Вопрос. Методологические проблемы современного этапа развития экономической науки

ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

ПРОЦЕССА ФОРМИРОВАНИЯ СОВРЕМЕННОЙ ПАРАДИГМЫ

ПРЕДМЕТ И МЕТОД КУРСА. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

ТЕМА 1

1. Предмет и метод курса «Современные экономические теории».

2. Методологические проблемы современного этапа развития экономической науки.

3. Ретроспективный анализ развития экономических теорий во второй половине XX столетия.

4. Экономическая теория и вызовы современного этапа развития мировой экономики.

1 вопрос. Предмет и метод курса «Современные экономические теории»

Предмет курса «Современные экономические теории» - современное состояние теоретико-методологической базы экономической науки, теоретическое осмысление и обобщение вызовов, связанных с системными общественно-политическими и социально-политическими трансформациями современности, инвариантность современной парадигмы экономической теории и тенденции ее развития.

Кроме того, в круге проблем, являющихся предметом данного курса, находятся прогнозы будущего развития парадигмы экономической теории как науки, которая должна предусмотреть и рационализировать пути развития людской цивилизации.

Необходимо отметить усиление взаимосвязей экономической теории с сопредельными науками гуманитарной сферы (социологией, политологией, культурологией, философией, правом), а также с науками, изучающими окружающую среду и антропогенное влияние на нее (экология и др.).

«Современные экономические теории» является самостоятельным курсом, хотя с хронологической точки зрения эту дисциплину можно трактовать как раздел «Истории экономических учений». Однако, предмет курса современные экономические теории в значительной мере отличается от предмета «История экономических учений». Это связано с изменением самой экономической теории и постепенным расширением ее предмета. Ряд процессов современности, в частности, глобализация, информационно-коммуникационная революция, геополитический сдвиг в мире, приводят к такому расширению объекта исследований современных экономических теорий, которое превращает экономическую теорию в фундаментальную методологию изучения прогресса человеческой цивилизации, которая выходит далеко за границы сугубо экономической проблематики.

Метод – совокупность приемов и способов при помощи которых наука изучает свой предмет.

Методология – наука о методе.

Методологические дискуссии в экономической науке - вещь сравнительно редкая, а специальное изучение метода - занятие мало престижное.

Однако это правило имеет исключение. Пока экономическая теория, по словам известного специалиста в области истории и философии науки, автора теории «научных революций» Т. Куна, находится в стадии «нормальной науки», то есть деятельность научного сообщества строго регламентирована господствующей парадигмой и сводится лишь к ее усовершенствованию и расширению области применения, методология остается без внимания ученых. Но кумулятивное развитие науки в рамках доминирующей парадигмы время от времени прерывается кризисами или, в терминологии Куна, «научными революциями», в ходе которых происходит распад старой парадигмы, появление новых и начало конкуренции между ними. В такие моменты и происходят серьезные методологические дискуссии.

Вплоть до конца 70-х гг. обсуждение методологических вопросов находилось на периферии экономической мысли. Несмотря на острые теоретические расхождения, большинство экономистов сходилось на том, что вопрос о методе в принципе решен. Всю методологию можно свести к нескольким простым и понятным утверждениям:

1) фундаментальных расхождений между методами экономической науки и физики не существует;

2) конечной целью экономической теории есть получение точных и содержательных прогнозов общественного развития;

3) единым возможным способом проверки теории служит сравнение построенных на базе ее прогнозов с реальностью.

Эти положения были изложены в работе М. Фридмена «Методология положительной экономической науки» (1953) и после недлинного, но довольно бурного обсуждения в целом были восприняты большинством научного сообщества.

Однако с 70-х гг. среди экономистов стал нарастать скептицизм относительно данной концепции. Во многом это было обусловлено общим состоянием экономической науки в тот период, в том числе и падением престижа экономической теории.

Но была и другая, не менее весомая причина усомниться в общепринятой методологической доктрине. Она состоит в чрезвычайно глубоких изменениях в философии науки, связанных с переходом от позитивизма к постпозитивизму.

