Инструкция III 2 страница

Узрите, все вы, воздаяния извечной, стремительной кармы! Не отступи я от древних правил "Книги поведения", такой прискорбный случай никогда бы не произошел, ибо в документе, составленном Советом, вовсе не было бы нужды. Ибо правило предписывает ученику:

"Коли не можешь исполнить ты клятву свою, не давай ее; но коль скоро связал ты себя обещанием, выполняй его, даже если придется тебе умереть за него".

А также Учителю:

"Не должен ты напоминать ученику, нарушающему, вольно или невольно, букву и дух любого закона – более, нежели дважды: в третий раз должен ты отделить его от тела", т. е. попросить его уйти или же исключить его.

Но так как – к несчастью в целом, хотя и к счастью в данном случае – каждая горсть грязи, брошенная в Т[еософское] О[бщество], попадает только в меня и поскольку члены Э[зотерической] С[екции] не имели возможности защищать кого-либо еще, кроме меня, я так отчаянно и не хотела навязывать это правило. Я чувствовала огромное нежелание даже сообщить что-либо, что затрагивало лично меня. Но после второго письма я не могла уже больше молчать; это – закон, и я должна лишь повиноваться. И теперь, пользуясь случаем, я прошу каждого присягнувшего члена Э[зотерической] С[екции], который не считает для себя возможным подчиняться такой дисциплине, покинуть ее. Зная, воистину, так, как знаю я, свободных американцев и свободных англичан, как могу я прийти и сказать любому из них, например, следующее:

"Должность Учителя всегда почиталась весьма священной и ответственной у наших азиатских предков, и ученику всегда предписывалось послушание и преданность. Вот это ты и должна им сказать, посоветовав изучать Ману". (Из письма)

И могла ли я надеяться уверить их, что под Учителем подразумевался Мастер, а не я сама, когда я ведала, что многие, очень многие из них, зная обо мне и по счастью не имея никаких оснований сомневаться в моем существовании, все же, за исключением весьма немногих, сомневались в существовании Махатм? Таково мое единственное оправдание. Не сумев внедрить свое вполне определенное знание о реальности Махатм-людей в сознание теософов и даже присягнувших членов на протяжении последних четырнадцати лет, я всегда избегала навязывать им эту истину. И все же, не желая выступать в роли вороны в павлиньих перьях, мне пришлось отстаивать существование Учителей, научивших меня всему, что я знаю.

И тем не менее, поскольку правила ученичества крайне строги в том, что касается личных и других отношений между Учителями и учениками, то выбора у меня не было. Гуру всегда почитался благодетелем ученика, ибо он передавал ему то, что дороже всех мирских богатств или почестей, то, что нельзя купить ни за какие деньги и что имеет отношение к благоденствию души ученика и его грядущему счастью или злосчастью. Однако внимание ученика обращается не только на Гуру, но также и на всех тех, кто помогает чела так или иначе продолжать свои занятия и добиваться успехов.

[Здесь я должна сказать о них еще несколько слов. И сейчас, опять-таки, речь также идет не обо мне, но я говорю о других "помощниках". В худшем случае, я всегда могу позаботиться о себе сама и в действительности не нуждаюсь ни в чьей защите, хотя и всегда буду благодарна тем, кто ее предложил. Но под "помощниками" я разумею таких, как Уильям К. Джадж; ныне же я призываю всех, кто останется верен своим клятвам, исполнить свой долг по отношению к ним, когда придет время, и особенно по отношению к своему американскому брату. Их запугивают и ненавидят некоторые персоны столь же несправедливо, как и меня некоторые беспринципные враги, которые все еще называют себя теософами.

