Принципы экономической науки

Альфред Маршалл

Альфред Маршалл — основоположник «кембриджской школы». Его главный труд — «Принципы экономической науки», появившийся в 1890 г., многократно переиздавался и на протяжении многих десятилетий служил основным учебником по экономической теории не только в Англии, но и в ряде других западных стран. Центральное место в книге занимает анализ факторов, влияющих на формирование цены: спроса, предложения, издержек производства. В ней получила развитие теория предельной полезности, введено понятие эластичности спроса, различаются три периода равновесия спроса и предложения.

Содержание:

Предисловие к первому изданию

Предисловие к восьмому изданию

Книга 1. Предварительный обзор

Книга 2. Некоторые основные понятия

Книга 3. О потребностях и их удовлетворении

Книга 4. Факторы производства. Земля, труд, капитал и организация.

Книга 5. Общие отношения спроса, предложения и стоимости.

Книга 6. Распределение национального дохода.

Математическое приложение.

Предисловие к первому изданию

Экономические условия постоянно меняются, и каждое поколение по-своему представляет себе свои собственные проблемы. Ныне в Англии, равно как и в континентальной Европе и Америке, экономические исследования ведутся гораздо активнее, чем когда бы то ни было прежде, однако эта деятельность лишь все более убедительно свидетельствует, что экономическая наука — это такая наука, которая развивается и должна развиваться постепенно и непрерывно. На первый взгляд некоторые лучшие труды современных авторов вступают в противоречие с работами их предшественников. Между тем, когда эти новые исследования со временем становятся на свои места, а их критическая острота снимается, то оказывается, что в действительности они отнюдь не нарушают преемственность процесса развития науки. Новые доктрины лишь дополняют старые, расширяют, развивают, иногда исправляют их, часто придают им иную тональность, по-новому расставляя акценты, но очень редко ниспровергают их.

Настоящий труд представляет собой попытку дать современную интерпретацию старых доктрин, опираясь на новейшие исследования и учитывая новые проблемы, характерные для нашего собственного века. Его общий замысел и задачи намечены в книге I, завершающейся кратким обзором главных, как их признают, объектов экономического исследования и главных практических вопросов, с которыми такое исследование имеет дело. Согласно английским традициям, принято считать, что функция экономической науки заключается в сборе, систематизации, анализе экономических фактов и в применении полученных путем наблюдения и практического опыта знаний для определения того, какими могут оказаться ближайшие и конечные результаты действия различных групп причин. Считается также, что законы политической экономии представляют собой положения о тенденциях, носящие индикативный характер, а не моральные заповеди императивного плана. В действительности экономические законы и доказательства служат лишь частью того материала, который человеческому сознанию и здравому смыслу приходится использовать при решении практических проблем и выработке правил, могущих служить руководством в жизни.

Но и нравственные мотивы также входят в состав тех сил, какие экономист должен учитывать. Предпринимались, правда, попытки сконструировать некую абстрактную науку о действиях "экономического человека", свободного от всяких нравственных принципов, расчетливо и энергично, но вместе с тем методически и эгоистично наживающего деньги. Однако эти попытки успеха не имели, да и осуществлялись они весьма несовершенно. Ни одна из них не рассматривала экономического человека как чистейшего эгоиста: никто другой не берет на себя такой тяжкий труд и не подвергает себя таким лишениям в бескорыстном стремлении обеспечить будущее своей семьи, причем всегда подразумевалось, что нормальные побудительные мотивы его деятельности включают чувства привязанности к семье. Но если в эти мотивы входят и указанные чувства, почему к ним не следует причислить и все другие альтруистические мотивы деятельности, которые настолько широко, повсеместно и во все времена распространены среди всех классов, что их наличие можно счесть общим правилом? Для этого, очевидно, нет никаких причин, и в данной книге нормальной считается всякая деятельность, какую и следует ожидать при определенных условиях от членов любой группы участников производства, а попытки исключить влияние каких бы то ни было постоянно действующих мотивов лишь на том основании, что они носят альтруистический характер, здесь начисто отсутствуют. Если настоящая книга и обладает каким-либо отличительным признаком, то он, возможно, заключается в том значении, какое в ней придается этой и другим формам приложения "принципа непрерывности".

