Первая мировая война и ее последствия

4 августа 1914 года, вслед за вторжением немецких войск в Бельгию, с которой Великобритания была связана договором о союзе, действовавшим в течение более чем семидесяти лет, Великобритания объявила войну Германии. Все германские подданные, находившиеся в Великобритании, в силу законов военного времени могли автоматически стать «враждебными иностранцами». К их числу принадлежали и являвшиеся германскими подданными этнические евреи, давно перебравшиеся на жительство в Англию. Одним из них был и Ганс Герцль – сын Теодора Герцля. «С помощью Уинстона Черчилля, – вспоминал позднее видный британский сионист Зелиг Бродецки, – Ганс немедленно получил британское подданство, как только началась война».

Когда началась война с Германией, Черчилль оказал поддержку двум другим евреям – членам парламента. Когда его родившийся в Австрии друг барон де Форест, член парламента от либеральной партии, избранный по округу Уэст‑Хэм, был обвинен в принижении роли британских Вооруженных сил и в том, что в своих речах поддерживал идею победы Германии в войне, Черчилль написал генеральному прокурору Великобритании следующее письмо: «Я убежден в лояльности барона де Фореста и в присущем ему чувстве долга, хотя, видимо, временами он позволял себе говорить чересчур свободно и его аргументы заходили слишком далеко». Черчилль добавил, что де Форест, занимавший должность заместителя командующего резерва ВМФ, уже отбыл во Францию на театр военных действий, что делает абсурдными все выдвинутые против него обвинения и саму возможность его дальнейшего преследования. В следующем году Черчилль прекратил свое членство в Реформ‑клубе после того, как де Фореста исключили из членов этого клуба.

После начала войны родившийся в Германии Фрэнк Голдсмит, член парламента от консервативной партии по округу Стоумаркет, был обвинен в прогерманских симпатиях. Все началось после того, как его племянник Эрнст фон Маркс прислал ему телеграмму из Германии, в которой патетически спрашивал: «Как ты можешь думать о том, чтобы сражаться за кого‑то еще, кроме твоей Родины?» В избирательном округе Голдсмита начались волнения. Черчилль, по словам сына Голдсмита, был одним из немногих коллег‑парламентариев, последовательно «стоявших за него».

Когда военные действия на море усилились, Черчилль как первый лорд адмиралтейства столкнулся с растущим дефицитом в Великобритании ацетона – растворителя, используемого при производстве кордита, важнейшего взрывчатого вещества. Через главу порохового отдела адмиралтейства сэра Фредерика Натана Черчилль связался с Хаимом Вейцманом, работавшим в Манчестерском университете. В своих мемуарах Вейцман так вспоминал об их встрече: «Мистер Черчилль тогда был намного моложе. Он был подвижный, обаятельный, обворожительный и энергичный. Когда мы встретились, то его первыми словами были: «Итак, доктор Вейцман, нам нужно тридцать тысяч тонн ацетона. Можете ли вы их произвести?» Я был так напуган этими гигантскими цифрами, что чуть не поджал хвост». Вейцман ответил Черчиллю: «До сих пор мне удавалось производить лишь нескольких сотен кубических сантиметров ацетона путем процесса ферментации. Я всего лишь химик‑исследователь. Но если технология производства ацетона путем ферментации будет окончательно отлажена, то ацетон таким способом можно будет производить практически в любых масштабах. Для этого мне потребуется хороший инженер и поддержка со стороны правительства, чтобы я мог получить необходимых мне людей, оборудование, помещения и все остальное».

Это вполне устроило Черчилля, и Вейцман вспоминал: «Я получил карт‑бланш от Черчилля и от порохового отдела адмиралтейства и взялся за работу, потребовавшую от меня всей моей энергии в течение последующих двух лет, работу, которая привела к последствиям, которых я не мог даже представить себе». Одним из таких последствий явилось сотрудничество Х. Вейцмана с преемником Черчилля на посту первого лорда адмиралтейства Артуром Бальфуром. Вейцману удалось убедить Бальфура поддержать идею создания еврейского национального очага в Палестине, которую можно было бы осуществить после поражения Турции в Первой мировой войне.

Через четыре месяца после начала войны бои на Западном фронте превратились в позиционные. Война зашла в кровавый тупик. Это побудило Черчилля выступить с предложением осуществить атаку против Турции – союзника Германии и Австро‑Венгрии. Черчилль предложил высадить морской десант на Галлиполийском полуострове, откуда можно было угрожать турецкой столице Константинополю. Черчилль полагал, что это может заставить Турцию выйти из войны, что приведет к ослаблению коалиции центральных держав. Он надеялся, что в конечном счете это позволит уменьшить продолжительность войны. Черчилль хотел покончить с тем, что он презрительно именовал «отправлять наши армии пережевывать колючую проволоку» на Западном фронте.

В боях на Галлиполийском полуострове с апреля по декабрь 1915 года вместе с британскими, австралийскими и новозеландскими частями сражался Сионский корпус погонщиков мулов. Это подразделение было сформировано в Египте из евреев, изгнанных ранее турками из Палестины.