Неблагодарность есть преступление в оккультизме, и мысль эту я поясню на примере У. К. Джаджа. Он – один из трех основателей Теософского Общества, единственных трех, кто остался предан Делу душой и телом. Тогда как все другие обернулись дезертирами или врагами, он всегда оставался верен своей первоначальной клятве. Если кто-то захочет узнать, что питали бы к нему Учителя, пусть он прочтет то, что один из них пишет о верности полковника Олькотта и Их признательности за нее в письме, опубликованном в "Оккультном мире"*. И хотя было оказано сильнейшее давление, чтобы сместить его и его сподвижников (а вместе с ними и Джаджа) в пользу другого – новичка, и были обещаны всяческие блага Т[еософскому] О[бществу], Махатма "К. Х." наотрез отказался, сказав, что неблагодарность никогда не числилась среди их пороков. И то, что полковник Олькотт совершил в Индии и Азии, У. К. Джадж сделал в Америке. Он – возродитель теософии в Соединенных Штатах и не щадит ни средств, ни сил, трудясь себе в убыток, лишь бы только ширилось движение; и вот за это против него теперь ополчился и плетет интриги тот, кто и пальцем не пошевельнул ради Т[еософского] О[бщества], но кто пытается сейчас обратить оное в небытие. С самого начала этот враг дела, хотя он никогда и не верил ни в каких Махатм, их силы или даже существование, действовал с корыстной целью; потому-то он и похвалялся более двух лет о своих собственных чудесных силах и сношениях с нашими Учителями. Именно он опубликовал постыдную фальшивку под именем Учителя К. Х. в "Chicago Tribune"; именно он заставил поверить всех, кто этого хотел, будто он регулярно поддерживал связь с "Адептами". И теперь, когда его цель – деспотически властвовать над всей Американской Секцией – сорвана; когда один из Учителей (К. Х.) категорически заявил, что ни одному англичанину или американцу не написал ни строчки за последние пять лет и таким образом выказал его лжецом, и когда ни мистер Джадж, ни я не захотели помочь ему одурачить публику или же войти с ним в сговор с целью еще большего надувательства теософов, он оборачивается против нас, отрекается от Учителей и Махатм и пытается подменить их некими мнимыми адептами Скалистых гор и таким образом погубить Дело. Тщетно силясь меня сокрушить и убедившись в моей неуступчивости, он теперь вцепился своими ядовитыми зубами в брата Джаджа. Он обладает коварной, неукротимой энергией, никогда не ослабевающей мстительностью и ворочает огромными деньжищами. Это весьма серьезные обвинения и многим могут показаться "нетеософичными", каковыми они, несомненно, и были бы, если бы только опасность грозила некоторым единичным членам Общества. Но угрожают именно самому Обществу, нашему делу, столь дорогому и священному для многих из нас – более того, его пытаются уничтожить; и дабы спасти его, я, например, ни секунды не колеблясь, соглашусь на то, чтобы весь мир хоть двадцать раз подряд признал меня нетеософичной. Ибо, уясните себе хорошенько, – если мы не объединим наши усилия против этого врага, мы не сможем одержать победу и даже не будем иметь и часа полного покоя и безопасности ни для Общества, ни в нем. Он богат, а мы бедны; он неразборчив в средствах, мы же связаны нашими клятвами и теософским долгом. Он лжет с легкостью, достойной восхищения сынов Лойолы*; мы же, теософы, полагаем, что кто бы ни лгал, даже с целью одолеть врага или же спасти себя от осуждения, не достоин называться теософом. Он нападает на нас, вооружившись каждым доступным средством и обманом; мы же можем лишь обороняться и победить его истиной, и ничем, кроме истины. Но истину эту нельзя утаивать, если – в результате его неослабной ненависти и альянса с любым врагом, доныне на нас нападавшим, тайно или явно (я знаю, о чем говорю) – мы не хотим, чтобы само название теософии и ее Общества вскоре стало расхожим словцом, олицетворяющим позор.

