые ответственные решения.

Бжезинский немедленно потребовал тщательной перепроверки оперативного плана руководства по применению ядерного оружия (это «директивы по развертыванию ядерного оружия», которые основаны на «едином плане»). В плохом настроении на заседании в подземной «оперативной комнате» Белого дома он слушал, как члены штаба экспертов Совета национальной безопасности поясняли ему критерии применения ядерных сил и намеченные цели. Первоначально будет произведен удар по советским ядерным силам, чтобы уничтожить как можно больше ракет и ракетных подводных лодок еще в их пусковых шахтах и на базах. Затем наступает очередь обычных вооруженных сил противника, а потом промышленных целей.

Бжезинский прервал. «А где, – спросил он, – критерии уничтожения русских?»

После нескольких секунд удивленного молчания референт попытался объяснить то, что Бжезинскому уже давно должно было быть известно: советские города и гражданское население не рассматриваются действующими «единым планом» и «директивами» как отдельные цели. Но поскольку наряду с промышленными объектами большинство военных объектов также размещено в крупных населенных районах, автоматически вместе с упомянутыми целями будет уничтожена и значительная часть советских граждан.

«Нет, нет, нет, – нетерпеливо вскричал Бжезинский. Он имел в виду отнюдь не просто советских граждан. – Я имею в виду русских в Советском Союзе».

Референт стоял, словно пораженный громом. Оказалось, что позиция Бжезинского по вопросу о «русских в Советском Союзе» сводится к следующему: «Русские господствуют в Советском Союзе, русские – враги, если мы хотим предотвратить войну, то следует запугать русских. Если же система сдерживания не сработает, необходимо убивать прежде всего русских. Если убивать русских именно за то, что они русские, то можно было бы ускорить распад русской империи».

Как очевидно из этого пассажа, с 1912 года планы «мировой закулисы» в отношении России и русских не изменились. Появляются только «модификации».

Бжезинский потребовал увязать стратегические требования ведения ядерной войны именно с этой его политической целеустановкой. В результате «завороженные и просветленные идеями бывшего поляка, стратеги‑мыслители, – пишет «Шпигель», – начали разрабатывать новые формы ядерной войны, которая не только бы превратила Советский Союз «в сплошную мусорную свалку», но и привела бы к расколу между ее народами, развалила бы его политическую систему, то есть войны, где не просто бы бессмысленно убивали, а которой даже можно придать некоторые гуманные черты, если бы в ее ходе по возможности не трогали союзные государства и нерусские народы Советского Союза при условии, что пощаженные заслужат свою жизнь и свободу проведением восстания против «русских в Советском Союзе».

Установки Бжезинского были приняты, учтены. Русофобия обрела право гражданства в военной доктрине США и была вмонтирована в конкретный план поражения ядерных целей на территории СССР. Подтверждает это и американский журналист Джеймс Чейс. В своей книге «Состоятельность: цена выживания» он пишет, что уже к 1980 году Вашингтон стал формулировать новую внешнюю политику, которая направлена «скорее против русской нации, чем против всемирной коммунистической идеологии». Это замечание чрезвычайно важно для понимания главного в противостоянии России и «мировой закулисы» – нашим врагам неважно, какой существует в России политический строй. Их основной враг – Россия как таковая, и ее титульная нация – русские.

Конечно, такого рода патологическая русофобия чревата ядерной авантюрой, в которой могут погибнуть не только русские – все человечество. В том числе и те, кто входит в «мировую закулису», как бы там ни надеялись на свои супербункеры. Но логика ядерных маньяков и после развала СССР и ликвидации коммунизма в России, если вообще в этой связи можно говорить о логике, по‑прежнему базируется на идеологических построениях г‑на Сульцбергера и «ценных указаниях» Бжезинского. Поощрение национализма и сепаратизма в России и вне ее пределов за счет нагнетания русофобии, рассматриваются при этом, как наступательное оружие. Уже потому, что с их помощью можно и в наши дни изолировать Россию извне и попытаться расколоть ее изнутри так же, как раскололи и развалили в 1917 г. Российскую империю и как СССР – в 1991 г.

Нередко в российской печати имя Бжезинского используют как своего рода жупел, когда хотят показать, что на Западе существуют патологические русофобы. Да, русофобия Бжезинского – случай клинический. Но, ведь те, кто прибегает к его услугам – вроде бы и не сумасшедшие. Бжезинский возглавлял Институт по вопросам коммунизма при Колумбийском университете в Нью‑Йорке, был автором глобальной американской стратегии антикоммунизма, работал в госдепартаменте США. Пика влиятельности достиг в конце 70‑х годов, став помощником президента Картера по вопросам национальной безопасности. Он приложил руку к втягиванию Советского Союза в войну в Афганистане, а после распада СССР создал концепцию расширения НАТО на Восток и выступал в поддержку чеченских сепаратистов. Вышедшая в конце 90‑х годов книга Бжезинского «Великая шахматная доска» стала, по сути, программой по окончательному развалу России. Все думали, что стар уже неистовый советолог, пора ему на покой. И времена новые, и первый в истории США чернокожий (значит, прогрессивно мыслящий?) президент избран. А президент Обама взял и зачислил Бжезинского в свои внешнеполитические советники вместе с мадам Олбрайт, бывшим госсекретарем США. А эта дама, тоже не первой свежести, известна в мире, как «дипломатический палач» Югославии. К России она относится так же, как и Бжезинский. И,если ему приписывают слова: «В XXI веке США будет развиваться против России, за счет России и на обломках России», то Мадлен Олбрайт уже открыто заявила претензии США на Кавказ и его нефтяные месторождения, она говорит, что «необустроенная Сибирь с ее нефтью, газом и бездорожьем является достоянием всего мирового сообщества. Что Северный морской путь – тоже не Россия, поскольку она не в состоянии его оборудовать портами, пристанями и причалами. А деловой мир в результате этого теряет экономическую выгоду, в Тихий океан из Атлантического попадает (цит. по: «Московский комсомолец», 25.02.09). Но не в личностях дело, в конце концов. В политике. А она‑то и порождает «бжезинских» и «олбрайт».

Дата добавления: 2015-03-29