Названия сортов растений 1 страница

Названия марок машин, производственных изделий и т. д.

1) автомобилей: «Волга», «Чайка», «ЗИЛ-130», «Жигули», «кадиллак», «мерседес»;

2) самолетов: «Илья Муромец», «Поликарпов-2» («ПО-2»), «Ил-76» («Ил-76»), «Ту-154» («ТУ-154») и т. п. (в специальной литературе названия-аббревиатуры пишутся без кавычек: Ил-76, Ту-154, Ан-24, МиГ-15, У-2, Як-9); бытовые, разговорные прозвища самолетов пишутся в кавычках со строчной буквы: «кукурузник» (У-2), «мигарь» (МиГ-15), «ястребок» (Як-9); официальные названия самолетов иностранных фирм (название сопровождается цифровым обозначением) пишутся с прописной буквы: «Мессершмитт-109», «Фокке-Вульф-189»; их разговорные названия (без цифровых обозначений) пишутся со строчной буквы: «мессершмитт» («мессер»), «фоккер»;

3) кораблей: крейсер «Пётр Великий», ледокол «Ермак»;

4) танков: «пантера», «фердинанд», «тридцатьчетверка» (разг.);

5) пулеметов, миномётов и пр.: «максим», «катюша», «Калашников» (разг.);

6) средств покорения космоса: космический корабль «Восток-1», межпланетная станция «Луна-3», спутник связи «Молния-1», ракета «земля — воздух», ракета типа «матадор» и т. п.;

7) комбайнов, тракторов, бытовых машин и т. п.: комбайн «Сибиряк», трактор «ХТЗ», бритва «Харьков», стиральная машина «Вятка», фотоаппарат «Зоркий».

1) наименования производственных изделий, ставшие общеупотребительными названиями: браунинг, наган, галифе, макинтош, френч;

2) названия марок машин и механизмов, представляющие собой аббревиатуры, образованные из первых букв составного наименования (часто в сочетании с числительным): КД (крышкоделательная машина), БКСМ-2 (башенный кран; числительное, стоящее после аббревиатуры, пишется через дефис), 2ОР (однорольная ротация; числительное, стоящее перед аббревиатурой, пишется слитно).

2. Кавычками выделяются названия различных изделий (кондитерских, хозяйственных, парфюмерных, технических и т. п.): конфеты «Василёк», «Южный орех», «Мишка косолапый» (но: пирожные наполеон, эклер — общеупотребительные названия); духи «Цветы России», одеколон «Красный мак», крем «Метаморфоза», зубная паста «Арбат», стиральный порошок «Миф», фильтр «Родник», компьютер «Агат».

Кавычками выделяются названия сельскохозяйственных культур, цветов и т. д.: рожь «Харьковская-194», пшеница «Крымка», клубника «Виктория», георгин «Светлана», гладиолус «Элегия».

1) названия сортов растений в специальной литературе (эти на звания пишутся с прописной буквы): крыжовник Слава Никольска, земляника Победитель, смородина Выставочная красная, яблоня Китайка золотая ранняя, слива Никольская белая, картофель Эпикур, пшеница Днепровская-521, фиалка Пармская, тюльпан Чёрный принц;

2) общепринятые названия цветов, плодов: цветы анютины глаз ки, иван-да-марья, яблоки белый налив, папировка, слива ренклод.

58- Сочетание знаков препинания. Нерегламентируемая пунктуация. Причины появления нерегламентированной пунктуации. Авторская пунктуация.

При сочетании вопросительного и восклицательного знаков вначале ставится основной знак, указывающий на цель высказывания — вопросительный знак, а затем — восклицательный знак как показатель эмоциональной окрашенности высказывания: — Что же стоите-то?! — закричал он еще издали (Шукш.); — Еще надо?! — Елизар стукнул кулаком по столу [Шукш.).

При сочетании вопросительного или восклицательного знака с многоточием знаки эти ставятся на месте первой точки: — Ну, что они там?.. (Шукш.); — Сейчас зайдем к старику, так?.. (Шукш.); «Эх, елки зеленые!..» — горько подумал он (Шукш.).

При сочетании знаков препинания, оформляющих прямую речь (при объединении прямой и авторской речи), они располагаются так: запятая, тире; вопросительный или восклицательный знак, тире; точка, тире; многоточие, тире; двоеточие, тире. Например: — Прости, Джон, — сказал Крылов с несдержанной решительностью (Бонд.); — Вам кого? — спрашивает Настин сын (Щерб.); — Вперед! — крикнул Семен сердито и с тревогой, сильно дергая за вожжи и взмахивая локтями, как птица крыльями. — Вперед! (Ч.); — Мы ничего... — сконфузился маленький мужик (Ч.); «Я знаю, что вы завтра уезжаете, поэтому и пришел, — сказал Князев и добавил: — Вы уж извините, что так нескладно вышло...» (Шукш.).

При сочетании в тексте тире и запятой вначале ставится запятая (запятая закрывает впереди стоящую конструкцию), затем тире: Сводки погоды — замирало всё в доме, когда начинали их передавать, — казались однообразными и тупыми, потому что в них не было явлений и бурно нарастающих признаков начинающейся весны (Сол.); Тропинка отвернула вправо, но он, по совету пастушонка, продолжал идти по скошенному лугу, пока не натолкнулся на прясло, огибавшее мужицкие огороды, — дальше пошел задами (Фад.).

При сочетании в тексте запятой и многоточия, запятой и двоеточия запятая опускается (поглощается многоточием или двоеточием): — А, например, как же цена, хотя, впрочем, это такой предмет... что о цене даже странно... (Г.) — поглощена запятая перед придаточной частью; Прошел пять шагов, обернулся и махнул Илье рукой, будто поясняя: я от тебя ушел, но помню о тебе (Щерб.) — двоеточие поглотило запятую, закрывающую деепричастный оборот.

При сочетании разных знаков препинания со скобками действует ряд правил.