Философия науки (методология) как особая дисциплина, которая исследует закономерности научно-познавательной деятельности, зародилась во второй половине XIX ст. С самого начала она была самым тесным образом связана с позитивизмом - сперва с классическим позитивизмом О.Конта и Г.Спенсера, потом с эмпириокритицизмом Е. Маха и, в конце концов, с неопозитивизмом (логическим позитивизмом и логическим эмпиризмом) М. Шлика, О., Р. Карнапа и др. Длительное время «позитивистская философия» и «философия науки» воспринимались почти как синонимы.

С 30-х гг. XX ст. тон в философии науки задавал логический позитивизм. Основными принципами его парадигмы были:

- «гносеологический феноменализм» - выражается в сведении научного знания к совокупности чувственных данных;

- дескриптивизм - сведение всех функций науки к описанию;

- методологический эмпиризм - стремление решать судьбу теоретического знания, исходя исключительно из результатов его исследовательской проверки;

- вера в формально-логический анализ как средство решения всех методологических проблем;

- принятие твердой дихотомии аналитических и синтетических высказываний и тесно связанного с этим противопоставления формальных и актуальных наук;

- дихотомия (разделение) теоретического и эмпирического знания в актуальных науках в соединении с тенденцией к полной редукции (сведению) первого к последнему;

- версификационная теория познавательного значения; полная элиминация (исключение) традиционных проблем философии и абсолютное противопоставление философии науке.

Вплоть до 50-х гг. господство позитивизма в философии науки было почти безраздельным. Но постепенно в рамках самой позитивистской традиции созревал внутренний кризис. С одной стороны, в ходе философских дискуссий все в большей мере проявлялась противоречивость позитивистской программы. С другой стороны - конкретные исследования по истории науки показали, что предписания позитивизма явным образом противоречат реальной практике научного исследования.

Хотя первый удар позитивизм получил еще в 1934 г. Тогда К. Поппер опубликовал свою «Логику научного открытия».

Там он показал, что у позитивистов нет адекватных логических средств для применения принципа эмпиризма в методологии. С самого начала логической основой эмпиризма была индукция. Индукция – выведение теории из фактов. Предполагалось, что только индуктивная логика способна оправдать переход от единичных утверждений к обобщающим положениям - законам науки. Однако еще Д. Юм обратил внимание на то, что у индуктивного образа мышления отсутствует рациональное обоснование. Например, если обратно пропорциональная зависимость между уровнем безработицы и темпами инфляции наблюдалась на протяжении ста лет и была зафиксирована в знаменитой кривой Филлипса, то отсюда совсем не вытекает, что данная связь не может измениться, как это и получилось в период стагфляции 70-х гг. Значит, вера в индукцию базируется не более, чем на привычке или естественном инстинкте и, в сущности, является иррациональной доктриной.

Позитивисты не раз старались спасти эмпиризм от иррациональных выводов Д. Юма.

Однако К. Поппер хорошо видел, что проблему Юма решить невозможно в принципе. Толи Поппер сделал вывод о неправомерности отождествления знания научного со знанием доказанным. Наоборот, принципиальная и неминуемая погрешность (фалибилизм) является специфической чертой научного знания.

Однако, делает замечание Поппер, хотя наука и не в силах ничего окончательно доказать, она может постоянно опровергать (фальсифицировать) ошибочные теории. На этом основан попперовский критерий разделения науки и не науки, который получил название принципа фальсифицирования. На первый взгляд, он звучит парадоксально - признаком научности знания есть его принципиальная способность к опровержению. Но в действительности он содержит простую и здоровую идею: если предыдущая методология рассматривала противоречащие данной теории факты как свидетельства ее неполноценности, то для Поппера они свидетельствуют о единственно возможном контакте с опытом и выступают как условие прогресса познания, под которым понимается «перманентная революция» - постоянное изменение одних теорий, которые фальсифицируются другими.

Английский перевод «Логики научного открытия» появился в 1959 г. и многие профессиональные философы поспешили встать под флаг этого учения. Однако не успело попперианство по-настоящему утвердиться, как оказалось под огнем разносторонней критики.