Брат Джадж отказывается защищать себя даже больше, нежели отказывалась защищать себя я после заговора Куломбов. Ни один человек, сознающий свою невиновность, никогда и не будет этого делать. Но разве поэтому мы должны оставить его без защиты? Наш святой долг – всячески поддерживать его своей симпатией и влиянием, притом энергично, а не равнодушно и робко. Пусть же наш протест будет только оборонительным, а не агрессивным. Ибо, если дух истинной теософии не позволяет использовать агрессивность, все же в некоторых случаях он требует активной обороны и поистине обязывает каждого из нас проявлять активную заинтересованность в благоденствии брата, особенно гонимого брата, каковым является сейчас мистер Джадж. Неужели "собрат" должен оставаться равнодушным и бездейственным, когда того, кто так много сделал для благородного и священного дела, поносят за него, а значит, и за дело каждого теософа; когда враг избрал его мишенью для всех клеветнических и дискредитирующих выпадов тех, кто хочет разрушить Общество, дабы на руинах его возвести иной, липовый, орган того же названия и водрузить в нем идола о глиняных ногах, с сердцем, преисполненным эгоизма и зла, для восхищения и поклонения легковерных глупцов? Можем ли мы позволить им достичь сей цели, когда они пытаются добиться успеха, погубив репутацию этого самого бескорыстного защитника нашего Т[еософского] О[бщества]? Поставьте себя на место жертвы и поступайте так, как, на ваш взгляд, поступили бы ваши братья по отношению к вам при подобных обстоятельствах. Давайте же протестовать, говорю я, – все мы; протестовать словом и делом. Пусть каждый, кто может держать в руке перо, изобличает любую ложь, сказанную о нашем друге и брате, всякий раз, когда мы знаем, что это ложь.

Все вы заявляете о желании обрести эзотерическое знание, а некоторые из вас – те, что верят в благословенных Мастеров – снискать благосклонность наших Учителей. Так знайте же, братья, что они обращают внимание лишь на тех, кто согласует свое поведение с правилами, на которые я намекаю – с позволения наших Учителей – в "Голосе Безмолвия" во втором и третьем трактатах. Репутация Теософского Общества в руках каждого из вас, и, насколько вы будете почитать его или пренебрегать им, настолько оно и будет процветать. Но вы должны помнить, что жизнь Э[зотерической] С[екции] также зависит от жизни этого органа. Как только Т[еософское] О[бшество] падет в Америке (оно не может умереть в Индии или даже в Европе, пока живы я и полковник Олькотт) вследствие вашей апатии или легкомыслия, каждый член Э[зотерической] С[екции], не исполнивший свой долг, низвергнется вместе с ним. И с этого дня не останется более надежды на обретение истинного восточного сокровенного знания вплоть до конца XX столетия.

Если бы меня спросили: какой вид оборонительного протеста я избрала бы? – и напомнили, что ни брат Джадж не соглашается превратить свой "Path" в арену споров, ни большинство ежедневных и еженедельных газет не соглашаются поместить подобные письма теософов – я ответила бы ясно и искренно: возможность так действовать есть, однако у американских членов Э[зотерической] С[екции] и теософов, отказывающихся даже поддерживать "Path" так, как его надобно поддерживать, нет ни желания, ни энергии выполнить то, что для этого требуется. И все же оглянитесь вокруг, мои братья и сестры. Нет такой секты, гильдии или Общества, какими бы незначительными и никчемными они ни были, притом гораздо меньше нашего Теософского Общества, которая не имела бы свой, признанный всеми печатный орган. Адвентисты, христианские ученые, целители душ, последователи Сведенборга, торговцы и прочие – все имеют свои ежедневники, еженедельники и ежемесячники. Одна еженедельная или даже ежемесячная газетенка из четырех полос лучше, чем ничего; и не будь у нас сейчас острой нужды в таком оборонительном органе, он мог бы во все времена служить распространению наших теософских учений, популяризации теософии и восточной этики, приноровленных к интеллекту масс. Ни "Path", ни "Lucifer" – и менее всего "Theosophist" – не предназначены для масс. Чтобы понять их, нужны образованные читатели, а в большинстве случаев и высочайшие метафизики; а потому ни один из этих журналов никогда и не сможет стать популярным. Что вам, американским теософам, действительно нужно, так это выдержка и еженедельная газета, и настолько дешевые, насколько вы можете их таковыми сделать. Создайте орган печати, в котором можно будет защищать Дело от злокозненных выпадов, от искажений и лжи и преподайте народу истину, и очень скоро враг не сможет с нами ничего поделать. Преподайте простому труженику истины, которые он не может найти в церквях, и вскоре вы спасете половину рода человеческого в цивилизованных странах, ибо Путь легче осилят бедные и прямодушные, нежели образованные и богатые.]

