Вопросы для самопроверки. В своих основах гипотеза Сепира — Уорфа («теория лингвистической относительности») восходит к положенню

2.

В своих основах гипотеза Сепира — Уорфа («теория лингвистической относительности») восходит к положенню, высказанному еще В. Гумбольдтом, согласно которому отношение человека к предметам целиком обусловлено языком, и таким образом язык как бы замыкает человека в некий волшебный круг: «Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг». Аналогичны представлення послужили основой гипотезы лингвистической относительности, в соответствии с которой нормы мышления и поведения определяются структурами языков. В своей крайней форме она устанавливает, что если бы Ньютон говорил не на английском языке, а, например, на языке американских индейцев хопи, то построенная им концепция Вселенной выглядела бы совершенно иначе.

Э. Сепир ограничился лишь общей формулировкой сущности гипотезы относительности и в дальнейшем не углублялся в ее разработку. По его утверждению, «язык служит руководством к восприятию социальной действительности... Люди живут не в одном только объективном мире и не в одном только мире общественной деятельности, как зто обычно полагают. В значительной степени человек находится во власти конкретного языка, являющегося средством выражения в данном обществе... Факты свидетельствуют о том, что «реальный мир» в значительной мере бессознательно строится на языковых нормах данного общества... Миры, в которых живут различные общества,— отдельные миры, а не один мир, использующие разные ярлыки».

Б. Уорф посвятил себя главным образом разработке и конкретизации высказанного Э. Сепиром положения. Б. Уорф не был профессиональным лингвистом, но много занимался изучением языков американских индейцев, и в особенности языка хопи; он увлекся лекциями Э. Сепира в Йельском университете, а позднее сам читал лекции в зтом университете. Повторяя высказанные Э. Сепиром мысли, Б. Уорф толкует их расши рительно, придавая им характер целого мировоззрения.

Пожалуй, наиболее полным образом сущность концепции Б. Уорфа выражает следующая цитата из его работы: «Люди, использующие языки с чрезвычайно различными грамматиками, приходят под влиянием этих грамматик к типически различным наблюдениям и различной оценке внешне схожих явлений. Поэтому в качестве наблюдателей они не зквивалентны и обретают различные представлення о мире».

Свои взгляды Б. Уорф обосновывает тем, что грамматические структуры (в их значимой стороне) языков могут значительно различаться и вся семантическая сторона языков в своей совокупности по-разному членит, по-разному представляет реальный мир. Это и приводит к тому, что языки оказывают прямое воздействие на «нормы поведения и мышления» людей».-В частности, языки неоднаково представляют такие общин категории, как время, материя, пространство. Так, языку хопи чуждо понятие времени (у них нет сегодня, завтра, потом, вчера; время не разделяется на дни, недели, месяцы, времена года, в грамматике нет форм прошедшего, настоящего, будущего времени. Следовательно, они представляют время как единый поток (скорее даже не как поток, а как нелинейную субстанцию, типа пространства; из этого Уорф делал вывод о том, что хопи гораздо больше подготовлены к восприятию теории относительности Эйнштейна, чем он сам, и это приводит к весьма специфической модели общественных представлений у данного народа.

В качестве простейших примеров того, как по-разному языки членят (или, как принято говорить в лингвистике, «концептуализуют») внеязыковую реальность, часто приводят такие фрагменты лексических систем, как названия частей тела, термины родства или системы цветообозначения. Например, в русском языке для обозначения ближайших родственников одного с говорящим поколения используются два разных слова в зависимости от пола родственника – брат и сестра. В японском языке этот фрагмент системы терминов родства предполагает более подробное членение: обязательным является указание на относительный возраст родственника; иначе говоря, вместо двух слов со значением 'брат' и 'сестра' используется четыре: ani 'старший брат', ane 'старшая сестра', otooto 'младший брат', imooto 'младшая сестра'. Кроме того, в японском языке имеется также слово с собирательным значением kyoodai 'брат или сестра', 'братья и/или сестры', обозначающее ближайшего родственника (родственников) одного с говорящим поколения вне зависимости от пола и возраста (подобные обобщающие названия встречаются и в европейских языках, например, английское sibling [‘sɪblɪŋ] ('брат или сестра'). Можно говорить о том, что способ концептуализации мира, которым пользуется носитель японского языка, предполагает более подробную понятийную классификацию по сравнению со способом концептуализации, который задан русским языком.

