Философская антропология как комплексное учение о человеке

Человек является предметом изучения целого ряда дисциплин: биологии человека, социологии, психологии и т. д. Философская антропология призвана выявить категориальный каркас, в рамках которого можно было бы соотнести все эти различные представления друг с другом и с инвариантными сущностными возможностями человека. Такие категориальные рамки должны представлять собой систему атрибутов, необходимых и достаточных для отличения человека от всех других известных нам систем. Но поскольку, как это будет видно дальше, внутри этой системы содержатся не структурируемые компоненты, постольку она выступает как целостность.Эта задача будет решаться в три этапа: выявление функциональной специфики человека через его отношение к остальным формам бытия, определение места человека в системе базовых уровней бытия, синтез функциональных и бытийных уровней.Человек появляется на свет как биологическое существо, в процессе его формирования в обществе происходит его «второе рождение» как существа социального. Биосоциальность человека достаточно очевидна. Но, кроме того, человек обладает ещё и третьей ипостасью: у него есть душа, и потому он оказывается также существом психологическим. Последний тезис нуждается в обосновании, так как материалисты сводят психологическое к функции природного и социального. Обоснование того, что психологический уровень человека является не просто функцией двух предшествующих, но имеет самостоятельное бытие, будет дано ниже. Сейчас же поясним, в каком смысле биологический (природный), социальный и психологический уровни человека являются функциональными уровнями.Обычно указанные характеристики человека «раскладывают по полочкам», понимают как рядоположенные. Например, говорят о природных, социальных и духовных потребностях человека (соответственно, допустим, потребности в пище, обеспечении социального статуса, творчестве). Я стою на совершенно другой точке зрения, согласно которой все проявления человека, его потребности в том числе, в разных отношениях и в разных пропорциях содержат в себе все три уровня, пока данное существо остается человеком. Собака пьет из лужи, но потребность в пище у человека в нормальных условиях включает в себя и социальный и психологический аспект: престижность потребляемого продукта, сервировка стола, общество, в котором эта потребность удовлетворяется. Обеспечение социального статуса предполагает и определенные материальные условия, и психологическое удовлетворение. Потребность в творчестве имеет определенные физиологические и социальные основания. Так что речь может идти только о доминировании того или иного аспекта.Отсюда, однако, не следует, что различия между рассматриваемыми уровнями «чисто условны». Они вполне реальны, только имеют функциональный характер, т. е. задаются тем конкретным отношением к среде, в котором находится то или иное проявление человека. Человек функционирует на биологическом (природном) уровне, если в данном корреляте он осуществляет основную функцию этого уровня: лучшую адаптацию (приспособление) к окружающей среде. Реализуя базовую функцию социальных систем — преобразование бытия, он проявляет себя на социальном уровне. Бытие человека реализуется на психологическом уровне, когда определенное его проявление становится самоценностью с точки зрения его внутреннего мира (чуть дальше мы поясним, что это означает). Пока же ограничимся примером: человеческая рука, как сильная и быстро реагирующая, характеризует нас как существо природное; обученная рука пианиста или слесаря — как существо социальное; рука любимого человека манифестирует наше проявление как существа психологического (душевно-духовного).На биологическом уровне человек выступает как природный индивид, представитель вида Homo sapiens. Основной чертой этого вида является его внутренняя противоречивость. Она проявляется, во-первых, в противоречии между свойствами, обусловившими недоадаптированность предков человека к окружающей среде, (естественной слабостью), и другими свойствами, обеспечившими переход к новой (социальной) форме бытия, к компенсации естественной слабости искусственно созданной силой. Во-вторых, эта противоречивость выступает в виде исключительного внутривидового разнообразия, доходящего до появления взаимоисключающих противоположностей.В отличие от наших «двоюродных братьев» (шимпанзе и горилл) предки человека оказались плохо приспособленными к изменившейся природной среде (на этот счет имеется множество разнообразных гипотез). Их могла спасти либо мутация (возможно, следствием мутации явился «снежный человек»), либо использование своих особых природных задатков, позволивших перейти от биологического приспособления к среде к её социальному преобразованию. Такими задатками оказались:

развитый мозг,

прямохождение,

гибкая кисть руки, способствовавшая переходу к трудовой деятельности,

длительное детство, ставшее периодом передачи искусственных (не обусловленных видовой наследственностью) знаний и навыков,

постоянная готовность к половым сношениям (в отличие от периодической течки у других животных), что приводило к повышенной конкуренции между самцами и, как следствие, — к развитию воображения [2].Внутривидовое разнообразие Homo sapiens проявилось по следующим основным «линиям разделения»:

отношение к агрессии,

характер развития торможения,

отношение к суггестии (внушению).