1. Перед открывающей скобкой не ставится запятая, точка с запятой, двоеточие, тире. Эти знаки переносятся за закрывающую скобку: Катя вернулась в Москву, в тот самый Староконюшенный переулок на Арбате, в особнячок с мезонином (куда в начале войны Николай Иванович Смоковников переехал вместе с Дашей из Петербурга и куда из Парижа вернулась Катя), в ту самую комнату, где в печальный день похорон Николая Ивановича так безнадежно сгустилось уныние над Катиной жизнью (А. Т.); Николай Андреевич истолковал эту речь как резкий выпад против обсуждавшейся реформы средней школы, а самого Курчевского (когда педсовет кончился) — как представителя ожившего дворянского слоя (Кав.); Никак нельзя гарантировать (это уж я теперь говорю), что тогда не будет, например, ужасно скучно (потому что что ж и делать-то, когда все будет расчислено по табличке): зато всё будет чрезвычайно благоразумно (Дост.); В недолгом времени пошла молва, распространяться стали слухи (их разносили те же Мухи): что Муха-де живет советницей у Льва (Мих.).

2. Точка, вопросительный и восклицательный знаки, многоточие ставятся перед закрывающей скобкой, если они относятся к конструкции, заключенной в скобках: Я не понимаю теперь: кто чужой в этом городе, — мы или они? (Он кивнул на балкон особняка.) Нас не хотят больше слушать (А. Т.); Нелепым образом всплыла в памяти фраза какого-то индийского мудреца (Ганди?), которую я не помнил про себя, но которая, как видно, запала когда-нибудь: «В этом мире редко удается родиться в виде человеческого существа» (Сол.); Вам хорошо знакомо чувство раскаяния, запоздалого сожаления, что все предыдущие утра (сколько тысяч их было!) вы беззаботно и безвозвратно проспали (Сол.); Совершенно понятно, что свадьба Екатерины Николаевны активизировала сплетни (отношения между сестрами, отсутствие Пушкина на свадьбе...), и Вревская могла сообщить Пушкину целый ворох новостей (Ахм.).

3. Перед открывающей скобкой может стоять многоточие, если оно требуется контекстом: Там же иногда пролетает не то царскосельский лебедь, не то Анна Павлова, а уж добриковский Маяковский, наверно, курит у камина... (но в глубине «мертвых» зеркал <...> одинокий старик-шарманщик <...> показывает всем собравшимся их будущее — их конец) (Ахм.); Это... (вот фамилию Монахов забыл) мой мастер (Бит.).

4. Точка, вопросительный и восклицательный знаки в предложении со вставной конструкцией в конечной позиции ставятся после закрывающей скобки, если относятся ко всему предложению в целом: Он указал на ключ от комнаты старухи, висящий на гвозде в закопченном коридорчике, и медленно ушел к себе (в бывший кабинет Николая Ивановича) (А. Т.); А где стара (так Бульба обыкновенно называл жену свою)? (Г.); ...И как празднично стреляли половицы в веселой дачке, как вспыхивали в зеленом плодовом саду висячие зеркальца для острастки птиц (съезжались гости)! (Наб.).

5. Знаки конца предложения — точка, многоточие, восклицательный знак, вопросительный знак — могут стоять перед открывающей скобкой в случае, если скобки выделяют вставку как самостоятельное предложение или ряд предложений: Каждое лето на дане гостила бабушка Анфиса Ивановна. (Умерла она в 1910году.) (Чуд.); — Что скажете, господа генералы! (Лефорт незаметно пожал Гордону локоть. Головин безнадежно махнул кистями рук.) (А. Т.); Не зная человека, довериться нельзя, да еще в таком важном деле. Согласен? (Рощин кивнул.) (А. Т.); — Устал я чего-то... (Возницын, отстраня Меншикова, сам поднялся, обиженный.) (А. Т.).

При сочетании разных знаков препинания с кавычками действуют правила:

1) перед закрывающей кавычкой ставятся знаки вопросительный, восклицательный и многоточие, если они относятся к словам, заключенным в кавычки: «Как ни грустно в этом непонятном мире, но он всё же прекрасен!» — эти слова И. Бунина К. Паустовский предпослал одному из своих сочинений; Когда Багрицкий читал пушкинское «Для берегов отчизны дольной...», его нельзя было слушать без волнения; если же эти знаки относятся ко всему предложению с включенными в него закавыченными словами, то ставятся в конце предложения, в том числе после закрывающей кавычки: Пришвин однажды написал о себе (в частном письме), что он «поэт, распятый на кресте прозы»!

2) перед закрывающей кавычкой не ставятся точка, запятая, точка с запятой, двоеточие, тире; по условиям контекста эти знаки ставятся после кавычки: В газете был напечатан рассказ Бунина «Легкое дыхание»; Рядом с зарницей стоит в одном поэтическом ряду слово «заря» — одно из прекраснейших слов русского языка (Пауст.);

3) если перед закрывающей кавычкой стоит знак вопросительный, восклицательный или многоточие (и на этом предложение заканчивается), то те же знаки, необходимые по условиям всего предложения, не повторяются после закрывающей кавычки; неодинаковые знаки (перед кавычкой и после кавычки) ставятся; ср.: «Вы читали романы «Что делать?» и «Кто виноват?»; Кто не знает великолепных слов А. Блока: «Сотри случайные черты. И ты увидишь — мир прекрасен...»?; Неужели вы не прочитали роман «Что делать?»!

При оформлении сносок соблюдается следующая последовательность знаков.

1. Если сноска относится к слову или группе слов внутри предложения, то запятая, точка с запятой, двоеточие ставятся после знака сноски: текст ¹, текст¹; текст¹:

2. Если есть знаки вопросительный, восклицательный и многоточие, относящиеся ко всему предложению, то они ставятся перед знаком сноски: текст? ¹ текст! ¹ текст... ¹.

3. Если сноска относится ко всему предложению и в конце его отсутствуют знаки, указанные в п. 2, то после знака сноски ставится точка: текст ¹.

4. Кавычки ставятся перед знаком сноски: текст» ¹.

5. Сноска, относящаяся к слову или группе слов, заключен- ных в скобки, ставится перед закрывающей скобкой: (текст ¹); сноска, относящаяся ко всему предложению, имеющему ко- нечную вставку, ставится после скобки: (текст)¹.

Взаимодействие знаков препинания в сложных конструкциях

В разных частях сложных синтаксических конструкций по условиям контекста могут оказаться два двоеточия, двоеточие и тире. При расстановке этих знаков учитываются их смысловая значимость и их возможная замена, которая создает условия для передачи смысловых оттенков и, следовательно, для вариантного употребления знаков.