" Заметь, – пишет Учитель, – что первая из златых ступенек, восходящих ко Храму Истины, есть чистая жизнь. Она предполагает чистоту тела и еще большую чистоту помыслов, сердца и духа ".

Последняя чаще встречается среди бедноты, нежели среди образованных и богатых. То, что взор Учителя обращен на вас, теософов, явствует из следующих строк, выведенных тою же рукой:

"Сколько их [вас], нарушающих одно или более из этих условий (правого Пути) и все же надеющихся, что им будут открыто преподаны высочайшая Мудрость и Науки – Мудрость богов. Как чистая вода, вылитая в ведро мусорщика, загрязняется и становится непригодной для пользования, так оскверняется и божественная Истина, когда ее изливают в сознание сластолюбца, того, чье сердце эгоистично, а душа равнодушна к справедливости и состраданию и недоступна им... "

"Существует древний, очень древний афоризм, который древнее времен римлян или греков, древнее египтян или халдеев. Это тот афоризм, который все они (теософы) должны помнить и жить сообразно с ним. А он гласит, что здоровый и чистый дух нуждается в здоровом и чистом теле. Телесную чистоту каждый адепт предусмотрительно соблюдает... Большинство из вас (теософов) знает это".

И все же, зная это, как мало вас, следующих ему в жизни! Я предпочла бы не говорить, включает ли письмо в высказанном упреке в целом теософов или же только эзотериков. Оно подразумевает кое-кого, но это только для моего личного сведения, не подлежащего огласке; между тем слова эти адресованы всем.

"... Но хотя им неоднократно твердили об этом sine qua non правиле на Пути Теософии и ученичества, как мало их, удостоивших его своим вниманием. Узри, какое множество их: лежебоки по утрам и прожигатели жизни по вечерам; обжоры, поглощающие яства и вино ради чувственных удовольствий, кои они доставляют; нерадивые в делах; эгоисты, презревшие интересы ближних (братьев); берущие взаймы у братьев-теософов, наживающиеся на этом заеме и не возвращающие его; ленивые в ученье, ожидающие, что другие подумают о них и научат их; не отказывающие себе ни в чем, даже в роскошествах, дабы помочь более бедным братьям; забывающие о Деле в целом и его добровольных, великих тружениках; и даже развратники, повинные в тайной безнравственности и не в одной только форме. И тем не менее все называют себя теософами; все беседуют с посторонними о "теософской этике" и тому подобных вещах с надменным тщеславием в сердце... "

Увы! если слова эти относятся к Теософскому Обществу в целом, к эгоистичной холодности и крайнему равнодушию большинства членов к будущему того дела, к коему они принадлежат, но не желают лезть из кожи вон, чтобы ему служить, то не относится ли большинство приведенных случаев также и к некоторым эзотерикам, если и не ко всем? Разве не обнаруживаем мы среди них зависти и ненависти к своим коллегам, подозрения и клеветы? Кто из вас, прочитавших это, готов утверждать, что ни один из перечисленных недостатков не имеет к нему отношения?

Ах друзья, братья и многие из вас, сотрудники любимые, воистину, воистину, мало знаете вы об извечных, неизменных условиях развития души, и в особенности о неумолимых оккультных законах! Поверьте же Учителю, из письма коего я цитирую, если вы не хотите поверить мне, что:

"И хотя такой человек, имеющий хоть один из вышеупомянутых недостатков, и заполонит мир своими благодеяниями и стяжает себе славу у всех народов, он не продвинется ни на йоту в практических оккультных науках, но будет непрестанно сползать назад. "Шесть и десять трансцендентальных добродетелей". Paramitas – не только для зрелых йогов и жрецов, но для всех тех, кто возжелает вступить на "Путь"".