Перспектива поражения Турции разожгла территориальные аппетиты Великобритании. Сэр Герберт Самуэль, один из двух евреев в составе британского кабинета министров, предложил распространить на Палестину власть британской короны с тем, чтобы в будущем она могла стать населенной преимущественно евреями самоуправляющейся территорией. Черчилль в свою очередь решил, что пришло время освободить Палестину из‑под власти Турции, и в письме министру иностранных дел сэру Эдварду Грею предложил передать ее под управление Бельгии. Черчилль аргументировал это тем, что Бельгия с самого начала войны больше всего пострадала под гнетом немецкой оккупации. По иронии судьбы, именно сэр Герберт Самуэль руководил в Великобритании кампанией по приему бельгийских беженцев.

Провал морской наступательной операции в Дарданеллах привел к закату военной карьеры Черчилля. В декабре 1915 года Черчилль подал в отставку. Уйдя со своего правительственного поста, он отправился на Западный фронт, где в звании подполковника служил в должности командира батальона. В его дивизии переводчиком с французского языка работал тридцатилетний лейтенант‑еврей Эмиль Герцог, впоследствии ставший известным как писатель Андре Моруа. Когда Черчилль решил дать возможность своим солдатам мыться в ванных, то Моруа по его просьбе отправился в соседний город Байе и договорился с местной пивоварней о том, чтобы она предоставила им свои бочки из‑под пива вместо ванн. Позже, тоже по его просьбе, Моруа помог доставлять баранину, овощи и молочные продукты с ферм, расположенных за линией фронта, для нужд солдат и офицеров батальона. Позже Моруа писал: «Я не смею надеяться, что он заметил какого‑то безвестного француза, который лишь смотрел на него с немым восхищением». Но на самом деле Черчилль заметил его и даже специально упомянул в письме своей жене Клементине об очень «внимательном и элегантном офицере», приставленном к нему в качестве переводчика.

В мае 1916 года Черчилль вернулся в Великобританию и снова стал членом парламента. В декабре того же года Ллойд‑Джордж был назначен премьер‑министром. Он объявил о намерении «более решительно» вести войну. В июле 1917 года он назначил Черчилля министром вооружения. Черчилль стал отвечать за производство оружия, включая танки и авиацию, необходимые для победы над Германией. Одним из тех, с кем Черчилль работал вместе в своем новом министерстве, был сэр Альберт Стерн, генеральный директор Управления по производству танков и убежденный сионист. Другим ведущим сотрудником Министерства вооружений был эксперт в области взрывчатых веществ полковник Фредерик Натан, еврей по национальности. Под его началом работал Хаим Вейцман. А семью годами ранее Черчилль в качестве министра внутренних дел подписал документы, предоставляющие Вейцману британское гражданство.

В 1916 году Вейцман стал директором лабораторий британского адмиралтейства, в которых на основе процессов бактериальной ферментации вырабатывался ацетон, применявшийся при получении кордита, одного из важнейших взрывчатых веществ. Для ферментации Вейцман использовал бактерию clostridium acetobutylicum, известную как «организм Вейцмана». Одним из главных источников этих бактерий был каштан конский. 8 октября 1917 года в британских газетах появилось сообщение о том, что более 20 000 тонн конских каштанов, собранных школьниками, будут поставлены Министерству вооружений к концу года. Черчилль, которому раньше ничего не докладывали о роли каштанов в производстве кордита, был крайне удивлен этой новостью. Он написал сэру Фредерику Натану 2 ноября 1917 года: «Прошу объяснить мне, зачем вам понадобились каштаны и что вы собираетесь с ними делать?» Черчилль при этом подчеркнул слово «каштаны». Позже ему объяснили, для чего потребовались каштаны.

Письмо Черчилля по поводу сбора каштанов для нужд войны было послано в тот же самый день, когда А.Дж. Бальфур, министр иностранных дел в правительстве Ллойд‑Джорджа, послал второму барону Ротшильду письмо, ставшее известным как Декларация Бальфура. Полностью это письмо, написанное на бланке Министерства иностранных дел, звучало следующим образом: «Правительство Его Величества[3]с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа и приложит все усилия для содействия достижению этой цели; причем ясно подразумевается, что не должны производиться никакие действия, которые могут нарушить гражданские и религиозные права существующих нееврейских общин в Палестине, или же права и политический статус, которым пользуются евреи в любой другой стране».

Британский кабинет надеялся, что выдвинутая им идея создания еврейского национального очага в Палестине заставит живущих в России евреев способствовать тому, чтобы находившаяся тогда в состоянии революционной агонии Россия продолжала воевать против Германии на стороне союзников. Кабинет также рассчитывал, что благодаря этой декларации американские евреи будут содействовать ускорению военных приготовлений Соединенных Штатов, которые уже вступили в войну с Германией, но пока были не слишком активны на поле боя.

Ради этого Вейцман согласился поехать сначала в Соединенные Штаты, а затем в Россию, чтобы провести соответствующую пропагандистскую кампанию среди живших там евреев и убедить их стать сторонниками продолжения войны. Но 8 ноября 1917 года, еще до отъезда Вейцмана, большевики захватили власть в Петрограде и провозгласили окончание войны. Вождь большевиков Владимир Ильич Ленин обещал русским массам хлеб и мир; первым, что предоставило народу новое большевистское правительство в течение первых дней революции, стал мир, за которым почти немедленно последовала беспрепятственная германская оккупация огромных территорий на западе и юге России.

