Реформы Миндона

В результате двух неудачных войн Бирма потеряла все порты, множество городов, значительную часть населе­ния, плодородные земли. Владения Великобритании ок­ружали ее с запада и юга. Любая внешняя акция бир­манского царя немедленно становилась известной в Ран­гуне, откуда английский губернатор мог диктовать свою волю бирманскому двору, в случае необходимости под­крепляя свои слова угрозой вторжения.

Ни английские политики, ни рядовые участники завое­ваний не рассматривали действия Англии как нечто пре­досудительное. Убежденность в высокой просветитель­ской и цивилизаторской миссии англичан в частности и белого человека вообще настолько глубоко вошла в кровь-участников колонизации, что подавляющему большинству их не приходила в голову мысль о безнравственности их действий. Отрезанная от мира, Бирма оказалась во вла­сти английской военной и экономической машины, конт­ролировавшей бирманские границы и единственный вод­ный путь, связывающий страну с океаном, — Иравади. Бирма была оттеснена на задворки политики, и виновни­ки этого были убеждены, что в интересах бирманцев ус­корить окончательное слияние Бирмы с громадной семьей, народов, объединенных под флагом Великобритании.

В Британской Бирме воцарялся порядок. С разбойни­ками (а таковыми считались и партизаны) велась решительная [149] борьба. В городах были открыты первые школы, в основном миссионерские. В Рангуне функционировала больница, в которой работали белые врачи. Между горо­дами были проложены новые дороги. По Иравади ходи­ли паровые суда и перевозили до Прома пассажиров и грузы. Полицейские охраняли покой мирных граждан, и не было в помине ни жестоких казней, ни дворцовых пе­реворотов, ни войн с соседями.

В самостоятельной Бирме по-прежнему происходили казни, еще не работал телеграф, солдаты были вооруже­ны копьями и мушкетами, мьотуджи драли скрестьян три шкуры. Строились громадные пагоды, и в довершение ко всему в 1857 г. царь Миндон решил опять перенести столицу — на этот раз на несколько километров к севе­ру, к Мандалайскому холму. И это было источником но­вых поборов и тягот.

Но бирманцы упорно не желали ценить «преимуществ цивилизации» и продолжали цепляться за свой «неустро­енный и отсталый» мир.

Миндон, занявший бирманский престол после оконча­ния второй англо-бирманской войны, оказался в трудном положении. Силе англичан он должен был противопоста­вить гибкую политику, чтобы не только сохранить неза­висимость Верхней Бирмы, но и постараться возвратить потерянные земли. И постепенно новый царь начинал осо­знавать, что бороться с пришельцами можно только их собственным оружием — с помощью знаний, доступных европейцам, но неизвестных в Бирме.

Прежде чем перейти к решению внутренних проблем, Миндон решил установить мирные отношения с англича­нами. Шаги в этом направлении встретили возражения со стороны части бирманской знати, в том числе наследника престола Канаун Мина — сторонника продолжения вой­ны с англичанами и возвращения потерянных террито­рий. Оппозиция была особенно сильна ввиду того, что в Нижней Бирме не стихало активное сопротивление анг­личанам. Даже сам лорд Дальхузи не мог не высказать восхищения смелостью некоторых бирманских вождей со­противления. Особенно выделялись среди них Мья Тун и Гаун Джи.

Желая убедить англичан в серьезности своих намере­ний, Миндон согласился допустить в столицу английского дипломатического агента и даже пошел на то, чтобы [150] информировать его о своих политических планах. Осенью 1854 г. Миндон направил в Калькутту посольство, которое помимо упорядочения отношений с англичанами должно было поднять вопрос о возвращении Бирме Пегу и дру­гих южных территорий. Разумеется, бирманские послы получили резкий отказ. Однако провал посольства не привел к разрыву отношений с англичанами. Более того, им было передано приглашение прислать ответное по­сольство, которое и посетило Миндона в 1855 г. Во главе посольства стоял выдающийся деятель колониальной Бирмы и будущий историк Бирмы Артур Фейр. Секрета­рем посольства был Генри Юл, впоследствии также круп­ный историк, написавший интересный отчет о посольстве, в течение десятилетий служивший европейцам важным источником по истории, нравам и обычаям Бирмы и бир­манцев.

Артур Фейр пытался склонить Миндона к подписанию договора о дружбе с Великобританией, в котором ни сло­ва не говорилось бы о территориальных потерях Бирмы и который самим фактом своего существования подвел бы формальную черту под существующим положением ве­щей и лишил Бирму права требовать возвращения поте­рянных провинций. Миндон не пошел на подписание до­говора. Шел 1855 г., в самом разгаре была Крымская война, о которой Миндон был осведомлен. Распростра­няемые армянскими купцами обнадеживающие слухи о том, что Англия находится на пороге поражения, вселяли надежду в бирманцев. Говорили уже о том, что русские армии вот-вот вторгнутся в Индию и освободят ее от анг­личан. Но Миндон был осторожен: война с Россией шла далеко, и неизвестно было, чем она кончится и как по­влияет на Бирму.

В последующие годы англичане неоднократно подни­мали в той или иной форме вопрос о подписании мирно­го договора с Миндоном. В то время ни о каком расши­рении английских владений в Бирме и речи быть не мог­ло. Не успела закончиться Крымская война, как в 1857 г. в Индии началось сипайское восстание, настолько гроз­ное, что временами само британское господство в Индии ставилось под угрозу. Однако как только эти трудности были преодолены и возник вопрос об овладении сухопут­ным путем из Индии в Китай, проходившим по Северной Бирме, политика Великобритании в отношении Бирмы [151] вновь приняла агрессивный характер и привела в конце концов к новой войне и ликвидации бирманской незави­симости.