Гипотеза Сепира — Уорфа вызвала большой интерес, но вместе С тем и скептическое отношение к ней в ученом мире. В 1954 г. была созвана представительная конференция, специально посвященная рассмотрению основ­них положений гипотезы Сепира — Уорфа и собравшая представителей разных наук — лингвистики, антропологии, психологии. Один из участников этой конференции — Гарри Хойер ‑ предложил ответить на такой вопрос. Предположим, сказал он, что на Луну (следует учесть, что конференция происходила в «докосмическую» зпоху) попадают американец и русский, где они сталкиваются с миром, отличающимся от земного. По возвращении на Землю они дают описание лунного мира, каждый на своем языке. Если следовать гипотезе Сепира — Уорфа, то в этом случае в описаниях, сделанных на двух различных языках, перед человечеством предстанут два различных лунных мира. Правомерно ли такое заключение? Если далее продолжать развивать идеи лингвистической относительности, то придется признать, что каждый говорящий на том или ином языке попадет в трудное положение, так как он не может быть убежден, в какой степени его язык способен адекватно описывать реальность. Наконец, гипотеза лингвистической относительности устанавливает принципиальную невозможность перевода с одного языка на другой, поскольку разные языки отражают неравнозначные и несопоставимые миры или мировоззрения.

Совершенно очевидно, что из некоторых бесспорных фактов гипотеза Сепира — Уорфа делает неправомерные и противоречащие действительности выводы. Никто не станет возражать, что язык способен оказывать воздействие на людей — именно на этом его качестве строится вся художественная литература. Такое воздействие возможно и помимо художественной литературы при простой переформулировке одного и того же содержания (сравним выражения: Зал был наполовину полный и Зал бьіл наполовину пустой). Но такого рода воздействия вовсе не требуют выхода за пределы того или иного языка и осуществляют ся средствами данного языка. Кроме того, нельзя (как зто делает Уорф) на основании данных о воздействии языка на «нормы поведения» человека делать заключения о влиянии языка на «нормы мышления» людей. Не подлежит сомнению также, что и в своей грамматической структуре и в лексике различные языки по-разному «членят» реальную действительность и неодинаково ее представляют. Если для примера сравнить грамматики английского и русского языков, то мы увидим, что видовые значення русского глагола или родовая классификация русских имен отсутствуют в английском, которй в свою очередь обладает особенностями, не свойственнми русскому язку. Точно так же обстоит и с лек сикой различных языков, которые, например, измеряют длительность пространства верстами, милями или километрами.

Употребляя аналогию, можно сказать, что различные системи языков подобны различным системам денежных знаков, имеющим единое золотое обеспечение — реальную действительность. И так же, как единое золотое обеспечение позволяет производить перерасчет с франка на доллар и обратно, так и единая реальная действительность позволяет по установленному «курсу» производить перерасчет ценностей с одного языка на другой. Поэтому и в описаниях Луны, сделанных на разных языках, мы получим единую Луну, как зто имеет место и в отношении земных обьектов. Мы можем говорить о милях, километрах или верстах, но, переходя от одной из этих мер к другой, мы будем производить их взаимный перерасчет по реальному пространству.

Что же касается тезиса о непереводимости языков, то весь наш опыт говорит о его неправомерности. И это является дополнительным и весьма веским аргументом против положений гипотезы лингвистической относительности.

Таким образом, гипотеза лингвистической относительности оценивается современными учеными далеко не однозначно. Тем не менее к ней обращаются все исследователи, серьезно занимающиеся проблемой взаимоотношения языка и культуры, языка и мышления, так как именно с помощью данной гипотезы могут быть осмыслены такие факты языка, которые трудно объяснить каким-либо другим способом. Примером могут служить этнолингвистические работы школы Н. И. Толстого, лингвоантропологические работы школы Е. Бартминьского и др.

3.

Дальнейшие рассуждения о взаимосвязи языка и культуры мы относим к третьему (концептуальному) подходу.