Указанный принцип применяется не только в отношении нравственного содержания мотивов, какими может руководство ваться человек при выборе целей своей деятельности, но также и в отношении практической смекалки, энергии и предприимчи вости, которые он вкладывает в дело достижения этих целей. Следовательно, первостепенное значение придается тому факту, что существует постепенный переход от действий "финансового дельца", основанных на обдуманных, дальновидных расчетах и осуществляемых решительно и искусно, к действиям заурядных людей, не обладающих ни способностью, ни волей к практичному ведению своих дел. Нормальная готовность к сбережению, нормальная готовность приложить определенные усилия в целях получения известного денежного вознаграждения или нормаль ное стремление находить наилучшие рынки для купли и продажи или подыскать наиболее выгодное занятие для себя и своих детей — все эти выражения должны по-разному применяться к людям, принадлежащим к различным классам, а также в различных местах и в разные времена. Однако, коль скоро это понято, теория нормальной стоимости так же применима к действиям неделовых классов, хотя и не со столь доскональной точностью, как и к действиям коммерсантов или банкиров.

Поскольку не существует четко проведенной границы, отделяющей нормальное поведение от поведения, которое пока что приходится рассматривать как ненормальное, то не существует также и такой границы между нормальными стоимостями и "текущими", или "рыночными", или "случайными". Последние — это такие виды стоимостей, на образование которых преобладающее влияние оказало сложившееся к данному моменту стечение обстоятельств, тогда как нормальными являются такие стоимости, которые в конечном счете сформировались бы, если бы рассматриваемые экономические условия располагали временем, чтобы без помех развернуться во всю силу. Но эти две формы стоимостей не отделены друг от друга непреодолимой пропастью, они постоянно переходят одна в другую. Стоимости, которые можно считать нормальными, если мы рассматриваем происходящие час от часу изменения на товарной бирже, отражают лишь текущие колебания в пределах года, а нормальные стоимости, изменяющиеся от года к году, — это лишь текущие стоимости в рамках столетия. Фактор времени, который лежит в основе главных трудностей при решении почти любой экономической проблемы, сам по себе абсолютно постоянен: природе неведомо абсолютное деление времени на долгие и короткие периоды, они незаметно переходят друг в друга, и то, что для одной проблемы выступает как краткий период, оказывается для другой долгим.

Например, различие между рентой и процентом на капитал большей частью, хотя и не целиком, зависит от продолжительности рассматриваемого отрезка времени. То, что справедливо считается процентом на "свободный", или "оборотный", капитал или на вновь вкладываемый капитал, в отношении старых инвестиций капитала более правильно трактуется как разновидность ренты, называемая ниже "квазирентой". К тому же не существует четкой разграничительной линии между оборотным капиталом и капиталом, "помещенным" в отдельную отрасль производства, так же как ее нет и между новыми и старыми инвестициями капитала, поскольку каждый из этих видов постепенно превращается один в другой. Таким образом, даже земельная рента видится нам не как изолированная категория, а как основная разновидность длинного ряда явлений, хотя она, разумеется, обладает своими специфическими особенностями, имеющими первостепенное теоретическое и практическое значение.

