Теория соблазнения

В своих ранних исследованиях Фрейд вскоре столкнулся с разнообразными препятствиями, что потребовало от него пересмотра положений теории и практических методов. Во-первых, многие травмированные пациенты отказывались от гипноза и многими разными способами сопротивлялись попыткам аналитика добиться доступа к их диссоциированному материалу. Во-вторых, Фрейд обнаружил, что некоторые из его пациентов скорее отреагировали фантазии о травматическом сексуальном абьюзе, чем реальную ситуацию сексуального соблазнения. Фрейд жалуется в своем письме Флиссу: "Вначале я определил этиологию [неврозов] слишком узко; фантазии здесь занимают гораздо большее место, чем я думал прежде"(Freud, 1959).

Это не было отказом от теории соблазнения, как Мейсон (Masson, 1984) пытался представить в различных своих работах (см. Kugler, 1986). Напротив, эти слова отражали растущее сомнение Фрейда по поводу того, может ли стать причиной невроза одно лишь объективное травматическое событие, без участия более глубоких слоев души (mind) (в особенности это касается участия бессознательных фантазий и ассоциированных уровней бессознательной тревоги). В этот период Фрейд был занят поисками психического фактора, который мог бы лежать в основании того факта, что к расщеплению психики приводит не сама травматическая ситуация, а устрашающий смысл, который событие обретает для индивида. Этот смысл должен быть найден, доказывал Фрейд, в универсальной бессознательной фантазии — своего рода ядре или "Kerncomplex", лежащем в сердцевине всех неврозов (см. Кегг, 1993: 247ff).

Случай Маленького Ганса дает нам неоспоримые свидетельства этого. Фрейд обнаружил в своем молодом пациенте четко выраженные сексуальные чувства ревности к матери и гнева к своему отцу, как к "сопернику" — темы, нашедшие свое мифологическое выражение в мифе о царе Эдипе, который Фрейд объявил чем-то вроде универсальной травмы. В свете этого мифа, то, что отец бранит своего сына за игры со своим пенисом, не составляет травму как таковую. Но эта брань означает угрозу кастрации, и этот смысл, в свою очередь, вызывает травматическую тревогу. Именно тревога, основанная на бессознательной фантазии, расщепляет психику. Акцент здесь поставлен на психической реальности. Внешнее травматическое событие само по себе теперь не рассматривается как патогенный фактор — скорее его внутреннее представление, аффект, преувеличенный смысл выступает теперь в роли источника психопатологии.

Дата добавления: 2015-05-08