Язык ‑ факт культуры потому что: 1) он составная часть культуры, которую мы наследуем от наших предков; 2) язык ‑ основной инструмент, посредством которого мы усваиваем культуру; 3) язык - важнейшее из всех явлений культурного порядка, ибо если мы хотим понять сущность культуры - науку, религию, литературу, то должны рассматривать эти явления как коды, формируемые подобно языку, ибо естественный язык имеет лучше всего разработанную модель. Поэтому концептуальное осмысление культуры может произойти только посредством естественного языка.

С помощью языка происходит категоризация и концептуализация действительности.

ё Категоризация – это когнитивное расчленение реальности; структурирование мира на отдельные категории; отнесение объекта (и стоящего за ним слова) к той или иной группе; это способ установления иерархических отношений (типа: род/вид, инвариант-вариант, класс-член класса; парадигма – член парадигмы и пр.). Например, кошка, собака, лошадь – домашние животные.

Концептуализация – это процесс структурирования знаний с помощью концептов. Он напоминает распределение карточек в каталоге. Совокупность всех концептов в сознании одного человека или всего социума образует концептуальную (научную) картину мира (концептосферу). Через концептуальную картину мира человек воспринимает окружающую его реальность.

Концепт – квант знания, это ментальное национально-специфическое образование, планом содержания которого является вся совокупность знаний о данном объекте, а планом выражения – совокупность языковых средств (лексических, фразеологических, паремиологических и др.), выражающих это знание. В языке концепт может быть представлен (репрезентирован) разнообразным набором вербальных знаков. Так, концепт „агрессия”, по в украинском языке представлен 3493 словами разных частей речи, в русском – 3530, в английском – 3220 (лупити, дубасити, вбивати, топити; to kill, to beat, to fight, to shoot down; knife, whip; fiendlike, devastating, hard-fought и мн. др).

То есть концепт – это всё, что мы знаем об объекте, его смысл.

Ряд исследователей отождествляет концепт с понятием (тем более, что в лат.яз. conceptus – это и есть понятие). У них действительно много общего, однако в когнитологии их различают: 1) это термины разных разных наук: понятие – в логике и философии; концепт – в математической логике, когнитологии, лингвокультурологии и лингвистике; 2) понятие – это совокупность уже познанных существенных и необходимых признаков объекта, а концепт включает в себя и несущественные признаки (так, в 60-е годы ХХ в. считалось, что ИНТЕЛЛИГЕНТ – это тот, кто любит стихи; данный прзнак не входит в структуру понятия, но входит в структуру концепта); «Понятие – то, о чем люди договариваются, их люди конструируют… Концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью (не)уверенности на основе наблюдений над употреблением тех или иных языковых единиц, обычно – лексем, называемых реализациями концептов в разных интеллектуальных культурах»; 3) концепт – это не любые понятия, а лишь наиболее сложные, важные, без которых трудно представить себе данную культуру (например, главным концептом русских считают авось, а у немцев – порядок); не всякое имя-обозначение есть концепт, а только то имя, что представляет ценность для данной культуры; поэтому для обозначения концепта используется большое количество языковых единиц; концепты являются темой для пословиц и поговорок, поэтических и прозаических текстов; 4) концепт, в отличие от понятия как категории формальной логики, включает в себя эмоциональные, экспрессивные, оценочные коннотации, социокультурные ассоциации; это предмет симпатий и антипатий, столкновения различных мнений. Итак, КОНЦЕПТ – ЭТО ПОНЯТИЕ, ПОГРУЖЕННОЕ В КУЛЬТУРУ.

Термин «концепт» противопоставлен и ЛЗС. Слово одним из своих значений отражает лишь часть концепта, поскольку в ЛЗС назван лишь самый важный. существенный признак данного явления (в Словаре рус.яз С.И. Ожегова «отличник» – 1) учащийся, получивший 5 по основным предметам; 2) рабочий, отлично выполняющий свои обязанности). Поэтому считается, что доступ к концепту как глубинной структуре сознания возможен не через отдельное слово, а через высказывание, дискурс. О ЛЗС можно узнать в толковом словаре, о понятии – в энциклопедических словарях, о концепте – в словарях символов, мифов и т. д.

