Октября. Печатание на машинке стало вызывать у меня затруднения, а думать вслух перед включенным магнитофоном я не умею

Печатание на машинке стало вызывать у меня затруднения, а думать вслух перед включенным магнитофоном я не умею. Я долго откладывал написание этого отчета, пока не решил, что это важно и я не сяду ужинать, не написав чего‑нибудь. Чего угодно.

Утром снова прибыл посыльный от профессора Немура. Он хотел, чтобы я пришел в лабораторию и сделал несколько тестов, тех же самых, что и раньше. Сначала мне показалось, что так и надо – ведь они до сих пор платят мне деньги, да и эксперимент нужно закончить. Но когда я явился в университет и начал работать с Бартом, то понял, как это стало невыносимо.

Первым был нарисованный лабиринт. Я помнил, как легко решал такие задачки, когда соревновался с Элджерноном, и ясно почувствовал, насколько медленнее я все это делаю сейчас.

Барт протянул руку за листком, но я порвал его и бросил клочки в корзину для мусора.

– Хватит. Пора кончать с лабиринтами. Меня занесло в тупик – вот и все.

Барт испугался, что я сейчас уйду, и стал уговаривать меня:

– Не надо так, Чарли, успокойся.

– Что ты имеешь в виду, говоря мне «успокойся»? Ты не понимаешь, что происходит со мной?

– Нет, но могу себе представить. Нам всем очень плохо.

– Прибереги сочувствие для кого‑нибудь другого.

Он смутился, и только тут до меня дошло, что это совсем не его вина.

– Прости… Как твои дела? Закончил диплом?

Он кивнул.

– Его сейчас перепечатывают. В феврале получу своего доктора философии.

– Примерный мальчик! – я похлопал его по плечу, показывая, что не злюсь больше. – Копай глубже. Ничего нет лучше образования. Забудь, что я тут наговорил, я сделаю все, что ты попросишь. Кроме лабиринта.

– Немур просил проверить тебя по Роршаху.

– Решил заглянуть в самые дебри? И что же он надеется там найти?

Наверно, вид у меня был печальный, и Барт дал задний ход:

– Не хочешь, но надо. В конце концов, никто тебя не заставляет…

– Ладно, поехали. Только потом не говори мне, чем все кончилось.

Ему и не пришлось.

Я часто проходил этот тест и понимал, что экспериментатора интересует не то, что ты видишь на карточках, а то, как ты воспринимаешь их: как единое целое или как сумму составляющих, в движении или статично, обращаешь ли внимание на цветовые пятна или игнорируешь их, разнообразны ли ответы или сводятся к нескольким стереотипам. Я сказал:

– Вряд ли ты сможешь многое почерпнуть. Я же знаю, как следует отвечать мне, чтобы создать определенное впечатление у тебя. Остается только…

Барт молча смотрел на меня.

– Мне остается только…

И тут меня словно кувалдой ударило – я не помнил, что нужно делать. Ощущение было такое, будто я только что видел перед собой написанный на школьной доске текст, но стоило мне отвернуться на секунду, как некоторые слова стерли, а остальные без них потеряли всякий смысл.

Сначала я не поверил сам себе. В панике я быстро перебрал карточки, и мне захотелось разорвать их и узнать, что же там, внутри. Где‑то в этих чернильных пятнах таились ответы, которые я только что знал… Нет, не в пятнах, а в той части моего мозга, которая придавала им форму, значение и проецировала их обратно на листки.

Я не мог сделать этого. Я не мог вспомнить, что нужно говорить. Все ушло. Я промямлил:

– Это женщина… Она стоит на коленях и моет пол… Нет, это мужчина с ножом… – Тут я понял, куда меня заносит, и быстро переключился: – Две фигурки… Они тянут что‑то… Каждый к себе… похоже на куклу… Они сейчас разорвут ее пополам… Нет! Я хотел сказать, что это два лица… Они смотрят друг на друга через стекло… и… – Я смахнул карты со стола и встал.

– Никаких тестов. Больше не будет никаких тестов.

– Хорошо, Чарли. Давай прекратим.

– Ты меня не понял. Я больше не собираюсь приходить сюда. Все, что тебе нужно, придется брать из моих отчетов. Никаких лабиринтов, я не морская свинка. Я достаточно потрудился и хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Конечно, Чарли. Я понимаю.

– Ничего ты не понимаешь, потому что происходит это не с тобой. Понять могу только я сам. Но ты тут ни при чем. У тебя есть работа, нужно получить степень… Только не надо ничего говорить мне, я и так знаю, что ты занимаешься этим исключительно из любви к человечеству. У тебя впереди жизнь, которую нужно прожить. Получилось так, что мы с тобой живем на разных этажах. Я проскочил твой этаж по пути наверх, а теперь проезжаю его по дороге вниз. Почему‑то мне кажется, что я уже никогда больше не воспользуюсь этим лифтом. Так что давай распрощаемся навсегда.

– Может, тебе стоит поговорить с доктором…

– Скажи всем от меня «до свидания», договорились? Мне не хочется больше никого видеть.

Прежде чем Барт успел ответить или остановить меня, я вышел из лаборатории, поймал идущий вниз лифт и в последний раз вышел из университета Бекмана.

Дата добавления: 2015-05-08