Что за сингулярностью?

Масштабная инвариантность последовательности планетарных революций

Нетрудно видеть, что длительности исторических эпох (промежутков времени между фазовыми переходами) последовательно сокращаются. Это явление есть проявление хорошо известного эффекта «ускорения исторического времени». Ускорение исторического времени имеет несколько разных проявлений, и проследить за последовательностью планетарных революций — есть один из способов придать этому представлению количественную форму. Некоторые другие способы будут упомянуты ниже.

Оказывается, промежутки между революциями не просто сокращаются, но последовательно сокращаются в среднем в одной пропорции, порождая сходящуюся геометрическую прогрессию. Это дает последовательность точек, обладающую свойством, близким к масштабной инвариантности. Это означает просто, что разные участки последовательности (в некотором приближении) могут быть получены друг из друга простым сжатием или растяжением. Как это ни удивительно, масштабная инвариантность охватывает не только весь период человеческой истории или, отдельно, фазовые переходы биосферы, но всю эволюцию планетарной системы длительностью около 4-х млрд лет, включая чисто биологическую и, затем, социальную эволюцию, как нечто единое. Социальная история оказывается гладким масштабно-инвариантным продолжением биологической эволюции.

Мы опускаем детали методики количественного исследования последовательности точек фазовых переходов, отсылая читателя к нашей статье [45]. Здесь отметим, что с помощью несложной математической процедуры было найдено, что каждая последующая фаза эволюции планетарной системы в среднем в a = 2,67±0,15 раз короче предыдущей. Режим масштабно-инвариантного ускорения приводит к неожиданному, но, по-видимому, совершенно неотвратимому выводу: так, как эволюция протекала в течение 4-х миллиардов лет, с момента возникновения жизни и до наших дней, она может продолжаться лишь конечное время, причем мы вплотную подошли к точке окончания масштабно-инвариантной планетарной истории.

Поясним суть явления на простом примере. Предположим, длительность первой фазы некоторого процесса равна единице, и каждая последующая фаза короче предыдущей в два раза. Тогда вторая фаза закончится в момент времени 1 + 1/2 = 1,5, третья фаза закончится в момент 1,5+0,5/2 = 1,75, третья в момент 1,75 + 0,25/2 = 1,875 и так далее, но сколько бы в процессе ни было фаз, ни одна из них не закончится позже момента времени 2; двойка является пределом последовательности точек фазовых переходов такого процесса. Да и весь процесс с таким режимом ускорения обязан завершиться к моменту времени 2. То же самое имеет место и в случае реальной планетарной эволюции, с той только разницей, что длительность первой фазы была 2,5 млрд лет, а каждая последующая короче предыдущей не в два, а, в среднем, в 2,67 раза.

На существование предела последовательности фазовых переходов человеческой цивилизации обратил внимание И. М. Дьяконов, и он был им назван точкой сингулярности [12, стр. 352]. Мы видим, что эта сингулярность относится не только к человеческой истории, но и ко всей планетарной эволюции, так как всю ее охватывает масштабная инвариантность. Длительность фаз развития вблизи сингулярности должна стремиться к нулю, а количество переходов в единицу времени — к бесконечности. Как реально растет плотность планетарных революций, показано на рис. 1. Непосредственно видно, как скорость эволюции уходит в бесконечность вдоль вертикальной асимптоты. Численный анализ (экстраполяция последовательности фазовых переходов) показывает [45], что ожидаемая точка сингулярности лежит в 2015 году с ошибкой в 15-20 лет — то есть в ближайшем будущем, либо даже в настоящем.

Формулировка полученного результата такова. Среди всех планетарных событий имеется последовательность событий, отличающихся особенной глубиной перестройки планетарной системы, и именно эти события образуют последовательность, обладающую свойством масштабной инвариантности. Этот результат устойчив относительно имеющейся неопределенности в датировке этих событий. Предел последовательности приходится на 2000-2030 год.

Следует заметить, что вывод о масштабной инвариантности последовательности фазовых переходов и математическая формула, описывающая такую последовательность, не представляют собой «теорию эволюции». Это есть лишь феноменологическое описание определенной последовательности экспериментальных фактов. Такое описание не может иметь силы доказательства для предсказания отдаленного будущего, но является вполне серьезной основой для выдвижения и обсуждения гипотез. Некоторые такие гипотезы будут рассмотрены в следующем разделе.