Если к этому объяснению я добавлю также нежную доброту ко всем существам, кристальную честность (но не ту, что соответствует мирскому кодексу, а честность кармического действия), добродетельные привычки, истинную правдивость и умеренность во всем, ибо они – единственные ключи, которые отпирают двери земного счастья и блаженного спокойствия духа и которые способны развить человека из плоти в совершенный Дух-Эго – многие из вас, боюсь, будут не прочь высмеять меня за сказанное. Вы можете подумать, что я занимаюсь бессмысленным делом и что каждый из вас знает это, по крайней мере, так же как и я. Вы, возможно, заметите, что я исполняю свою роль "учителя" уж слишком высоким тоном, обращаясь с вами, со взрослыми, умными дамами и господами, как с маленькими школьниками и школьницами. А некоторые из вас, может, подумывают, что зря я учу вас быть "благодетелями человечества", вместо того чтобы продолжить свои инструкции и объяснить вам "эту оккультную путаницу с цветом и звуком и их соответственную взаимосвязь с человеческими принципами", как уже пожаловались некоторые. Но я повторяю вновь, если вы не ведаете о реальной оккультной ценности даже таких избитых истин, что содержатся в моей "проповеди бабушки", то как же можете вы надеяться постичь науку, которую изучаете? Разве может электрик, как бы хорошо он ни был знаком с электрическим флюидом и его переменными токами, применить их к себе или же к телу любого живого человека – если только он не знает человеческой анатомии и в то же время не является хорошим врачом – без риска убить своего пациента или себя? Что пользы знать все об оккультной взаимосвязи между силами природы и человеческими принципами, если, сознательно пребывая в неведении относительно своего Я, мы тем самым также остаемся в неведении и относительно того, что влияет, а что не влияет на каждый отдельный принцип? Сознаете ли вы, что, моря голодом, так сказать, один принцип или даже центр за счет другого принципа или центра, мы можем утратить первый и безнадежно навредить последнему? Что, вынуждая наше высшее Эго (не Я, заметьте) оставаться пассивным и безмолвным, что легко достигается, если перекормить низший манас, вечно тяготеющий к камарупе, мы рискуем обречь нашу настоящую личность на полное уничтожение?

Так как некоторые члены, которые не очень-то сильны даже в экзотерических теософских доктринах, могут поставить сие под сомнение, то я, дабы меня лучше поняли, дополню настоящее объяснение, ставшее уже неизбежным, статьей на эту тему, включив ее в последующие Инструкции. Она как раз и прояснит рассматриваемое нами. И пусть о жуткой возможности утраты своей "души" – явлении не редком и к тому же подтвержденном опытом целого ряда провидцев и Учителей-ясновидцев – станет известно всем. На эту догму тайных школ нередко намекалось в нашей литературе, но она до сих пор никогда не разъяснялась. Объяснить же ее можно лишь немногим – поклявшимся не обнародовать ее подробности.

Те, кто все еще желают остаться действующими членами Э[зотерической] С[екции], отныне будут получать свои Инструкции настолько регулярно, насколько возможно. Инструкция III готова, и сейчас ее размножают: вскоре она будет выслана.

А теперь я должна заканчивать. Для некоторых из вас, я почти нисколько не сомневаюсь, письмо это окажется прощальным. Таковых я равно могу поблагодарить за выказанное доверие, коим они меня удостоили, пусть даже всего на несколько месяцев; итак, я желаю им удачи в любой другой науке, не столь отягощенной дисциплиной и правилами, и говорю им: "Бог в помощь". Но тем, кого не устрашат никакие трудности, при условии, что они приведут их к вечной Истине, я адресую слова великого американского поэта, чьи уста уже хладны и безмолвны: "Ввысь и вперед из вечности в вечность!" Пусть же это будет девизом Э[зотерической] С[екции], предпосылающим смерть эгоизма и греха через ослепительный рассвет воскрешения Божественной Науки, известной ныне как Теософия.

Е. П. Б.

Дата добавления: 2015-05-08