Славянский клад из Прильвица 1 страница

С самого начала своего появления фигурки вызвали в научных кругах неоднозначную реакцию. Большая часть учёных однозначно объявляла их подделками, но были и те немногие, которые отстаивали их подлинность. В 1771 году в Берлине была издана книга Андреаса Готлиба Маша «Сокровища Ретры», в 1825 году словацкий просветитель и видный славист Ян Коллар написал обширный труд «Боги Ретры». Подлинность фигурок защищали знаменитые братья Вильгельм и Якоб Гримм. Точно прочитать надписи на прильвицких идолах удалось русскому учёному В.А. Чудинову, о чём он рассказал в своей книге «Правда о сокровищах Ретры».

О Ретре, как древнем славянском городе-крепости и религиозном центре лютичей, писали также и средневековые христианские хронисты. Они описывают город, как место нахождения языческого храма бога Радегаста, пребывания оракулов, проведения религиозных обрядов. Согласно вышеупомянутому нами Адаму Бременскому, Ретра стояла на острове посреди глубокого озера и была соединена с противоположным берегом бревенчатым мостом:

«…Есть ещё и другие славянские племена, которые живут между Лабой и Одрой…. из всех них самыми могущественными являются ратари, живущие в центре… Их город – всемирно известная Ретра – седалище идолослужения, там построен огромный храм в честь демонов, главный из которых Радигост. Изображение его сделано из золота, ложе из пурпура. Самый город имеет девять ворот и окружён со всех сторон глубоким озером, через которое для перехода построен бревенчатый мост, но через него разрешается переходить только идущим ради жертвоприношения или вопрошения оракула…»

Гельмольд дополняет его: «…ратари же и долечане желали господствовать вследствие того, что у них имеется древнейший город и знаменитейший храм, в котором выставлен идол Радегаста, и они только себе приписывают единственное право на первенство потому, что все славянские народы часто их посещают ради получения ответов и ежегодных жертвоприношений…».

До нас дошли сведения ещё об одном крупном священном городе западных славян. Это город Аркона на острове Рюген. Но о ней мы расскажем в следующем разделе…

«Семейный Союз ваш, коий углублён Древней Верой Первопредков ваших, да строится на великом правиле, несущем Духовную Свастику...»

«Славяно-Арийские Веды»

Храмы западных Славян

Карта Рюгена Герхарда Меркатора (1512-1594)

Датский летописец Саксон Грамматик (Saxo Grammaticus 1140-1208) написал 16-томную хронику «Деяния данов» (Gesta Danorum), в которой описывается история Дании с древнейших времён до XII века, а также история некоторых других северных стран, в том числе и западно-славянских. В частности, в этой книге описывается Аркона (или как теперь её называют немцы – Яромарсбург (Jaromarsburg)), столица славянского племени руян (ранов) на острове Руян (ныне Рюген), численность славянского населения которого к моменту его завоевания в XII веке, по западным источникам, составляла, как минимум, 70 000 человек

Сундуки с сокровищами Мыс, где находилась Аркона Храм Свентовита в Арконе. Куммир Свентовита Рюген. Жрец. Илья Глазунов

Всеволод Иванов

Аркона являлясь городом-храмом, сосредоточием веры западных славян. Да и не только их. Датский король Свейн (960-1014) жертвовал добычу в храм Арконы. Ещё в XI веке поклониться его главной святыне, четырёхглавому кумиру Святовита, шли паломники из уже два века как христианской Чехии. Храм Арконы стал главным религиозным центром славянского Поморья в IX-XII веках. Он располагал обширными земельными угодьями, дававшими ему доход, в пользу него собирались пошлины с купцов, торговавших в Арконе, с промышленников, ловивших сельдей у острова Руян. Ему приносилась третья часть военной добычи, все драгоценности, золото, серебро и жемчуг, добытые на войне. Поэтому в храме стояли сундуки, наполненные драгоценностями.