У концепта сложная структура: 1) исходная форма (этимология), 2) история, сжатая до основных признаков содержания; 3) современные интерпретации; 4) оценки; 5) коннотации. Таким образом, концепт имеет «слоистое» строение и разные слои являются результатом культурной жизни разных эпох.

Совокупность концептов образует концептосферу как некоторое целостное и структурированное пространство, т. е. систему знаний и мнений человека о мире, отражающих его познавательный опыт на доязыковом и языковом уровне.

Пример анализа универсального концепта душа

Душа – сложная субстанция. По представления древних, природа тоже имела душу. Аристотель, например, даже зведы считал одушевлеными, а Платон делил душу на «разумную» (человеческую) и «чувственную» (животную). Главное отличие человека, созданного по образу и подобию Божьему, от всего природного – наличие у него нематериальной божественной души.

Еще с античных времен душа понималась как огонь (Демокрит), как воздух (Анаксимен), как сочетание всех 4 элементов (Эмпедокл). Эти представления до сих пор сохранились в языке: душа горит, душа воспарила, душа воспламенилась.

Вместилищем души у разных народов считаются разные органы: диафрагма, сердце, почки, глаза и даже пятка (душа ушла в пятки). Первобытные народы считали связь души и тела настолько тесной, что, если обезобразить мертвое тело, обезобразится и его душа; поэтому они оберегают труп или намеренно уродуют убитого врага.

Славяне признавали в человеческой душе проявление творческой силы. С этим связаны метафоры душа светится, душа горит, душа пылает, жар души, искры души, душа оттаяла и пр.

Душа – alter ego человека, его внутреннее «я»: мелкая душонка, высокая душа, нежная душа, чуткая душа, благородная душа, грешная душа, верная душа. Душа, как и человек, смертна: отдавать Богу душу, она может уставать, болеть (душа болит).

Душа является носителем этического начала: чистая душа, запачкать душу: Хоть мошна пуста, да душа чиста (поговорка).

С религиозной точки зрения душа связывает человека с высшим духовным началом: спасать душу, душа бессмертна.

Душа – это вместилище, отсюда – душа пустая, душа полна тобой.

Разным народам, в том числе и славянам, присуще представление о душе как о дыхании, воздухе, паре, ветре, птице, бабочке: швдохнуть душу, душа улетела, душа вон и пр. По языческим верованиям, если человек жил праведно, его душа превращается в голубя, если во грехе – в черного ворона, иногда – в грустную кукушку. С мифологемой «душа=птица» у славян связан обычай оставлять на Пасху, Радоницу на могилах крашеные яйца для птиц.

Часто душа связана с загробным миром, поэтому древние снабжали покойников разными вещами.

Души умерших улетают в рай, где зимуют птицы (у белорусов). Но душа умершего, обернувшись птицей, может вернуться. И на прздник дзяды белорусы убираются в доме, готовят обрядовые кушанья.

Мифологема «душа=дым» подкреплена обычаем у многих народов сжигать трупы, чтобы душа леко покинула тело и улетела в рай. Эта мифологема сохранилась во фразеологизме душа отлетела в мир иной.

Другой пример.

Начнем с примера из современной русской жизни. Всем известно, что в последние десятилетия до самого последнего времени в жизни теперешнего активного населения России день 23 февраля был ежегодным «праздником мужчин», а день 8 марта — «праздником женщин». В первый из этих дней предметом торжества являлись все мужчины, независимо от их профессии и возраста, — дома, на предприятиях, в школах от первого до последнего класса и даже в детских садах мальчики получали поздравления и мелкие подарки от девочек. Во второй из этих дней точно то же делают мужчины и мальчики по отношению к женщинам и девочкам. Этот факт культурной жизни образует концепт. В данном случае перед нами к тому же «двойной концепт», состоящий из двух связанных представлений о двух праздниках. В этом факте культурной жизни имеется еще и некая собственная структура — два праздника симметричны, противопоставлены и расположены по календарю в непосредственной близости один к другому (к тому же по странному, но примечательному стечению обстоятельств, 23 февраля по старому стилю приходится на 8 марта нового стиля, т. е. в некотором смысле обе даты - это одна и та же дата). Обозначим описанное положение дел как «положение дел I».