1. Если несколько частей сложного предложения последовательно связаны значениями причины, пояснения (возможна подстановка союзов потому что, а именно), то, вопреки общему правилу (и в том и в другом случае правила предусматривают постановку двоеточия), возможна замена одного из двоеточий знаком тире для передачи разных оттенков значения. Ср. примеры: Было жалко Алпатову Гуська: с этим стариком связывалось всё лучшее в детстве и всегда казалось: из всех людей на свете нет лучше и нет роднее Гуська (Пришв.). — Было жалко Алпатову Гуська: с этим стариком связывалось всё лучшее в детстве и всегда казалось — из всех людей на свете нет лучше и нет роднее Гуська; Фрол хорошо знал Степана. Случилось так, как он, наверно, ждал: нервы Степана напряглись до предела, он не выдержал: заслышав шаги казака, стремительно вышагнул навстречу ему (Шукш.) —...Случилось так, как он, наверно, ждал: нервы Степана напряглись до предела, он не выдержал — заслышав шаги казака, стремительно вышагнул навстречу ему (двоеточие указывает на основное членение предложения, а тире является внутренним знаком).

2. Если в разных частях сложного предложения употребляются знаки двоеточие и тире, то при желании изменить смысловые акценты между частями возможно поменять местами эти знаки. Ср.: Вечером я зажигаю его [фонарь] и даже читаю в палатке, но читаю обыкновенно недолго — на Прорве слишком много помех: то за соседним кустом начнет кричать коростель, то с пушечным гулом ударит пудовая рыба, то оглушительно вы-стрелит в костре ивовый прут (Пауст.). — Вечером я зажигаю его и даже читаю в палатке, но читаю обыкновенно недолго: на Прорве слишком много помех — то за соседним кустом начнет кричать коростель, то...

Однако по условиям контекста взаимозаменяемость знаков не всегда возможна.

Взаимозаменяемость двоеточия и тире невозможна, когда связь между основными частями сложной конструкции подчинительная (вторая часть поясняет первую часть): В бывших соляных складах теперь ревниво поддерживается нужная температура: интеллектуальные машины капризны — отзываются на малейшее охлаждение и потепление (Тендр.) — тире стоит между частями предложения, тесно связанными по смыслу (речь идет об одном предмете: машины капризны и машины отзываются). Двоеточие же членит всю сложную конструкцию на две части, ср.: В бывших соляных складах теперь ревниво поддерживается нужная температура: интеллектуальные машины капризны, так как (и потому) отзываются на малейшее охлаждение и потепление.

Если же связь между основными частями сложной конструкции сочинительная, а взаимоотношения внутри одной из частей допускают варианты в их осмыслении, то взаимозаменяемость двоеточия и тире возможна. Ср.: Сколько времени у нас проходит между последним клочком снега в лесу и тем днем замечательным, когда из шоколадного цвета напряженных березовых почек выглянут зеленые подкрыльники, и кажется тогда — почки эти, как жучки: поднимутся и вдруг все улетят (Пришв.). —...и кажется тогда: почки эти, как жучки, — поднимутся и вдруг все улетят.

Если в предложении употребляется несколько тире, то необходимо учитывать функцию каждого из знаков.

1. Тире может повторяться только в равнозначной позиции:

а) при усилении значения каждого из перечисляющихся членов: Памятник свободе — неволе — стихии — судьбе и конечной победе гения: Пушкину, восставшему из цепей (Цвет.);

б) при параллелизме строения частей сложного предложения: Но в радости моей — всегда тоска, в тоске всегда — таинственная сладость! (Бун.)

2. Нежелательно (даже при авторском употреблении) повторение знака тире, когда знаки ставятся на разном основании: — А это — грот, — поясняет Володя, глядя себе под ноги, — тоже наш грот, здесь все наше, — хочешь, полезем! (Цвет.) — здесь первое тире стоит между подлежащим и сказуемым, второе и третье — выделяют авторские слова, четвертое — в бессоюзном сложном предложении в составе прямой речи.

Возможны варианты в расстановке знаков при использовании точки с запятой и тире, точки с запятой и двоеточия. В каждом конкретном случае варианты отличаются смысловыми оттенками. Ср.: Деревья тут валятся, и вода, как испуганная, бросается в сторону; там она опять подмывает деревья (Пришв.). — Деревья тут валятся, и вода, как испуганная, бросается в сторону — там она опять подмывает деревья (точка с запятой указывает на равнозначность частей предложения, тире подчеркивает смысловую зависимость последней части от предыдущей); Вскоре дорога наша определилась, мы едем по правому высокому берегу реки; сквозь неодетые лиственные и разные хвойные деревья виднеется внизу широкая долина Тоймы (Пришв.). — Мы едем по правому высокому берегу реки: сквозь <...> деревья виднеется внизу <...> долина Тоймы (двоеточие подчеркивает пояснительный характер последней части предложения).

Термин «авторская пунктуация» допускает двоякое толкование.

С одной стороны, под этим термином понимаются особенности пунктуационного оформления текстов, носящие индивидуальный характер, присущие тому или иному писателю (набор применяемых им знаков, преимущественное использование одного из них, расширение функций этого знака), в целом не противоречащие принятым в данный период правилам.

С другой стороны, указанный термин трактуется как сознательное отступление от действующих норм пунктуации и особое применение знаков препинания в художественных текстах. Действительно, в печатных и рукописных текстах нередко встречается пунктуация, не подпадающая под принятые правила, но оправданная стилем, жанром, контекстом произведения.

Четкую границу между этими двумя понятиями провести трудно, и представляется возможным рассматривать авторскую пунктуацию в обоих аспектах.

Так, А. И. Ефимов проанализировал широкое использование М. Е. Салтыковым-Щедриным такого сравнительно редкого знака препинания, как скобки (в «Правилах русской орфографии и пунктуации» приводятся только четыре случая их применения). Для писателя-сатирика скобки были одним из эффективных средств создания выразительности, они использовались им не столько в служебно-грамматических, сколько в экспрессивно-стилистических целях: в них заключались образные эквиваленты, синонимы слова, «эзоповские» словечки, профессионализмы, разъяснялась устаревшая лексика, давались комментарии к именам и фамилиям, фразеологические параллелизмы, комментирующие указания на источники фразеологии, раскрывались перифрастические выражения, они служили подстрочниками сатирического языка, обрамляли полемические выпады, включали остроты, анекдоты, замечания служебно-грамматического характера и т. д. (по подсчетам Ефимова, скобки у Салтыкова-Щедрина выполняли до сорока функций).