Важную роль здесь сыграл ученик Поппера И. Лакатос. Он убедительно показал, что принцип фальсификации очень редко находит применение в реальной исследовательской практике. Обнаружив противоречие между теорией и опытом, ученые не торопятся отбрасывать теории, а стараются объяснить возникшие аномалии' таким образом, чтобы основное содержание их исследовательской программы — в терминологии Лакатоса ее «твердое ядро» — не пострадало. И обычно им это удается. Дело в том, что научное знание носит системный характер. Поэтому негативный результат проверки позволяет констатировать конфликт между опытом и теорией в целом, но не дает возможности установить, где конкретно допущена ошибка, который именно из элементов теории противоречит фактам. Значит, довольно находчивый ученый всегда может при желании спасти от опровержения любой теоретический тезис путем его переформулирования или видоизменения других компонентов теории.

Но тогда встает вопрос: каким образом вообще возможно развитие в науке и что представляет собой механизм вытеснения одних теорий другими? Ответить на него попробовал Т. Кун в работе «Структура научных революций» (1963). С его точки зрения в науке не следует видеть совокупность искренних или ошибочных идей, которые развиваются по собственным внутренним законам. Наука — это, прежде всего, социальный институт с активным субъектом научной деятельности. Таким, по Куну, есть не ученый-одиночка, а научное сообщество, которое объединяет совокупность общих убеждений, ценностей и технических средств, которые обеспечивают существование научной теории. Эти положения Кун назвал парадигмой.

Изменение парадигм и представляет по Куну суть истории науки. Причем этот процесс невозможно объяснить чисто рациональными соображениями. Если какая-нибудь парадигма исчерпывает свой научный потенциал и назревает потребность в ее замене, то в действие вступают эмоционально-волевые факторы убежденности и веры.

Подходы Т.Куна довел до логического конца П. Файерабенд. Он выдвинул концепцию «гносеологического анархизма», согласно которой деятельность ученого (если речь идет о реальной исследовательской практике, а не о декларациях методологов) вообще не подчиняется никаким рациональным нормам. Судьбу теории невозможно решить с помощью «логики», хотя бы в силу неопределенности данного понятия. Опыт тоже не может свидетельствовать ни за, ни против теории, поскольку всякий факт изначально «теоретически нагруженный», то есть факты мы видим сквозь призму уже сформированных теорий.

Итак, Файерабенд считает, что новые теории побеждают не вследствие большей логической убедительности или эмпирической обоснованности, а благодаря пропагандистской деятельности их приверженцев. Эффективное продвижение теорий на научном рынке всегда предполагает открытую или замаскированную апелляцию к общей мысли, морали. То есть, научного Метода (с заглавной буквы) как универсального алгоритма познания, утверждает Файерабенд, быть не может. Отсюда можно сделать вывод, что наука не может претендовать на статус организующей силы всей общественной жизни и должна быть сравнима с другими формами духовно-практического познания действительности. Религия, _миф, магия в свободном обществе должны иметь равные с наукой права и настолько _же легкий доступ к центрам власти.

Таков итог философской критики позитивистской традиции. От убежденности во Всесилии науки, основанной на вере в ее Метод, большинство философов пришло к горькому заключению об отсутствии универсального алгоритма получения достоверного знания и довольно скромных возможностях влиять на судьбу общества. Позитивизм окончательно распался и его место занял конгломерат разных концепций, объединенных под рубрикой постпозитивизма.

Несмотря на значительное разнообразие мыслей в философии науки, противоречие между ее концепциями в конечном итоге сводится к извечному вопросу о роли мышления и опыта в процессе научного познания. На протяжении всей истории науки существуют две противоположных традиции - рационализм, согласно которому путь к знанию лежит через ум (Р. Декарт), и эмпиризм, который видит источник знания в опыте (Ф. Бэкон). Временами эти традиции находили путь к компромиссу, а иногда сталкивались в непримиримом противостоянии. Позитивизм претендовал на то, чтобы раз и навсегда покончить со спором рационализма и эмпиризма в философии. В экономической теории аналогичную роль попробовала взять на себя «методология положительной экономической науки».

