Средневековая психология

Эпоха Средневековья, длившаяся почти десять веков, не имеет в истории достаточно четкой периодизации. Началом этой эпохи счи­тают падение Римской империи, т. е. V век. В то же время все уче­ные отмечают, что элементы средневековой идеологии, так же как и средневековой науки, появились значительно раньше, уже в III в. Это естественно, так как появление таких значительных изменений в культуре, в мироощущении людей не может возникнуть внезап­но, при появлении какого-то внешнего критерия. В то же время и в истории, и в науковедении такой критерий необходим, и выбор V века обусловливается еще и тем, что в этот период новая миро­вая христианская религия окончательно утвердилась в Европе.

Окончание средневекового периода связывают, как правило, с XV веком, со временем возрождения искусства, светской науки, открытием Америки. В то же время первые признаки новой идео­логии появились уже к концу XIV в., а говорить об окончатель­ном уходе средневекового мировоззрения можно только к концу XV - началу XVII в., после Реформации. Однако даже в Новое время ученым приходилось доказывать возможность и необходи­мость отделения науки, особенно науки о душе - психологии, от богословия. Постепенное развитие и угасание характерных осо­бенностей средневекового мировоззрения в психологии наглядно отражаются концепциях Августина Аврелия и Фрэнсиса Бэкона, которые несколько условно обрамляют этот период.

Одной из важнейших характеристик средневековой науки, в частности психологии, была ее тесная связь с религией. Точнее говоря, небогословской, внецерковной науки в то время в Европе не существовало. Ее важной особенностью в этот период было появление сакральности, от которой психология избавлялась при переходе от мифологии к научному знанию в VII-VI вв. до н.э. Зависимость от религии снова поставила вопрос о связи и взаи­мовлиянии знания и веры, который и стал важнейшим для ученых на протяжении всего этого периода.

Одним из характерных стереотипов при анализе Средневековья стало представление об однозначно негативном характере развития науки и общества в целом в этот период. Однако такое пред­ставление не может быть верным хотя бы потому, что на протя­жении почти десяти веков социальная ситуация изменялась, изме­нялись само общество, его идеология и структура. Говоря о взаи­моотношении между религией и наукой, нельзя игнорировать эти изменения, обойти как то положительное, что пришло в психоло­гию с богословием, так и отрицательное влияние церковного дик­тата. Тесный контакт и зависимость от богословия дают основа­ния использовать в качестве временных границ при анализе раз­вития психологии этапы развития религиозной мысли, в которой выделяют этап апологетики, исторически предшествующий Сред­невековью (И-IV вв.), этап патристики (IV-VIII вв.) и этап схола­стики (XI-XIV вв.).

Начало нового этапа в развитии психологии было связано с фактическим изменением ее предмета, так как официальной нау­кой о душе стало богословие. Поэтому психология должна была либо полностью уступить богословию исследование психики, либо найти себе некоторую нишу для исследования. Именно в связи с 'поисками возможности для изучения единого предмета в разных его аспектах происходили основные изменения во взаимоотноше­ниях богословия и психологии.

При появлении христианства ему было необходимо доказать свою уникальность и оттеснить другие религии, не совместимые с ним. С этим связана и нетерпимость к греческой мифологии, так же как и к психологическим и философским концепциям, которые были тесно связаны с языческой религией и мифами. Поэтому большинство известных психологических школ (Ликей, Акаде­мия, Сад Эпикура и др.) были закрыты к VI в., а ученые, хранив­шие знания об античной науке, переехали в Малую Азию, открыв там в греческих колониях новые школы. Ислам, распространенный на Востоке, не был столь нетерпим к инаковерию, как христиан­ство в III-VI вв., а потому психологические школы там свободно развивались. Позднее, к IX-X вв., когда гонение на античную науку, особенно на теории Платона и Аристотеля, закончилось, многие концепции вернулись в Европу, некоторые уже в обратном переводе с арабского.

На этапе апологетики еще одной причиной антагонизма между психологией и богословием была несовместимость знания веры, которая не терпела никакого инакомыслия, никакого сомнения в своих догматах. Церковь в то время сурово осуждала не только усомнившихся в ее истинах, но даже тех, кто пытался их доказать, считая, что стремление к доказательству идет от недостатка веры. Недаром именно в это время появилось высказывание известного богослова Тертуллиана: «Верую, ибо это нелепо».