Ф. Т. Гришко относит к авторской пунктуации широкое и своеобразное использование многоточия в произведениях Л. Леонова: как показателя паузы, как сигнала присоединительной связи, как способа перехода от прямой или несобственно-прямой речи к словам автора, как замену абзаца при переходе от начальной, как бы ключевой фразы к последующему развернутому изложению и т. д.

Е. А. Иванчикова утверждает, что «в системе интонационно-синтаксических изобразительных средств, характеризующих писательскую манеру Достоевского, прием употребления знака тире после союза и занимает, несомненно, свое определенное место». Среди приводимых ею примеров имеются такие: «Я ничего не слыхал», — сказал Вельчанинов и — побледнел; Он вышел и — покончил дело; Одним словом, предчувствую наступление нового периода жизни и — волнуюсь; Тысяча предрассудков и логичных мыслей и — никаких мыслей!; Главное, господин Версилов погорячился и — излишне поторопился…; Машинально подошёл он к окну, чтоб отворить его и дохнуть ночным воздухом, и — в друг весь вздрогнул…

Общеизвестно «пристрастие» М. Горького к тире: оно встречается между подлежащим и глагольным сказуемым, после сочинительного союза при однородных членах предложения, после обобщающих слов перед перечислением однородных членов, между однородными и неоднородными членами, перед сравнительным союзом и в других случаях, в которых обычно или вообще не ставится знак препинания, или ставится другой знак. Например[31]: Лежать — хуже. Лёг — значит — сдался; Это — как в кулачном бою; И — хочется мне говорить; Чудачок! Как же не бояться? А — господа, а — Бог?; А — в любовников — верите?; Бутылку пива? — Значит — так нельзя? (реплики относятся к разным лицам); Люди — победили; Человек — умеет работать!; Закат — погас; Алёшка знал (в последних примерах расчленение предложения усиливает значение обоих главных членов, как бы противопоставляя их друг другу); У него было такое толстое, сырое лицо, и живот — как большая подушка (перед сравнительным союзом); «Так вы это, что земля — прах, сами должны понять!» — «Прах, а — ряса шёлковая на тебе. Прах, а — крест золочёный! Прах — а жадничаете»; Деньги — исчезают, работа — остаётся; Одни — воюют, другие — воруют (симметричное тире); Всё это глупости, — мечты, — ерунда!; Отстань, — будет, — брось!; Народ идёт, — красные флаги, — множество народу, — бессчётно, — разного звания… (в последних примерах запятая и тире для выражения градации).

Смысловая, синтаксическая, интонационная функции тире, графическая выразительность этого знака завоевали ему популярность и у других писателей, в произведениях которых тоже встречается индивидуально-авторское, свободное, нерегламентированное употребление тире.

Ср. в художественной прозе и в письмах И. С. Тургенева: И дымком-то пахнет и травой — и дёгтем маленько — и маленько кожей; И он, точно, умер прежде меня, в молодых летах ещё будучи; но прошли года — и я позабыл об его обещании — об его угрозе; Высокая, костлявая старуха с железным лицом и неподвижно-тупым взором — идёт большими шагами — и сухою, как палка, рукою толкает перед собой другую женщину; Я никогда ни одной строки в жизни не напечатал не на русском языке; в противном случае я был бы не художник — а — просто — дрянь. …Я тебе обещаю одну вещь, которая, я надеюсь, тебе понравится — что такое — н е скажу — увидишь — а получишь ты её, может быть, через месяц.

Известное стихотворение в прозе «Русский язык» имеет такое пунктуационное оформление:

Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!

Тире с его способностью выражать ритмомелодию речи широко используется Ф. И. Тютчевым. Иногда оно употребляется поэтом и как конечный знак:

Кончен пир — умолкли хоры —
Опорожнены амфоры —
Опрокинуты корзины —
Не допиты в кубках вины —
На главах венки измяты —
Лишь курятся ароматы
В опустевшей светлой зале…

Примеры авторского использования тире у А. Н. Толстого: Да — в от что — сам-то возвращайся, да рысью, слышь…; А ты — смотри — за такие слова…; Дьяку — дай, подьячему — дай, младшему подьячему — дай (симметричное тире).

Об активном использовании тире в поэзии А. А. Блока пишет Н. С. Валгина. Вот пример употребления тире для сжатого, резкого и контрастного выражения мыслей:

И вот — Она, и к ней — моя Осанна —
Венец трудов — превыше всех наград.
Я здесь один хранил и теплил свечи.
Один — пророк — дрожал в дыму кадил.
И в Оный День — один участник Встречи.
Я этих встреч ни с кем не разделил.
Ритмомелодическое тире:
Высоко над нами — над волнами, —
Как заря над чёрными скалами —
Веет знамя — Интернационал!
Тире в стихах особой ритмики:
А она не слышит —
Слышит — не глядит,
Т ихая — не дышит,
Белая — молчит…

…Скалит зубы — волк голодный —
Хвост поджал — не отстаёт —
Пёс холодный — пёс безродный…

В. В. Маяковский использует тире для передачи отрывистой, разорванной речи: «Буржуазия возвела в поэтический культ — мелкую сентиментальную любовишку — гармоничный пейзаж — портрет благороднейших представителей класса. Соответствующе и слова её — н ежны — вежливы — благородны».

О роли тире у М. И. Цветаевой для смыслового выделения последнего слова строки, для создания особой ритмомелодии стиха также пишет Н. С. Валгина в названной выше статье и приводит такой пример:

Июльский ветер мне метёт — путь,
И где-то музыка в окне — чуть.
Ах, нынче ветру до зари — дуть
Сквозь стенки тонкие груди — в грудь.
Есть чёрный тополь, и в окне — свет,
И звон на башне, и в руке — цвет,
И шаг вот этот — никому — вслед,
И тень вот эта, а меня — нет.

Пример чеканного слога М. Цветаевой, отраженного на письме при помощи тире:

Далеко — в ночи — по асфальту — трость,
Двери настежь — в ночь — под ударом ветра.
— Заходи! — гряди! — нежеланный гость,
В мой покой пресветлый.

Некоторые авторы выделяют вставные предложения одновременно скобками и тире (в разной последовательности): Я очень виноват перед вами обоими, особенно перед тобой, Марианна, в том, что причиняю вам такое горе — (я знаю, Марианна, ты будешь горевать) — и доставил вам столько беспокойства (Т.); Нужно было по сбитым, источенным ступенькам (— молодая крапивка росла из каменных трещин —) спуститься в полуподвал (Леон.).