Конкуренция между рационализмом и эмпиризмом в экономической науке имеет давнюю историю. По поводу значения абстрактного мышления и эмпирических изысканий, роли индукции и дедукции, способов проверки теории фактами (если такая необходимость вообще признавалась) вели продолжительные споры Д. Рикардо и Т.Р. Мальтус, ранние маржиналисты и приверженцы исторической школы, неоклассики более позднего периода и институционалисты.

В 50-х гг. XX ст. научное сообщество четко разделилось на две непримиримые группы:

- «априористов», которые утверждали, что «экономическая теория является системой чисто дедуктивных выводов из постулатов, которые не подлежат подтверждению или опровержению на основе опыта»;

- «ультраэмпиристов», которые «отказывались признавать законность использования на любом уровне анализа утверждений, не подтвержденных практикой» (из статьи Ф. Махлуна «Проблемы верификации в экономике»).

Позицию априористов изложил в своем классическом трактате «Очерк о природе и значении экономической науки» (1932) Лайонел Роббинс, которого поддержали такие авторитетные представители научного истеблишмента того времени, как Ф. Найт, Ф. фон Хайек и Л. фон Мизес. Роль лидера тех, кого Махлуп назвал «ультраэмпиристами», взял на себя английский экономист Т. Хатчисон. Именно благодаря его работе «Значение и базовые постулаты экономической теории» (1938) в экономическую науку вошли принципы логического позитивизма и попперовского фальсификационизма.

Суть его сводилась к следующему. Любая наука приходит к своим конечным результатам путем дедуктивного вывода теории из ограниченного набора фундаментальных положений. Однако процессы установления такого рода принципов в естественных и общественных науках непохожи. Физик или химик обязан сделать большой объем работы по созданию инструментов для наблюдения за внешним миром, разработать методику эксперимента, провести множество исследований, индуктивно обобщить их результаты и лишь потом приступить к формулированию базовых положений, с которых в будущем можно сделать дедуктивные выводы. Экономист же, имея дело с человеком, свободным от настолько громоздкой процедуры, заменяет ее довольно успешно на то, что одни называют «психологическим методом», другие - интроспекцией, или «внутренним наблюдением», третьи - просто основанной на здравом смысле очевидностью. Отсюда прямо вытекает, что любой образ эмпирической проверки бессмысленен и опровергнуть или хотя бы модифицировать теорию (если только в ней не найдена логическая ошибка) невозможно.

Такая установка - если факты противоречат теории, то тем хуже для фактов, - способна уберечь от опровержения любую догму, но начисто лишает экономическую науку ее практической функции. Однако время требовало другой методологии: логический позитивизм с его непременным требованием эмпирической проверки теорий стал явным образом доминировать в западной философии; развитие советской экономики показывало, что планирование все-таки возможно, а значит робота со статистическим материалом необходима для всей экономической науки в целом; триумфальный ход по США, а потом и по Европе начало кейнсианство, и хотя сам Кейнс отдавал предпочтение теоретическому подходу, его идеи подвергались качественной Интерпретации и должны были пройти эмпирическую проверку.

В такой интеллектуальной атмосфере публикация «Значение базовых постулатов экономической теории» (1938), в которой Т. Хатчисон с позиций логического позитивизма и только родившегося попперианства подвергает критике все формы априоризма. Эта позиция оказалась уместной и в целом была тепло встречена молодым поколением научного сообщества.

Главная претензия Хатчисона к априоризму заключается в том, что он препятствует преобразованию экономической теории в полноценную науку, переполняя ее лишенными эмпирического содержания псевдонаучными догмами. Количество экономических законов, которые, с точки зрения Хатчисона, действительно способных претендовать на этот статус, можно пересчитать на пальцах одной руки. Среди них такие эмпирические обобщения, как закон Парето, закон Грешема. Закон убывающей предельной производительности и закон убывающей предельной полезности.