Здесь я исхожу из взглядов, развитых Б.Ф. Поршневым [3]. Согласно гипотезе Б.Ф. Поршнева наши предки были каннибалами, причем в такой форме, что часть людей занимала активную позицию, питаясь своими сородичами, а другая становилась жертвами [4]. Это разделение зашло так далеко, что именно им Поршнев объясняет быстрое расселение людей по земному шару: преследуемые спасались от насилия со стороны хищников-преследователей. В основе такого расслоения как раз и лежат указанные выше три линии. Жертвы (нехищные люди) не агрессивны, у них развито дифференцированное торможение, они внушаемы (являются сугеррендами). Хищники, напротив, агрессивны, у них слабо развиты тормозные процессы, они обладают силой внушения (являются суггесторами).Согласно одной из гипотез, неандертальцы погибли именно потому, что агрессивность не уравновешивалась у них адекватным торможением: они просто перебили друг друга. У людей дело оказалось сложнее: не хищные индивиды, обладая развитой дифференциацией внутренних психических процессов (силой воображения в том числе, если вспомнить гипотезу Ю.М. Бородая) и будучи отзывчивыми к чужому опыту, ориентировались не на насилие, но на созидательную деятельность (благодаря ним мы и «слезли c дерева»). Хищники же отличались слабым развитием тормозных процессов по отношению к себе («буду делать, что хочу»), но зато агрессивной суггестией по отношению к другим («будете делать, что я хочу»). У них речь использовалась как средство внушения, у их жертв — как средство обозначения и взаимопонимания (это, кстати, хороший диагностический признак, актуальный и в наше время; для кого-то — выстраданная идея, а для кого-то — удобный лозунг для оболванивания «электората»). Хищники всегда были и остаются паразитами и эксплуататорами. Эта исходная дихотомия (не хищные созидатели — хищные насильники) характеризует лишь крайние полюса нашего вида. Большая же его часть занимает промежуточное положение и является ареной борьбы двух полярных влияний (Б. Диденко называет эту конформную массу диффузным видом).Говоря предельно просто, кто-то от природы более склонен к добрым делам, кто-то к злым, а кто-то поступает «как все», «как принято». Только не надо доводить простоту до упрощенности. Дело в том, что, во-первых, как уже отмечалось, в одном и том же человеке в разных ситуациях могут проявляться все три тенденции. И, главное, во-вторых, как мы увидим дальше, человек не обречен быть рабом своих природных предпосылок.Ослабление естественного отбора в процессе развития общества привело к тому, что на исходные внутривидовые различия стало наслаиваться множество индивидуальных природных различий. Существует зависимость отклоняющегося поведения от изменений в генетическом аппарате (излишек или недостаток одной Y-хромосомы), от аномалий мозга, нарушений в типе обмена веществ, типа телосложения [5], особенностей процесса биологического рождения [6]. Усилению патологических изменений, деградации человеческого генофонда способствует рост алкоголизации, наркоманизации, распространение СПИДа. Стрессовые ситуации, связанные с особенностями цивилизационных процессов, стимулируют патологические проявления со стороны акцентуированных личностей [7]. Акцентуацией является пограничное состояние между психической нормой и патологией, когда последняя проявляется в затруднительных обстоятельствах. К примеру, истероидный тип (не путать с заболеванием истерией) склонен к демонстративному поведению, а шизоид (не путать с шизофренией) замкнут, эмоционально холоден.Не учитывать того, какой биологический индивид подвергается воздействию общества и как он это воздействие перерабатывает, было бы, по меньшей мере, легкомысленно, чтобы не сказать преступно. Чтобы представить себе роль природных основ человеческой жизни в общем виде, проведем некоторые мысленные эксперименты. Представим себе, что идеально отлаженное общественное устройство в ходе деградации генофонда попадает в руки дебилов и лиц с отклоняющимся поведением. Смогут ли они достойно принять эстафету? Вопрос риторический, но не такой уж далекий от надвигающейся реальности. Представим далее, что к переходу на социальный уровень подошел бы не человек, а какое-то другое животное: скажем, дельфины или серые крысы. Нетрудно вообразить различие соответствующих цивилизаций. Так что, когда мы подойдем к вопросу о целостной норме и идеале человека, потребуется учесть, какие природные основы смогут внести туда необходимый вклад.Учитывать природу биологических индивидов, вступающих на путь социализации (превращения в общественное существо), необходимо, но, чтобы понять поведение человека в целом, явно недостаточно. Для этого есть две причины: социальная — одна и та же биология может по разному проявлять себя в разных социальных условиях, и психологическая – одни и те же биологические и социальные предпосылки могут быть по разному переработаны самим человеком.На социальном уровне человек выступает как личность в социологическом смысле этого слова. Термин «личность» употребляется в следующих основных смыслах. Во-первых, как синоним отдельного человека в целом (например, в выражениях «личность и общество», «типичная личность такой-то эпохи»). Во-вторых, для обозначения выдающегося или, по крайней мере, отличающегося чем-то человека («N — это личность!). В-третьих, как синоним терминов «лицо» (Ты в противоположность вещи, оно), «персона» (В нашей терминологии к этому смыслу ближе будет понятие индивидуальности). И, наконец, в четвертых, для обозначения человека, взятого в его социальном аспекте. Для наших целей, понятно, годится только этот последний смысл.В свое время К. Маркс заметил, что сущность человека есть совокупность общественных отношений. И он был прав, но не по отношению к человеку в целом, а лишь по отношению к его социальному уровню. В самом деле, как происходит социализация, результатом которой является рождение человека как личности, удовлетворяющей требованиям определенного общества? Если воспользоваться схемой «черного ящика», то внутри — биологический индивид, на вход даются те общественные отношения, на пересечении которых происходит его социализация (между классами, профессиональными, конфессиональными и иными группами, в рамках которых протекает жизнь человека, внутри семьи, групп по интересам и т. д.), а на выходе имеют место освоенные индивидом социальные роли (его поведение в соответствии с социальными ожиданиями — в качестве специалиста, гражданина, члена семьи и т. д.). Совокупность этих ролей, как интериоризованных (переведенных во внутренний план, усвоенных) общественных отношений, и образует личность в социологическом смысле этого слова.