В то время как наше описание эволюции надо рассматривать как чисто феноменологическое, существует динамическая теория, объясняющая ускоряющийся темп эволюции биосферы и общества. Это динамически-стратегическая теория (dynamic-strategy theory) Г. Д. Снукса [5-7]. Суть теории состоит в том, что как генетические изменения, так и изменения в технологии есть такие процессы, в которых выход одной парадигмы является входом следующей, что порождает эффект положительной обратной связи, который и приводит к ускорению. Эта теория есть теория «объяснительного» или, в терминологии ее автора «экзистенциального» типа, но не дедуктивная количественная теория. Она, в частности, не может количественно предсказать темп ускорения эволюции. Но, эта теория поддерживает наши феноменологические результаты.

Идея ускорения эволюции в масштабно-инвариантном режиме не нова. Следует отметить, что уже Г. Д. Снукс, анализируя биосферные изменения, в 1996 году предложил фактор ускорения, равный 3, для длительностей рассматриваемых им «волн жизни» и интенсивности этих волн, выраженной в терминах генерируемой ими биомассы [6,стр. 79]. Фактор 3 близок к полученной нами оценке 2,67±0,15.

На масштабную инвариантность последовательности исторических эпох начиная с верхнего палеолита до наших дней, и, как уже упоминалось выше, на существование сингулярности истории, указывал И. М. Дьяконов [12, стр. 352], не давая, однако, явной оценки фактора ускорения и положения точки сингулярности. В работе С. П. Капицы [13] вывод о масштабной инвариантности последовательности исторических эпох был распространен на всю историю человечества, начиная с возникновения гоминид, и для фактора ускорения предложено значение 2,5-3,0.

Вывод о существовании точки сингулярности истории делался также на основании закона роста населения земного шара [46, 13]. Население длительное время росло по гиперболе, и если закон роста не изменится, то гипербола должна обратиться в бесконечность в районе 2025-2030 года. Практически та же дата, что и в нашем анализе (2015 год) получается из совершенно других соображений.

А. Е. Чучина-Русов [14, стр. 361-374], в основу анализа положил последовательность «культурно-экологических формаций». Выделяя четыре такие формации (начиная примерно с времени верхнего палеолита) с соотношением длительностей 10⁴:10³:10²:10¹ Чучин-Русов приходит к существованию предела этой последовательности вблизи 2015 года, который назван им «точкой схождения». Все та же дата получается уже третьим независимым способом, причем метод Чучина-Русова вместе с методом «планетарных революций» и методом «населения Земли» наводит на мысль, что способ выбора масштабно-инвариантной системы меток, по которым можно проследить за ускорением исторического времени, или, вообще, за темпом эволюции, далеко не единственен.

Анализ периодичности планетарной эволюции в рамках масштабно-инвариантной последовательности фазовых переходов имеется также в книге [15], однако подход отличается от нашего. Во-первых, анализ, хотя и начинается, фактически, с момента возникновения жизни (в работах [15] это событие отнесено на 4,2 млрд лет назад), но не доводится до точки сингулярности, а обрывается примерно на времени неолитической революции (по данным [15] около 9,5 тыс. лет назад). Во-вторых, в модель априорно вносится показатель ускорения времени эволюции, точно равный числу e ~ 2,718. Точки фазовых переходов интерпретируются не как биосферные или социальные революции, а как геологические и климатические события. В такой модели не совсем понятно, какой смысл могла бы иметь точка сингулярности (которая неотвратимо появляется и в этой модели, но игнорируется ее авторами). Тем не менее, последовательность фазовых переходов, которые приводят авторы [15], с разумной точностью повторяет последовательность выделенных нами революций (кроме точек поздней социальной истории, которые в [15] не рассматриваются). Объясняется это тем, что экспериментальное значение a = 2,67 действительно очень близко к числу e.