Можно было бы привести и другие примеры индивидуально-авторского использования знака тире в произведениях художественной литературы (например, А. Н. Толстой ставит подряд три тире), использования, способствующего выявлению творческой манеры писателя. Ср., например, пунктуацию для показа отрывистой речи: Поставив руки на бёдра, Ричард наклонялся вправо, влево, приговаривая: «К — вопросу — о — некоторых — данных — наблюдений — гроз — Тульской области — во второй половине девятнадцатого века» (Гран.).

Во всяком случае, уместно напомнить совет А. П. Чехова одному писателю: «…поменьше употребляйте курсивов и тире, — это манерно».

Встречаются и другие случаи авторской пунктуации: полный или частичный отказ от знаков препинания как сатирический прием, или отражение особенностей пунктуации иностранного языка в переводных текстах, или, наоборот, перегрузка текста знаками препинания: Есть идея! Падай мне в ноги, так и быть, помилую! Я! Беру! Тебя! Зачисляю! К! Себе! В! Группу! Вот! (Гран.); Я скучаю. Без. Тебя. Моя. Дорогая. (Это мой новый стиль — мне нравится рубить фразы, это модно и в духе времени.) (Ю. С.).

Закончить данный раздел можно было бы словами: «Следует твердо знать, что и автор художественного произведения, как бы ни своеобразна была его тематика, как бы индивидуален ни был его языковой стиль, как бы оригинальна ни была его художественная манера, не может сколько-нибудь далеко отойти от принятой в данной письменности пунктуационной системы».

Но, чтобы из этих слов не сделать неправильный вывод об отрицательном отношении к авторской пунктуации, добавим два высказывания видного исследователя в области русского правописания В. И. Чернышева.

Первое: «При некотором внимании к рукописному тексту И. С. Тургенева становятся очевидными своеобразные достоинства его пунктуации и является понятным стремление автора выйти из прочных, но невыразительных рамок ее обычного употребления и приспособить знаки препинания к более точному выражению мысли и более естественному делению речи. Особенно удачно выработалась у Тургенева система употребления многоточий. Он употребляет в рукописи „Стихотворений в прозе“ три вида многоточия: 1) две рядом стоящие точки (..), 2) три точки (...) и 3) четыре точки (....). Это употребление многоточий является, так сказать, параллелью к употребляемым нами для разных степеней раздельности речи знакам: запятая, точка с запятой и точка». (Можно было бы попутно указать, что у Ф. И. Тютчева число точек в многоточии доходит до пятнадцати.) Второе: «…у Г. И. Успенского была „своя“ пунктуация, не синтаксическая, которая у нас принята, а интонационная, показывающая членение речи в ее живом произношении. Писатель имел дело в процессе изложения не с мертвыми графическими знаками: он как бы слышал, он производил и изображал живую речь с ее естественными паузами».

Наряду с пунктуацией, регламентированной правилами, существует пунктуация нерегламентированная. Последняя представляет собой разнообразные отклонения от общих норм. Отклонения в употреблении знаков препинания могут быть вызваны разными причинами, в том числе и своеобразием авторской манеры письма. В целом нерегламентированная пунктуация объединяет разные явления, среди которых вычленяется собственно авторская пунктуация, т.е. непосредственно связанная с индивидуальностью пишущего.

В пунктуации нараду с нормами общими, обладающими определенной степенью стабильности, существуют нормы ситуативные, приспособленные к функциональным качествам конкретного вина текста. Первые включаются в обязательный пунктуационный минимум. Вторые обеспечивают особую информационность и экспрессивность речи. Ситуативные нормы диктуются характером текстовой информации: знаки препинания, подчиненные такой норме, выполняют функции логико-смысловую (проявляется в разных текстах, но особенно в научных и официально-деловых), акцентно-вьщелитель- ную (преимущественно в текстах официальных, частично в публицистических и художественных), экспрессивно-эмоциональную (в текстах художественных и публицистических), сигнальную (в текстах рекламных). Знаки, подчиненные ситуативной норме, не могут быть отнесены к авторским, поскольку они отражают общие стилистические свойства функционально различающихся текстов. Такие знаки регламентированы характером этих текстов и существуют наряду с общепринятыми.
Современная пунктуация — результат исторического развития русской пунктуационной системы. Поскольку пунктуация обслуживает постоянно изменяющийся и развивающийся язык, она также изменчива с точки зрения исторической. Именно поэтому в каждый период могут происходить изменения в функциях знаков препинания, в условиях их применения. В этом смысле правила всегда отстают от практики и потому время от времени нуждаются в пересмотре[93]. Изменения в употреблении знаков происходят постоянно, они отражают жизнь синтаксической структуры языка и его стилистической системы.

Было уже показано, как в последнее время все чаще представлено тире (на месте двоеточия) между частями бессоюзного сложного предложения при обозначении пояснения, причины во второй части, при обобщающих словах перед перечислением однородных членов и тд. Схожее употребление знаков препинания найдем и у писателей, поэтов: У Блока было все, что создает великого поэта, — огонь, нежность, проникновение, свой образ мира, свой дар особого, все претворяющего прикосновения, своя сдержанная, скрадывающаяся, вобравшаяся в себя судьба (Б. Пастернак); Но вызывать сейчас огонь артиллерии было бессмысленно — огонь накрыл бы и наших разведчиков (Ю. Бондарев); Главный редактор газеты всячески избегает теперь встречи со мной, дозвониться ему невозможно, секретарша все ссылается на его занятость — то у него заседание, то планерка, то его вызвали в вышестоящие, как она любит подчеркивать, инстанции (Ч. Айтматов). Такие отклонения от правил отражают общие тенденции в развитии современной пунктуации и постепенно готовят почву для изменения или уточнения самих правил: индивидуально -авторскими они не являются. Это свидетельство отклика авторов на потребности сегодняшнего дня.