Декларация Бальфура была опубликована слишком поздно, чтобы предотвратить триумфальный приход к власти большевиков. Она, однако, побудила американских евреев, особенно выходцев из России, поехать в Палестину воевать с турками в составе британской армии. Среди этих рожденных в России евреев, записавшихся в 1918 году в британскую армию, был Нехемия Рубицов, оставшийся потом в Палестине. Там у него в 1922 году родился сын, ставший известным под именем Ицхака Рабина.

Черчилль всегда признавал, что декларация британского правительства, в которой с симпатией говорилось о создании в Палестине национального дома для еврейского народа, была прежде всего продиктована неотложными военными нуждами. Но впоследствии, когда ситуация изменилась, ее уже нельзя было отбросить. В глазах Черчилля также очень многое значил тот факт, что евреи‑сионисты являлись противниками большевиков. Он ясно видел, в каком опасном положении оказались Великобритания, Франция и Соединенные Штаты в марте 1918 года в результате выхода России из войны и укрепления большевистской диктатуры внутри самой России. Жестокое подавление Лениным демократически избранного Учредительного собрания и установление грубой тирании тайной полиции являлись для Черчилля совершенно неприемлемыми.

В Соединенных Штатах коллегой Черчилля в области организации производства вооружений был еврейский финансист Бернард Барух, являвшийся председателем комитета по военной промышленности в администрации президента Вудро Вильсона. Хотя Черчилль и Барух не встречались во время войны, они обменялись многими сотнями письменных посланий во время совместной работы по обеспечению поставок сырья, необходимого для поддержания военных усилий союзников.

Живший во Франции Зигфрид Сассун, член семьи Сассун, с которой Черчилль давно поддерживал тесные связи, писал страстные стихи, в которых он обличал бедствия и бесплодность войны. Черчилль знал эти стихи наизусть и часто читал их вслух. Когда Черчилля однажды пытались отговорить от встречи с Сассуном, он бросил: «Я нисколько не боюсь Зигфрида Сассуна. Этот человек умеет думать. Я боюсь лишь тех людей, которые не умеют думать».

Первая мировая война закончилась 11 ноября 1918 года. Премьер‑министр и лидер либеральной партии Дэвид Ллойд‑Джордж организовал новые выборы. В результате выборов большинство в палате общин завоевали консерваторы, которые вскоре согласились войти в широкую правительственную коалицию наравне с либеральной партией Ллойд‑Джорджа. 26 декабря, когда Ллойд‑Джордж формировал свой кабинет, Черчилль направил ему свои соображения по составу нового правительства: «Мне кажется, что у вас в правительстве не должно быть слишком много евреев». Обсуждая стремление трех видных членов либеральной партии, евреев по национальности, войти в состав правительства, Черчилль отметил, что двоих он был бы готов видеть в правительстве, однако кандидатура третьего казалась ему уже явным перебором: «Я боюсь, что наличие сразу трех евреев в числе всего семи либералов – членов кабинета может вызвать нежелательные толки». В результате на министерский пост был назначен всего лишь один еврей. Ллойд‑Джорджу пришлось уступить несколько министерских постов консерваторам, дабы сохранить коалицию.

В этом кабинете Черчилль стал министром обороны. Его главная задача заключалась в том, чтобы четко и спокойно провести демобилизацию огромной британской армии. Точно так же, как и их товарищи по оружию, о демобилизации мечтали и солдаты‑евреи. Черчилль установил правило, согласно которому из армии увольнялись в первую очередь те, кто прослужил дольше всего.

Через два года после окончания войны Черчилля попросили написать предисловие к книге памяти, в которой содержался список всех сражавшихся в британских войсках солдат‑евреев, в том числе и убитых на полях сражений в период 1914–1918 годов. «Я с большим удовольствием выполню вашу просьбу написать предисловие, – писал он. – Я чувствую, однако, что такое послание является излишним перед лицом фактов, которые говорят сами за себя». Черчилль отметил, что хотя евреи составляют «лишь небольшой процент населения Британской империи, 60000 из них сражались на войне в Европе, Африке и Азии. И 2324 человека отдали свои жизни в борьбе за общее дело и еще 6350 были ранены».

Черчилль с чувством глубокой признательности к героям войны указывал, что пять евреев были удостоены Креста Виктории – «высочайшей награды, возможной в нашей стране», а еще 1533 получили другие награды за храбрость. Его письмо заканчивалось словами: «Я могу с уверенностью сказать, что это свидетельствует о большой доблести и о больших заслугах военнослужащих‑евреев. Британские евреи могут с законной гордостью вспоминать о той важной роли, которую они сыграли в достижении победы в этой великой войне».

