Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Движение за освобождение животных




В недавнем прошлом Королевское общество Великобритании по предотвращению жестокости к животным (RSPCA) организовывало международные конференции по правам животных. Первая, которая сфокусировалась исключительно на этой теме, была проведена в Тринити Колледже, Кембриджский университет, в 1977 году; вторая, которая адресовалась к более широкой теме ("Благополучие животных и окружающая среда) состоялась в Оксфордском университете в 1990 году.

На первом собрании принята декларация, которая была подписана ста пятьюдесятью делегатами. Она звучит следующим образом –"Права животных. Декларация против видового шовинизма. Поскольку мы верим, что существуют вполне достаточные доказательства, что многие другие виды являются способными чувствовать, мы полностью осуждаем причинение страданий нашим братьям - животным, и лишение их удовольствия, если это не является необходимыми для их индивидуальной выгоды. Мы не признаем того, что только различие в видовой принадлежности (так же как различие в расовой принадлежности) может оправдать необузданную эксплуатацию или притеснение во имя науки или спорта, или ради продовольствия, коммерческой прибыли или другой человеческой выгоды. Мы верим в эволюционное и моральное родство всех животных и мы провозглашаем нашу веру в то, что все разумные существа имеют права на жизнь, свободу и поиски счастья. Мы призываем к защите этих прав".

Очевидно мир не пришел к "защите этих прав" ко времени второй, спонсированной RSPCA конференции; если бы это было так, то вторая конференция была бы излишней. Организованные усилия по защите других животных стоят на историческом перекрестке. Никогда прежде так много людей не участвовали в борьбе за то, чтобы значительно улучшить жизнь. Число вовлеченных людей, и их растущее чувство разделяемых ценностей порождают изменения в политическом процессе, в рынке, в классной комнате, и даже - в редких случаях - в храмах. Истинно, усилия по защите животных являются силой, с которой следует считаться.

Такое столкновение иногда принимает ожесточенные формы. Там, где профессиональная подготовка, карьера и экономические интересы заставляют использовать животных (например, в ходе научного исследования или в занятии коммерцией), некоторые защитники животных сталкиваются с местью. Все большее количество времени, энергии и денег посвящается ослаблению или разрушению движения за права животных путем дискредитации его участников. Мы больше не видим старую риторику, которая сваливала в одну кучу всех защитников животных как "чудаков", "безумцев", "наркоманов" или бесхитростных членов протухшей армии "маленьких старых леди в теннисных туфлях"; эта старая риторика мертва - или умирает. На ее месте оказалась новая риторика, зажигательная риторика, риторика саркастического обвинения. Сегодня членов движения защиты прав животных обычно называют "фанатиками", "экстремистами", "радикалами", или -наиболее часто используемая словесная бомба - "террористами". Действительно, не будет необычным найти людей, использующих термины «защитник прав животных» (animal rightist) и «террорист» взаимозаменяемо, как будто они являются синонимами. Мой главный интерес в данном случае состоит не в том, чтобы защитить движение от ложных обвинений, но в том, чтобы разъяснить некоторые идеи. Важно найти слова, которые описывают идеологию и стремления движения. Защитники животных говорят, что они против жестокости. Они выступают за благополучие животных, защиту животных, сострадание, человеческую ответственность за других животных, освобождение животных и права животных. Мы правильно поступим, если вспомним, что общественное противостояние жестокости по отношению к животным, особенно противостояние, которое имеет силу закона, является сравнительно недавним событием. В Америке мы находим юридические запреты против жестокого обращения с животными в "Книге свобод" Колонии залива Массачусетс 1641 года, в то время как в Англии мы можем датировать юридические санкции против такой жестокости принятием 22 июня 1822 года Акта о плохом обращении с рогатым скотом. Грустно сказать, что существует много стран, в которых таких законов не существуют, даже по сей день.*

* Например, Россия или Украина (примечание В. Борейко)