Среди не регламентированных грамматическими условиями предложений знаков препинания особое место занимают знаки, избираемые в зависимости от конкретных задач высказывания, знаки, проявляющие смысловой принцип пунктуации. Такие знаки контекстуально обусловлены, подчинены задачам авторского выбора. И все-таки «авторство» здесь заключается только в возможности выбора, выбор же диктуется отображаемой речевой ситуацией. И следовательно, разные авторы при необходимости передать одинаковую ситуацию могут воспользоваться данным вариантом. Индивидуально осмысленной может оказаться сама ситуация, а отнюдь не знак препинания. Эго знаки, диктуемые условиями контекста, закономерностями его смысловой структуры, а не своеобразием выбора знака как такового. У разных авторов можно найти в текстах схожие ситуации: Все на нем было отглажено, франтовато. Кривоватые — тоже от отца — ноги приводили его в отчаяние (В. Каверин); Печь когда-то треснула, ее, по белому, замазали глиной (И. Бунин); И оттого, что он так охотно и радостно слушал, рассказывали — с радостью тоже — новые истории (М. Шолохов). Эта схожесть и фиксируется знаками препинания, хотя сами знаки в этих контекстуальных условиях и не подчиняются принятым правилам и нормам. Такие контекстуально-обусловленные знаки нельзя считать индивидуальноавторскими.
Нерегламентированная пунктуация часто обнаруживается и при пунктуационном оформлении разговорной речи. Имитация разговорной речи в речи письменной приводит к членению текста на основе живого произношения, с многочисленными паузами, интонационными нюансами. Прерывистость речи, а часто ее затрудненность передаются знаками, причем их выбор диктуется не структурой предложения, а чисто интонационной стороной речи: Для начала... такие... формальные вопросы (В. Шукшин); Давно это... в вираж вошел? (В. Распутин). Такая пунктуация не может считаться авторской, поскольку здесь нет индивидуального применения знаков препинания: передается лишь прерывистый характер живой речи, причем предусмотреть позиции прерывания речи фактически невозможно. Они непредсказуемы.