Основной задачей Черчилля в Министерстве обороны было продолжать ту политику, которая была выработана еще до его вхождения в состав кабинета, и состояла прежде всего в снабжении британским оружием белых армий в России, пытавшихся в тот момент изгнать большевиков из Петрограда и Москвы. 2 июня 1919 года он ознакомился с заявлением одного ведущего русского политика, являвшегося идейным противником большевиков, в котором говорилось о том, что, если Петроград будет захвачен белыми, то от победителей следует ожидать «больших эксцессов». Черчилль немедленно попросил начальника Генерального штаба подготовить проект телеграммы командующему британскими войсками на севере России. Черчилль заявил, что любые вооруженные силы, поддерживаемые Великобританией хотя бы косвенно, «должны действовать в соответствии с признанными законами и обычаями ведения войны и вести себя гуманно». Посланная командующему британскими войсками телеграмма содержала упоминание о широкой, хотя и далеко не всеобщей поддержке большевиков евреями, и о негативных последствиях, которые могли наступить из‑за этого для евреев. «Ввиду видной роли евреев в организации большевистской власти и террора, – говорилось в телеграмме, – существует особая опасность еврейских погромов. Против этой опасности следует энергично бороться».

Во время боевых действий против большевиков на юге России Добровольческая армия под командованием генерала Деникина подвергла евреев жестокому обращению в более чем 160 городах и деревнях. Несколько тысяч евреев были убиты. Дело было не только в глубинных антисемитских традициях южной России и Украины, где еврейские погромы происходили начиная с семнадцатого века, но и в том, что после большевистской революции 1917 года многие евреи в надежде завоевать для себя лучшее будущее переметнулись к большевикам. Несколько евреев, имена которых стали широко известны и которых все страшно боялись, стали политическими комиссарами большевиков и занимались установлением коммунистического правления в южной России с особой жестокостью и страстью.

Черчилль был осведомлен об этом, и делал все, чтобы не допустить неоправданного террора по отношению к евреям. 18 сентября 1919 года он предупредил командующего британскими силами в южной России генерала Хольмана: «Очень важно, чтобы генерал Деникин не только сделал все, что в его силах, дабы предотвратить убийства евреев в освобожденных районах, но и издал специальные прокламации против антисемитизма». Черчилль добавил: «В Англии евреи очень влиятельны и, если бы все убедились, что Деникин защищает евреев во время продвижения вперед своих войск, то это значительно облегчило бы мою задачу».

14 октября Черчилль объявил, что хотя британские войска и выводятся из России, британская материальная и военная помощь русским антибольшевистским силам будет продолжена. Черчилль указывал, что одним из результатов продолжающейся британской помощи должно было стать «уменьшение антисемитизма, который спровоцировали своими действиями комиссары‑евреи и который так твердо старался сдерживать генерал Деникин».

Убийства евреев белыми армиями продолжались. 21 октября Черчилль составил проект инструкции для отправки генералу Хейкингу, старшему британскому представителю, прикомандированному к белым армиям на юге. В инструкции говорилось: «Должно быть сделано все… чтобы предотвратить массовые репрессии… Все, что будет напоминать еврейские погромы, нанесет колоссальный вред делу русских».

Инструкции Черчилля сопровождались угрозой введения эмбарго на поставку вооружений. «Все влияние британского представителя должно быть использовано для обеспечения безопасности ни в чем не повинных евреев и непредвзятого судебного разбирательства для всех виновных. Генерал Хейкинг уполномочен сделать для этого все, вплоть до прекращения дальнейших поставок вооружения в Россию. Используя этот важный рычаг, он сможет снизить уровень жестокости по отношению к евреям».

Получив записку от Ллойд‑Джорджа о продолжающихся убийствах евреев белыми русскими армиями, Черчилль обратился с посланием непосредственно к Деникину: «Я знаю, что сейчас, когда достигнуты столь блестящие результаты, ваше превосходительство понимает жизненную необходимость всеми возможными средствами воспрепятствовать плохому обращению с еврейским населением. Мне будет бесконечно труднее продолжать обеспечивать русскому национальному делу поддержку в британском парламенте, если из тех мест, что заняты Добровольческой армией, будут продолжать поступать жалобы от евреев. Я знаю об усилиях, уже предпринятых вами в этой связи, и о том, как трудно сдерживать антисемитские чувства. Но, являясь вашим искренним доброжелателем, я прошу вас удвоить эти усилия и дать мне возможность с аргументами в руках отстаивать честь Добровольческой армии».

На следующий день после отправки этого послания Черчилль написал Ллойд‑Джорджу: «Я послал вам несколько документов, касающихся обращения Добровольческой армии с евреями». Из этих документов следовало, что «действия евреев, которых считают главными вдохновителями разрушения Российской империи и которые, безусловно, играли ведущую роль в большевистской революции, породили чувство ожесточения во всей России». Одним из результатов этого стала «страшная резня» евреев на Украине, осуществленная бойцами Симона Петлюры, провозгласившего себя главой Украинской народной республики, бойцами вождя анархистов Нестора Махно и солдатами генерала Григорьева, бывшего царского генерала, недавно устроившего резню евреев в Одессе.

Другой вывод Черчилля заключался в том, что антисемитские чувства разделялись и всеми бойцами, которые служили под началом Деникина. Но, поскольку в его армии царил высокий уровень дисциплины, «подобные чувства можно было сдерживать». Далее Черчилль указывал, что Деникин по собственной инициативе «постоянно предотвращал всеми доступными ему средствами нападения на евреев, в результате чего он подвергался нападкам петлюровцев и раздраженных такой политикой украинцев, которые упрекали его в том, что он – защитник евреев и даже куплен ими».