Однако после упрочения господства христианской церкви, к V-VI вв., появилась необходимость внести дополнения, разъяснения или трансформировать некоторые положения христианства. Нужно было и канонизировать постулаты, вытекающие из новых реалий, для того чтобы предотвратить распространение ереси, несущей церкви раскол. Так возник новый этап - патристика, т. е. учение отцов церкви, в котором богословие начинает обращаться к знаниям, накопленным в античности.

С этого времени и почти до ХП-ХШ вв. взаимоотношения церкви и науки снова изменяются, причем церковь становится одним из главных хранителей и распространителей знаний.

Для понимания роли церкви в этот период необходимо помнитьи историческое положение в Европе того времени. Постоянные войны делали невозможным создание государств в собственном смысле этого слова, не было еще и сильной светской власти вообще. К концу VI в. исчезли остатки римской цивилизации, при которой все состоятельные члены общества умели читать и писать, существовали светские учебные заведения, а ученые обращались ко всем членам общины. Последним мыслителем этой эпохи был Боэций (VI в.), наработы которого огромное влияние оказало учение Платона.

Последующие три века (примерно до X в.) историки часто и справедливо называют годами мрака, подразумевая, что отсутствие стабильности, государственной власти, постоянные набеги, эпиде­мии делали жизнь людей, как королей и рыцарей, так и простых поселян и воинов, тяжелой, полной невзгод и опасностей. Факти­чески единственным очагом стабильности, культуры, надежды на лучшее будущее в то время была церковь, она же объединяла в единое целое разрозненные и враждующие между собой племена. В этот период и зародилось противостояние церковной и светской власти, которое было характерно для Средневековья.

Монастыри становились оплотом науки, в них хранили книги и обучали грамоте. Вообще единственными грамотными людьми, как правило, были монахи, а светские люди, феодалы, даже высшая знать, часто не умели писать и считать. В монастырях хранились не только церковные, но и светские книги, в том числе списки с книг античных психологов. Эти работы изучались и развивались в трудах церковных ученых, обычно работавших при монастырях. Важным было и то, что в это суровое время монастыри давали защиту, охраняли от голода и многих болезней, от военных грабежей. Несмотря на противодействие императоров, власть пап оста­валась достаточно крепкой, чтобы противодействовать любым попыткам пошатнуть авторитет церкви. Этому способствовало и то, что, несмотря на остатки языческих верований, большинство свет­ских властителей также были глубоко верующими людьми.

Такое положение просуществовало несколько веков, однако уже к ХП-ХШ вв. оно начало изменяться. С укреплением государств, развитием городов и ремесел мрак начал рассеиваться, у людей появилась надежда на достойную жизнь в настоящем, а не только потустороннем мире. Однако для взаимоотношений науки и рели­гии этот поворот оказался не столь благоприятным, так как духо­венство перестало быть единственным оплотом культуры.

В это время стали появляться первые светские университеты, сначала в Болонье, а затем в Париже. Открывались и светские шко­лы, т. е. грамотными уже были не только монахи, но и аристокра­тия, купцы и ремесленники. Усиление городов с их самоуправле­нием, для которого необходимо высокое мастерство и выполне­ние цеховых правил, требовало и новой культуры, нового само­сознания человека. Появилась и сильная светская власть, которая подчинила себе церковную.

Именно в это время и зародилась схоластика, которая в этот момент была достаточно прогрессивным явлением, так как предпо­лагала не только пассивное усвоение старого, но и активное разъ­яснение и модификацию готового знания, развивала умение логи­чески мыслить, приводить систему доказательств и строить свою речь. Тот факт, что это знание уже готовое, т.е. схоластика связана с использованием репродуктивного, а не творческого мышления, тогда мало настораживал, так как даже репродуктивное мышление направлено на получение и доказательство знания. Однако со вре­менем схоластика начала тормозить развитие новых знаний, приоб­рела догматический характер и превратилась в набор силлогизмов, которые не позволяли опровергнуть старые, неправильные или не­верные в новой ситуации положения. Точно так же и церковь, бывшая в VI-X вв. во многом хранительницей знаний, станови­лась тормозом на пути развития науки. В стремлении сохранить за собой приоритетные позиции церковь препятствовала развитию новых концепций, которые противоречили ее многочисленным догмам, причем со временем этих противоречий становилось все больше, а неприятие возрастало. Именно в позднем Средневековье приобретала все большее значение инквизиция, которая пыталась отстоять прежние позиции церкви во власти и науке.