Русь Ведическая. Руевит – бог войны Епископ Абесаллон повергает Камень Свантевита (Svantevitbild) Польский Свентовид

Всеволод Иванов западных славян статую Свентовида в Арконе. в церкви деревни Альтенкирхен

Laurits Tuxen

Вот, что пишет Сакон Грамматик: «Город Аркона лежит на вершине высокой скалы; с севера, востока и юга ограждён природной защитой… с западной стороны защищает его высокая насыпь в 50 локтей… Посреди города лежит открытая площадь, на которой возвышается деревянный храм, прекрасной работы, но почтённый не столько по великолепию зодчества, сколько по величию бога, которому здесь воздвигнут кумир. Вся внешняя сторона здания блистала искусно сделанными барельефами различных фигур, но безобразно и грубо раскрашенными.

Только один вход был во внутренность храма, окружённого двойной оградой… В самом храме стоял большой, превосходящий рост человеческий, кумир, (Свентовита) с четырьмя головами, на стольких же шеях, из которых две выходили из груди и две – к хребту, но так, что из обеих передних и обеих задних голов одна смотрела направо, а другая – налево. Волосы и борода были подстрижены коротко, и в этом, казалось, художник сообразовывался с обыкновением руян.

В правой руке кумир держал рог из различных металлов, который каждый год обыкновенно наполнялся вином из рук жреца для гадания о плодородии следующего года; левая рука уподоблялась луку. Верхняя одежда спускалась до берцов, которые составлены были из различных сортов деревьев и так искусно были соединены с коленами, что только при внимательном рассматривании можно было различить фуги. Ноги стояли наравне с землёй, их фундамент сделан был под полом.

В небольшом отдалении видны были узда и седло кумира с другими принадлежностями. Рассматривающего более всего поражал меч огромной величины, ножны, чёрен которого, помимо красивых резных форм отличались серебряной отделкой… Кроме того этот бог имел также храмы в многих других местах, управляемые жрецами меньшей важности. Кроме того при нём был конь, совершенно белый, у которого выдернуть волос из гривы или хвоста почиталось нечестием…

Один лишь жрец имел право кормить и седлать коня этого: божественное животное нельзя было оскорбить частым пользованием. Руяне верили, что Свантевит выезжает на коне этом на битву с врагами своего святилища и своей земли. И доказательством тому якобы служило обстоятельство, что нередко его находили наутро в стойле покрытым потом и грязью, словно бы он проделал дальний путь.

Также от коня этого предсказания принимались. Когда собирался военный поход, служители храма Свантевита втыкали в землю перед святилищем крест-накрест шесть копий, после чего подводили к ним священного коня. Если ступал он через копья правым копытом, считалось это добрым предзнаменованием для исхода военных действий. Если же хоть раз поднимал он сперва левое копыто, тогда отменялся поход в чужие земли. Точно так же отменялся и морской поход, если белый конь Свантевита пойдёт не с правой ноги через копья, и даже решения о торговых сделках зависели от предсказаний оракула… Свентовита символизировали разные знаки, в частности, резные орлы и знамёна, главное из которых называлось Станица… Власть этого небольшого куска полотна была сильнее власти княжеской…»

Каждый год в городе-святилище совершались жертвоприношения. Они происходили поздним летом, после уборки урожая. Чтобы узнать, как происходило это важное для западных славян празднество, снова обратимся к свидетельству Саксона Грамматика:

«Ежегодно после сбора урожая смешанная толпа со всего острова перед храмом бога, принеся в жертву скот, справляла торжественный пир, именовавшийся священным. Его жрец, вопреки отеческому обычаю отличавшийся длинной бородой и волосами, накануне дня, когда надлежало священнодействовать, малое святилище – куда только ему можно было входить – обычно с помощью метлы тщательно убирал, следя, чтобы в помещении не было человеческого дыхания. Всякий раз, когда требовалось вдохнуть или выдохнуть, он отправлялся к выходу, дабы присутствие бога не осквернялось дыханием смертного.