Идеологически близка к настоящему исследованию также работа С. Н. Гринченко [16]. В ней строится периодизация процесса эволюции на основе масштабно-инвариантной по времени последовательности ступеней формирования «механизмов системной памяти». Причем здесь анализ охватывает всю планетарную эволюцию и последовательно доводится до констатации существования точки сингулярности и вычисления ее положения. Этот анализ, возможно, указывает на возможность выбора системы маркеров скорости эволюции, связанной с механизмами системной памяти, но, по нашему мнению, его конкретная реализация в [16] вызывает вопросы. В анализ искусственно вводится априорно заданный коэффициент ускорения эволюции, который постулируется равным e^e =15,15.... Уже отличие такого априорного выбора от выбора работы [15] говорит о том, что он далеко не очевиден. Далее, в работе [16] выбираются две реперные точки, одна из которых относится к изобретению книгопечатания (1445 год), а другая — к изобретению электронной памяти компьютера (1946 год), а все другие фазы развития системной памяти получаются из этого интервала масштабным преобразованием с коэффициентом (e^e) ⁿ. Такой подход сразу вызывает возражение, так как по непонятным причинам игнорируются такие существенные этапы развития системной памяти, как, например, запись изображений (фотография, 1840-е годы), запись звука и кино (конец 19-го столетия) в аналоговой форме. Эти события имели значение не меньшее, чем изобретение книгопечатания, при этом аналоговая память аудио-видео информации качественно отличается как от тиражирования информации путем печати текста, так и от цифровой памяти компьютера. Однако, основная идея, использованная в работе [16], близка к подходу, использованному и в настоящей статье, и кажется интересной. Точка сингулярности по оценке С. Н. Гринченко падает на 1981 год, что не так уж сильно отличается от нашего значения (2015 год).

Возможно, каждый из упомянутых методов, приводящих к представлению о масштабной инвариантности эволюции или к существованию точки сингулярности, не является абсолютно убедительным. Но то, что к очень близким выводам независимо приходят разные авторы, исходя из весьма различных соображений, заставляет рассматривать вывод об масштабной инвариантности эволюции и существовании точки сингулярности как достаточно вероятный.

Одно замечание в заключение этого раздела. Как уже отмечалось, 19-я революция (распад мировой системы тоталитарной плановой экономики) не является общепринятой, поэтому не использовалась при получении приведенных выше численных результатов. Но любопытно, что это событие почти идеально ложится на экстраполяцию автомодельной зависимости: 1950 + (1950 - 1835)/2,67 ~ 1993. Это указывает на то, что события 1985-1991 гг. вполне могут иметь статус планетарной революции, и полученные результаты обладают определенной предсказательной силой.

Можно сказать, что, несмотря на кризисный характер, вся предшествующая история планетарной системы следует единственному гладкому аттрактору, характеризующемуся масштабно-инвариантным ускорением исторического времени. Понятие аттрактора обычно определяется как траектория в пространстве состояний системы, к которой притягиваются все реальные траектории [47, стр. 13]. Здесь понятие аттрактора имеет именно этот смысл. Планетарная система ведет себя так, как будто после возмущений она всегда стремится вернуться к масштабно-инвариантному режиму эволюции с показателем ускорения a ~ 2,67. Аттрактором истории является идеальная масштабно-инвариантная последовательность точек, вокруг которой флуктуируют точки реальных революций. Очевидно, мы находимся в непосредственной близости от сингулярности аттрактора истории. Что это означает?

Реально, конечно, эволюция не может приблизиться вплотную к точке сингулярности, так как ситуация, когда последовательные фазовые переходы разделяют дни или часы, не имеет смысла. Сингулярность истории — математический артефакт. Но, тем не менее, очевидно, что и в масштабно-инвариантном режиме эволюция не может продолжаться бесконечно долго. Это может означать только одно: масштабная инвариантность эволюции неизбежно должна быть каким-то образом нарушена. Так как сингулярность предсказывается уже около 2015 года, можно с уверенностью сказать, что время масштабно-инвариантной истории уже истекло или истекает в ближайшем будущем. Уже в настоящем нужно искать признаки нарушения былого ускорения истории.

Как уже отмечалось во Введении, человечество в настоящее время находится в предкризисном состоянии. По многим параметрам надвигающийся кризис напоминает те, что уже случались раньше. Имеет место исчерпание ресурсов на данном уровне развития системы и экологический кризис, фактически — уничтожение среды обитания. Но это случалось и раньше — достаточно вспомнить кислородный кризис, приведший к неопротерозойской революции или ресурсный кризис верхнего палеолита, приведший к неолитической революции. Неуправляемая волна терроризма является выражением кризиса техно-гуманитрного баланса, что напоминает ситуацию накануне городской революции. Однако очевидно, что на этот раз развитие кризиса по времени приблизительно совпадает с временем завершения всего масштабно-инвариантного аттрактора планетарной эволюции. Поэтому приближающийся эволюционный кризис, по всей видимости - это не обычный эволюционный кризис, каких было много в истории планетарной системы, это кризис всего четырехмиллиардолетнего эволюционного пути. Можно сказать, что это кризис самого предшествующего кризисного характера эволюции, кризис кризисов. Трудно делать отдаленные детальные прогнозы развития цивилизации, но одно предсказание выглядит совершенно неизбежным: в обозримом будущем эффекта масштабно-инвариантного ускорения исторического времени, выраженного в терминах последовательности фазовых переходов, больше не будет, так как мы уже находимся вблизи точки, в которой эта скорость должна была бы быть формально бесконечна.