Однако свести личность только к результату интериоризации общественных отношений было бы упрощением и по отношению к социальному уровню. Взаимодействие социальных условий с природным индивидом приводит к тому, что внутри нашего «черного ящика» появляется самостоятельный социальный субъект, а не просто объект для дальнейшего воздействия социальной среды. Личность, как член общества, есть не только «актор» (исполнитель социальных ролей), не только один из элементов («винтиков») социальной системы, не только рабочая сила, которая в принципе может быть заменена роботом, но и «лицо, принимающее решение». За одним и тем же удостоверением личности (свидетельством объективного социального статуса) могут стоять совершенно разные субъекты, способные делать выбор, исходя не просто из осознания своей социальной задачи, но и из собственных целей и ценностей. Именно это не было учтено в советском эксперименте по созданию «нового человека».Но сводится ли бытие человека как субъекта только к социальному уровню? И можно ли считать человека целостным, если он является биологически здоровым индивидом и личностью, усвоившей социальные роли и способной принимать собственные решения в своей социальной деятельности? На оба вопроса следует отрицательный ответ.Здоровый индивид хорошо адаптирован к среде, нормальная личность хорошо справляется с теми задачами, которые значимы для общества. Но во имя чего? Первоначально социальная деятельность является средством для биологического выживания, но затем природные качества всё чаще становятся средством для решения социальных проблем. Деятельность человека как общественного существа совершается не по естественным видовым программам, как у других живых существ, но по искусственно созданным идеальным проектам. Внутренняя психическая деятельность также сначала выступает как средство по отношению к внешней преобразовательной деятельности. Но, чем более развиты общество и человек, тем в большей степени внутренняя душевно-духовная жизнь становится самоценностью. Мы мечтаем, вспоминаем о прошлом, медитируем, творим новые образы не просто потому, что это полезно для чего-то другого — сами эти занятия начинают представлять большую ценность, чем материальное благополучие и социальный престиж. Разумеется, не для всех, а лишь для переживших третье рождение, или, точнее, пробуждение души как таковой (не сводящейся к «надстройке» или эмоционально-интеллектуальному обеспечению). Функциональная характеристика психологического уровня как раз и состоит в таком вкладе в бытие целостного человека как самоценность внутренней психической жизни. На этом уровне человек предстает как индивидуальность.Чаще всего под индивидуальностью понимают такой синтез биологического индивида и социальной личности, в котором реализуются особенности человека. Я не могу с этим согласиться по двум причинам. Во-первых, индивидуальность здесь не самостоятельный уровень человеческой целостности, но соединение природных и социально приобретенных особенностей (цвет глаз или манера чтения лекции). Во-вторых, сама категория особенного характеризует объективную реальность, но недостаточна для понимания реальности субъективной — там работает категория неповторимости. Между тем на психологическом уровне субъективная реальность проявляется наиболее полно и оказывается той основой, которая позволяет человеку как социальной личности не просто интериоризировать общественные отношения, но принимать такие решения, где субъективное не сводится к отражению объективного, является творчеством нового, а не просто «осознанием необходимости».Предположим, что две личности являются одинаково хорошо развитыми природными индивидами и квалифицированными специалистами. Но одна из них может быть этим вполне удовлетворена, а другая — при одинаковых внешних результатах — чувствовать себя не на своем месте. Почему? Потому, что переживания, сопровождающие деятельность, обладают собственной ценностью и могут определять внутреннее отношение к внешним процессам и результатам. Если бы, к примеру, деятельность всех ученых стимулировалась бы только практическими результатами, а бескорыстная любознательность, удивление перед миром были бы отброшены, это означало бы смерть науки. Подчеркиваю: я не «оправдываю» бесполезные сегодня исследования тем, что они могут оказаться полезными завтра, — я настаиваю на самоценности исследовательской деятельности как таковой. О вытекающих отсюда противоречиях между «теорией» и «практикой», как и вообще противоречиях между требованиями функциональных уровней, речь пойдет чуть дальше.Жизнь человека на всех функциональных уровнях, как и бытие в целом, осуществляется также на бытийных уровнях: объективной, субъективной и трансцендентной реальности. На уровне объективной реальности бытие человека протекает как естественноисторический процесс. Это понятие, введенное в обиход социальной философии марксистским материалистическим пониманием истории, означает, что человек выступает как один из компонентов природных и социальных процессов, подчиняясь в своих проявлениях законам объективной реальности. Процесс человеческой жизни также закономерен, как и природные процессы, и потому он естественный; но он представляет собой развитие, осуществляемое самим человеком, ставящим перед собой определенные цели, и потому он исторический; однако достижение этих целей также подчинено особым — социальным — законам, и потому в целом процесс выступает как естественноисторический. В рамках этого процесса объективная реальность детерминирует субъективную; вторая оказывается отражением и функцией первой («бытие определяет сознание»).На уровне субъективной реальности человеческое бытие предстает как деятельность, в рамках которой, напротив, субъективная реальность детерминирует объективную, идеальные проекты реализуются в материальной деятельности и воплощаются в объективной реальности, доопределяя бытие. Часто идеальное бытие человека именуют сознанием, но это допустимо только в том случае, если мы осознаем, что термин «сознание» употребляется здесь в предельно широком смысле — как синоним всех проявлений идеального: и мыслей, и переживаний, и осознанного и подсознательного. Точнее говорить об идеальном бытии человека (субъективной реальности), которое проявляется на трех уровнях: подсознании, осознании (сознании в узком смысле) и сверхсознании.