На следующий день, когда народ стоял у входа, он, взяв у изваяния сосуд, тщательно наблюдал, не понизился ли уровень налитой жидкости, и тогда ожидал в будущем году неурожая. Заметив это, велел присутствовавшим запасать плоды на будущее. Если же не предвидел никакого убывания обычного плодородия, предсказывал грядущее время изобилия полей. После такого прорицания приказывал урожай этого года или бережливее, или щедрее расходовать. Вылив старое вино к ногам идола, как возлияние, пустой сосуд снова наливал: как бы выпивая за здоровье, почитал статую, как себе, так и отечеству благ, горожанам удачи в умножении побед торжественными словами просил. Окончив это, подносил рог к устам, чрезвычайно быстро, одним глотком выпивал и, наполненный снова вином, вставлял его опять в правую руку изваяния.

Изготовив пирог с медовым вином круглой формы, величины же такой, что почти равнялся человеческому росту, приступал к жертвоприношению. Поставив его между собой и народом, жрец по обычаю спрашивал, видят ли его руяне. Когда те отвечали, что видят, то желал, чтобы через год не смогли разглядеть. Такого рода мольбой он просил не о своей или народа судьбе, но о возрастании будущего урожая…

Ежегодно причитается идолу с каждого мужа и каждой женщины по монете как сбор на почитание. Ему уделяют также третью часть от военной добычи, так как она была приобретена с его помощью. Этот бог имеет также на службе своей 300 отборных коней и столько же всадников, вся добыча которых, приобретённая войною или разбоем, состоит под надзором жреца, который на выручку за эти вещи повелевает отлить различные священные предметы и храмовые украшения, сохраняемые им в запертых помещениях, где, кроме множества денег, собрано также множество изветшавших от времени пурпурных одежд…»

Аркону охраняли специально обученные храмовые воины, набиравшиеся из юношей знатных славянских родов, которые на всю жизнь оставались профессиональными воинами. Их было 300 человек на каждый город-храм, поэтому в битвах впереди полабских войск выступали по 300 витязей на конях, одноцветных с конём божества: например, на белых конях 300 воинов Святовита, на чёрных – 300 воинов Триглава. Кроме защиты священных городов, в их же обязанности входил и сбор дани с окрестных балтийских племён и народов.

Кроме Арконы на Руяне существовал ещё один крупный город культового назначения. Он назывался Кореницей. В XII веке там находилась резиденция правителя Руяна. Это был огромный город-крепость, окружённый непроходимыми трясинами и болотами, застроенный деревянными трёхэтажными зданиями.

Однако, достоверно известно, что за исключением резиденции правителя, Кореница не была жилым городом, как и Аркона. Люди приходили туда либо для поклонения богам, либо во время войны, пользуясь городом, как убежищем. Такая у руян была традиция. Сведения о городе мы также найдём у Саксона Грамматика, когда он описывает действия датских захватчиков, штурмом взявших Кореницу в 1168 году:

«Отличием этого города были три здания выдающихся храмов, заметные блеском превосходного мастерства. Достоинство местных богов пользовалось почти таким же почитанием, как среди арконцев – авторитет общественного божества…

Самый большой храм стоял внутри двора, но вместо стен ему служили пурпурные завесы, крыша же опиралась лишь на колонны. Служители [церкви], разломав ограду двора, взялись за внутренние завесы храма. Когда и их убрали, высеченное из дуба изваяние, именовавшееся Ругевитом, стало видно в своём уродстве со всех сторон. Ласточки, которые под его устами свили гнёзда, покрыли помётом его грудь. Достойный бог, изображение которого столь уродливо измарано птицами! Кроме того, у его головы было семь человекоподобных лиц, которые все были покрыты одним черепом.

Столько же мечей в ножнах, подвешенных к его боку, изобразил мастер. Восьмой, обнажённый [меч], [бог] держал в руке; вложенный в кулак, он был крепчайше прибит железным гвоздём, так что нельзя было извлечь, не разрубив, что показало его рассечение. Ширина его была больше человеческого роста, высота же такая, что [епископ] Абсалон, встав на цыпочки, едва достал до подбородка топориком...