Далее, несмотря на резкое различие между самим человеком и применяемыми им орудиями, а также на то, что предложение человеческих усилий и лишений и спрос на них обладают своими собственными свойствами, не связанными со свойствами предложения материальных товаров и спроса на них, эти материальные товары в конечном счете сами являются результатом человеческих усилий и лишений. Теория стоимости рабочей силы и теория стоимости вещей, которые рабочая сила производит, неразделимы, они составляют части одного огромного целого; наблюдаемые между ними различия, даже мелкие, по зрелом размышлении оказываются в большинстве случаев лишь различиями не столько по существу, сколько по степени. Точно так же, как в строении птиц и четвероногих, несмотря на громадные различия в анатомии этих живых существ, заложена единая фундаментальная идея, так и общая теория равновесия спроса и предложения представляет собой ту основополагающую идею, которая пронизывает строение всех разнообразных частей центральной проблемы распределения и обмена [ В книге "Economics of Industry", опубликованной моей женой и мной в 1879 г., была предпринята попытка охарактеризовать природу этой коренной общности. Изложению теории распределения был пред послан краткий обзор отношений спроса и предложения, затем этот общий принцип последовательно распространялся на изучение заработков работников, процента на капитал и жалованья управляющих. Но этот ход рассуждения оказался недостаточно четким, и по предложению проф. Никольсона в настоящей работе указанный принцип получил более ясное воплощение.]

Другое свое применение "принцип непрерывности" находит в употреблении терминов. Всегда существовало искушение классифицировать экономические блага в четко определенные группы, поддающееся краткой и категорической характеристике, удовлетворяющей как стремление исследователей к логической строгости, так и склонность широких кругов к догмам, которые представляются весьма глубокомысленными и вместе с тем легко усваиваются. Однако следование этому искушению, установление жестких искусственных разграничительных линий там, где сама природа их не сделала, очевидно, принесло много вреда. Чем проще и абсолютнее выглядит экономическая доктрина, тем большую путаницу порождают попытки применить ее на практике, коль скоро декларируемые ею разграничительные линии не существуют в реальной жизни. В реальной жизни нет четкого разграничения между вещами, которые являются капиталом и не являются им, которые относятся к насущным жизненным средствам и не относятся к ним, так же как между трудом производительным и непроизводительным.

Представление о непрерывности процесса развития присуще всем новейшим школам экономической мысли, будь то школы, испытывающие на себе воздействие преимущественно биологии, как, например, труды Герберта Спенсера, или истории, как "Философия истории" Гегеля, и этико-исторические исследования, появившиеся в самое последнее время в континентальной Европе и в других местах. Эти два направления больше, чем какие-либо другие, повлияли на содержание идей, выдвинутых в настоящей книге, однако на форме их изложения сказалось прежде всего воздействие математических концепций непрерывности, сформулированных в работе Курно "Математические принципы теории богатства". Курно учил, что при изучении различных аспектов какой-либо экономической проблемы задача заключается не в том, чтобы рассматривать их как последовательно детерминирующие друг друга в цепи причинных связей — А определяет В, В определяет Си.т.д., — а в том, чтобы видеть взаимное воздействие всех их друг на друга. Деятельность природы многосложна, и в конце концов ничего нельзя добиться, считая, что она проста, и пытаясь охарактеризовать ее рядом простейших теорем.

Следуя учению Курно и в меньшей степени фон Тюнена, я стал придавать большое значение тому факту, что наши представления о природе — как о нравственной, так и о материальной ее сферах — относятся не столько к совокупности количеств, сколько к приростам количеств, и что, в частности, спрос на вещь представляет собой постоянную функцию, причем "предельный"[ Термин "предельный прирост" я позаимствовал из работы фон Тюнена (Von Thunen. Der isolierte Staat, 1826-1863); он теперь широко применяется немецкими экономистами. Когда появилась теория Джевонса, я принял его термин "конечный", но со временем я убедился, что более правилен термин "предельный".] прирост спроса в условиях устойчивого равновесия уравновешивается соответствующим приростом стоимости производства этой вещи. В этом плане нелегко получить четкую картину непрерывности, не прибегая к помощи математических символов или графиков. Применение последних не требует специальных знаний, и они часто отражают условия экономической жизни более точно и доходчиво, чем математические символы. Вот почему графики используются в сносках на страницах данной книги в качестве дополнительных иллюстраций. Ход рассуждения в книге не связан с ними, и их можно было бы опустить, но, как показывает опыт, графики дают более четкое представление о многих важных положениях, чем можно получить без них. Существует много проблем чистой теории, которые всякий, научившийся применять графики, не станет излагать, пользуясь другими средствами.

