Какое молитвенное правило выбрать?

Маленькое оконце

Немецкий богослов, иезуит Карл Ранер, способствовавший обновлению католической теологии в двадцатом веке, в работе «Молитва: необходимость и благословение» воспел повседневную молитву:

«О, ежедневная молитва! Ты скудна и слегка потрепана, как сами будни. Для тебя трудны великие мысли и сильные чувства. Ты — не торжественная симфония, звучащая под высокими сводами собора, а скорее задушевная песня, льющаяся из сердца, добрая, немного монотонная и наивная. Но ты, молитва каждого дня, — оплот верности, надежды и бескорыстия. Ты служишь Великому Богу, не ожидая награды. Ты приносишь свет в самые серые наши дни и делаешь великими обыденные мгновения. И ты — человек, молящийся каждый день, — творишь молитву не для себя, а для славы Господа. Ты молишься не ради результата, а ради веры. Порой ты движешься устало, но все же продолжаешь путь. Подчас твоя молитва исходит не из сердца, а лишь из уст. Но не лучше ли славить Господа хотя бы устами, чем вовсе оставаться немым? И разве нет надежды, что слова, сошедшие с уст, не откликнутся в сердце? И в дни, бедные молитвой, когда мы ругаем себя или других за то, что молимся одними лишь устами, очень часто наши молитвы — это все же голос сердца, нищего, но верного сердца. В молитве сердце, несмотря на слабость и усталость, на потаенную досаду и недовольство, упрямо стремится вверх. Оно старается пробить хотя бы маленькое оконце, чтобы сквозь него в душу, заваленную будничными заботами, упал тонкий лучик вечного света».

В середине самого сложного и смутного периода своей жизни Генри Нувен, который тогда преподавал в Йельском университете, взял годичный отпуск и провел семь месяцев в траппистском[42]монастыре на севере штата Нью-Йорк. Там он задал вопрос своему духовнику: как достичь глубины в молитве, если ты постоянно занят? Нувен жаловался на то, что когда он пытается молиться, его мысли постоянно отвлекаются на множество вещей, которые представляются более важными и срочными, чем молитва. Наставник порекомендовал Нувену составить расписание для молитвы, и в отведенное время считать ее делом более важным, чем все остальное. Он предложил молиться один час утром, перед работой, и полчаса перед сном — правило гораздо менее жесткое, чем у самого наставника-монаха.

Нувен выбрал более реалистичный вариант — полчаса в день. Сначала его мысли разбегались, словно дикие звери. Но он не отступал, говоря себе: «Раз уж я отвел эти полчаса для молитвы, я буду молиться». Со временем ему стало легче: иногда он чувствовал, что его душа настраивается на более спокойный лад. «Вначале кажется, что когда молишься, ничего не происходит, — замечает Нувен. — Но по мере того как молитва входит в привычку, начинаешь понимать: изменения все-таки есть».

Как и Нувен, я тоже чаще всего оцениваю действие молитвы, оглядываясь назад. Сам процесс молитвы воспринимается как работа. Хочется сделать себе послабление, взгляд все время падает на часы. Однако позже в течение дня меня посещают мысли и чувства, источником которых стала моя утренняя молитва. После молитвы мне легче увидеть в происходящих событиях и в людях, с которыми я встречаюсь, то, что видит в них Бог. Утренняя молитва, как стойкий аромат, остается со мной в течение всего дня.

Когда я читаю наставления прославленных молитвенников о молитвенной дисциплине, я, честно говоря, испытываю огромное внутреннее сопротивление. Мать Тереза предписывала всем сестрам своего ордена каждое утро отводить час для молитвенных размышлений (монахини должны были вставать в половине пятого и перед утренней молитвой обливаться холодной водой). Некоторые средневековые авторы рекомендовали делать паузу перед каждой молитвой и говорить самому себе: «Кто знает, может быть эта молитва — последняя в моей жизни». По их мнению, такое напоминание помогает полностью сосредоточиться на молитве. Когда я читаю подобные чить. Но оно нам кажется более полезными, более вожделенными, чем тишина и общение с Богом.

Давайте скажем честно: электронные устройства стали сегодня конкурентами молитвы. В некоторых книгах о молитве присутствует утверждение, что время, проведенное с Богом, — это апогей каждого дня верующего человека, а на любую искреннюю молитву, слетевшую с уст, движимых Духом Святым, придет немедленный чудесный ответ. Но вместо этого молящемуся приходится бороться со скукой, усталостью и навязчивым ощущением того, что он тратит время впустую. «Что же не так?» — спрашивает он.

Проницательный социолог Даниэль Янкелович указывает на радикальные изменения, произошедшие в западной культуре в 70-х годах двадцатого века. Раньше в обществе ценилось самоотречение, умение «отложить вознаграждение». Ради достижения долговременных целей каждый из супругов готов был работать на двух работах или переехать в другой город. Родители часто оставались вместе ради детей, даже если брак не удовлетворял их. В семидесятые годы все изменилось. Этика самоотречения трансформировалась в этику самоудовлетворения. Мы вслушиваемся в свои внутренние потребности и жаждем немедленно их удовлетворить — без жертв, без ожидания. Все, что нам хочется иметь, мы покупаем в кредит. Ото всего, что нам кажется сложным или утомительным (как, например, проблемный брак), мы стремимся как можно скорее избавиться.