Аттрактор эволюции имеет до такой степени неслучайный вид, что разумно предположить, что он связан с очень фундаментальными механизмами эволюции (что подтвержается идеями Г. Д. Снукса [5-7]). Отсюда следует, что вместе с концом масштабно-инвариантного аттрактора весь характер эволюции планетарной системы, включая, быть может, и ее движущие силы, должен глубочайшим образом измениться. История должна пройти через точку сингулярности и пойти по совершенно новому руслу. Наш феноменологический анализ не дает возможности предсказать, что это будет за путь. Такой анализ предсказывает не столько, что будет, сколько дает некоторые ограничения на все возможные предсказания в том смысле, что он указывает, чего не может быть — не может быть дальнейшего экспоненциального ускорения эволюции.

Однако, получив столь фундаментальное ограничение на отдаленное будущее, трудно удержаться от искушения попытаться заглянуть за точку сингулярности и постараться понять, что же собой может представлять постсингулярная цивилизация. По необходимости, такой анализ будет в весьма высокой степени спекулятивным.

Можно предположить, что либо характер следования фазовых переходов существенно изменится, либо изменения будут еще более глубокими, и само понятие фазового перехода или революции утратит свой современный смысл. Важно отметить, что проход через точку сингулярности ни в коем случае не означает неминуемую катастрофу для человечества. Это означает только, что цивилизация входит в новый рукав истории. Скорее всего, точка кризиса глобального аттрактора истории является и точкой бифуркации — возможны разные результаты преодоления точки сингулярности и возможны разные траектории развития в постсингулярной стадии. От деталей поведения цивилизации зависит, что это будет за траектория. Глобальная катастрофа, к сожалению, остается одной из возможностей.

Существенно, что из-за процессов глобализации надвигающийся системный кризис, связанный с проходом через сингулярность, человеческая цивилизация вынуждена будет преодолевать как единое целое. Либо она как единая система его преодолеет, либо ее ждет глобальная катастрофа. Это существенно отличает механизм преодоления кризиса сингулярности от предыдущих цивилизационных кризисов. Тогда эволюция всегда имела возможность принести в жертву недостаточно гибкие подсистемы цивилизации, и, воспользовавшись избыточным разнообразием, передать лидерство более удачливым подсистемам. Можно сказать, что с достижением точки сингулярности уровень отбора переносится с внутрипланетарного на галактический, и с этого момента начинается заочная конкуренция Земли с другими космическими цивилизациями. Здесь не идет речь о прямых столкновениях цивилизаций, но будущую (или уже существующую?) галактическую культурную среду (если такая вообще возможна) формируют те космические цивилизации, которые сумели пройти отбор точки сингулярности.

Признаки того, что эволюция (на Земле) уже пошла необычным путем, имеются. Одним из наиболее замечательных явлений этого рода является полное завершение демографического перехода в постиндустриальных странах [13]. Все живое всегда характеризовалось стремлением к неограниченной количественной экспансии при наличии соответствующих условий. И вот впервые этот закон нарушен. В развитых странах население стабилизировалось в условиях материального изобилия! Физические факторы, ограничивающие рост населения, отсутствуют, но население не растет. Пик демографического перехода пройден и в планетарном масштабе, так что дело идет к глобальной стабилизации населения Земного шара. Видимо, стремление к количественному росту начинает сменяться стремлением к росту качественному, что, возможно, является указанием на наличие тенденции перехода от экстенсивного пути развития цивилизации, а, вместе с ней — и всей планетарной системы, к интенсивному.