Разговорная речь, отраженная в письменном тексте, с точки зрения синтаксиса не укладывается в привычные, стандартные схемы и модели (в простые предложения могут включаться элементы сложного; замечания на ходу, вставки — врываться в главную мысль, лишая ее одноплановости; чрезмерная расчлененность речи может нарушить синтаксические связи и тд.). Отсюда — трудность в выборе различных комбинаций знаков, которые, естественно, не могут быть предусмотрены правилами. Вот пример оформления подобного текста: — Мы, помню, забылись, маленько распалились — полосуем их почем зря, только калганы летят... А их за речкой, в леске, — видимо-невидимо. А эти-то нас туда заманивают. Половина наших уж перемахнули речку — она мелкая, а половина ишо здесь. И тут Иван Тимофеич, покойничек, царство небесное, как рявкнет: «Назад!» Мы опомнились..А из лесочка-то их туча сыпанула. А я смотрю: Стеныш-то нету со мной. Все рядом был — мне Иван велел доглядывать за тобой, Тимофеич, дурной ты какой-то тот раз был, — все видел тебя, а тут как сквозь землю провалился. Может, за речкой? Смотрю — и там нету. Ну, думаю, будет мне от Ивана. «Иван! — крицу. — Іде Стенька-то?» Тот аж с лица сменился... Глядим, наш Стенька летит во весь мах — в одной руке баба, в другой дите. А за ним... не дай соврать, Тимофеич, без малого сотня скачет. Тут заварилась каша... (В. Шукшин). 5. Наряду с такими случаями нерегламентации существует особый тип нерегламентации, включающийся в систему индивидуальных литературных приемов. Авторские знаки препинания в собственном смысле этого слова всецело зависят от воли пишущего, воплощают индивидуальное ощущение их необходимости. Такие знаки включаются в понятие авторского слога, они приобретают стилистическую значимость. Однако даже такая авторская пунктуация, вследствие того что она рассчитана на восприятие и понимание, бывает предсказуемой, поскольку не теряет своей собственной функциональной значимости. Ее отличие от пунктуации регламентированной заключается в том, что она глубже и тоньше связана со смыслом, со стилистикой конкретного текста. Отдельные пун кто граммы авторской пунктуации, так же как, например, лексические и синтаксические средства языка, способны наряду с основным своим значением иметь значения дополнительные, стилистически значимые. Индивидуальная пунктуация правомерна только при таком условии, когда при всем богатстве и разнообразии оттенков смысла в пунктуации не утрачивается ее социальная сущность, не разрушаются ее основы. Это условие помогает установить некоторые общие закономерности проявления «авторства» в пунктуации. Например, индивидуальным можно считать появление знака препинания в таких синтаксических условиях, іде он не регламентирован: Когда мы вернулись из деревни, нас встретила — война (А. Ахматова); А феи — всегда красивы? (М. Горький); Вон — тощей вербы голый куст (А Блок); Вот — сидим с тобой на мху (А Елок); Я могуч и велик ворожбою, но тебя уследить — не могу (А. Блок). У Б. Пастернака, например, появляется стремление расчленить подлежащее и сказуемое достаточно своеобразно: вместо более обычного тире употребляется многоточие. Оно как бы совмещает в себе функцию разделительного тире и собственно многоточия, передающего нечто недосказанное, неопределенное, «раздумчивое»: Сумерки... словно оруженосцы роз, на которых — их копья и шарфы. Или: Бесцветный дождь... как гибнущий патриций, Чье сердце смерклось в дар повествований... Да солнце... песнью капель без названья И плачем плит заплачено сторицей. Ах, дождь и солнце... странные собратья! Один на месте, а другой без места... Не регламентированное правилами индивидуальное тире встречается после союзов, наречных слов: Смерть разула стоптанные лапти, прилегла на камень, и — уснула (М. Горький); Чьи песни? И звуки? Чего я боюсь? Щемящие звуки и — вольная Русь? (А Блок); Старый, старый сон. Из мрака фонари бегут — куда? Там — лишь черная вода, там — забвенье навсегда? (А Блок). Даже парцелляция, в принципе широко распространенная в современном языке, может выглядеть предельно оригинально: О, Сад, Сад! Іде медведи проворно влезают вверх и смотрят вниз, ожидая приказания сторожа. Іде нетопыри висят опрокинуто, подобно сердцу современного русского. Іде грудь сокола напоминает перистые тучи перед грозой. Іде низкая птица влачит за собой золотой закат со всеми углями его пожара. Іде в лице тигра, обрамленном белой бородой и с глазами пожилого мусульманина, мы чтим первого последователя пророка и читаем сущность ислама (В. Хлебников). Или еще: Все, что было до него, он признает: Никуда не годным. Пьесу, постановки, игру. Авторов, режиссеров, актеров. В. Дорошевич Авторская индивидуальность может проявиться и в усилении знаковой позиции. Такой прием повышения экспрессивных качеств текста заключается в замене знаков недостаточно сильных более сильными по своей расчленяющей функции. Например, обращения, сравнительные обороты, придаточные части сложноподчиненных предложений, вводные слова обычно выделяются запятыми. Однако запятую часто вытесняет тире как знак более сильный по своей значимости: Как дитя — собою радость рада (М. Горький); И стоит Степан — ровно грозный дуб, побелел Степан — аж до самых губ (М. Цветаева); Други его — не тревожьте ею! (М. Цветаева); Крик разлук и встреч — ты, окно в ночи! Может — сотни евен, может — три свечи... (М. Цветаева); Я поняла — что не люблю супруга (М. Цветаева); Был теплый, тихий, серенький денек, среди берез желтел осинник редкий, и даль лугов за их прозрачной сеткой синела чуть заметно — как намек (И. Бунин). Расчленение речи усиливается и при замене запятой на точку. При общем значении — фиксация синтаксически равнозначных единиц речи — эти знаки препинания обозначают разную степень расчлененности. И если точка предназначена для употребления на межфразовом уровне, то запятая выполняет схожие функции внутри предложения. Поэтому точку, занявшую позицию запятой (в частности, при перечислении однородных членов предложения), можно считать индивидуально-авторской. Например, у А. Блока есть такие строки: О жизни, догоревшей в хоре На темном клиросе твоем. О Деве с тайной в светлом взоре Над осиянным алтарем. О томных девушках у двери, Где вечный сумрак и хвала. О дальней Мэри, светлой Мэри, В чьих взорах — свет, в чьих косах — мгла. Стихотворение это, ныне печатающееся без названия, в рукописи и в первых публикациях имело заголовок «Молитва». Предпосланный цитируемым строкам, он и объясняет нанизывание управляемых словоформ в качестве перечисляющихся однородных членов предложения. Такая точка, кроме своего основного значения, имеет еще и дополнительное — выделительно-акцентирую- щее. Именно оно и делает знак препинания стилистически значимым, а синтаксические условия его применения — индивидуально избираемыми. Приращение смысла возникает в результате переноса знака в нетипичные для него синтаксические условия. Таким образом, при сохранении знаками основных функций и значений новизна их употребления связана с дополнительными значениями и проявляется в умении видеть возможности знака. Как безусловно индивидуально-авторские воспринимаются знаки препинания, передающие ритмику текста, а также его мело- дику, темп — убыстренный или замедленный. Такие знаки не привязаны к синтаксическим структурам и потому не поддаются типизации с точки зрения условий их применения. Здесь можно обнаружить лишь внутренний принцип, диктуемый конкретным текстом и субъективно избираемый автором. Как правило, ритмико-мелодическую организацию текста (в основном стихотворного) подчеркивает тире, ибо оно обладает наибольшей разделительной «силой», которая дополняется и зрительным эффектом: Двое — мы тащимся вдоль по базару, оба — в звенящем наряде шутов (А. Блок); Мой путь не лежит мимо дому — твоего. Мой путь не лежит мимо дому — ничьего (М. Цветаева); Новые дома из серых плит, стоящие один за другим, и между ними чахлые посадки — березки, привязанные к палкам. И частный сектор — домики, садики, сарайчики, водоразборные колонки, провинциальное захолустье. Где — тем не менее — несмотря на — вместе с тем — бурлит новое — живут общей жизнью — не хуже, чем в столицах, — зато Свежий Воздух, близость к Земле и природе — люди не так отчуждены... (Д. Гранин). Возможности индивидуального использования тире особенно заметны у авторов, склонных к сжатости речи, скупых на словесные средства выражения. Например, уплотненный до предела текст М. Цветаевой часто содержит лишь смысловые ориентиры, те ключевые слова, которые не могут быть угаданы, все яге другие элементы высказывания опускаются, так как в данном случае не несут главной мысли: Площадка. — И шпалы. — И крайний куст В руке. — Отпускаю. —- Поздно Держаться. — Шпалы. Тире здесь усиливает расчлененность, уже обозначенную точкой. У Б. Пастернака тире