Столь же хорошо известно, что по своему происхождению эти два праздника различны и никак между собой не связаны. 23 февраля отмечался (и в жизни старшего поколения все еще является таковым) как «День Советской Армии», т. е. праздник военных, или, как принято выражаться в современном русском быту, — военнослужащих. 8 марта отмечался (и для определенной части старшего поколения все еще отмечается) как «Международный женский день», т. е. день борьбы «всего прогрессивного человечества» (а не только самих женщин и не только мужчин ради женщин) за равноправие женщин с мужчинами, за эмансипацию женщин. В этом качестве оба праздника не соотносятся между собой и тем более не «симметричны» («положение дел 2»).

Наконец, историки и некоторая часть просто образованных людей знают (причем больше о 23 февраля, чем о 8 марта) исторические факты далекого прошлого, приведшие в дальнейшем к установлению этих памятных дней. 23 февраля 1918 г. только что организованная тогда регулярная армия Советского государства — Красная Армия — одержала под Нарвой и Псковом крупную победу над войсками Германии (еще продолжалась Первая мировая война). Это событие тесно связано с именем Л.Д. Троцкого (факт, о котором советская пропаганда впоследствии старалась не вспоминать), бывшего тогда народным комиссаром по военным и морским делам, председателя Реввоенсовета Республики. 8 марта как праздник было определено по инициативе Клары Цеткин (1857—1933), активной деятельницы международного женского и коммунистического движения; она возглавляла женский секретариат Коминтерна и была одним из основателей Коммунистической партии Германии («положение дел 3»).

Совершенно очевидно, что все три положения дел— (1), (2), (3) — отражены в существующем в нашем сознании «концепте дней 23 февраля и 8 марта». Но отражены они по-разному, с разной степенью актуальности, как разные компоненты этого концепта. Компонент (1) является наиболее актуальным, собственно, он-то и составляет основной признак в содержании концепта «праздник». Компонент (2) все еще участвует в понятии «праздник», но не столь живо, не столь «горячо», образуя его как бы дополнительный, не активный, «пассивный» признак. Компонент (3) уже не осознается в повседневной жизни, но является «внутренней формой» этого концепта. Этот признак определяет конкретные календарные даты проведения того и другого праздника, прямо указывая на эти даты; он же определяет в конечном счете и главный концептуальный признак — связь первого праздника с мужчинами, а второго с женщинами; наконец, этот компонент определяет и название праздников, их словесную форму —Двадцать третье февраля, Восьмое марта.

Кроме названных в этих концептах есть и другие компоненты — «мужское начало», «женское начало» и их оппозиция, восходящие к глубокому древнему пласту культуры; их мы сейчас рассматривать не будем.

Итак, мы обнаружили здесь три компонента, или три «слоя», концепта: (1) основной, актуальный признак; (2) дополнительный, или несколько дополнительных, «пассивных» признаков, являющихся уже неактуальными, «историческими»; (3) внутреннюю форму, обычно вовсе не осознаваемую, запечатленную во внешней, словесной форме. С такими же компонентами, или «слоями», мы будем иметь дело в других концептах и явлениях духовной культуры вообще и современной русской в частности.

1. Докажите на конкретных примерах, что культура не изоморфна, а гомоморфна языку.

2. В чем суть теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа? В чем ее сильные и слабые стороны?

3. В чем суть категоризации и концептуализации действительности?

4. Что такое концепт и чем он отличается от понятия и лексического значения слова? Докажите на конкретном примере, что – это всё, что мы знаем об объекте, его смысл.

5. Какова структура концепта? Назовите эти три «слоя», приведите свои примеры (с помощью интернета). Наберите в поисковой системе РИНЦ →e-library.ru → слева столбик «Поисковые запросы» → наверху «Что искать?» вводите «концепт» (внизу «Поиск»). Откроется перечень научных статей с термином. Открывайте статьи с зеленой полоской (они полнотекстовые).

Дата добавления: 2015-05-10