Циклизм культур

Книга Освальда Шпенглера (1880—1936) «Закат Европы» стала одним из самых значительных и противоречивых шедевров в области социологии культуры, философии истории и философии культуры. На русском языке книга вышла в 1923 г. Том назывался «Образ и действительность» и был снабжен предисловием проф. А. Деборина. Еще до появления русского издания В.И. Ленин саркастически отозвался о философе, который, по его словам, пытался выдать крушение империализма за гибель всей Европы. В том же духе было выдержано предваряющее слово А. Деборина. Оно содержало вопрос: «Гибель Европы или торжество империализма?» Как же можно оценить провозвестия Шпенглера сегодня, в конце столетия?

За минувшие десятилетия дискуссии вокруг Шпенглера не стихали. Они всегда носили полемический характер и выражали парадоксальные оценки. Пытались неоднократно выяснить, можно ли рассматривать «Закат Европы» как выдающееся событие или это просто конъюнктурная сенсация? Был ли Шпенглер виртуо-

*См.: Данилевский Н.Я. Россиян Европа. — М, 1991. — C.114—125.

зом спровоцированного бума или, напротив, гением, предложившим новые методы исторического познания?

Сам Шпенглер говорит о себе как о крупнейшем политическом пророке. Он, однако, имеет в виду не абстрактные возвещения в духе Нострадамуса. Философ объявил себя уникальным и единственным создателем истинно научной схемы исторического процесса. По словам автора, выход книги позволил ответить на вопрос, который вообще никем не ставился ранее: существует ли логика истории?

Немало толков вызвала и политическая позиция Шпенглера. Его идеи гибели культуры и прорыва в новое духовное пространство оказались весьма созвучными нацизму. Несмотря на то, что Шпенглер подчеркивал неприемлемость нацистской доктрины и выражал личную неприязнь Гитлеру, его политическая теория воспринимается как воззрение тоталитарного толка. Когда летом 1918 г. первый том «Заката Европы» появился на книжных полках Германии и Австрии, автора мало кто знал. Необычайный успех его книги объяснялся чисто политическими причинами. Пророчество о гибели Европы в ситуации, когда Германия потерпела полное поражение, поддерживалось последующими событиями, приведшими к длительному кризису и укреплению нацизма. В известной мере Шпенглер действительно содействовал этому.

Есть все основания с доверием отнестись к тем исследователям, которые считают Шпенглера мыслителем, сыгравшим разрушительную роль в идейном развитии Германии. Шпенглер принадлежал к тем, кто тормозил дальнейшую демократизацию страны. Апология слепой, элементарной силы инстинкта и власти над духом нашла отклик в душе целого поколения, увлеченного такими идеологемами, как верховенство крови, рода, фатума.

Хотя Шпенглер характеризовал собственное открытие как «коперниканский переворот» в философии, его притязания на оригинальность во многом несостоятельны. Прославление жизни как основы всего сущего, стремление воспеть ее инстинктуально здоровый, природный смысл составили целый этап в развитии европейской философии. Главнейшая его идея о непроницаемости культурных космосов имела своих предшественников в так называемой теории замкнутых культур.

Специалисты обнаружили в книге Шпенглера множество фактических ошибок и обвинили его в дилетантизме. Они также объявили, что он подчинил схеме огромный и разноликий историко-культурный материал, зачастую не выдерживавший такого принудительного упрощения. Многих смутила и само-

уверенность философа. И тем не менее книга Шпенглера получила безоговорочное признание во всем мире. Его пророчества оказались беспочвенными.

В Шпенглере действительно пленяет присущий ему проникновенный интуитивный дар. По словам русского философа Ф. А. Степуна, облик философа складывается из комбинации трех образов — романтика, мистика и человека современной цивилизации *. Добавим от себя: мистик пытается проникнуть в ядро конкретной культуры. Человек цивилизации скорбит по поводу обветшания некогда жизнеспособной культуры. Романтик уповает на жизнестойкие всходы.

Задолго до того, как компьютер вычислил обреченность технической цивилизации, указав на исчерпанность энергетических и сырьевых ресурсов на Земле, Шпенглер в жанре мистического постижения толковал о подорванности европейской культуры, о ее закате. В конце столетия совпали духовное томление и диктат рационализма, провозвестие и экспертиза, предвещенье и предвидение... Не только европейская культура, но и вся западная цивилизация, обретшая планетарные формы, мчится к собственным пределам. У техногенной цивилизации, рожденной фаустовским духом, нет будущего. Мы пытаемся катапультировать человечество в новое культурное пространство. Цивилизацию грядущего называют антропогенной, то есть выкроенной по меркам человека. Однако никто не знает, как выцветший дух европейской культуры может явить чудо преображения...

Чтобы уяснить себе, в каких образах протекает угасание западной культуры, рассуждает Шпенглер, необходимо сперва исследовать, что такое культура, в каких отношениях она находится к видимой истории, к жизни, к душе, в каких формах она обнаруживается. Народы, языки и эпохи, битвы и идеи, государства и боги, искусства и их плоды, хозяйственные формы и мировоззрения, великие люди и грандиозные события — сами являются символом и, как таковые, подлежат толкованию...