Весьма показательным признаком торможения чисто экстенсивной динамики цивилизации является, по нашему мнению, характер реализации космических программ. Прогнозы 70-х годов 20-го века по развитию космической техники и освоению космического пространства на период до 2000 года оказались чрезвычайно завышенными, и намечающиеся планы остались нереализованными. Вот только некоторые примеры. В 1974 г. известный специалист К. Эрике, занятый в космической программе США, заявлял, что после 1985 г. будет введена в строй орбитальная космическая станция на 25-100 человек [48, стр. 37]. Другой пример. В начале 1970-х годов к 2000 году предполагалось ввести в строй космическую солнечную электростанцию на стационарной орбите со сроком эксплуатации 30 лет, мощностью 5 млн кВт, с площадью солнечных батарей 45 км². Масса сооружения должна была составить 9570 т., получаемая энергия должна была транспортироваться на Землю с помощью микроволнового излучения. При этом уже в 1990-1992 гг. предполагался монтаж прототипа станции на низкой орбите для опытов дискретной передачи энергии и создание прототипа станции на стационарной орбите в 1997 году [48, стр. 37-38]. Я, хоть и был тогда подростком, прекрасно помню выпуски журналов "Америка" начала семидесятых годов, в которых пропагандировалась американская космическая программа. Марсианская экспедиция к концу 1990-х с использованием ядерных ракетных двигателей, лунные программы... Какие были ожидания! И ядерные двигатели для межпланетных перелетов даже были созданы [49, стр. 34-37], но так и не были использованы. Частично причиной сворачивания космических программ было то, что они оказались заметно дороже, чем это предполагалось. Это выяснилось при реализации проекта американского корабля многоразового пользования. Однако, важно отметить, что все эти программы отнюдь не были фантастикой, они были хорошо технически обоснованы и при сохранении предполагавшегося уровня финансирования значительная часть программ была бы реализована. Но динамика общества резко изменилась, и программы не были востребованы. Программы были основаны на линейной экстраполяции темпов технического развития 50-х-60-х годов, и потому оказались несостоятельными. Показательно, что общественное сознание практически не заметило краха всех этих космических надежд. А ведь космическая техника — важнейшая компонента современной цивилизации! Это говорит о глубоких изменениях в общественном сознании в последней четверти 20-го века.

Распространенная точка зрения, что проблемы экстенсивного технологического взрыва, роста населения, исчерпания невосполнимых ресурсов можно преодолеть за счет продолжения экстенсивного развития в космос, видимо совершенно неосновательна даже независимо от того, что человечество теряет интерес к освоению космического пространства. Неосновательна же она главным образом потому, что времени на подготовку очень масштабного выхода в космос в течение технологического взрыва (несколько десятков лет), видимо, принципиально не хватает [50]. За такое короткое время просто физически невозможно аккумулировать достаточное количество ресурсов. Другим известным аргументом против чисто экстенсивного броска в космос является то, что при любой разумной постоянной времени экстенсивного роста даже галактических ресурсов не хватит уже через несколько тысяч лет такой экспансии [51, 50]. Игра не стоит свеч, как написал по этому поводу Г. М. Идлис [51]. Возможно, существуют и более тонкие причины, которые могут препятствовать масштабной космической экспансии. Например, космо-этические или космо-экологические соображения [52]. Экстенсивный рост цивилизации без выхода за пределы Земли, связанный с наращиванием энергетических ресурсов, тоже невозможен, так как это очень быстро приведет к перегреву атмосферы. Таким образом, так или иначе, если цивилизация намерена пережить точку сингулярности, то на какое-то, возможно весьма длительное, время после завершения масштабно-инвариантного исторического аттрактора она должна обеспечить себе стабильное существование на Земле без надежды на скорую космическую экспансию. Если масштабная космическая экспансия и возможна, то она не будет продолжением технологического взрыва, завершающего аттрактор, и произойдет на совершенно иной эволюционной основе, в постсингулярном цикле эволюции. Поэтому остается предположить, что экстенсивное развитие цивилизации, которое и позволяло следовать масштабно-инвариантному аттрактору, должно смениться некоторой формой интенсивного развития, развития вглубь, характеризующемуся неизменными или падающими темпами развития.