Этого бога почитали, совсем как Марса, возглавляющим силы войны. Ничего забавного не было в этом изваянии, вызывавшем отвращение грубыми чертами уродливой резьбы… Завершив его уничтожение, отряд спутников [епископа] рьяно двинулся к изваянию Поревита, которое почиталось в ближайшем храме. Он был изображён с пятью головами, но безоружным. Срубив его, вошли в храм Поренута. Эта статуя представляла четыре лица, а пятое имела на груди и касалась его лба левой, а подбородка правой рукой. Её с помощью служителей [епископ] поверг ударами секир…»

Позволим себе заметить пару слов об «уродстве изваяния». Понятно, что Саксон Грамматик был христианином и поэтому всё, что не было христианским, было для него уродливым. Однако, были и другие христианские авторы, которые отзывались о вере славян с без высокомерного отвращения, которым больны большинство слуг «всеблагого» Иеговы. Епископ Отгон Бамбергский, дважды посещавший страну славянских поморян (в 1124 и 1127 гг.) с целью обращения их в христианство, был изумлён великолепием славянских храмов.

Так, он описывает постройку в городе Щетине (Щецине), которая «… будучи главнейшей, выделялась украшениями и удивительной искусностью; она имела скульптурные украшения как снаружи, так и внутри. Изображения людей, птиц и животных были сделаны так естественно, что казалось, будто они живут и дышат. И что надо отметить как наиболее редкостное: краски этих изображений, находящихся снаружи здания, не темнели и не смывались ни дождём, ни снегом – такими их сделала искусность художников. Сюда они приносят, по давнему обычаю своих предков, определённую законом десятую часть награбленных богатств… Там же хранились золотые и серебряные сосуды и чаши… там же хранили они в честь богов и ради их украшения огромные рога диких быков, обрамлённые в золото и драгоценные камни и пригодные для питья, а также рога, в которые трубили, кинжалы, ножи, различную драгоценную утварь, редкую и прекрасную на вид…»

Как и храм в Коренице, храм Свентовида в Арконе был разрушен и ограблен. Это произошло 15 июня 1169 г. по христианскому летоисчислению, когда Вольдемар I, король датский, захватил Аркону. Изваяние самого Свентовида вместе с прочими святынями было ободрано, рассечено и сожжено при непосредственном участии епископа Абессалона, как об этом сообщил Саксон Граммматик.

Кстати сказать, Саксон Грамматик состоял на службе у короля Дании Вальдемара II, отец которого, Вальдемар I, был правнуком Великого Князя Киевского Владимира Мономаха, в честь которого его и назвали. Матерью последнего была киевская княжна Ингеборга Мстиславна. К сожалению, славянская кровь, текущая в жилах обоих Вальдемаров, не помешала им, отравленным христианством, истреблять и покорять славян, разрушать их города и храмы. К сожалению, против Арконы, на стороне датчан, выступили также и славянские князья-христиане Казимир и Богуслав и ободритский князь Прибыслав.

Город взять было нелегко: высота стен с валом достигала 27 метров, и камнемётные машины не могли их преодолеть. Оставалась надежда на длительную осаду и на то, что у защитников не хватит питьевой воды. Осаждённые, уверенные в своих силах, покрыли башню над воротами знаменами и орлами. Между ними была и «Станица» – военное знамя руян, которое последние чтили, как знамя всех богов. 12 июня 1168 года во время очередного приступа была подожжена башня и ворота, малое количество воды не позволило погасить пожар. Аркона была обречена... Некоторые жители, видя свою обречённость, бросались в пламя, не желая быть рабами. Король приказал вынести кресло и сел в него, чтобы наблюдать за происходящим. Священный город – последний оплот славянства на Балтике – пал.

Теперь ничего не мешало вытеснению славян с их исконных земель и постепенному стиранию самой памяти о них. Последняя женщина на Руяне, которая говорила по-славянски, точнее по-вендски, умерла в 1402 году. Её фамилия была Гулицына.

Как победитель и ниспровергатель языческих идолов, христианская церковь, использовала священные для славян культовые предметы, вмуровывая их в свои здания. Так в одну из стен церкви деревни Альтенкирхен на п-ве Виттов вмурован камень, который местные жители называют Камень Свантевита (Svantevitbild).