Миндон решил воспользоваться предоставленной ему передышкой для создания достаточно сильного государ­ства, могущего противостоять будущей английской агрес­сии. Путь для этого был один — ликвидация власти фео­далов. Задача Миндона и его советников осложнялась тем, что Бирма была лишена выхода к морю и, следова­тельно, перспектив развития торговли с другими страна­ми. Оставшиеся районы можно было разделить на две части: 1) исконно бирманские земли с укоренившимся феодальным укладом, крупными земельными собственни­ками и множеством мелких и средних феодалов-мьотуджи; 2) горные отсталые районы, управлявшиеся шанскими, качинскими и каренскими князьями, отношения которых к бирманскому двору ограничивались чаще все­го присылкой дани.

Проведение реформ облегчалось тем, что позиции крупнейших феодалов были подорваны в ходе двух войн и старый порядок вещей был основательно скомпрометирован. Уже в 1853 г. Миндон издал указ, по которому Совет министров — Хлудо — должен был рассмотреть все жалобы подданных бирманского короля на королев­ских братьев, сыновей, жен, знать и государственных чи­новников, которые отнимали у простолюдинов землю. Через месяц последовал второй указ, запрещавший мьоза использовать население для личных услуг и облагать лю­дей экстраординарными налогами.

Эти указы были ощутимым ударом по привилегиям мьоза, привыкших рассматривать население своих вот­чин как личных подданных.

Другим важным шагом в этом направлении было вве­дение денежного жалованья сначала мьоза и чиновникам высокого ранга, затем и более мелким чиновникам. В равнинных провинциях к середине 60-х годов на денеж­ные выплаты было переведено большинство государст­венных служащих.

При проведении реформ Миндон опирался на средних и мелких феодалов, чиновников и армию. Параллельно с уменьшением привилегий мьоза Миндон значительно рас­ширил лрава мьотуджи — им был поручен сбор всех на­логов (мьоза были отстранены от этого), под их юрисдикцию [152] подпали все жители округа, будь то податные крестьяне или ахмуданы — военные поселенцы.

Поскольку увеличение числа ответственных за сбор налогов еще не значило ликвидации злоупотреблений, Миндон сделал следующий шаг: была проведена налого­вая реформа. Вместо множества налогов, дававших не­ограниченное поле деятельности мздоимцам, был устано­влен единый налог — татамеда, составлявший 10% об­щего дохода любого налогоплательщика.

Эти реформы, несмотря на сопротивление знати, были проведены в жизнь, но не успели укорениться: после смерти Миндона ставленник знати Тибо немедленно вос­становил институт мьоза, ликвидированный его отцом.

Оппозиция, возглавлявшаяся принцами, некоторыми министрами, а также мьоза и частью высшего духовенст­ва, устраивала заговоры с целью убийства Миндона. Один из этих заговоров в 1866 г. едва не увенчался успе­хом. Заговорщики, возглавляемые двумя принцами, во­рвались в загородный дворец, убили наследника престо­ла, двух сыновей царя и министра. Сам Миндон скрылся во дворце в Мандалае. Всю ночь мятежники осаждали дворец; только утром с помощью подошедших подкрепле­ний дворцовая стража разгромила их, и принцы со свои­ми сторонниками бежали на английскую территорию. Положение было настолько напряженным, что Миндон рекомендовал английскому резиденту в Мандалае майору Слейдену эвакуировать из столицы англичан, что и была сделано.

Создалась парадоксальная ситуация. На юг от Ман­далая спешили два парохода: на одном бежали англича­не, спасаясь от гнева мятежников, на другом в Британ­скую Бирму спешили сами мятежники. Те и другие почти одновременно прибыли на английскую территорию; и тем и другим было дано убежище. Англичане, несмотря на внешние проявления дружбы с Миндоном, не возражали против того, чтобы иметь под рукой послушных и запу­ганных претендентов на престол, и Миндон отлично по­нимал это.

Мероприятия, направленные на упрочение централь­ной власти, упорядочение финансового положения стра­ны, ликвидацию мощи крупных феодалов, не были самоцелью. С их помощью Миндон надеялся превратить стра­ну в сильное государство. В 1864 г. в Бирме началась чеканка [153] собственной монеты, было построено несколько но­вых предприятий, введена телеграфная связь, закуплены пароходы. ИзЕвропы были приглашены специалисты, как военные (француз де Фуко стал главным военным инструктором в армии), так и гражданские, помогавшие в строительстве Мандалая, чеканке монет, обслуживании пароходов и т. д.

Одновременно Бирма начала проявлять внешнеполи­тическую активность. Уже в 1856—1857 гг. были направ­лены миссии в Лондон, Париж, Вашингтон. В 1856 г. в Бирму прибыла французская миссия, и тогда же в Бамо, на границе с Китаем, была с согласия бирманского двора основана католическая миссия, что вызвало недовольство англичан.

Однако все действия Миндона отличались половинча­тостью. Он расшатал феодальную структуру Бирмы, но не решился на ее слом. Да и мирный промежуток был весь­ма короток. Уже в начале 60-х годов, т. е. всего через 10 лет после окончания второй англо-бирманской войны, ситуация изменилась. Англия, справившаяся с восстани­ем в Индии, победившая Россию, заинтересованная в ки­тайском рынке, забыла о широко декларируемой дружбе с миролюбивым Миндоном. Началось окончательное за­воевание Бирмы, которое растянулось на четверть века и завершилось формальной акцией — захватом мандалайского дворца.

Дата добавления: 2015-05-24