помогает в сжатой словесной форме проявить подтекст: Осень. Отвыкли от маяний. Идут слепые дожди. Осень. Поезда переполнены — Дайте пройти! — Все позади. Активизация тире прямо связана с «экономией» речевых средств. Но и при индивидуализированном употреблении тире все-таки сохраняет свою функциональную значимость; одно из его основных значений — регистрация пропущенных звеньев высказывания. Вот пример повышенного пристрастия к тире: Но клавиши я — любила: за черноту и белизну (чуть желтизну!), за черноту, такую явно, — за белизну (чуть желтизну!), такую тайно-грустную, за то, что одни широкие, а другие узкие (обиженные!), за то, что по ним, не сдвигаясь с места, можно, как по лестнице, что эта лестница — из-под рук! — что от этой лестницы сразу ледяные ручьи — ледяные лестницы ручьев вдоль спины — и жар в глазах — тот самый жар в долине Дагестана... И за то, что белые, при нажиме, явно веселые, а черные — сразу грустные, верно — грустные, настолько верно, что, если нажму — точно себе на глаза нажму, сразу выжму из глаз — слезы. И за самый нажим: за возможность, только нажав, сразу начать тонуть, и, пока не отпустишь, тонуть без конца, без дна, — и даже когда отпустишь/ За то, что с виду гладь, а под гладью — глубь, как в воде, как в Оке, но глаже и глубже Оки, за то, что под рукой — пропасть, за то, что эта пропасть — из-под рук, за то, что, с места не сходя, — падаешь вечно. За вероломство этой клавишной глади, готовой раздаться при первом прикосновении — и поглотить. За страсть — нажать, за страх—нажать: нажав, разбудить — все. (То же самое чувствовал, в 1918 году, каждый солдат в усадьбе.) И за то, что это — траур: материнская, в полоску, блузка того конца лета, когда следом за телеграммой: «Дедушка тихо скончался» — явилась и она сама, заплаканная и все же улыбающаяся, с первым словом ко мне: «Муся, тебя дедушка очень любил» (М. Цветаева). При иной организации текста эксплицитно представленные речевые средства позволяют вовсе обойтись без знаков препинания (что можно рассматривать как особый литературный прием): С первого по тринадцатое нашего января сами собой набираются старые номера сняли иллюминацию но не зажгли свечей с первого по тринадцатое жены не ждут мужей с первого по тринадцатое пропасть между времен вытри рюмашки насухо выключи телефон А. Вознесенский Отсутствие пунктуации возможно лишь при полносоставности структур текста, когда все необходимые смыслы лексически выявлены. Такое оформление (вернее, его отсутствие!) не может быть применимо к речи прерывистой, сбивчивой, алогичной; с пропусками и эллипсами, речи, имитирующей процесс размышления или разговорность интонаций. Так, например, чрезмерно индивидуализирована пунктуация у А. Солженицына, причем настолько, что кажется, будто он объединил разные литературные приемы (отмеченные у разных авторов) в единый монолитный сплав. Здесь оригинально употребление не только тире (оно отделяет и союзы, и частицы; разделяет подлежащее и сказуемое в нетипичных синтаксических условиях и др.), но и двоеточия, и даже вопросительного знака и запятой. Вот некоторые примеры из повести «На изломах»: Теперь один, и другой разногласили. //Правда, нашлось еще сколько-то подобных — «партия экономической свободы». Вступил к ним. Но: болтовня одна, или политической власти хотят. // И тут — узнал! — Косаргин враз понял по выражению. Но сам — не пошел навстречу, не напомнил. И пит — ничего не назвал. А — еще задумался. // А может быть — надо было тогда устоять, не сворачивать? не соблазниться? Далеко-далеко виделся свет, и слабел. // И пошла жизнь по тем же военным рельсам, талько без похоронок, а: и год, и два, и три — восстанавливать! значит — и работать, и жить, и питаться, как если б война продолжалась. // А дела и обязанности — расширились в размахе. //Приглядывался на планёрках: чем Борунов берёт?ведь не криком, не кулаком. А: уверен он, что — выше любого своего подчиненного. // Ох, много названий, еще больше — факультетов, отделений, специальностей, — а что за ними скрывается? чёрт не разберет. И — как бы решали? и — как бы решились? — но в Энергетическом, Шоссе Энтузиастов, прочли: *трехразовое питание»! И это — все перевесило. (А по себе сам намечал: юридический? исторический?) Ну, такая в ногах легколёт- ность — покатили! И — приняли. //Он — час так просидел? не зажигал света. Надо сказать, что чрезмерная оригинальность А Солженицына в выборе и, особенно, сочетании знаков скорее всего объясняется своеобразием самого синтаксиса — прерывистого, со смысловыми и логическими смещениями. Все это явно имитирует не только разговорность, но и желание показать сам процесс размышления. Эго внутреннее, сбивчивое и вполне реальное размышление, зафиксированное на бумаге. Такой синтаксис требует высокой степени оснащенности знаками. Это синтаксис, сознательно лишенный «гладкости» и книжной ординарности. Индивидуальность в применении знаков препинания может проявиться и в расширении границ их употребления, и в усилении их функциональных свойств. Комбинация знаков или нарочитое повторение одного из знаков также могут быть чисто авторскими и подчас являть собой индивидуальный прием, найденный писателем для передачи особого состояния героя. Например, у В. Маканина в «Андерграунде» в избытке употребляются типичные для нашего времени расчлененные конструкции, в которых обильно представлена точка, однако сам характер расчлененности — структурно и содержательно — в высшей степени оригинален: Вот тут я вновь прислонился плечом к стене. От слабости. И от живой слезы в глазу. //Беседуем. О том, что появился новый американский препарат. О питании. О разном и причем — о том, как подействовала на Веню нынешняя осень с ее холодами. Одновременно у В. Маканина та те расчлененность текста осуществляется и по-другому, достаточно необычно — избирается знак «точка с запятой». Такой знак не предусмотрен не только правилами, но оказывается и не в русле общих тенденций в применении этого знака: Я только улыбаюсь; с разинутым ртом; слаб и счастлив. // Есть у меня и другой свитер, более теплый; и более густого цвета. На худощавую фигуру в самый раз. //Надо признать, Вик Викыч осторожничая и лишний раз побаивался знакомить нас со своей женщиной (меня; и мужчин вообще). // Наконец лег; в свитере. // Полет он перенес. В Шереметьеве, задыхающийся, сумел сам сесть в такси, приехал; но его хватило только войти в квартиру. Едва переступив порог, рухнул лицам прямо на пал; скоропостижно; у себя дама. // Эксперт принес только портфель. Даже не помню его фамилии; мелкое личико; и весь мелкий, (Досадно.) И если точка — это дань времени, то точка с запятой в подобных синтаксических условиях — это именно индивидуальная интерпретация ситуации. Итак, индивидуальность в применении знаков препинания заключается отнюдь не в коренном нарушении пунктуационной системы, не в пренебрежении традиционными значениями знаков, а в усилении их значимости как дополнительных средств передачи мыслей и чувств в письменном тексте, в расширении границ их использования. Индивидуализированная пунктуация несет в себе заряд экспрессии, она стилистически значима, включается в систему литературных приемов, помогает писателю и поэту в создании художественной выразительности. А это в свою очередь повышает степень развитости и гибкости пунктуационной системы языка. Так творческая индивидуальность, пользуясь выразительными и изобразительными возможностями пунктуации, одновременно обогащает ее. Необычное, с точки зрения применения знаков, оказывается обычным, с точки зрения функциональных возможностей современных знаков препинания. Современная русская пунктуация, используемая в практике печати, далеко не всегда подчиняется Своду правил 1956 г., и потому осмысленные и типичные «нарушения» правил не могут рассматриваться как проявление безграмотности. В них, «нарушениях», просматриваются закономерные тенденции, отражающие поиск адекватных способов оформления значительно обновившейся синтаксической и ритмико-стилистической структуры письменного текста. В целом, как было показано, речь становится все более динамичной и расчлененной, особенно это касается массовой печати, и во многих случаях это достигается с помощью знаков. Естественно, что в текстах более узкого, специального назначения традиционные написания более устойчивы. Обновление практики использования знаков связано с отражением норм ситуативных, не столь жестких, характеризующих гибкость, вариативность современной пунктуации, ее способность повышать информационные и выразительные качества письменного текста. Отклонения от правил, вылившиеся в определенные тенденции, — свидетельство движения русской пунктуации к функционально-смысловой значимости. А такое возможно лишь при достаточной степени развитости самой пунктуационной системы в целом.