В целом у Хатчисона эмпирическое исследование имеет словно бы двусторонний характер. Сначала на основе обобщения фактических данных выдвигается какое-то положение, а потом оно проверяется с помощью принципа фальсификации К. Поппера. Исходя из этого, Хатчисон формулирует центральный тезис своей книги - каким должен быть метод экономической теории: научными законами являются индуктивные выводы, которые имеют свойство фальсифицированности, однако не были эмпирически фальсифицированы на практике.

В 1953 г. публикацией короткого, но со временем очень влиятельного, очерка «Методология положительной экономической науки» к спорам о методе подключился Милтон Фридмен. Эта работа занимает особое место в его творчестве: ни до, ни после ее написания Фридмен к проблемам методологии не обращался.

М. Фридмен хорошо осознавал, что обе методологические концепции того времени - априоризм и ультраэмпиризм - имеют равные шансы завести науку в глухой угол.

В основе концепции метода М.Фридмена лежит логический позитивизм, попперианство и инструментализм - философская доктрина, которая рассматривает научные концепции не столько как отражения действительности, сколько как средство достижения конкретных целей.

Он предлагает строить теорию методом догадок и опровержений. Сначала выдвигается абсолютно произвольная гипотеза. Она не основывается на опыте и прямой эмпирической проверке не подлежит. Из нее делается вывод, который проверяется эмпирически, - прогноз, который сравнивается с данными, которые непосредственно наблюдаются. Если факты подтверждают вывод из гипотезы, она принимается, в другом случае - откидывается. Если же гипотеза не дает прогнозов или ее выводы оказываются несравнимыми с конкретными данными, она считается лишенной научного содержания.

Свою методологию М. Фридмен довольно успешно использовал как для обоснования монетаризма, так и для опровержения кейнсианства. С критикой методологической концепции М.Фридмена выступил П. Самуэльсон. В полном соответствии с традициями исторической школы XIX ст. он в принципе опровергает экономическую теорию как такую. Тем временем, он - один из наиболее известных теоретиков, которые имеют мировую славу. В связи с этим закономерно стоит вопрос: действительно ли придерживается Самуэльсон методологической концепции, которую декларирует и использует для критики М.Фридмена? Большинство комментаторов отвечают отрицательно.

Итак, попперовский принцип фальсификации в интерпретации М.Фридмена завоевал положение доминирующей концепции метода экономической теории. Однако до конца 70-х гг. экономические потрясения, которые не прекращались, глубокие изменения в философии науки, а также некоторые новые изыскания в области истории экономической мысли в значительной мере подорвали его статус. Многие ученые пришли к заключению: доктрина фальсификационизма сталкивается с рядом трудностей такого рода, которые ставят под вопрос возможность ее применения в экономической науке. Это дало толчок новой методологической дискуссии, которую нельзя считать законченной и по сей день.

Разочарование в фальсификационистской доктрине породило стремление создать новую концепцию метода. Одну из таких попыток предприняли институционалисты: Ч. Уилбер, Р. Харрисон, Д. Фасфелд и некоторые другие.

Институционалисты не придают большого значения расхождению между априоризмом Роббинса-Мизеса, «ультраэмпиризмом» Хатчисона, дискриптивизмом Самуельсона или инструментализмом Фридмена. Они обоснованно полагают, что если принцип фальсификации в каждой из его версий себя не оправдывает, то все эти концепции должны слиться в одну - в формализм.

Чаще всего для характеристики институционалистского подхода к исследованию используется термин «системное моделирование». В его основе лежит сформулированный южноафриканским философом Я. Сметсом принцип холизма, суть которого выражается в формуле: целое больше, чем сумма его частей. Иначе говоря, в противоположность до сих пор доминирующим в экономической науке механистическим подходам институционалисты усматривают в народном хозяйстве живой организм, который развивается, где все (в том числе социально-культурный контекст) взаимозависимы.