Законы без воплощения в жизнь представляет собой слова без дел, и трагическая правда состоит в том, что суды, как в Соединенных Штатах, так и в Англии продемонстрировали общее нежелание вершить суровое наказание тех, кто был признан виновным в жестокости по отношению к животным. Это нежелание происходит из понятных причин, и я попытаюсь объяснить. Ни в малой мере скудость обвинений в жестокости состоит в концепции жестокости, используемой в англо-американском праве. Исторически запретить жестокость по отношению к животным равнозначно запрещению причинению ненужной или необоснованной боли, особенно когда боль является существенной, и человеческий агент действовал умышленно или злонамеренно и с намерением. Человек, который ради чистого удовольствия преднамеренно мучает, а затем поджигает кота, вполне хорошо зная, что он делает, представляет собой пример поведения, которое законы запрещают. Однако здесь имеются очевидные проблемы. Установить, что кто - то действовал со злонамеренным - или жестоким намерением, как печально известно - трудно, тем более, когда причиненная боль вызвана кем-то, кто, как предполагается, не имеет злонамеренного или экстравагантного характера. Я не отрицаю, и как это ни печально, обязан допустить реальную возможность случаев необузданной, злонамеренной жестокости

в лаборатории, но я предполагаю, что они будут исключением, а не правилом. Даже если исследование на "животных-моделях" является неправильным, отсюда не следует, что только злые люди занимаются ими. Но установить жестокость трудно по другой причине. Сказать, что животное подвергается жестокому обращению, когда ему причиняется ненужная или необоснованная боль дает мало пользы, если нам не объясняют, что считается ненужной или необоснованной болью. Не удивительно, что разные люди думают по-разному. Уместным примером является использование грызунов, чтобы определить, вызывает ли данное вещество рак. Любой, кто верит, что жизнь для животных, используемых для этой цели, не так уж плоха, вызывает возражения. Существует много боли. За исключением кабинетных картезианцев, все мы можем согласиться с этим. Но является ли это ненужной или необоснованной болью?

Во-первых, могут возникнуть разногласия относительно необходимости использования грызунов для того, чтобы достигнуть цели, которая принята как нравственно стоящая. Давайте согласимся, что цель в этом случае состоит в том, чтобы защитить людей от способности большого разнообразия веществ вызывать рак. Потенциал для разногласия возникает, потому что некоторые люди будет рассматривать грызуна как плохую или ненадежную модель для этой цели, в то время как другие будут разделять противоположную точку зрения. Учитывая первую точку зрения, причинение боли грызунам в ходе проведения испытаний канцерогенного вещества является необоснованным, потому что это исследование считается малонаучным и таким образом является плохим способом защитить человеческое здоровье. Действительно, растущее количество информированных токсикологов защищает эту позицию. Когда Филип X. Эйбелсон в передовой статье престижного журнала "Наука" утверждал, что "стандартные испытания канцерогенного вещества, которые используют грызунов, представляют собой устаревающий пережиток невежества прошлых десятилетий", можно с уверенностью говорить, что ученые основного направления, а не только защитники прав животных думают, что мы можем поступать лучше. Второй подход к мышлению об оправдании боли не зависит от ценности науки. Общеизвестно, что несправедливые средства иногда используются, чтобы достигнуть достойных целей. Во внутричеловеческой этике такие примеры являются многочисленными (например, родители, которые убивают нежелательного ребенка, получают страховку и отсылают ее любимой дочери в Оксфорд). Хорошая цель (образование дочери) достигнута отвратительными средствами.

Возможно, что то же самое могло бы быть верно в случае с использованием грызунов в тестировании канцерогенных веществ. Действительно, ответы людей различаются. Некоторые люди думают, что неправильно использовать этих животных как средства для достижения хорошей цели; другие - что такое использование является допустимым. Вопрос является открытым для дебатов. По существу - и независимо от того, каков будет правильный ответ, при условии, что существует правильный ответ - вопрос не должен считаться решенным. Использование негуманоидных животных в стремлении к хорошим целям, при условии, что цель является хорошей, а наука - надежной, не гарантирует того, что все хорошо нравственно. Чтобы устанавливать, что это так, мы должны доказать, что не будет неправильным использовать этих животных в стремлении к хорошей цели - что использование их для этой цели является оправданным, даже если им причиняется значительная боль. Как я говорю, это нечто, что необходимо установить, а не беззаботно принять. Действительно, неспособность адресоваться к этому вопрос - принятие его как решенного - является хорошим индикатором того, что моральное мышление и видение отсутствуют.