В подсознание входят те наши переживания и знания, которые могут проявляться в деятельности (и идеальной, и материальной), но не осознаются, не выражаются в отчетливой форме: умею, знаю (понимаю), но выразить или объяснить не могу (или не хочу). Иногда идеальное бытие человека сравнивают с айсбергом, видимую надводную часть которого составляет то, что осознается, а основную подводную часть образует подсознательное. В состав подсознательного входит то, что было или может быть осознано, но по каким-либо причинам вытеснено из сферы осознаваемого, а также то, что не может быть адекватно выражено в отчетливой (знаковой, языковой форме). Вытеснение в сферу подсознательного совершается по двум основным причинам. Во-первых, постоянное пребывание в сфере осознанного всех деталей знаний и навыков было бы избыточной нагрузкой (вспомним притчу о сороконожке, которая захотела понять, как это она управляется со своими конечностями, и тут же запуталась). Во-вторых, некоторые вещи люди не хотят доводить до своего сознания (чаще всего это нежелание тоже не осознается): «Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Но глубинный пласт подсознательного составляют неповторимые базовые переживания, образующие интенциональное ядро субъективной реальности (это было показано при рассмотрении субъективной реальности как уровня бытия). Их можно обозначить, как-то намекнуть об их содержании, но невозможно дать «формулу» любви или счастья, как и вообще представить любой символ-метафору в виде однозначно разгадываемой шарады. Неверно считать содержание подсознательного чисто природным — в его состав входят знания и переживания, формирующиеся также на социальном и психологическом уровнях. Именно поэтому подсознание выполняет роль резервуара, сырья для работы на других уровнях идеального бытия, и, в то же время, «котла», в котором постоянно «варятся» волнующие нас проблемы, чтобы затем выплеснуться на уровень осознания неожиданным решением (инсайт — неожиданное озарение, чувство «эврика»).Уровень осознания представляет собой мощный чисто человеческий пласт идеального бытия, возникающий на социальном уровне. Осознание есть отчетливое знание, т. е. такое, которое может быть представлено для самого себя и передано другим в знаках языка. Под языком понимается система знаков, которые имеют значения, соотносимые с обозначаемыми явлениями (референтами, денотатами). Эти знаки могут существовать в любой форме, словесной (устной и письменной), условных знаков, шифра и т. д. Отличие человеческого языка от языка животных состоит в том, что его содержание не сводится к биологически запрограммированным смыслам (информации об опасности, пище, особи другого пола), но задается постоянно развивающейся социальной деятельностью. Поэтому сам язык, как форма существования и выражения сознания, становится саморазвивающейся открытой системой. Наличие осознания (языковой формы идеального бытия) означает, что информация любого человеческого субъекта может быть передана любому другому субъекту, знающему значения искусственных средств общения — знаков языка. Поэтому в принципе человек может, во-первых, опираться на весь опыт других людей и, во-вторых, работать со знаковыми системами, не имеющими непосредственной чувственной интерпретации (умозаключения, формальные исчисления) и получать с их помощью новое знание.Уровень сверхсознания трактуется по-разному: как синтез осознания и подсознания, дающий творческие результаты; как появление в субъективной реальности чего-то ей самой не принадлежащего, но наделяющего её новыми способностями. Общее в обоих вариантах — то, что подчеркивается момент особого творческого озарения, обеспечивающего принципиально новый прорыв в освоении бытия. Различие заключается в том, что в первом случае этот прорыв осуществляется, так сказать, собственными силами. Осознание ставит задачи и отчетливо формулирует результаты, подсознание мобилизует информационные ресурсы для творческой работы. Во втором случае творческий свет приходит извне. В свою очередь эта трактовка имеет два варианта. В первом сверхсознательная информация приходит из внечеловеческих, но рационально постигаемых источников: например, информационно-энергетических полей, «семантического вакуума» [8]. Во втором речь идет о присутствии в душе (субъективной реальности) духа (трансцендентной реальности), приобщающем индивидуальное идеальное бытие к целостному.Мы уже говорили о том, что распространение субъективной реальности за пределы человеческого бытия вызывает критику в том плане, что при этом, мол, игнорируется качественная специфика человека. Но это не так. Подчеркивая ранее общее в дочеловеческой и человеческой субъективной реальности, мы теперь имеем возможность четко выделить специфические отличия последней:творчество (саморазвитие) является для субъективной реальности человека не исключением, знаменующим поворотные моменты эволюции, но постоянной характеристикой; образно говоря, человек живет в поле с исключительно высокой плотностью точек бифуркации;человек способен к отчетливому осознанию и общезначимому выражению в языке процессов и результатов свой идеальной деятельности, что позволяет ему опираться на коллективный опыт;человек способен к рефлексии (самосознанию, знанию о том, что он знает, в том числе «знанию о незнании»), что позволяет ему контролировать ход создания и реализации искусственных проектов доопределения бытия.На уровне трансцендентной реальности идеальное бытие проявляется как глубинное общение души с духом, не выразимое ни в понятиях, ни в символах-метафорах, но наполняющее субъективную реальность не только переживанием своей уникальности, но и благодатью сопричастности к духовной целостности бытия.Теперь представим пересечение функциональных и бытийных уровней человека в виде таблицы, каждая из клеточек которой необходима, а все вместе достаточны для того, чтобы выявить специфику сущности человеческой целостности.Функциональные уровни