Хотелось бы предостеречь от упрощенного понимания «стабилизации» цивилизации в постсингулярной стадии. Постсингулярное общество не может быть и не будет обществом всеобщего благополучия и благоденствия. Так, например, невозможно отменить действие чисто физиологических механизмов агрессии. Даже если бы это было возможно, ни в коем случае нельзя было бы это делать, так как агрессия является важнейшей составляющей творческой активности человека. Нет сомнения, что и помимо проявления естественной агрессивности всегда найдется множество причин, приводящих к противоречиям и кризисам. Некоторые вероятные проблемы постсингулярной цивилизации и пути их решения рассматривались нами в статье [52].

Альтернативой интенсивному пути развития, как нам представляется, является либо распад цивилизации, либо путь развития, который в настоящее время следовало бы назвать парадоксальным, то есть такой путь, который связан с очень существенным выходом за пределы современной научной парадигмы. Мы воздержимся от обсуждения парадоксальных сценариев.

Автор выражает благодарность Л. М. Гиндилису, В. В. Казютинскому, А. П. Назаретяну и Г. Д. Снуксу за полезное обсуждение и поддержку настоящей работы, а также всем тем, чья конструктивная критика и заинтересованность немало способствовали улучшению работы.

Литература

[1] Н. Н. Моисеев. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. Эколого-политологический анализ. В кн. Избранные труды. Междисциплинарные исследования глобальных проблем. Публицистика и общественные проблемы, С. 78-122. Тайдекс Ко, Москва, 2003.

[2] Akop P. Nazaretian. Power and wisdom: Toward a history of social behavior. Journal of the Theory of Social Behaviour, Т. 33(4), С. 405-425, 2003.

[3] А. П. Назаретян. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. Издание второе, переработанное и дополненное. Мир, Москва, 2004.

[4] А. П. Назаретян. Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. ПЕР СЭ, Москва, 2001.

[5] Graeme Donald Snooks. The dynamic society. Exploring the source of global change. Routledge, London and New York, 1996.

[6] Graeme Donald Snooks. Uncovering the laws in Global history. Social Evolution & History, V. 1(1), С. 25-53, 2002.

[7] Graeme Donald Snooks. The collapse of darwinism or the rise of a realists theory of life. Lexington books, Lanham, Boulder, New York, Oxford, 2003.

[8] Э. М. Галимов. Феномен жизни: между равновесием и нелинейностью. Происхождение и принципы эволюции. УРСС, Москва, 2001.

[9] С. Г. Неручев. Периодичность крупных геологических и биологических событий фанерозоя. Геология и геофизика, 40(4), С. 493-511, 1999.

[10] А. Д. Панов. Галактический "сверхразум" и программа SETI. Земля и Вселенная, N3, С. 88-93, 2003.

[11] А. Д. Панов. Разум как промежуточное звено эволюции материи и программа SETI. Философские науки, N9, С. 126-144, 2003.

[12] И. М. Дьяконов. Пути истории. От древнейшего человека до наших дней. Восточная литература, Москва, 1994.

[13] С. П. Капица. Феноменологическая теория роста населения Земли. УФН, Т. 166(1), С. 63-80, 1996.

[14] А. Е. Чучин-Русов. Единое поле мировой культуры. Кижли-концепция. Кн. 1. Теория единого поля. Прогресс-Традиция, Москва, 2002.

[15]А. В. Жирмунский, В. И. Кузьмин. Критические уровни в процессах развития биологических систем. Наука, Москва, 1982.

[16] С. Н. Гринченко. Социальная метаэволюция человечества как последовательность шагов формирования механизмов его системной памяти. Электоронный журнал «Исследовано в Росиии», zhurnal.ape.relarn.ru/articles/2001/145.pdf, С. 1652-1681, 2001.

[17] L. E. Orgel. The origin of life - How long did it take? Origins Life Evol. Biosph., Т. 28, С. 91-96, 1998.

[18] А. Ю. Розанов, Г. А. Заварзин. Бактериальная палеонтология. Вестник РАН, Т. 67(3), С. 241-245, 1997.

[19] А. Ю. Розанов. Ископаемые бактерии, седиментогенез и ранние стадии эволюции биосферы. Палеонтологический журнал, N6, С. 41-49, 2003.

[20] М. А. Федонкин. Сужение геохимического базиса жизни и эвкариотизация биосферы: причинная связь. Палеонтологический журнал, N6, С. 33-40, 2003.

[21] P. D Ward and D. Brownlee. Rare Earth. Why complex life is uncommon in the Universe. Copernicus books, New Tork, 2004.