На прямоугольном камне высотой 1,15 м выбито изображение бородатого мужчины, одетого в длиннополую одежду и держащего сосуд в виде рога. Это дало основание археологам видеть в изображении на камне идола Свантевита или его жреца, который был единственным, кто мог касаться рога Свантевита и предсказывать по его содержимому будущее.

В деревне Альт Ябель в Ябельхайде также находится камень, известный местным жителям как «Славянская жертвенная чаша». Этот небольшой чашевидный камень вмурован в стену старой церкви Михаэлискирхе справа от входа. С ним связана древняя легенда, которую в Альт Ябеле рассказывают по сей день:

«Однажды, когда христиане строили первые святыни в земле Ябельхайде, в монастырь Эльдены попала жертвенная чаша. В эту чашу собирали кровь принесённых в жертву людей и животных. Как раз в эти годы была построена первая церковь в сердце Ябельхайде, и по случаю её освящения в 1256 г. созвали всё славянское население округи. Для того чтобы доказать могущество христианской религии и низвергнуть старых богов, священник, брат Лиенхард, расколол чашу тяжёлым молотом прямо на алтаре, на глазах у присутствующих. В память о произошедшем событии половина жертвенной чаши тут же была вмурована в кольцевую стену церкви. Этим символическим действием брат Лиенхард надеялся сломить нежелание славян принять христианство. Другая половина была отправлена в монастырь Эльдены в память об этом дне и водружена на молитвенное кресло…

В эту ночь священник долго не мог заснуть от какого-то шороха. На часах была полночь, когда он услышал чьи-то шаги и гневную речь. Освещённый луной, в покои его вошёл человек с бородой в старинном одеянии. Он поднял руку и спросил: «Зачем ты нарушил покой моей гробницы и потревожил мой вечный сон? Ты разграбил мою гробницу, забрал пожертвованное мне и велел перенести это в свой дом. Потому стал отныне твой дом моим домом. Ибо я старше тебя и раньше тебя владел этой землёй. Вы, саксы, пришли в землю моих отцов, как варвары и разбойники… Ты говоришь, что ты служитель? А я – свободный человек. Имя мое Болеслав. Мой герб – золотая корона славян на синем поле. Всю мою жизнь мы, славяне, были здесь хозяевами».

Так говорил дух славянина, а затем тихо исчез. Священник же уехал из прихода обратно в Саксонию и забрал с собой осколок жертвенной чаши. (Из книги Ю.В. Ивановой-Бучацкой «Символы Северной Германии. Славяно-германский синтез в междуречье Эльбы и Одера»).

В настоящее время на острове Рюген находится Музей славянской Арконы, в котором, не осталось практически ничего от её былого великолепия и могущества – только четырёхликий деревянный Сентовид, который вырезали польские язычники в 90-х годах прошлого века и привезли на остров, печально взирает на пустые зелёные просторы...

Вендский крестовый поход

В начале X века начался немецкий Drang nach Osten (поход на Восток), в ходе которого западные славяне были частью вытеснены со своих земель, частью обращены в христианство и ассимилированы, а большая часть их была просто истреблена. В 1147 году христианская корпорация организовала Второй Крестовый поход, который ещё называют Вендским, и направила крестоносцев против полабских славян, несмотря на то, что многие из полабских и поморских славянских земель на тот момент и так уже, хотя бы формально, приняли крещение.

Как видим, религиозные мотивы не были единственным мотивом для похода. Паразитические тёмные силы, которые стояли за процессом уничтожения славян, как духовного, так и физического, использовали все средства (О причинах уничтожения именно славян см. книгу Н. Левашова «Зеркало моей души». Том. 3. Глава 1)). Так, они воспользовались желанием полунищих германских, датских и польских герцогов, маркграфов и прочих представителей «европейской элиты», сравнительно недавно ставших таковой, после того, как западные европейские территории последовательно были оторваны от Славяно-Арийской Империи, наложить лапы на славянские богатства. Не давала им покоя славянская «земля обширная, богатая хлебом и тучными пастбищами, обильная рыбой, мясом и всякими благами…», как отмечал в своей «Славянской хронике» христианский миссионер 12 в. Гемольд.