Уровни бытия

1. Природный:

биологический индивид

2. Социальный:

личность

3. Психологический:

индивидуальность

1. Объективная реальность: естественноисторический процесс

1.1. Тело (организм)

1.2. Актор (один из элементов естественноисторического процесса)

1.3. Стиль (выражение психологической целостности в каждом её проявлении)

2. Субъективная реальность: деятельность

2.1. Психофизиологические программы видового и индивидного поведения

2.3. Субъект деятельности, искусственно созданные проекты

2.3. Душа

3. Трансцендентная реальность: глубинное общение

3.1. Природные предпосылки духовности

3.2. Социальные предпосылки духовности

3.3. Дух

Дадим необходимые пояснения. 1.1 Термин «тело» употребляется в традиционном философском смысле, т. е. в рамках триады «дух — душа — тело».1.3 Понятие «стиль» вводится для обозначения тех естественных проявлений целостной внутренней жизни индивидуальности, которые могут быть как-то объективированы (для искусственного выстраивания имиджа больше подходит термин «стилизация»). Мы исходим здесь из положения: «Человек — это стиль», понимая, что для улавливания объективируемых проявлений индивидуальности именно как целостности нужно быть очень хорошим практическим психологом [9]. 2.3 Душа представляет собой уникальное внутреннее ядро субъективной реальности, задающее исходную интенцию её природному и социальному уровню. Стало быть, душа не синтез психики индивида и личности, но самостоятельное начало. Вопрос о природе её существования (проблемы уровня её самостоятельности, реинкарнации и т. д.) остается открытым (одна из тайн бытия). 3.1-3.3 Под духовностью понимается приобщенность души к духу (индивидуального начала к целостному, Я и Ты к Мы) как результат «глубинного общения»; присутствие духа в душе [10].Эта таблица, в частности, хорошо иллюстрирует соотношение системы и целого. Человек в ней представлен как система, но в рамках этой системы выделены неструктурируемые компоненты (2.3 и 3.3), что превращает систему в целостность.Бросается в глаза, что перед нами весьма противоречивая целостность. Требования адаптации к среде, эффективной социальной деятельности и самоценности внутренней духовной жизни могут не только не совпадать, но и исключать друг друга. Что же в таком случае является человеческой нормой? Можно ли из перечисленных выше характеристик выделить главное основание, сущность человеческой целостности? Эти кардинальные вопросы мы обсудим в следующем параграфе.Анализ нормы и основания развития будет проводиться с единых методологических позиций: отказ от монокаузализма, ориентированного на возведение в ранг нормы какой-то одной стороны и желающего видеть сущность, объяснительный принцип развития также в какой- то одной причине; проведение системного и целостного подходов.Под нормой понимается не среднестатистическая характеристика, но состояние системы, позволяющее ей удовлетворительно выполнять свои специфические функции (сохранять качество). Следовательно, человек нормален как индивид, если он адаптируется к среде (сохраняет здоровье), как личность, если он способен участвовать в деятельности общества, и как индивидуальность, если он переживает самоценность внутренней духовной жизни. Нетрудно видеть, что выполнение этих функций может противоречить друг другу, как по объективному положению вещей, так и по субъективным установкам.В самом деле, требования работы и интенсивной внутренней жизни часто идут вразрез с требованиями сохранения здоровья, духовная жизнь — с выполнением обязанностей, регламентированных обществом. Односторонний выбор в пользу одного из функциональных уровней порождает частичные типы людей. Кто-то предпочитает жить по принципу «плюй на всё, береги здоровье», другой превращается в трудоголика, а третий полагает, что его душевная жизнь превыше всего и предпочитает находиться в «башне из слоновой кости», переходя, в конечном счете, на эгоцентрическую позицию. Такие умонастроения находят отражение и в теории, в общественной практике. Так в традиционной психиатрии и идеологии индустриального общества до сравнительно недавнего времени преобладал чисто биологический взгляд на норму. Поэтому революционеры и вообще люди, неуютно чувствующие себя в окружающем мире, легко зачислялись в разряд «ненормальных» (читай: плохо приспособленных). При этом забывается, что у тех, у кого нет проблем, нет и стимула к развитию (предки человека были явно ненормальными по сравнению с другими приматами). В тоталитарном обществе ненормальным считалось «копание в собственной мелкой душонке», поскольку внутренняя жизнь души отвлекала «винтиков» от общественно полезного функционирования. В постиндустриальной культуре на щит поднимаются претензии «кандидатов в Наполеоны», полагающих, что во имя их самовыражения «всё дозволено».Постмодернисты (начиная с работ М. Фуко) вообще полагают, что понятие нормы исторически относительно и выражает интересы господствующей власти. По отношению к конкретным случаям это, видимо, справедливо, что, однако, никак не отменяет того, что наряду с реальными разночтениями существуют объективные критерии человеческой нормы. Сложность заключается в том, что, как мы сейчас увидим, эти объективные критерии самым тесным способом связаны с субъективным выбором. Объективный критерий в общем плане достаточно ясен: нормальный человек должен сохранять человеческие качества. Но, во-первых, что это такое? И, во-вторых, почему он вообще что-то должен? (Марксистам легче: для них «долженствование» вытекает из объективного положения вещей, надо только его осознать; мы же исходим из того, что в актах выбора и творчества человек способен по новому доопределять бытие).