[22] Н. В. Лопатин. Древние биосферы и генезис горючих ископаемых. В кн. Палеонтология и эволюция биосферы. Труды XXV сессии всесоюзного палеонтологического общества, С. 46-50. Наука, Ленинград, 1983.

[23] Г. А. Заварзин. Становление системы биогеохимических циклов. Палеонтологический журнал, N6, С. 16-24, 2003.

[24] Б. М. Келлер. Палеозойская группа (эра). В кн. БСЭ, Т. 19, С. 106-107. Советская энциклопедия, Москва, 1975.

[25] А. Ю. Розанов. Что произошло 600 миллионов лет назад. Наука, Москва, 1986.

[26] Р. Кэррол. Палеонтология и эволюция позвоночных. Т1. Мир, Москва, 1992.

[27] М. В. Муратов, В. А. Вахрамеев. Мезозойская группа (эра). В кн. БСЭ, Т. 16, С. 6-8. Советская энциклопедия, Москва, 1974.

[28] Р. Кэррол. Палеонтология и эволюция позвоночных. Т2. Мир, Москва, 1993.

[29] Е. В. Шанцер. Кайнозойская группа (эра). В кн. БСЭ, Т. 11, С. 185-186. Советская энциклопедия, Москва, 1973.

[30] Р. Кэррол. Палеонтология и эволюция позвоночных. Т3. Мир, Москва, 1993.

[31] L. M. Alvares. Extraterrestrial cause for the Cretaceos - tertiary extinction. Science, V. 208(4), С. 44-48, 1980.

[32] Д. Кринг, Д. Д. Дурда. День, когда мир был сожжен. В мире науки, N3, С. 56-63, 2004.

[33] Д. Биган. Планета человекообразных. В мире науки, N11, С. 68-77, 2004.

[34] Р. Фоули. Еще один неповторимый вид. Мир, Москва, 1990.

[35] B. Wood. Origin and evolution of the genus Homo. Nature, V. 355, С. 783-790, 1992.

[36] П. И. Борисковский. Олдовай. В кн. БСЭ, Т. 18, С. 369. Советская энциклопедия, Москва, 1974.

[37] Шелльская культура. В кн. БСЭ, Т. 29, С. 377. Советская энциклопедия, Москва, 1978.

[38] Ашельская культура. В кн. БСЭ, Т. 2, С. 471. Советская энциклопедия, Москва, 1970.

[39] Кейт Вонг. У колыбели Homo sapiens. В мире науки, N11, С. 9-10, 2003.

[40] П. И. Борисковский. Мустьерская культура. В кн. БСЭ, Т. 17, page 134. Советская энциклопедия, Москва, 1974.

[41] К. Ясперс. Смысл и назначение истории. Политиздат, Москва, 1991.

[42] А. И. Зайцев. Из наследия А. И. Зайцева. Т 1. Культурный переворот в Греции VIII-V вв. до н. э. Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного Университета, 2001.

[43] Д. Антисери, Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность, средневековье. Пневма, Санкт Перербург, 2001.

[44] Е. Д. Яхнин. Люди! Впереди пропасть. Тайдекс Ко, Москва, 2002.

[45] А. Д. Панов. Кризис планетарного цикла Универсальной истории. Общественные Науки и Современность, N1, 2005.

[46] И. С. Шкловский. Вселенная, жизнь, разум. Наука, Москва, 1976.

[47] Физическая энциклопедия. Т. 1. Советская энциклопедия, Москва, 1988.

[48] В. И. Левантовский. Транспортные космические системы. Знание, Москва, 1976.

[49] И. Г. Паневин, В. И. Прищепа, В. Н. Хазов. Космические ядерные ракетные двигатели. Знание, Москва, 1978.

[50] Л. М. Гиндилис. Модели цивилизаций в проблеме SETI. Общественные науки и современность, N1, С. 115-123, 2000.

[51] Г. М. Идлис. Закономерности развития космических цивилизаций. В кн. Проблемы поиска внеземных цивилизаций, С. 210-225. Наука, Москва, 1981.

[52] А. Д. Панов. Кризис планетарного цикла Универсальной истории и возможная роль программы SETI в посткризисном развитии. http://lnfm1.sai.msu.ru/SETI/koi/articles/krizis.html, 2003.

Рис. 1: Увеличение плотности планетарных революций в режиме с обострением. Пунктирная кривая — результат сглаживания экспериментальной зависимости.

Дата добавления: 2015-05-07