После начального этапа развития психология начала стремиться к тому, чтобы найти свое место в исследовании души, определить тот круг вопросов, который может быть ей отдан богословием. Естественно, что это привело частично к пересмотру предмета пси­хологии - в содержании души была выделена особая категория, подлежащая научному исследованию. Необходимость выделиться из богословия привела к появлению теории двух истин, которая утверждала, что истина знания и истина веры не совпадают между собой и не противоречат друг другу, как две параллельные прямые. Эта теория была сформулирована в IX-X вв. арабским ученым Ибн Синой и вскоре получила широкое распространение в Европе. Несколько позже, в ХП-ХШ вв., в психологии возникло на­правление, получившее название деизм, которое утверждало, что существуют две души - духовная (ее изучает богословие) и телесная, которую изучает психология. Таким образом, появился пред мет для научного изучения.

Расширение прав науки привело к тому, что к XIII в. теория двух истин, несколько перефразированная в томизме - теории, разрабо­танной известным богословом Фомой Аквинским, - была призва­на уже защитить веру от научных доказательств. Стараясь прими­рить науку и веру, Фома Аквинский писал о том, что они имеют, действительно, две разные истины, но в том случае, если истина науки противоречит истине веры, наука должна ей уступить.

Все большее влияние на психологию Средневековья начинали оказывать и работы Платона и Аристотеля, концепции которых постепенно приобретали все более ортодоксальный характер. Мно­гие крупные ученые того времени (Ибн Рушд, Ф. Аквинский) были последователями Аристотеля, доказывая, что именно их толкова­ние этой теории единственно верное.

Если в VI-VII вв. ученым еще ставили в вину ссылки на антич­ных мыслителей (как, например, Боэцию), то к XIV-XVI вв., на­оборот, критика или непочтительный отзыв об этих теориях мог привести к крупному штрафу или отлучению от кафедры. Таким штрафам, например, подвергался Д. Бруно, критиковавший неко­торые положения Аристотеля.

К кругу традиционных психологических проблем, исследуемых в средневековой науке, относится прежде всего изучение процесса мышления и его взаимосвязи с речью. Анализируя становление понятийного мышления, ученые ставили вопрос о происхождении общих понятий (универсалии). Наряду с вопросом о взаимосвязи знания и веры он становится одним из центральных в период схо­ластики. При этом реалисты (Эриугена, Гильом, Ансельм Кентерберийский) доказывали, что общие понятия реально существуют еще до вещей, в уме у Бога. Такой подход перекликался с позицией Платона, утверждавшего, что общие понятия существуют в миро­вой душе, являясь образцом для реальных предметов. Номинали­сты (Росцелин, позднее Д. Скот, У. Оккам), напротив, считали, что общие понятия не существуют в реальности, есть лишь «дуновение голоса», т.е. слово, которым для удобства общения фиксируют группу сходных предметов. Основатель концептуализма (направле­ния, примыкавшего к номинализму) П.Абеляр доказывал, что об­щие понятия существуют и вне вещей, в уме человека, т. е. слово -это не только звук, но и значение, которое, оставаясь в названиях, передается людям. При этом он одним из первых (наряду с Эриугеной) отстаивал верховенство разума над верой, говоря о том, что надо понимать, чтобы верить. Так к XI-XII вв. в науке начал возрождаться рационализм, который стал ведущим направлением в психологии и философии Нового времени.

На изучение вопросов познания в поздней схоластике и в пе­риод Возрождения существенный отпечаток наложили работы не только античных ученых, но и арабских психологов, которые ста­ли проникать в Европу в ХП-ХШ вв., получая все большее распространение.

В то же время наряду с продолжением исследования традицион­ных для античной науки вопросов психология Средневековья зани­мается и новыми проблемами. Прежде всего к ним относится изу­чение взаимосвязи психических и соматических болезней, прово­дившееся известным арабским психологом и врачом Ибн Синой. Эти работы заложили основы современной психофизиологии, впервые вскрыли природу стрессов и их влияние на состояние психики.

В церковной психологии также проводились важные исследо­вания, направленные на изучение способов манипуляции большой массой людей, приемов снижения психического напряжения. Для того чтобы лучше понять смысл этих исследований, необходимо попытаться осознать особенности сознания средневекового чело­века, которое существенно отличалось от современного.

Высокая степень укорененности в группе делала самосознаниесредневекового человека почти тождественным сознанию, т. е. каж­дый считал себя членом определенной социальной группы, имею­щим те же стереотипы, те же права и обязанности, что и другие. Жесткая иерархия, которая не давала людям возможности изме­нить свой социальный статус, получить свободу от ограничений, наложенных на них обществом, давала и некоторые психологиче­ские преимущества, повышая уверенность людей в себе и в правоте своей позиции, разделяемой группой.