Черчилль сообщал Ллойд‑Джорджу о том, что глава британской миссии генерал Хольман высоко оценил предпринятые Деникиным усилия с целью предотвратить убийства евреев. В этом смысле Хольман безоговорочно ручался за него и за все командование Добровольческой армии. В ответном письме Ллойд‑Джордж отметил: «Действительно, присланные вами документы показывают, что высшее командование Добровольческой армии прилагает все возможные усилия с целью не допустить подобных инцидентов».

В качестве министра обороны Черчилль нес также ответственность за Палестину, находившуюся после поражения Турции в Первой мировой войне под управлением английской администрации. 10 сентября Хаим Вейцман в качестве главы базировавшегося в Лондоне Исполнительного сионистского комитета написал ему письмо, прося назначить новым главой администрации того, кто симпатизировал бы идеям сионизма. Сам Вейцман предлагал в этой связи кандидатуру генерала Уиндхема Дидса. Генерал Дидс отвечал за организацию снабжения еврейских колоний в Палестине после войны. Вейцман сообщил Черчиллю, что он уже обсуждал возможность назначения Дидса с генералом Алленби на Парижской мирной конференции и ему показалось, что Алленби «с симпатией отнесся к такому предложению».

У Вейцмана имелись и другие просьбы. Всемирная сионистская организация, президентом которой он являлся, была «крайне заинтересована в том, чтобы прислать в Палестину группу экспертов для общего исследования страны и подготовки планов на будущее с тем, чтобы, когда будут приняты соответствующие политические решения, еврейский народ смог не теряя времени начать работу по превращению Палестины в свой национальный очаг». Вейцман писал, что в ходе своих бесед с Алленби в Париже он очень твердо настаивал на этом, указывая, что сионисты должны эффективно использовать нынешний переходный период для того, чтобы все детально подготовить к моменту принятия политических решений.

Сионистская организация была заинтересована и в конкретных шагах со стороны британской администрации в Палестине, объяснял Черчиллю Х. Вейцман. «Не стоит и говорить о том, что теперь мы надеемся на доброжелательное отношение британской военной администрации к сионистскому движению в Палестине и ожидаем подобного отношения к себе, – писал он. – Не хотелось бы вспоминать прошлое, однако прежде в течение достаточно длительного времени мы сталкивались с довольно неприязненным отношением британской военной администрации Палестины. К счастью, в последнее время благодаря новым инструкциям, посланным туда из Лондона, обстановка претерпела заметные положительные изменения. Отношение британской администрации к евреям перестало быть холодным и неприязненным, и британские власти начали с пониманием относиться к роли евреев в Палестине. Мы будем только счастливы видеть развитие этой тенденции».

Черчилль переслал это письмо Алленби, который 15 октября 1919 года ответил ему: «Как бы ни были велики мои симпатии к целям сионистов, необходимо помнить, что Палестина в настоящее время – лишь оккупированная вражеская территория, полностью находящаяся под управлением нашей военной администрации. Поэтому назначение главы администрации находится полностью в компетенции Министерства обороны, и на него не может никоим образом влиять Исполнительный комитет Сионистской организации. Это, по‑видимому, не совсем ясно доктору Вейцману».

Шесть месяцев спустя Дидс действительно был назначен главой британской военной администрации. На этом посту он проявлял сочувствие к целям и позиции сионистов.

В качестве министра обороны Черчилль был озабочен будущим ближневосточных провинций потерпевшей поражение в войне Оттоманской империи. Он опасался, что предполагавшаяся передача мандатов на управление Палестиной и Месопотамией (Ираком) Великобритании приведет к тому, что его страна окажется втянутой в длительные конфликты на Востоке, которые дорого обойдутся ей. А глава британского правительства Д. Ллойд‑Джордж постоянно подчеркивал, что его главной целью в области всех зарубежных сношений была экономия – экономия военных усилий и экономия затрат. Имея это в виду, 25 октября 1919 года Черчилль написал специальный меморандум для британского кабинета, предлагая не разделять территории Оттоманской империи между державами‑победительницами, но сохранить ее общую конфигурацию неизменной, передав всю империю целиком под управление Лиги Наций.

Такой план означал бы отказ Великобритании от мандата на Палестину и, как следствие, сделал бы невозможным выполнение обязательства содействовать созданию еврейского национального очага, которое содержалось в Декларации Бальфура.

Выдвигая свое предложение об отказе от участия Великобритании в разделе территорий Оттоманской империи и от последующего управления ими, Черчилль отмечал, что в настоящий момент Франция «заполняет Сирию полчищами алжирских войск и вскоре будет вовлечена там в продолжительный и кровавый конфликт с арабами, защищающими свою страну». По мере развития этой борьбы симпатии Великобритании неизбежно будут все более смещаться в сторону арабов, что нанесет «серьезный ущерб» англо‑французским отношениям. Относительно же Палестины Черчилль писал: «Наконец, есть еще евреи, которым мы обещали дать возможность поселиться в Палестине и которые при этом уверены, что местное население должно быть ради их удобства удалено оттуда».