В приведенной выше таблице перечислен минимум качеств, достаточных, чтобы отличить человека от других существ: наличие соответствующих природных данных, результата социализации и потребности в душевно-духовной жизни на уровнях объективной, субъективной и трансцендентной реальности. Если противоречия между этим набором качеств расшатывают основы человеческой целостности (не случайно шизофрения — расщепление личности — стала болезнью новейшего времени), человек разрушает себя вместе с окружающей социальной и природной средой. Следовательно, человеческая норма предполагает согласование противоречивых интенций различных уровней человеческого бытия. Иначе говоря, разнонаправленное развитие, проходя через неизбежные противоречия, должно всё же разрешаться в возрастание гармонии. Нормой человеческой целостности является, стало быть, развивающаяся гармония, или, по крайней мере, деятельность в направлении её достижения. При этом надо уточнить, что развивающаяся гармония человека, как существа, образом жизни которого является преобразование бытия, неразрывно связана с развивающейся гармонией мира как результатом его деятельности.Может последовать вопрос: но при таком подходе значительная часть людей и их деятельность не нормальны? Повторяю: философ выявляет сущностные возможности. Причины несоответствия реального положения дел этим возможностям и средства исправления такого положения могут быть выяснены и найдены только в результате комплексного подхода соответствующих областей предметного знания, вооруженного философской методологией и опирающегося на мировоззрение, прошедшее испытание в горниле философской рефлексии.Но как возможно согласование противоречивых требований? Только путем взаимных уступок, добровольных компромиссов, основанных на признании примата развивающейся гармонии (оптимального соотношения различных тенденций) над максималистскими устремлениями отдельных сторон. Смена идеологии максимума (воли к власти, престижному потреблению, наслаждению новизной) на идеологию оптимума означает постоянную внутреннюю готовность к прохождению «по лезвию бритвы» (любимый образ в произведениях И. Ефремова), постоянное присутствие в душе и сознании чувства меры и контроля над его воплощением в деятельности.К примеру, выполнение общественных обязанностей, связанных с производственными вредностями, перегрузками и т. д., плохо влияет на здоровье и не способствует внутреннему духовному сосредоточению. Как найти допустимую меру уступок тому или иному началу, как сделать, чтобы навредить по минимуму и, не отказываясь от развития (а оно без жертв невозможно), сохранить гармоничную в своей основе целостность? Поставим вопрос резче: можно ли на костях строить храмы? Нельзя дать общий рецепт. В том то и трудность, что каждый раз самому приходится принимать уникальное решение. Можно и нужно указать лишь общее направление, альтернативы выбора: достигать конкретную цель любыми средствами («план любой ценой», «героическая» воля) или корректировать цель и средства, поместив их в контекст целого.Важно подчеркнуть, что речь идет не о рациональной конструкции (поняли — приняли — сделали), но о глубокой укорененности «оптималистского» настроя на всех уровнях человеческого бытия: в сознании и подсознании, в природных задатках (доминирование стремления к сотрудничеству над вожаческими инстинктами), в характере социализации (доминировании соответствующих образцов, норм, отношений и направленности формирования подрастающего поколения), в духовной атмосфере, способствующей диалогу души и духа, а не эгоцентрической самореализации. Так что надо со всей ответственностью признать: человек ещё не достиг своего нормального состояния. От одного берега (животного) он отплыл, но к другому (подлинно человеческому) ещё не доплыл. И сейчас находится на переломе: сделает решительный рывок или погибнет в им же вызванной глобальной катастрофе.Таковы объективные альтернативы. Однако немало людей и в такой ситуации предпочтут «спрятать голову в песок» (авось, пронесет), или идти к своим максималистским целям, не взирая ни на что («после нас хоть потоп»), или устраивать постмодернистский «пир во время чумы», или утверждать, что «всё к лучшему в этом лучшем из миров», поскольку развивается в соответствии с объективными законами (космическими, экономическими и иными циклами, объективными тенденциями развития производительных сил, дискурсивными практиками и т. п.). Следовательно, в любых объективных обстоятельствах возможен разный субъективный выбор. И понимание его роли зависит от ответа на вопрос о природе основания развития человеческой целостности.Предпошлем рассмотрению этой проблемы краткий ответ: по своим сущностным возможностям человек есть саморазвивающаяся целостность. Это означает, что, во-первых, основанием сохранения и смены человеческих качеств является не какая-то одна из его указанных выше сущностных сторон, но их системное взаимодействие. Тем самым мы уходим от эклектики «теории факторов», которая ограничивается констатацией «множества причин»: дело не в том, что условий много, а в том, что каждое из них вносит свой необходимый специфический вклад в конечный результат. Во-вторых, в число «факторов» входят сверхсистемные неструктурируемые образования (душа и дух), что превращает систему в целостность. В-третьих, взаимодействие внутри целостности не сводится к реализации имеющихся потенций, но включает в себя акт свободного творчества «здесь и теперь». В этом смысле прав Х. Плеснер, утверждавший, что единство человека «не образует самостоятельной сферы. Оно есть разрыв, зияние…» и «Его существование поставлено на ничто» [11]. Отсюда, в-четвертых, вытекает «эксцентричность» (термин Х. Плеснера) позиции человека: в своем бытии он не имеет постоянно заданного абсолютного центра (исходной точки отсчета: социальных, или природных, или иных базовых характеристик), ибо постоянно выходит за собственные пределы, созидая себя и одновременно имея возможность и необходимость (для самоконтроля) видеть и относится к себе «со стороны», занимать рефлексивную позицию. Термин «рефлексивность» употребляется здесь в самом широком смысле, подразумевая такие особенности человека как собственно рефлексию (способность к самосознанию), способность к самоиронии и юмору и наличие стыда. Таким образом, самая глубокая сущность саморазвития человеческой целостности предстает как рефлексивное самотворчество.