Уверенность в незыблемости существующих правил повышал и тот факт, что люди не имели достаточных знаний о том, что нахо­дится за границами их географического мира. Поэтому представ­ления о нормах и правилах поведения, о ценностных ориентациях, существующих в определенной области, считались абсолютными и обязательными для всех. Уверенность в универсальности и од­нотипности пути развития личности делала данные нормы чрез­вычайно жесткими. Это сужало вариативность поведения, фрустрируя любые попытки преодолеть стереотипы, свойственные наи­более активным и творческим личностям. Жесткая фиксация един­ственного социально одобряемого типа развития существенно су­жала адаптационные возможности тех людей, которые вследствие индивидуальных особенностей (импульсивности, решительности, стремления к анализу, а не к принятию на веру информации) отли­чались от общепринятых, модельных типов личности.

В то же время отсутствие альтернативных способов социальной адаптации облегчало этот процесс для большинства людей. Облег­чало адаптацию и сознание безграничности жизни человека, так как уверенность в бессмертии души, возможности повторения, пусть и не полного, жизненного пути давала надежду на исправление ошибок, освобождение от трудностей, бедности, болезней, выпавших в земной жизни на долю человека. Это помогало менее эффективно воспринимать трудности, опасности, смерти близких, повышало психологическую устойчивость многих людей.

Однако в трудные для человека моменты, во время социальных катаклизмов (войн, эпидемий и т.д.), случавшихся достаточно часто, особенно на протяжении VI-X вв., этих естественных peryляторов психологической стабильности оказывалось не достаточно. Поэтому было необходимо разработать способы эмоциональ­ной разрядки, очищения от страха и чувства вины. Такие способы были найдены в самой церковной культуре. Это были прежде всего обряды исповеди и покаяния; они давали людям уверенность в возможности очищения, снятия вины за свои поступки, за нарушения правил, неизбежные в реальной жизни, в возможности прощения и искупления тех ошибок, которые были ими сделаны. Таким образом, недовольство собой не накапливалось, снималась напряженность от осознания своих грехов, что способствовало укорененности и с собой, и с другими, предотвращало снижение самооценки. Терапевтический эффект этих обрядов был тесно связан с глубокой верой, надеждой на загробное воздаяние, которые служили в этом случае основой для катарсиса.

На вере основывались и способы лечения некоторых психосома­тических заболеваний (например, истерии), которые использова­лись многими священнослужителями в средние века. Уверенность людей в том, что данный священник действительно может им помочь, приводила к тому, что наложение рук, прикосновение к оде­жде и т. п. становились мощным стрессовым фактором, излечивав­шим больного. Технология внушения, помогающая при подобных заболеваниях, впоследствии была использована и в психоанализе.

В этот период продолжалось и развитие ораторского искусства, направленного на управление чувствами слушателей, заражение их определенным эмоциональным состоянием. Если в античности эти приемы основывались главным образом на речи, то в Средневековье использовались и невербальные средства (жесты, паузы, интонации и т.д.), что было серьезным приобретением психоло­гии того времени.

Необходимо упомянуть еще об одном способе управления по­ведением людей, снижения их эмоциональной напряженности - это проведение карнавалов, развитие элементов того, что М. Бахтин назвал «карнавальной культурой». Эти праздники давали возможность выйти за пределы жестких норм, хоть на время изме­нить свой статус, забыть о жестких, регламентированных обязанностях и нормах поведения, открывали простор для катарсического очищения в карнавальной деятельности. Важно, что нару­шение запретов на карнавале происходило в роли, под маской, т.е. в личине другого человека. Поэтому нарушение правил не _вызывало тревоги и осознания своей греховности, оно приписы­валось другому лицу.

К XIV-XV вв. упрочилось положение светской, независимой от богословия психологии, появлялось все больше ученых, обра­щавшихся к психологической проблематике - Р. Бэкон, X. Вивес, Х.Уарте, У.Оккам. Однако в светской психологии на первый план выходили не вопросы этики, волевого поведения и свободы личности (которые еще долгое время оставались проблемами бого­словия), а исследования познавательного развития, речи и способ­ностей. Так постепенно психология становилась наукой о сознании и о тех процессах познания окружающего, которые являются преимущественным содержанием сознания.

Дата добавления: 2015-04-24