Название работы Шпенглера «Закат Европы» выражает ее пафос. Он утверждает, что расцвет западноевропейской культуры завершился. Она вступила в фазу цивилизации и не может дать ничего оригинального ни в области духа, ни в области искусства.

*См.: Попов П. Предисловие к кн. О. Шпенглера «Пессимизм ли это?»//Новые идеи в философии: Ежегодник Философского общества в СССР. - 1991. - С.167.

Наступил век чисто экспансионистской деятельности, которая лишена эвристической яркости, высшей художественной и метафизической продуктивности. Так возвещает о себе эпоха упадка.

Такая судьба европейской цивилизации — вовсе не особый приговор истории. Подобно растениям, каждая культура абсолютно обособлена от всех других. Так же как и растение, она последовательно проходит цикл развития от рождения и до смерти. Всякое плодотворное взаимодействие культур, по Шпенглеру, исключено, якобы имеющиеся примеры этого — иллюзия. Итак, история распадается на ряд независимых, неповторимых, замкнутых циклических культур, которые имеют сугубо индивидуальную судьбу, приговорены пережить рождение, становление и закат.

Однако действительно ли культура — мощнейший всплеск духа? Есть ли основание различать культуру и цивилизацию? Философы обычно относят к культуре все, что возвышается над природой. Огромный этнографический материал, собранный исследователями после Шпенглера, свидетельствует: культура — это на самом деле уникальный творческий импульс. Это действительно сфера духа, которая далеко не всегда воодушевляется потребностями практической пользы. Первобытный человек, если глядеть на него современными глазами, не понимал собственной выгоды. Что проку, скажем, от наскальных рисунков? Наши предки скорее проявили себя как искатели смысла, творцы символов, нежели как мастеровые.

Как и в начале века, для нас значимы вопросы: как ограничить то высшее единство, которое Шпенглер называет «культурой»? Сколько их? Как зарождаются эти культуры? И если им суждено образовать общепланетарную, вселенскую культуру, то как обрести принцип унификации? Можно признать, что в современной ситуации трудно провести демаркацию между культурой и цивилизацией. Последняя не только вещественна, предметна, но и во многом спиритуальна...

Однако вслед за Шпенглером можно сказать, что всякая культура неизбежно переходит в цивилизацию. Цивилизация есть судьба, рок культуры. Переход от культуры к цивилизации — это бросок от творчества к бесплодию, от становления к окостенению, от героических «деяний» к «механической работе». Для греко-римской культуры он произошел в эпоху эллинизма, а для западного мира — актуальный ныне закат очевиден...

Шпенглера часто обвиняли в деструктивности. Однако смысл его учения принципиально иной. Философ-романтик учит, что только верное понимание собственных возможностей способно

вызвать жизнетворческий пафос. Единственный метод познания исторических феноменов — это метод физиогномический, т. е. вчувствование, интуиция, восприятие в образах. При этом Шпенглер постоянно ссылается на Гёте, метод которого, по его мнению, универсален...

Современные критики Шпенглера нередко упрекают его в биологизме. Он, мол, увлекается витализмом и игнорирует социальные факторы. Какое же, однако, понимание культуры без учета социального генома? Но этот аргумент не вполне корректен. Толкуя об органическом развитии культур, немецкий философ пользовался лишь аналогией. Он уподоблял культуры растительным организмам. Между тем его культуры прежде всего индивидуальны и уж по одному этому не могут быть тождественны растительным организмам.

Главное значение для Шпенглера имеет внутренняя жизнь культур. Аналогия поэтому носит чисто внешний характер, поскольку сравниваются чисто внешние черты цикла развития. Поэтому можно считать в известной мере недоразумением, что шпенглеровская идея об органическом развитии культур была воспринята в биологическом смысле.

О Шпенглере пишут еще как о певце диктатуры. Однако полная объективность Шпенглера в оценке культур не вяжется с тем, будто он принимает цезаризм в стадии цивилизации. На самом деле философ стремился всего лишь к тому, чтобы обозначить именно ту стадию, на которой находится современная ему европейская культура. Шпенглер характеризует цезаризм, деспотию лишь как одну из основных черт цивилизации, этого периода упадка, неизбежного в развитии каждой культуры.

Шпенглер сам отвечал своим многочисленным критикам. Он, в частности, написал работу «Пессимизм ли это?». В ней сетовал: «Мою книгу до сих пор почти никто не понял». Сказано это с преувеличением. Немало проницательных исследователей оценили шпенглеровскую морфологию всемирной истории по достоинству. Возьмем, для примера, идею целенаправленности исторического процесса. С точки зрения Шпенглера, «человечество» не имеет цели, общей идеи. Это пустое слово, фантом, который надлежит выбросить, чтобы разглядеть действительное богатство исторических форм.