Конкретизируем данное представление об основании человеческого бытия. Основными компонентами взаимодействия, на острие которого рождается новое качество, являются природное, социальное, психологическое (душевное) и духовное начала человеческого бытия (это, так сказать, «выжимка» из приведенной выше таблицы соотношения уровней). Каждое из них к моменту возникновения нового качества формирует свой «детерминистский коридор»: природные и социальные предпосылки, душевная интенция; относительно духа, это, понятно, иносказание: он просто присутствует или отсутствует. Каждая из взаимодействующих линий и их «равнодействующая» могут иметь вероятностные разветвления. Но решающее событие происходит в самопорождающемся «центре» взаимодействия — в точке «ничто». Дополнительное влияние на этот процесс оказывает рефлексивная позиция субъекта по отношению к наличной и представляющейся ему возможной ситуации: что он сознает, чего стыдится, к чему может отнестись с юмором и иронией. Однако, сам «скачок», в результате которого происходит смена качеств, по сути своей спонтанен, не выводим сполна из перечисленных предпосылок, совершается как бы над ними. Представим это в виде схемы:Самое глубинное сущностное качество человека состоит именно в его способности в любых условиях принимать собственное решение, делать выбор и творчески доопределять бытие («овозможнивать невозможное»). В формирующих его обстоятельствах решающим, по сущности, оказывается самоформирование. Все возможные человеческие выборы и акты свободного творчества располагаются между двумя полюсами: совершенствование себя и мира вместе с теми, кто занимает такую же позицию, (полюс добра) и эгоцентрическая самореализация против и за счет других, что, в конечном счете, приводит к разрушению и мира и себя (полюс зла). Учитывая возрастание технической вооруженности человечества, можно говорить, что его функционирование и развитие приобрело планетарное и приобретает космическое значение. Норма человека, таким образом, становится связанной с нормальным состоянием мира. И движение к этой норме мы выбираем сами. И, следовательно, сами берем на себя ответственность перед собой и миром. Или избегаем её. Последнее с данной точки зрения — худший вариант ненормальности.Взаимодействие всех уровней человеческого бытия может и должно стать взаимодополняющим по отношению к так понимаемой норме, которая задает меру взаимных уступок. Все компоненты приведенной выше схемы вступают в отношение «закольцованности», т. е. одновременно выступают и как цели и как средства по отношению друг к другу под эгидой «высшей цели» — развивающейся гармонии человека и мира. Только на таком пути можно умерить и примирить разнонаправленные требования духовного, душевного, социального и природного: мера их взаимного дополнения (оптимум!) превыше максималистских претензий каждого из них.Равноправие уровней в только что указанном смысле не исключает их иерархического соотношения с точки зрения глубины основания человеческой деятельности: тайна творчества и принятия решения коренится в «диалоге души и духа». Интенция души, мобилизующая природные и социальные ресурсы, определяется её отношением к духу, благодатным присутствием или безблагодатной покинутостью духа по отношению к душе, что и задает её фундаментальный настрой, её базовый выбор между добром и злом:Иерархия сущностных характеристик человека должна дать ответ на вопрос о том, что же является наиболее глубоким сущностным определением человека. Самое непосредственное проявление человека в мире — это его преобразовательная деятельность, совершаемая с помощью искусственных средств. На этом уровне он выступает как живое существо, производящее орудия труда, как Homo faber (мастер, ремесленник). Но человек использует искусственные средства не только в отношениях с окружающей средой, но и в общении друг с другом. Средства преобразования (техника) дополняется средствами общения (языком) и человек погружается не только в искусственную природу созданных им вещей, но и в искусственную среду знаков, символов (символ здесь синоним знака), становится Homo simbolicus (живущий в символическом, знаковом мире). Искусственные средства обоих типов, в свою очередь, представляют реализацию идеальных проектов, искусственных (внеприродных) программ, производимых человеческим разумом. И потому мы именуем себя Homo sapiens (разумный). Но наше познание и проектирование, реализующиеся в преобразовании и общении, имеют более глубокую внутреннюю основу, задающую их направленность на основе свободного выбора, и здесь человек проявляет себя как Homo liber (свободный). В том же случае, когда наличные возможности не удовлетворяют его, человек, используя свои способности к преобразованию, общению, разум и дар свободы, проявляет себя в самой своей глубокой сущности как существо, способное доопределять бытие — как Homo creator (творец). Иерархия сущностных характеристик приобретает такой вид:Исходные характеристики человека, данные в этом разделе, получат дальнейшую конкретизацию при рассмотрении философского учения о человекомирных отношениях.Если человек — это, прежде всего, субъект выбора и творчества, то направленность его жизни, нахождение её смысла, высшей цели, ответа на вопрос, во имя чего эта жизнь совершается, приобретает стратегическое значение. Одним из способов отмахнуться от этой травмирующей ленивое сознание обывателя проблематики является расхожее утверждение: «Смысл жизни в самой жизни». Это бесспорно по отношению к жизни в целом, но конкретная жизнь конкретного человека конечна, она ограничена смертью и иной, уже не его жизнью. Смысл данной жизни и определяется её отношением к обоим названным ограничителям.