Просто подтверждать свою оппозицию жестокости недостаточно. Прежде, чем мы сможем разумно решать, является ли причинение боли животным оправданным и необходимым, или необоснованным и ненужным, должна быть оценена моральность как целей, к которым стремятся, так и используемых средств. Люди, которые говорят, что они выступают в защиту животных, или за человеческую ответственность по отношению к другим животным, говорят хорошо и верно. Проблема часто состоит в том, чтобы определить, как далеко они заходят. Если они предполагают, что единственное моральное запрещение, которое мы должны соблюдать - это запрет против жестокости, то они предполагают, что иногда нравственно допустимо причинять боль животным, даже существенную боль. Так как утверждение, что это является допустимым, оказывается широко оспариваемым, позиция, состоящая в том, что понятия защиты животных, сострадания, или человеческой ответственности по отношению к другим животным исчерпываются запретом против жестокости, является вопросом недоказанным, если не просто ошибочным.

Просто быть против жестокости по отношению к животным недостаточно по еще одной причине. Все, что запрет жестокости запрещает - это то, чтобы мы без необходимости или неоправданно не причиняли зла в форме боли другому животному. То, к чему этот запрет не адресуется или не объясняет - это обязательство способствовать благу других животных. Возможно никто лучше не иллюстрирует того, что означает приверженность этому идеалу, чем св.Франциск Ассизский. Просто не причинять вреда животным, или останавливать других, когда они делают это - не достаточно для него. Есть еще одно, более высокое обязательство - а именно - быть полезным им, способствуя их благу, нечто не охватываемое запретом против жестокости.

Понимаемое особым образом, это францисканское интуитивное понимание передает сущность идеалов, утверждаемых теми, кто работает ради благополучия животных. Быть за благополучие животных, в отличие от того, чтобы быть против жестокости к животным означает верить, что мы имеем обязанность улучшить качество жизни животных. Различие между этими двумя точками зрения (нежестокость и благополучие) может быть проиллюстрировано рассмотрением дебатов об обязательстве обогащать жизнь животных в лабораториях. Сторонники благополучия животных имеют основание, обосновывающее их призыв облегчить скуку, которую многие из этих животных испытывают. Делать это -означает улучшить благополучие этих животных. Те, кто ограничивает защиту животных запретом против жестокости, имеют менее постижимое основание для того, чтобы принимать меры, которые уменьшают скуку, допуская, что скучать не то же самое, что испытывать боль.

Хотя точки зрения нежестокости и способствования благополучию отличаются, я полагаю, что сторонники благополучия животных имеют такую же сильную общественную поддержку, как и те, кто выступает против жестокости по отношению животным. Кроме того, я полагаю, что немного людей выступят, чтобы осудить идею благополучия животного, как будто это не имеет значения, является ли жизнь животного хорошей или плохой. Ясно, что существует нечто в идее защиты благополучия животных, что каждый человек доброй воли может принять, также, как существует нечто в идеях противостояния жестокости и человеческой ответственности и защиты животных, что те же самые люди могут поддержать. Однако, что в случае с позицией нежестокости, позиция способствования благополучию не является свободной от серьезных проблем. Я прокомментирую только одну.

Даже если все информированные люди могли бы соглашаться, что такое благополучие животных, она осталась бы спорной из-за того, что не всегда известно, что можно делать по отношению к негуманоидным животным.