Вышеупомянутые причины, предупреждал Черчилль, могли негативно повлиять на позицию Великобритании в качестве величайшей мусульманской державы, которой она объективно являлась благодаря наличию двадцати миллионов мусульман в Британской Индии. Участие в разделе территорий Оттоманской империи грозило ввергнуть Великобританию «в колоссальные расходы и трудности». Поэтому в конечном счете он «вопреки своему желанию пришел к заключению», что политика разделения Турции между европейскими державами была ошибкой.

Если бы Ллойд‑Джордж положительно отреагировал на предложение Черчилля, то Великобритания перестала бы нести ответственность за создание еврейского национального очага. Однако Ллойд‑Джордж желал в любом случае сохранить британское правление в Палестине и был привержен идее создания еврейского национального очага в соответствии с Декларацией Бальфура. В последующие четыре месяца Черчилль также стал явным и определенным сторонником выполнения этого обязательства.

Глава четвертая

«Борьба за душу еврейского народа»

Стремясь сокрушить большевизм в России, Черчилль детально проанализировал состав и организацию большевистского правительства в Москве. Ему были известны имена и происхождение всех вождей большевиков. Черчилль знал, что чуть ли не единственным членом Центрального Комитета нееврейского происхождения был лишь Ленин. Ни Черчилль, ни его коллеги не были в курсе, что дед Ленина по отцу был евреем[4].

Выступая 2 января 1920 года в Сандерленде с обзором международной ситуации, Черчилль назвал большевизм «еврейским движением». Черчилль не испытывал ничего кроме презрения к тому, что он называл «грязным большевистским кривляньем». Его старый друг со времен службы в британском адмиралтействе, капитан Кроми был убит на ступенях британского посольства в Петрограде во время нападения на него агентов ЧК. Черчилль тщательно изучил систему большевистского террора против политических оппонентов, демократов и сторонников соблюдения Конституции, и он знал о той существенной роли, которую отдельные евреи играли в установлении и поддержании большевистского режима.

Для нескольких миллионов евреев России, захваченных быстрым и зачастую беспощадным распространением большевистской революции, оставались три возможности: эмиграция – либо в Палестину, либо на Запад, возможность пытаться поддерживать еврейские социальные, религиозные и культурные учреждения внутри России, невзирая на большевистские репрессии, или же союз с большевиками. Меньшинство выбрали последнее. Имея это в виду, 8 февраля 1920 года, через месяц после своей речи в Сандерленде, Черчилль опубликовал в популярной британской воскресной газете «Иллюстрейтед санди геральд» большую статью, в которой призывал евреев в России и за ее пределами выбирать между сионизмом и большевизмом. «Некоторым нравятся евреи, а некоторым нет, – писал Черчилль, – но ни один думающий человек не сомневается, что это – один из самых заметных и выдающихся народов, появлявшихся на свете».

Черчилль в драматических выражениях описывал сам еврейский народ: «Конфликт между добром и злом, существующий в сердце каждого человека, нигде не достигает такого накала, как в еврейском народе. Двойственная природа человечества нигде не проявляется более сильно». Развивая эту тему, он выразил свое глубокое уважение к тем аспектам иудаизма, которые произвели на него наибольшее впечатление вследствие его близкого знакомства с Ветхим Заветом. «Мы обязаны евреям христианскими откровениями, – писал он, – системой этики, которая, даже если ее полностью отделить от сверхъестественного, останется наиболее ценным достижением человечества, плодом объединения всех учений и накопленной им мудрости. На этой системе и через эту веру на обломках Римской империи построена вся существующая ныне цивилизация».

Черчилль считал, что, создав христианство, евреи не сказали своего последнего слова. «Может случиться так, – писал Черчилль, – что эта же поразительная нация в настоящее время создаст другую систему морали и философии, настолько же злонамеренную, насколько было благожелательным христианство, и которая, если только не будет остановлена, сможет необратимо пошатнуть все, что христианство сделало возможным». Речь шла о большевизме. «Кажется, будто евангелие Христа и евангелие Антихриста были предназначены для того, чтобы возникнуть среди одного и того же народа; и что эта мистическая и таинственная раса была избрана для высшего проявления как божественного, так и дьявольского».

Черчилль хотел избежать создания расового стереотипа. «Нельзя совершить большей ошибки, – писал он, – чем приписать каждой отдельной личности долю качеств, образующих национальный характер. Есть разные люди – хорошие, плохие и, большей частью, равнодушные – в любой стране и в любой нации. Ничто не может быть несправедливее, чем отрицать право каждого человека быть оцененным согласно его личным качествам и поведению. В народе, наделенном особыми дарованиями, как, например, у евреев, контрасты более очевидны, крайности более полярны и в результате последствия этого более значительны».

В нынешний «судьбоносный период» истории, писал Черчилль, «в среде евреев господствуют три главные политические концепции, две из которых весьма полезны для человечества, а третья абсолютно разрушительна». Существуют, во‑первых, евреи, которые, проживая во всех странах мира, отождествляют себя с этими странами, являются частью их национальной жизни, и, хотя и придерживаются своей традиционной религии, рассматривают себя как граждане стран, когда‑то принявших их. Такой еврей, живущий в Англии, может сказать: «Я – англичанин, исповедующий иудейскую веру». Это, считал Черчилль, «достойная и в высшей степени полезная позиция. Мы в Великобритании хорошо знаем, что во время Первой мировой войны, этой великой битвы, подобные люди играли образцовую роль. И в армиях наших союзников, и в нашей собственной армии солдаты‑евреи занимали выдающееся место. Некоторые из них поднялись до уровня командующих армиями, другие заслужили за свою отвагу Крест Виктории».