Бессмертие в прямом смысле этого слова, т. е. вечное сохранение данной жизни с её качеством, в принципе невозможно. Бессмертие может означать либо очень долгую жизнь, либо неопределенно долгое сохранение какой-то инварианты в разных формах жизни (например, души), либо отождествление конкретного субъекта с миром в целом (одно из представлений о Боге). Известная нам реальная жизнь замкнута между актами рождения и смерти. И оба эти фундаментальных акта человеческого бытия связаны со страхом перехода в новое неизвестное состояние. Жажда бессмертия — это не только естественное стремление продлить жизнь, но и желание избежать неопределенности, неизвестности того, будет ли «жизнь после смерти» и что она собой представляет. Однако качество «жизни после смерти» остается пока что одной из главных тайн бытия.Следует поэтому согласиться с Р.Дж. Лифтоном, который говорит о символическом бессмертии и предлагает такую классификацию путей его достижения: «1) биологический путь — продолжение собственной жизни через потомство, через бесконечную цепочку биологических связей; 2) теологический путь — жизнь на ином, более высоком плане существования; 3) творческий путь — жизнь через свои труды, через устойчивое влияние на других людей; 4) путь вечной природы — мы продолжаем жить благодаря тому, что принадлежим круговороту жизненных энергий природы; 5) трансцендентный путь внутреннего опыта — «потеря себя» благодаря переживанию столь интенсивному, что время и смерть исчезают, и мы остаемся жить в «непрерывном настоящем» [12]. Любая из форм символического бессмертия состоит в том, что мы каким-то образом оставляем след в продолжающейся жизни. Но и в течение своей жизни мы оставляем следы в жизни нас окружающей. И следы эти складываются в какой-то путь (даже если это топтание на одном месте), образуют цепочку событий, так или иначе воздействующих на бытие.Каким будет этот путь и его воздействие? Стратегически это определяется его направленностью, «целевой причиной» которой является смысл данной жизни. Что же это такое? Смысл в аксиологическом значении этого слова, или жизненный смысл есть того же рода явление, что и ценность. Отличие жизненного смысла в любом проявлении человека от ценности заключается, как полагает В. Франкл, в его индивидуализированности [13]: я принимаю эту ценность (допустим, творчество, власть, любовь), но в своем уникальном её переживании. Ценности и жизненные смыслы у разных субъектов образуют разные конфигурации. Иногда они могут иметь очень причудливые формы, к тому же изменяющиеся в разных типах жизненных ситуаций, в разные периоды жизни. К примеру, доминирующая ориентация на творчество в общественной деятельности может сочетаться с ориентацией на стабильность в семейной жизни; разные ценности и смыслы могут выходить на первый план у юноши, в период зрелости и у пенсионера. Тем не менее, можно представить себе, так сказать, идеальный случай, когда в иерархии ценностей и смыслов отчетливо просматривается абсолютно доминирующая вершина. Такое встречается у так называемых людей «рефлекса цели», способных всё подчинить доминирующему смыслу. В этом случае такая вершина иерархии ценностей-жизненных смыслов выступает как смысл жизни в целом. В более распространенных случаях можно говорить об относительном доминировании жизненных смыслов, выступающих как смыслы жизни (вершины иерархии) в определенных типах ситуаций, разные периоды жизни и т. п.Осмысление конкретных смыслов жизни — это задача культурологии, психологии, личного самосознания. Философия же, помимо определения самого этого понятия, призвана дать типологию смыслов жизни, непосредственно соотносящихся с решением ОВМ (основного вопроса мировоззрения), трактующего отношение человека к миру и тем самым — отношение его жизни к иной жизни и смерти.Логически возможны и исторически реализуются три основных решения и соответствующих им смысла жизни.Мир доминирует над человеком, приоритетен по отношению к нему (Мир (человек); смысл жизни человека в том, что он что-то значит для мира.Человек доминирует над миром, приоритетен по отношению к миру (Человек (мир); смысл жизни человека в том, что мир что-то значит для его самореализации.Человек и мир паритетны в своей самоценности (Человек (Мир); смысл жизни человека в том, что он и мир совместно (соборно) значимы друг для друга.В первом случае символическое бессмертие достигается через смерть человека, принесение его в жертву обществу, природе, Богу, добровольное отдание во власть мира: память через смерть самого себя. Во втором вариантесимволическое бессмертие предполагает самоутверждение, память через смерть другого, власть над миром. Первый вариант реализуется в традиционных обществах, мировоззренческими принципами которых являются космоцентризм и теоцентризм, или же в коллективистских тоталитарных образованиях, подчиненных принципу социоцентризма (человек — «винтик» социальной машины). Второй вариант вступает в жизнь в индивидуалистических обществах, базирующихся на принципе антропоцентризма и провозгласивших смыслом жизни максимальное удовлетворение человеческих потребностей (одна из причин краха советского социализма — эклектическое сочетание такого индивидуалистического подхода с социоцентристскими средствами). В обоих случаях ценностной основой смысла жизни выступает власть: мира над человеком, человек приносится в жертву (в патологии — мазохизм); человека над миром, мир приносится в жертву (в патологии — садизм).В третьем варианте символическое бессмертие реализуется через то, что след в настоящей и будущей жизни, оставляемый человеком, служит одновременному совершенствованию и себя и мира. Ценностной основой такого смысла жизни оказывается любовь как внутреннее принятие самоценности взаимодействующих сторон. Исторически данная возможность реализовала себя пока что на уровне духовной культуры и поведения отдельных личностей, как идеальный проект, мировоззренческим принципом которого является антропокосмизм. Нетрудно видеть, что такой подход страшно далек от массового воплощения и что одновременно только его доминирование может быть смысложизненной основой, способной предотвратить движение человечества к планетарной катастрофе.Естественно, что эти общие смыслы наполняются конкретным содержанием в зависимости от индивидуальных особенностей и условий жизни. Но они задают главные стратегические направления выбора путей и создания нового для культур и личностей разного типа.

Дата добавления: 2015-04-24