Несомненно, когда животные в лабораториях "приносятся в жертву", мы сокращаем их жизни. Но окончание жизней животных не противоречит поддержке благополучия животных. Если животные, использовавшиеся в исследованиях жили хорошо, принимая во внимание все вещи, до момента, когда они были использованы, и если они убиты настолько гуманно, насколько это возможно, то мы не делаем ничего неправильного, когда убиваем их. Кроме того, важно понимать, что приверженность благополучию животных совместима со стремлением улучшить общее состояние тех индивидуумов, которые имеют благополучие, как людей, так и других животных, даже если это означает уменьшение благополучия некоторых индивидуумов. Такие обстоятельства часто возникают, особенно в биомедицинских исследованиях. Это прискорбно, конечно, и все должно быть сделано, чтобы делать жизни этих животных настолько хорошими, насколько это осуществимо. В конечном счете, однако, уменьшение благополучия некоторых животных является ценой, которую мы должны быть готовы оплатить, чтобы сделать мир лучше, как для людей, так и для других. Этот набросок рассматриваемой позиции показывает, что сторонники благополучия животных пытаются служить двум требовательным моральным господам. Во-первых, имеется требование, чтобы индивидуальные животные вели жизнь, которая является хорошей. Это требование, которое ведет сторонников благополучия животных к тому, чтобы призвать к улучшению условий жизни для животных в лабораториях. Во вторых, имеется требование, чтобы благополучие было улучшено в целом, и именно это требование ведет сторонников благополучия животных к тому, чтобы допустить смерть некоторых животных, иногда в очень больших количествах, и даже разрешить агонию некоторых, так, чтобы другие могли бы извлечь выгоду. Когда вопрос рассматривается в этом свете, неудивительно, что самые громкие голоса, говорящие во имя благополучия животных сегодня являются голоса индивидуумов, которые имеют интерес к увековечиванию использования негуманоидных животных. Под этим я подразумеваю, что те, кто идентифицирует себя с делом благополучия животных, все более и более принадлежат к числу тех, кто выступает от имени коммерческого животноводческого сообщества и биомедицинского сообщества. Свидетельством этого является формирование в американском Конгрессе фракции благополучия животных и коммерческие интересы, которые эта фракция представляет. Будет справедливым сказать, что главные коммерческие фирмы, которые используют негуманоидных животных, узурпировали идею благополучия животных у традиционных обществ благополучия животных. Некоторые из этих обществ кажутся недовольными, а другие обеспокоенными этим поворотом событий. Однако, философия благополучия животных по самой своей природе разрешает использовать других животных ради человеческих целей, даже если это означает, что большинство этих животных будет испытывать боль, расстройство и другой вред. Это то, что я имею ввиду, когда говорю что реформы благополучия в пределах системы использования не изменят систему каким-либо фундаментальным способом.

Защитники прав животных полагают, что необходимо большее, чем реформы системы на основе благополучия животных. Когда система является несправедливой до самой сердцевины, уважение к справедливости требует отмены. В таком случае существует фундаментальное моральное различие между сторонниками нежестокости и благополучия животных и защитниками прав животных. Хотя первые две позиции привержены точке зрения, что мы иногда оправданы в причинении негуманоидным животным существенной боли в преследовании ценящихся человеческих интересов, сторонники прав животных отрицают, что мы когда-либо оправданы, когда делаем это. Истинная цель, для достижения которой защитники животных должны работать, не состоит в том, чтобы обеспечить негуманоидных животных большими клетками, но в том, чтобы освободить их. Люди, которые считают себя защитниками прав животных, выражают позицию, которая в отличается от позиции приверженцев благополучия или нежестокости. В рамках контекста биомедицинского исследования, если взять только один пример, защитники прав животных являются аболиционистами, а не основанными на благополучии реформистами. Я полагаю, что философия прав животных является правильной философией.

То, что верно в отношении человеческого освобождения, не менее верно и в отношении освобождения животных. Когда интересы негуманоидных животных не принимаются во внимание - это симптом, а не основная причина их систематической эксплуатации. Фундаментально неправильным является неуважение их базовых моральных прав, включая права животных на жизнь, свободу и телесную неприкосновенность. Кроме того, как и в случае с человеческим рабством, так и в случае с рабством животных: интересы тех, кто получает прибыль от эксплуатации животных не должны играть вообще никакой роли в решении о том, отменять ли институт, который способствует этим интересам. Только когда человечество преобразует себя и начнет уважать права животных, что-то вроде освобождения животных может быть достигнуто. Оно имеет аналогию с другими видами освобождения и основывает призыв к освобождению животных на признании прав негуманоидных животных. Рассматриваемое в этом свете освобождение животных является целью, философией которой становится философия прав животных. Две вещи - освобождение животных и права животных - идут вместе, как рука в перчатке.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-05-07; Просмотров: 632; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.015 сек.