Черчилль указывал также, что «русские евреи», несмотря на бесправие, от которого они страдали, добились возможности «сыграть почетную и полезную роль в национальной жизни в России». В качестве банкиров и промышленников они энергично содействовали развитию экономических ресурсов России и были среди первых в создании таких организаций, как кооперативные общества. В политике они по большей части придерживались либеральных и прогрессивных взглядов и были в числе самых верных сторонников дружбы с Францией и Великобританией.

Говоря же о тех, кого он называл «международные евреи», то есть о евреях, поддерживавших большевистскую власть внутри России и стремящихся произвести перевороты большевистского образца за ее пределами, Черчилль подчеркивал: «В яростном противостоянии всей сфере плодотворных и полезных еврейских устремлений возникли зловещие планы «международных евреев». Приверженцы этого страшного союза нашлись среди тех несчастных групп населения, где евреи подвергались преследованиям из‑за их происхождения. Большинство их, если не все, порвали с верой предков и выбросили из своей головы все надежды на лучшее будущее».

«Нет нужды преувеличивать роль, сыгранную этими международными и большей частью атеистически настроенными евреями в создании большевизма и в осуществлении революции в России, – заключал Черчилль. – Но все же роль, сыгранная ими, превосходит все остальные. Большинство ведущих фигур русской революции были евреями. Более того, основное влияние на развитие революции исходило от еврейских вождей. Они же являлись ее основной движущей силой».

Далее Черчилль перечислил имена нескольких евреев, обладавших реальной властью в России, и неевреев, которых они затмевали. «В советских учреждениях, – писал он, – преобладание евреев еще более удивительно. Значительную, если не ведущую роль в системе террора, насаждаемого Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией – Чека, – играли евреи, а во многих случаях и еврейки». Это было верно, хотя основатель ЧК Феликс Дзержинский был поляк, а не еврей. Черчилль мог бы также сообщить своим читателям, что в августе 1918 года глава Петроградской ЧК еврей Моисей Урицкий был убит другим евреем, Леонидом Канегиссером и что спустя две недели еврейка Фанни Каплан совершила покушение на Ленина.

«За пределами России, – сообщал Черчилль своим читателям, – то же зловещее преимущество было у евреев в короткий период правления Белы Куна в Венгрии. Такое же явление имело место в Германии (особенно в Баварии), пока этому сумасшествию было дозволено распространяться в период временного оцепенения немецкого народа». Хотя во всех этих странах, отмечал Черчилль, «были и неевреи, ни на йоту не отличавшиеся от самых скверных революционеров‑евреев, роль последних по сравнению с их долей в общем составе населении удивительно велика».

Затем Черчилль обратился к вопросу о еврейских погромах на Украине, по поводу которых он раньше писал генералу Деникину. «Не стоит и говорить, – писал он, – что самая страстная жажда мести к евреям возникла в груди русского народа. При этом толпы разбойников, которыми была наводнена Россия, торопились насытить свою жажду крови и мести за счет неповинного еврейского населения, когда только представлялась такая возможность». Антибольшевистские атаманы «отмечали каждый свой успех самыми зверскими побоищами везде, где находили среди наполовину ошеломленного, наполовину рассвирепевшего населения активный отклик на антисемитизм в его самых худших и безумных проявлениях».

Черчилль отмечал, что «тот факт, что во многих случаях большевики исключали еврейские интересы и еврейские святыни из сферы своей разрушительной жестокости, привел к тому, что во все большей мере большевистские жестокости ассоциировались с самой еврейской нацией». Это, писал он, было несправедливо по отношению к миллионам беззащитных евреев, страдавших под гнетом большевистского режима. Поэтому было «крайне важно поддерживать и развивать каждое заметное еврейское движение, уводящее от этих ужасных ассоциаций. В этой связи весьма существенно то, что в настоящее время сионизм приобрел столь глубокое значение в глазах евреев».

Раздел статьи Черчилля, озаглавленный «Дом для евреев», являлся своего рода публичной декларацией в защиту сионизма. Базируясь на своей недавней переписке с Вейцманом и на своем опыте, приобретенном в Манчестере в процессе представления в парламенте избирательного округа, населенного в основном евреями, Черчилль сделал следующий вывод: «Сионизм предлагает третий вариант политической концепции для еврейского народа. Резко контрастируя с международным коммунизмом, он предлагает евреям коренную национальную идею».

Британскому правительству, в результате приобретения им права на управление Палестиной, «представилась возможность обеспечить для евреев всего мира пристанище и создать центр их национальной жизни. Государственная мудрость и чувство истории мистера Бальфура помогли использовать эту возможность. Была принята декларация, однозначно определившая политику Великобритании в этой сфере. Пламенная энергия доктора Вейцмана, руководящего практическим осуществлением сионистского проекта и поддерживаемого многими известными британскими евреями, направлена на то, чтобы этот выдающийся проект оказался успешным».