Главная цель применения чистой математики в экономических вопросах, очевидно, заключается в том, чтобы с ее помощью исследователь мог быстро, кратко и точно записывать некоторые свои мысли для самого себя и удостовериться в наличии у него достаточных, и только достаточных, оснований для своих выводов (т.е. в том, что количество его уравнений не больше и не меньше, чем количество его неизвестных). Но когда приходится использовать слишком много символов, разбирать их становится трудно всем, кроме самого автора. Правда, гений Курно должен придать новый стимул умственной деятельности всех, кто испытает на себе влияние его трудов, а равные ему по уровню математики в состоянии использовать свое излюбленное оружие, чтобы пробить себе дорогу к самой сути тех труднейших проблем экономической теории, которые до сих пор затрагивались весьма поверхностно. Однако представляется сомнительным, чтобы кто-либо уделял много времени чтению обширных переводов экономических доктрин на язык математики, сделанных не им самим. И все же некоторые образцы такого применения математического языка, какое оказалось в высшей степени полезным для меня самого, приведены в Приложении.

Сентябрь 1890г.

Предисловие к восьмому изданию

Настоящее, восьмое издание представляет собою перепечатку седьмого, которое в свою очередь почти целиком воспроизводило шестое, а внесенные изменения касаются лишь мелких подробностей. Предисловие также почти полностью повторяет помещенное в седьмом издании.

Вот уже 30 лет минуло с тех пор, как в первом издании было дано обещание опубликовать в надлежащий срок второй том, завершающий этот труд. Но мой план оказался слишком широким, особенно в его практической части, и разбухал с каждым новым шагом вперед промышленной революции нынешнего поколения, далеко превзошедшей перемены начала прошлого века как по своим темпам, так и масштабам. Поэтому я вскоре вынужден был отказаться от надежды завершить свой труд в двух томах. Мои последующие планы неоднократно менялись, частично под влиянием текущих событий, частично из-за других обязательств и упадка моих сил.

Изданная в 1919 г. книга "Промышленность и торговля" является, по существу, продолжением настоящего труда. Работа над третьим томом (о финансах, торговле и будущем промышленности) уже далеко продвинулась вперед. Эти три тома ставят своей целью охватить — в меру сил автора — все главные проблемы экономической науки.

Поэтому данный том остается общим введением в исследование экономической науки, в ряде аспектов, хотя и не во всех, сходным с томами, содержащими "основы" (Grundlagen), которые Рошер и кое-кто из других экономистов выдвинули на передний план целой серии полусамостоятельных трудов по экономической теории. Мы здесь избегаем таких специальных предметов, как денежное обращение и организация рынков, а что касается структуры промышленности, занятости, проблемы заработной платы и тому подобных вопросов, то мы рассматриваем их главным образом в условиях нормальной конъюнктуры.

Экономическая эволюция совершается постепенно. Ее ход иногда задерживается или обращается вспять в результате политических катастроф, но ее поступательные шаги никогда не бывают внезапными. Даже в западном мире и Японии она покоится на привычке, частично осознанной, а отчасти и бессознательной. Может показаться, что гениальный изобретатель, или организатор, или финансист почти одним махом изменил структуру экономики какой-либо страны, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что та часть его личной роли, которая не была попросту кажущейся и преходящей, на деле сводилась лишь к тому, чтобы резко ускорить уже давно набиравшее силу широкое конструктивное движение. Те явления природы, которые происходят чаще всего и столь регулярно, что их возможно непосредственно наблюдать и тщательно изучать, служат основным материалом для экономических, а равно и для любых других научных исследований; между тем явления спазматические, нерегулярные и трудно наблюдаемые обычно откладывают для специального изучения на более поздней стадии: вот почему эпиграф "Natura поп facit saltum" ("Природа не делает скачков") особенно подходит к работе об основах экономической науки.