Молитва сильно страдает от такого подхода. Молитвенная жизнь требует дисциплины и постоянства, умения переносить обыденность и временное окаменение сердца. Результаты молитвы с трудом поддаются измерению, и, как правило, молитва не утоляет душевный голод молящегося немедленно и с гарантией.

Новый Завет рисует нам молитву как некое стратегическое оружие в затяжной войне. Рассуждая о молитве, Иисус ставит нам в пример вдову, которая надоедает судье, и человека, стучащегося ночью в дверь соседа. Павел сперва описывает образ христианина-воина, облаченного «во всеоружие Божие» (Еф 6:11), а затем четырежды повелевает верующим молиться. В другом послании он убеждает своего ученика Тимофея переносить тяготы, подобно воину, трудиться, подобно земледельцу, и стремиться к победе, подобно атлету (2 Тим 2:4–7)[43].

Я никогда не занимался земледелием и не служил в армии, но в течение тридцати лет занимался бегом и часто принимал участие в благотворительных состязаниях. Я помню, как начались мои занятия бегом. На писательской конференции я встретил молодого человека по имени Питер Дженкинс. В то время он работал над книгой «Пешком через всю Америку», которая впоследствии стала национальным бестселлером. Рассказывая о своих дорожных приключениях, он, между прочим, сказал: «До чего же мне надоели репортеры! Они прилетают из Нью-Йорка, арендуют автомобиль, подъезжают ко мне. Потом, не вылезая из авто с кондиционером, нажимают на кнопочку, чтобы опустить оконное стекло, высовывают голову и спрашивают: «Ну, и каково тебе, Питер, идти пешком по Америке?» Я предпочел бы, чтобы они некоторое время прошли рядом со мной!» И я, без особых размышлений, вызвался пойти с ним.

Назначенное время приближалось, и я все отчетливей понимал, что для похода через Техас — в июле, с двадцати пяти килограммовым рюкзаком за спиной — мне следует набрать спортивную форму. Поэтому в один прекрасный день я купил дешевые кеды, вышел из дверей дома и рванул вдоль дороги, намереваясь пробежать несколько миль. Пробежав квартал, я остановился, хрипя и задыхаясь. Так я получил суровый урок физической культуры: стоит прервать упражнения лет на десять или больше, и тело уже не повинуется вам, как прежде.

В этот день я пробежал, сколько смог — один квартал, потом квартал прошел, пробежал еще один и униженно поплелся домой. На следующий день я пробежал два квартала, потом немного прошел, потом еще немного пробежал. За шесть недель, как раз к назначенному сроку, я пробегал семь миль без остановки. Так я начал регулярно упражняться и по сей день продолжаю это занятие. Мой организм настолько привык к такому режиму, что когда я пропускаю несколько дней из-за травмы или болезни, то чувствую себя усталым и раздраженным.

Я сразу взял за правило никогда не задавать себе вопрос: «Хочется ли мне сегодня бегать?» Я просто поднимаюсь и бегу. Зачем? Я могу привести множество причин. Регулярные нагрузки позволяют мне есть, что хочу, не боясь набрать лишний вес. Я могу рассчитывать, что мое сердце и легкие еще долго будут в порядке. Бег делает доступными для меня и другие занятия, связанные с физическими нагрузками, — например, катание на лыжах и скалолазание. Все эти преимущества — пример «отложенного вознаграждения».

Для молитвы верно то же самое, что и для физических упражнений: вознаграждение, как правило, приходит в результате постоянного соблюдения принятого распорядка. Писательница Нэнси Мейерс говорит, что она ходит в церковь регулярно и так же регулярно садится каждый день за письменный стол: вдруг в голову придет хорошая мысль, а Нэнси не будет на месте, чтобы эту мысль записать. Подобным образом я подхожу к молитве. Мне трудно бывает сказать что-либо конкретное о плодах молитвы — они становятся видны не сразу. Но независимо от того, приносит ли молитва видимую пользу или нет, я продолжаю молиться. Я регулярно встаю на молитву — в надежде ближе узнать Господа и, может быть, услышать от Него слова, которые можно уловить лишь в тишине и уединении.

На протяжении многих лет я сопротивлялся любым молитвенным правилам. Я верил, что общение с Богом должно быть добровольным и непроизвольным. В результате я молился нерегулярно и не чувствовал удовлетворения. Но в конце концов я понял, что свобода вырастает из дисциплины. Леонардо да Винчи десять лет рисовал в разных ракурсах уши, локти, руки и другие части человеческого тела. И в один прекрасный день он закончил упражнения и стал писать свои шедевры. Точно так же нельзя стать великим спортсменом или великим музыкантом без регулярных тренировок. Я открыл, что и в молитве мне нужна дисциплина и регулярность — только тогда будут возможны редкие минуты свободного общения с Богом.

Английское слово «meditation», которое мы переводим как «медитация», «созерцание», «молитвенное размышление», происходит от латинского слова, означающего «упражнение». Римский поэт Вергилий писал о пастушке, который «медитировал» (то есть разучивал мелодию) на флейте. Моя молитва часто напоминает упражнение или репетицию. Я повторяю гамму (это молитва Господня), исполняю знакомые пьесы (псалмы) и разучиваю несколько новых мелодий. Репетиций я, как правило, не пропускаю.

Дата добавления: 2015-05-08