«Конечно, – писал Черчилль, – Палестина слишком мала и способна принять лишь часть еврейского народа. К тому же большинство евреев, проживающих в других странах, и не стремится туда. Но если, как это может случиться еще в период нашей жизни, на берегах Иордана под покровительством британской короны будет создано еврейское государство, способное принять три или четыре миллиона евреев, то в мировой истории произойдет событие, благодетельное со всех точек зрения, событие, которое будет полностью гармонировать с истинными интересами Британской империи».

Черчилль отмечал, что сионизм уже оказался тем фактором, который привел к «политическим конвульсиям» в России и проявил себя «мощным соперником по отношению к международной коммунистической системе». Ничто не являлось более показательным, указывал он, чем «ярость», с которой Лев Троцкий, рожденный евреем, но отвергший еврейские национальные чаяния, «нападал на сионистов вообще» и на Вейцмана, в частности. «Злобная проницательность» ума Троцкого «не оставляла у него сомнений в том, что его планы создания всемирного коммунистического государства под властью евреев тают под воздействием этого нового идеала, направляющего энергию и надежды евреев всех стран к более простой, более истинной и более достижимой цели».

Черчилль сделал знаменательный вывод: «Начинающаяся борьба между евреями‑сионистами и евреями‑большевиками есть борьба за душу еврейского народа». «Поэтому особенно важно, – подчеркивал он, – чтобы в каждой стране евреи, преданные принявшей их земле, всегда занимали активную позицию, как это делали евреи Англии, и принимали значительное участие в борьбе с большевистским заговором». Таким путем они смогли бы «восстановить честь еврейского имени» и показать всему миру, что «большевизм не есть еврейское движение, что в действительности он страстно отвергается подавляющей частью самих евреев».

«Пассивное сопротивление» большевизму недостаточным, указывал Черчилль. «Нужны практические альтернативы ему как в моральной, так и в социальной сфере. Быстрое создание национального еврейского центра в Палестине могло бы стать не только убежищем для людей, угнетаемых и подавляемых ныне в несчастных странах Центральной Европы, но и послужить символом еврейского единства и храмом еврейской славы, – писал он. – Это важное начинание благословили бы многие».

Хотя статья Черчилля содержала искреннее одобрение сионизма, содержащийся в ней раздел о большевиках‑евреях вызвал раздраженный отклик «Джуиш кроникл», набросившейся на Черчилля с жесткой критикой. «Министр обороны, – писала газета, – обвиняет евреев в создании евангелия от Антихриста и в организации всемирного заговора с целью разрушения цивилизации». Он также обвиняет «бывшего еврея» Троцкого, порвавшего все связи с иудаизмом и даже отказавшегося выслушать мольбы евреев о защите от резни и от погромов, в вынашивании планов создания некоего «всемирного государства под господством евреев». Это, провозглашал автор передовицы, являлось примером «самой безответственной и скандальной кампании нападок и клеветы, в которую могли бы включиться только политики с самой дурной репутацией». Ее не делает лучше или более достойной «неуместная попытка польстить евреям, называя их «самым замечательным народом, когда‑либо появлявшимся на свете», – скорее, как раз наоборот. «Было бы гораздо лучше, вместо того чтобы расточать эти фантастические по своей пошлости и неуместности комплименты, проявить элементарную справедливость в анализе дел, относящихся к судьбам и чести миллионов мужчин, женщин и детей. Трудно вообще понять предмет этой статьи с ее плоскими обобщениями и содержащимися в ней поверхностными теориями».

В редакции «Джуиш кроникл» не знали, что за несколько недель до того, как написать эту статью, Черчилль получил новое британское издание «Протоколов сионских мудрецов» – созданной при царском режиме подделки, в которой описывалось, как евреи добиваются мирового господства путем коварных заговоров. Эхо некоторых из этих обвинений явно слышится и в статье Черчилля. Но одновременно следует отметить, что «Джуиш кроникл» совершенно проигнорировала горячую защиту Черчиллем сионизма в той же самой статье. А ведь Черчилль однозначно выступил в защиту сионизма в то самое время, когда в британских политических кругах стали все чаще раздаваться голоса о том, что в связи с наступлением послевоенного периода следует пересмотреть те обязательства, которые были даны евреям в годы войны. Это особенно ярко проявлялось в среде консервативной партии, составлявшей основу парламентской коалиции, на которую опиралось правительство Ллойд‑Джорджа. 23 декабря 1920 года старейший консерватор лорд Дерби писал Черчиллю: «Я считаю наш мандат в Палестине и идею создания еврейского государства исключительно опасными. Это прежде всего создало напряженность в отношениях между нами и Францией, которая считает, что она должна играть ключевую роль в Сирии, в то время как мы собираемся создать в Палестине сионистское государство, куда соберутся все евреи‑большевики из Центральной Европы».

Черчилль, возлагавший большие надежды на сионизм в качестве противовеса большевизму, желал, чтобы Великобритания сохранила мандат на Палестину и при этом смогла проследить за тем, чтобы прибывающие туда евреи были свободны от налета идеологии большевизма. Судьбе было угодно вскоре предоставить ему возможность самому непосредственно заняться этим.

Глава пятая

Дата добавления: 2015-03-29