Иллюстрацией этому может служить разделение труда между исследованием крупных фирм в данном томе и в книге "Промышленность и торговля". Когда какая-либо отрасль промышенности открывает поле деятельности для новых фирм, которые превращаются в перворазрядные, а затем, со временем, быть может, приходят в упадок, нормальные издержки производства в этой отрасли можно исчислить на примере "представительной фирмы", занимающей достаточно видное место как по своим внутренним хозяйственным показателям, присущим хорошо организованному отдельному предприятию, так и по своим общим или внешним экономическим результатам, вытекающим из коллективной организации данного района в целом. Изучение такой фирмы и входит в компетенцию работы об основах экономической науки. Сюда же относится исследование принципов, которыми руководствуется прочно укоренившаяся монополия — будь она в руках правительственного ведомства или крупной железной дороги - при регулировании цен, ставящем своей главной целью обеспечить фирме доходы, но также в той или иной мере учесть благополучие своих клиентов.

Однако нормальная деятельность отступает на второй план, когда тресты устремляются в борьбу за овладение крупным рынком, когда общность интересов возникает и исчезает и прежде всего, когда политика отдельного предприятия не направляется на достижение своего собственного коммерческого успеха, а подчиняется какому-либо крупному маневру на фондовой бирже или какой-либо кампании за установление контроля над рынками. Подобные ситуации не могут быть надлежащим образом рассмотрены в книге об основах экономической науки, им место лишь в работе, посвященной какой-нибудь части "суперструктуры".

Меккой экономиста является скорее экономическая биология, нежели экономическая динамика. Но биологические концепции более сложны, чем теории механики. Поэтому в книге об основах следует уделить относительно большее место аналогиям из области механики, приходится часто использовать термин "равновесие", что предполагает некоторую аналогию со статикой. Это обстоятельство наряду с главным вниманием, уделяемым в настоящем томе нормальным условиям жизни в новейшее время, создает впечатление, будто его центральной идеей служит "статика", а не "динамика". Но в действительности наше исследование целиком посвящено силам, порождающим движение, и основное внимание в нем сосредоточено не на статике, а на динамике.

Между тем силы, с которыми приходится иметь дело, столь многочисленны, что лучше всего рассматривать их отдельными группами и выработать ряд частных решений в качестве вспомогательных для нашего главного исследования. Поэтому мы начинаем с выделения первичных отношений, касающихся предложения, спроса и цены на отдельный товар. Мы исключаем влияние всех других факторов оговоркой "при прочих равных условиях", хотя и не считаем их инертными, а лишь временно игнорируем их действие. Такой научный прием гораздо старше самой науки, это метод, которым здравомыслящие люди, сознательно или бессознательно, пользовались с незапамятных времен для решения всех трудных проблем повседневной жизни. На втором этапе новые факторы выводятся из гипотетического забвения, которому они прежде были преданы: на сцену теперь выступают изменения в условиях спроса и предложения по отдельным группам товаров, начинают выявляться их сложные взаимодействия. Постепенно границы динамической проблемы расширяются, сфера, охватывающая временные статистические допущения, сужается, а затем, наконец, настает очередь великой центральной проблемы "распределение национального дивиденда" среди множества различных агентов производства. Тем временем неизменно принимается во внимание функционирование динамического принципа "замещения", порождающего воздействие на спрос и предложение со стороны любой группы агентов производства через косвенные каналы изменений в спросе и предложении других агентов производства, хотя бы и относящихся к весьма обособленным от первых отраслям производства.

Экономическая наука, следовательно, имеет дело главным образом с человеческими существами, которые вынуждены двигаться по пути прогресса и осуществлять перемены, что бы они с собой ни несли. Фрагментарные статические гипотезы используется в качестве временных вспомогательных инструментов для выработки динамических — или, скорее, биологических — концепций, но в центре экономической науки, даже когда речь идет только об ее основах, должны находиться живое действие и движение.

В истории общества были эпохи, когда над отношениями людей господствовали специфические особенности дохода, приносимого собственностью на землю; возможно, эти особенности могут снова возобладать. Но в наш век приобщение к прогрессу все новых стран, стимулируемое низкими тарифами сухопутного и морского транспорта, почти прекратило действие тенденции "убывающей доходности" в том смысле, в каком этот термин применялся Мальтусом и Рикардо во времена, когда недельная заработная плата английских рабочих зачастую была меньше, чем стоил полу бушель хорошей пшеницы.