То, что славяне жили хорошо и богато, отмечают все христианские хронисты. И несмотря на то, что они относились к славянам-язычникам с высокомерием фанатиков, уверенных в исключительности и превосходстве своей веры, даже они отмечают прекрасные человеческие качества славян. То же Гемольд пишет:

«…Прусы ещё не познали света веры; люди, обладающие многими естественными добрыми качествами, “весьма человеколюбивые” по отношению к терпящим нужду; “они спешат навстречу тем, кто подвергается опасности в море или преследованиям со стороны морских разбойников, и приходят им на помощь. Золото и серебро они почти ни во что не ставят. У них изобилие неизвестных мехов, из-за которых в нашей стране разлился смертельный яд гордости. А они почитают их вроде как за навоз в укор, думаю, нам, которые вздыхают по меховой одежде, как по величайшему счастью. Поэтому за льняные одежды, которые у нас называются faldones, они отдают нам столь драгоценные шкурки...».

А вот слова христианского епископа Оттона Бамбергского, дважды посетившего земли Поморских славян с целью обращения их в христианство в 1124 и 1127 годах: «...Рыбы там невероятное изобилие, как в морях, так и в реках, озёрах и прудах. За денарий ты бы купил воз свежих сельдей, а если бы я стал рассказывать то, что знаю об их запахе и толщине, меня обвинили бы в чревоугодии. По всей стране множество оленей, ланей и диких жеребчиков, медведей, кабанов, свиней и всякой дичи; масло коровье, молоко овечье с туком, агнцев и овнов, с обилием мёда и пшеницы, с коноплёй и маком, и всякого рода овощами, и если бы там были виноградные лозы, оливы и смоковницы, ты подумал бы, что это земля обетованная, так много в ней плодовых деревьев...

Честность же и товарищество среди них таковы, что, совершенно не зная ни краж, ни обмана, они держат сундуки и ящики незапертыми. В самом деле, ни замков, ни ключей мы там не видели, а сами они были весьма удивлены, увидев наши вьюки и ящики запертыми. Платье своё, деньги и все свои драгоценности они хранят в своих бочках и кадках, просто накрытых крышкой, и не боятся никакого обмана, ибо не испытывали его...»

И вот, в 1147 году Крестовый поход против западных славян, который вынашивался ещё в 1107-1108 годах, сразу после Первого крестового похода на Константиноволь (см. Н. Левашов «Зеркало моей души». Том. 2. Глава 5), начался. Описание этого похода приведено в обширной статье профессора Н. Грацианского «Крестовый поход 1147 г. против славян и его результаты» (журнал «Вопросы истории» 1946 год № 2-3). Мы приводим её в сокращении. Полностью статью со сносками можно скачать на Советнике.

«…Крестоносцы решили двинуться на полабских славян двумя армиями: одна должна была идти с Нижней Лабы против ободритов, другая – из Магдебурга против лютичей. Во главе первой армии стояли Генрих Лев, Конрад, герцог бургундский, архиепископ бременский Адальберт, епископ бременский Дитмар и др. С этой армией должны были соединиться датчане, предводимые обоими своими королями – Свеном и Канутом, которые решили прекратить внутренние усобицы для совместных действий против общих врагов – ободритов.

Во главе второй армии из светских князей стояли пфальцграфы Фридрих Саксонский, Герман Рейнский, маркграфы Альбрехт Медведь и Конрад Мейсенский, а из духовных князей, помимо папского легата, епископа гавельбергского, – архиепископ Фридрих магдебургский, епископы гальберштадтский, мерзебургский, бранденбургский и мюнстерский, а также Вибальд, аббат корвейский. Последний имел виды на о. Руяну, основывая свои притязания на старинной нелепой версии о том, что почитаемый на острове Святовид – это обожествлённый славянами св. Вит, покровитель Корвейского монастыря, которому когда-то немецкие короли будто бы пожаловали остров. Только непоколебимая уверенность немцев в успехе могла побудить аббата двинуться за Лабу для того, чтобы не допустить нарушения прав своего монастыря при предполагаемом дележе славянской территории.