Во второй половине нашего столетия эта мысль вовсе не выглядит предельно эксцентричной. Тезис об отсутствии смысла в истории разделяют представители самых различных направлений. Он лежит в основе мировоззрения Сартра и Барта, Нибура

и Поппера. Все они не только отрицают объективный характер ценностей, но и взаимосвязь исторических событий, а экзистенциализм — даже объективность метода исторической науки. По Хайдеггеру, человек, выброшенный в абсурдный мир, создает историю на основе собственных решений. Таким образом, и для экзистенциалистов с их отрицанием разума, и для неопозитивистов, основывающихся на эмпиризме, история не имеет объективного смысла. Это устраняет само собой и идею прогресса.

Выходит, Шпенглер оказался глашатаем пессимизма, который позже превратился в провозвестье вселенского апокалипсиса? Нет, немецкий философ все-таки искал в европейской культуре еще не реализованные возможности. Он хотел выявить творческий потенциал. Крах европоцентризма в его концепции вовсе не свидетельствовал об ущербности человеческой культуры в целом. Только подлинное самосознание способно к трезвому взгляду на миропорядок. Здесь надлежит искать источник исторического воодушевления.

Любой теоретик, развивающий мысль о значении творческой индивидуальности в истории, как бы нарушает аксиому о единстве мировой истории. Еще Гердер писал об отдельных стадиях исторического развития, в чередовании которых каждая нация раскрывает себя как определенный смысл. Шпенглер по существу не привносит ничего деструктивного в истолкование исторического процесса. К примеру, современные славянофилы, толкующие об особом предназначении России, фактически видят в истории сугубо альтернативные процессы.

Идея замкнутых культур своим острием направлена против ограниченного в своей провинциальности верховенства Запада. Цель его критики — заставить людей осознать разнозначность и своеобразие всех великих культур, существовавших на земном шаре. Огромный интерес Европы к Востоку, который теперь, в конце столетия, воспринимается как богатейший культурный космос, свидетельствует о том, что Шпенглер действительно во многом оказался пророком. Философ полностью отрицает эволюционное развитие, но не исключает конгениальности отдельных культур. Поскольку каждая культура создает исторические феномены — символы своей души, она способствует общему развитию человечества в глубоком понимании этого процесса.

Шпенглер действительно развивает идею о пробуждении души культуры, ее безграничном одиночестве и о стремлении подчинить себе враждебность мира, пространства, границы путем создания символов, которые являются ее материальным выра-

жением. Язык, числа, архитектура, все многообразные явления в области культуры — символы души данного духовного космоса. Желание выразить все возможности души в символах вычерчивает специфическую орбиту данной культуры.

Уже говорилось о том, что объективация души в пространстве исчерпывает ее творческие силы. Пройдя свой цикл, душа уходит в вечность. Образ пространства весьма значим для Шпенглера. Черта, характерная для жизни как таковой, — принадлежность к определенной сфере деятельности. Это свойство проявляется в связи крестьянина с землей, любого человека — с орудиями труда. Именно оно служит причиной длительного сохранения одних и тех же форм жизни у целых народов. Шпенглер объясняет это отсутствием прасимвола.

Он подчеркивает, что такое существование находится вне рамок культуры, следовательно, вне истории. Постоянное воспроизведение изначальных форм жизни — это, по Шпенглеру, далеко не всегда феномен культуры. О культуре мы можем говорить только тогда, когда обнаруживаем развитие и изменение форм человеческого бытия. Вот почему история неповторима и преходяща. Вне культуры существование как бы безвременно в том смысле, что формы жизни остаются без изменения и потому не уничтожаются.

Со времен Гизо политологи и историки делят мир на цивилизации. Основные среди них — западная, конфуцианская, японская, исламская, индуистская, латиноамериканская, славяно-православная. Термины «культура» и «цивилизация» у Шпенглера следует понимать как ориентиры, а не как абсолюты. Даже когда четкий образ культуры сменяется бесформенностью цивилизации, метафизическое значение данного феномена еще сохраняется и может найти свое выражение в специфических чертах общества.

Цивилизация, по мнению Шпенглера, обычно кончается смертью, ибо она есть начало смерти, истощение творческих сил культуры. Культура происходит от культа, она связана с культом предков, она невозможна без священных преданий. Цивилизация же, как полагает Шпенглер, есть воля к мировому могуществу, к устроению поверхности земли. Культура национальна, цивилизация же — интернациональна. Цивилизация — это мировой город. Империализм и социализм — одинаково цивилизация, а не

культура.

Философия, искусство существуют лишь в культуре, в цивилизации они невозможны и не нужны. Культура органична,

цивилизация же механична. Культура основана на неравенстве, на качествах. Цивилизация проникнута стремлением к равенству, она хочет обосноваться в количествах. Культура аристократична, цивилизация демократична. Развитие культуры и цивилизации чрезвычайно плодотворно.

Дата добавления: 2015-05-09