В отличие от формальной теории, целью которой является получение прогнозов, системная модель ориентирована на объяснение конкретных явлений. Важны для формалистов общие законы (например закон спроса), а универсальные категории (например, полезность) мало интересуют приверженцев системного моделирования. Они осознают, что культурные нормы, религиозные табу, социальная психология могут до неузнаваемости изменить законы, которые якобы сохраняют силу независимо от места и времени.

Институционалисты стараются учесть подобного рода обстоятельства в системных моделях, где каждый фактор влияет на все другие и сам получает от них соответствующий импульс.

Примером практического использования системного моделирования являются исследования проблем слаборазвитых стран Г. Мюрдалем. Он считает, что жалкое состояние их экономики обусловлено рядом факторов, связанных круговой причинностью: условия производства, уровень жизни, отношение населения к работе, инстуциональная организация общества и др.

Еще одно направление критики официальной методологической доктрины – радикальный рационализм. Именно такую концепцию изложил Л. фон Мизес в работах «Человеческое действие» (1949) и «Конечные основания экономической науки» (1962). По ряду вопросов его поддержал Ф. фон Хайєк, а дальше концепцию радикального рационализма развивали и модернизировали такие представители «неоавстрийской» школы, как М. Ротбард, И. Кирзнер, Д. Одрисколл, М. Риззо и др.

Радикальные рационалисты исходят из того, что эмпиризм в любой его вариации – ошибочная методологическая доктрина. Ставя в основу чувствительный опыт, эмпирист, если он конечно, последователен в своих принципах, добровольно отказывается от такого мощного источника познания, как собственный ум.

Согласно взглядам Мизеса и его последователей, экономическая теория является ответвлением праксеологии - универсальной науки о человеческом поведении. Она базируется на нескольких аксиомах (например, рациональность поведения, наличие причинно-следственных связей, неопределенность будущего), из которых и выводятся все экономические «теоремы». Факты не способны опровергнуть теорию, если ее истинность гарантирована логикой, выведенной из априорио истинных положений; наоборот, сами факты подлежат интерпретации на основе теории.

Логическое несовершенство или практическая неприменимость (а чаще то и другое вместе) всех рассмотренных выше методологических доктрин не могли не породить сомнений в существовании некоторого универсального Метода с прописной буквы, который оперирует только логикой и фактами и хорошо защищен от разных форм иррационализма.

Например, Дж. Робинсон давно обращала внимание на слабую эффективность методологических дискуссий, которые имели целью обсуждение исходных предпосылок теории. Одни предпосылки более удобны, а другие - более реалистичны. Выбор между ними определяется не какими-то высокими методологическими соображениями, а таким далеким от рациональности фактором, как темперамент ученого.

Вообще, с ее точки зрения, метод представляет собой что-то, чем можно пользоваться, но нельзя определить.

В это время подобный взгляд на метод, только более аргументированный и покрепленный разработками таких философов - постпозитивистов, как Т. Кун и особенно П. Файсрабенд, широко распространился в экономической науке. Он получил название методологического плюрализма, потому что экономисты, его приверженцы, Макклоски, Б. Колдуелл, X. Катоузан и некоторые другие, признают равноправие любых способов обоснования теории.

Если попробовать означить канву эволюции взглядов на метод в послевоенной экономической науке, то она могла бы выглядеть следующим образом:

1. На протяжении всей истории науки в ней существуют две противоположных традиции - рационализма, согласно которой путь к знанию лежит через ум, и эмпиризма, который видит источник знания в опыте.

2. М. Фридмен, видя сильные и слабые стороны обеих точек зрения, попробовал найти золотую середину между ними.

3. Кризис экономической науки 70-х гг. заставил академическое сообщество серьезно усомниться в философии науки. Много ученых пришли к заключению, что общепринятая концепция метода не выполняет своих функций в силу несовершенства фальсификационистской доктрины.

4. Это послужило толчком для формирования альтернативных концепций метода. Наиболее заметные из них - системное моделирование институционалистов, радикальный рационализм, методологический плюрализм.

Дата добавления: 2015-05-10