О численности двинувшихся против славян армий крестоносцев мы имеем такие данные: в северной армии насчитывалось будто бы 40 тыс. человек, в южной – 60 тыс., в датской – 100 тыс. Конечно, эти цифры очень преувеличены, но, во всяком случае, они показывают, что за Лабу двинулись огромные, невиданные до того времени немецко-датские полчища, которые должны были раз навсегда покончить с независимостью славян и их язычеством. Славяне, однако, не пали духом перед лицом такой страшной опасности и вовсе не собирались покоряться немцам. Главным героем обороны от врагов выступил отважный Никлот, князь ободритов. Гельмольд определённо не любит Никлота и не всегда справедлив в своих суждениях о нём, но всё же то, что он сообщает о действиях этого князя, ярко рисует его таланты как полководца. «Услышавши, что в скором времени должно собраться войско для разорения его, – читаем у Гельмольда, – Никлот созвал весь народ свой и начал строить укрепление Добин, дабы было убежищем народу в случае надобности…»

Вместе с тем Никлот искал союзников в предстоящей борьбе и обратился к графу голштинскому Адольфу с напоминанием о заключённом с ним соглашении. Хотя Адольф и не сочувствовал крестовому походу, но он, конечно, отказался помогать Никлоту против своего герцога, Генриха Льва, и единственными союзниками князя оказались руяне.

Опираясь на союз с воинственными мореходами, Никлот выработал, как показывают дальнейшие события, замечательный план обороны. Целым рядом комбинированных мероприятий на суше и на море он задумал уморить крестоносцев голодом и тем сорвать все их захватнические планы. Первой целью Никлота был разгром предполагаемой ближайшей операционной базы крестоносцев в Вагрии. Внезапным налётом с моря Никлот захватил 29 июня Любек и уничтожил стоявшие в его гавани корабли, причём «народ, упившийся большим возлиянием, не смог двинуться со своих постелен и судов, пока враги не окружили их и, подложив огонь, не погубили суда, груженые товарами. И были убиты в этот день до 300 и более мужей».

Уничтожив таким образом суда и любекские гавани и предавши пламени город, Никлот послал два отряда всадников, которые прошли всю землю вагров, истребивши и захвативши в плен осевших здесь немецких колонистов. Лишь колонистов из голштинцев, осевших к западу от верхнего течения Травны, славяне почему-то не тронули. Может быть, Никлот хотел посеять раздор между немцами, внушив подозрение к голштинцам в том, что они действовали заодно со славянами. Если это так, то Никлот блестяще достиг своей цели, так как на голштинцев действительно пало подозрение в измене…

Итак, первым результатом объявленного на Франкфуртском сейме крестового похода против славян были разгром этими последними цветущего немецкого торгового города на Балтийском море и почти полное уничтожение колонистов, с большим трудом собранных для поселения в завоёванной Вагрии из разных областей Германии и Нидерландов. Славяне, по-видимому, не понесли потерь при своём смелом набеге и, вернувшись на суда, «отплыли, обременённые пленными людьми и разным имуществом, которые они захватили в земле вагров».

Неожиданная диверсия Никлота, естественно, вызвала большой переполох среди немцев, и крестоносная армия поспешила вторгнуться в землю славян, «дабы обуздать их жестокость». Никлот очистил и разорил территорию своего княжества, по которой должны были проходить крестоносцы, и засел с большим запасом провианта и большими силами в Добине. Немецкие полчища, двинувшиеся против ободритов с Нижней Лабы, повидимому, уже в июле были под Добином. Сюда же поспешили и датчане, флотилия которых пристала к славянскому побережью, по-видимому, в Висмарском заливе, неподалёку от Зверинского озера, у которого был расположен Добин.

Дата добавления: 2015-05-09