И все же, если бы рост населения долго продолжался хотя бы в четверть его нынешнего темпа, совокупные рентные доходы от земли во всех видах ее использования (при допущении, что они оставались бы столь же свободными от государственного контроля, как и теперь) могли бы снова превысить совокупные доходы, получаемые от всех других форм материальной собственности, и при этом воплощать в 20 раз больше труда, чем теперь.

В каждом последующем издании настоящего труда все больший упор делался на доведении исследования рассматриваемых проблем до современного их состояния, а также на том тесно связанном с ними факте, что в каждой отрасли промышленности и торговли существует предел, до которого возрастающее применение любого агента производства будет при данных условиях приносить прибыль, но выше которого дальнейшее его применение будет приносить лишь все убывающий доход, если только не возникнет увеличение спроса, сопровождаемое соответствующим увеличением других агентов производства, требующихся для взаимодействия с первым. Такое же внимание уделялось и тому дополнительному обстоятельству, что указанное представление о пределе не является единообразным и абсолютным, что оно изменяется в зависимости от конкретного состояния рассматриваемой проблемы, и, в частности, от периода, который имеется ввиду. Всеобщими же являются следующие правила: 1) предельные издержки не управляют ценой; 2) лишь по достижении предела может быть правильно понято действие тех сил, которые управляют ценой; 3) предел, который надлежит исследовать в отношении долгих периодов и устой чивых результатов, отличается по своему характеру и коли чественным параметрам от предела, изучение которого отно сится к коротким периодам и преходящим колебаниям.

Изменения в природе предельных издержек, по существу, в большой мере обусловливают тот хорошо известный факт, что порождаемые какой-либо причиной последствия, которые трудно проследить, зачастую гораздо более важны и действуют в противоположном направлении, нежели последствия, лежащие на поверхности и привлекающие внимание случайного наблюдателя. В этом заключается одна из главных трудностей, стоявших на пути экономического анализа в прошлом; все ее значение еще полностью не осознано, и придется приложить гораздо больше труда, чтобы ее окончательно преодолеть.

В нашем новом анализе предпринимается попытка постепенно и в порядке эксперимента ввести в политическую экономию, насколько позволит весьма разнородный характер материала, те методы науки о малых приращениях (обычно называемой дифференциальным исчислением), которым человек прямо или косвенно обязан преобладающей долей своего господства над материальной природой, приобретенным им в последнее время. Наш анализ все еще пребывает в младенческом возрасте, он еще не имеет никаких догм, никаких ортодоксальных устоев. Он еще не успел обрести совершенную терминологию, а некоторые расхождения в употреблении терминов и других вспомогательных средств служат лишь признаком его жизненности. Тем не менее в действительности по основным его аспектам существует примечательное единодушие и согласие среди тех, кто конструктивно применяет новый метод, и особенно среди тех, кто прошел через школу анализа более простых и определенных, а следовательно, и более изученных проблем естественных наук. Не пройдет и жизнь одного поколения, как решающая роль этого метода в ограниченной, но важной области экономических исследований, которой он вполне подходит, вероятно, перестанет оспариваться.

Моя жена неизменно оказывала мне помощь и поддерживала своими советами в переизданиях настоящего труда. Каждое из них во многом обязано ее предложениям и замечаниям, ее участию. Д-р Кейнс и Л.Л.Прайс прочитали всю корректуру книги и существенно мне помогли; немало сделал для меня и А.У.Флакс. Среди тех, кто оказывал мне содействие по специальным вопросам, в отдельных случаях и по разным изданиям, я хочу особенно отметить проф. Эшли, Кэннана, Эджуорта, Хейверфилда, Пигу и Тауссига, д-ра Берри, К.Р.Фея и покойного проф. Сиджуика.

Кембридж, октябрь 1920 г.

Дата добавления: 2015-05-09