Сочетание в правовой системе Евросоюза элементов романо-германского и англосаксонского права. Их общее и особенное

1. Среди многочисленных черт и особенностей, выделяющих правовую систему Европейского союза среди других правовых систем, весьма важной, идентифицирующей ее особенностью является органическое сочетание в ее структуре элементов различных правовых семей - элементов романо-германского и англосаксонского права.

В зарубежной и отчасти в отечественной литературе рассмотрению данной особенности европейского права вообще и права Европейского союза в частности уделяется определенное внимание*(288). Однако многие теоретически, методологически и практически значимые вопросы, касающиеся данной фундаментальной темы и вместе с тем проблемы, остаются в настоящее время без должного ответа.

Среди них вопросы юридической природы и характера взаимосвязи и взаимодействия элементов правовых семей в структуре правовой системы Евросоюза, вопросы механизма и уровней их взаимосвязи и взаимодействия, проблемы определения основных тенденций и перспектив развития элементов искомых правовых семей в правовой системе Союза и др.

Успешное решение данных и иных им подобных, частных по своей природе и характеру, вопросов возможно лишь, как представляется, в контексте более общих проблем, касающихся соотношения романо-германского и англосаксонского права в целом, выявления у них общих черт и особенностей, которые в значительной мере проявляются на уровне правовой системы Евросоюза, а также с использованием средств и возможностей сравнительного правоведения.

2. Как известно, вопросы, касающиеся соотношения романо-германского и англосаксонского права, выявления их общих черт и особенностей, безотносительно европейского или иного региона их проявления и рассмотрения, стали традиционными для западных исследователей-компаративистов начиная со времени окончания Второй мировой войны вплоть до наших дней*(289). Причины постоянного, а в конце XX - начале XXI в. повышенного внимания к ним весьма многочисленны и носят не только и даже не столько академический, сколько сугубо прагматический, практический характер. Дело прежде всего в том, что объединение столь многочисленных и разнообразных по уровню своего развития, культуре и другим отличительным особенностям государств, каковыми являются, с одной стороны, "старые демократии" (Германия, Франция и др.), а с другой - "новые демократии" (Польша, Латвия, Литва и др.) в единое Европейское сообщество под названием "Европейский союз", а также вхождение в это Сообщество наряду со странами, правовые системы которых традиционно принадлежат романо-германскому праву, Великобритании, являющейся прародиной англосаксонского права, - все это и многое другое потребовало особого внимания западных теоретиков и практиков не только к экономическим, социально-политическим и иным им подобным проблемам, но и к праву, а именно - к сравнительному анализу национальных правовых систем и правовых семей, к выявлению у них общих черт и особенностей в целях их последующей, в рамках правовой системы Европейского союза, гармонизации, унификации и интеграции.

Что же касается усилившегося в последние годы внимания и интереса отечественных авторов к проблемам общего и особенного в романо-германском и англосаксонском праве, то они вызваны прежде всего, как представляется, осознанием того непреложного факта, что в условиях глобализации и регионализации по сути нет таких региональных или национальных, а тем более межнациональных, межгосударственных и межправовых проблем, которые бы в той или иной мере не имели общего или всеобщего характера*(290).

В научной литературе в связи с этим вполне обоснованно констатируется, что опыт сравнительного исследования различных правовых систем и семей, так же как и "опыт интеграции государств - членов Европейского союза, имеет не только региональное значение. Изучение его правопорядка полезно также при анализе проблем, связанных с интеграцией на территории бывшего СССР"*(291). Разумеется, оговариваются ученые, это не означает призыва к механическому подражанию, "к применению в иных условиях того, что уже сделано в странах Западной Европы. Даже слабые попытки слепого копирования потерпели бы неминуемый провал. Вместе с тем было бы по меньшей мере неразумно не учиться на примерах других стран, каждый раз изобретать собственный велосипед"*(292).

В контексте происходящих в современном мире процессов глобализации и регионализации, затрагивающих в той или иной мере практически все правовые семьи и национальные правовые системы, при выявлении общих черт и особенностей романо-германского и англосаксонского права теоретически и методологически важным представляется исходить из следующих посылок и учитывать следующие обстоятельства.

Во-первых, необходимо иметь в виду, что выделение и рассмотрение общего и особенного у романо-германского и англосаксонского права в рамках правовой системы Евросоюза или на любом ином уровне в плане сравнительного правоведения, востребованность в котором многократно возрастает в условиях глобализации и регионализации по сравнению с прежними этапами развития общества и государства, вовсе не означает игнорирования или недооценки роли и значения других правовых семей и систем, находящихся за пределами романо-германского (континентального) и англосаксонского (общего) права и в той или иной степени связанных с ними*(293).

Рассматриваемые правовые семьи хотя и являются ведущими, центральными звеньями в правовой системе Европейского союза и "юридической географии мира"*(294), тем не менее они не исчерпывают всего его содержания и многообразия всех других правовых семей и систем.

Во-вторых, необходимо учитывать относительный характер классификации национальных правовых систем и отнесения их к той или иной правовой семье, в частности к романо-германскому или англосаксонскому праву.

Применительно к рассматриваемой теме это означает, что в рамках правовой системы Евросоюза одни и те же ее элементы могут одновременно относиться, хотя и в разной степени, и к романо-германскому, и к англосаксонскому праву. Это касается, в частности, многих принципов права, таких как rule of law, или источников права, таких как нормативный правовой акт, прецедент и др.

О строго выверенной и в этом смысле "абсолютной" классификации национальных правовых систем, так же как и любых иных государственно-правовых явлений, институтов и учреждений, как показывает жизненный опыт, можно говорить лишь весьма условно, в теоретическом, но отнюдь не в практическом плане*(295).

Ибо в противном случае довольно трудно будет понять, например, суть традиционных споров относительно того, являются ли правовые системы скандинавских стран - Норвегии, Швеции, Дании и Финляндии - неотъемлемой составной частью романо-германского права или же они, опираясь на свою общую, исторически сложившуюся самобытность, образуют самостоятельную ("скандинавскую") правовую семью*(296).

Точно так же весьма затруднительно будет разобраться и в ряде других вопросов, касающихся классификации национальных правовых систем, если не учитывать при этом известную условность и относительность характера их "разнесения" по тем или иным правовым семьям.

В-третьих, важно не упускать из поля зрения при рассмотрении общего и особенного романо-германского и англосаксонского права, в том числе в пределах правовой системы Евросоюза, тот факт, что некоторые правовые системы - составные части этих правовых семей в силу исторических и иных причин органически сочетают в себе "смешанные правовые традиции", свойственные как романо-германскому, так и англосаксонскому праву, которые, несомненно, находят свое отражение и в правовой системе Евросоюза.

В качестве примера можно указать на правовую систему Луизианы - прежней французской колонии, а ныне - одного из штатов США, где, как свидетельствуют исследователи, в отраслях частного права доминируют традиции, принципы и институты романо-германского права, а в публичном праве "отражаются традиции и принципы общего и американского статутного права"*(297). При этом, констатируют авторы, несмотря на то что на территории этого штата функционируют "элементы того же общего права, которые всецело доминируют в остальных сорока девяти штатах США", тем не менее для обычных граждан штата Луизианы более важным и предпочтительным являются "компоненты континентального (цивильного) романо-германского права"*(298).

Аналогично обстоит дело и в некоторых других правовых системах, таких, в частности, как правовая система франкоязычной провинции Квебек - одного из субъектов канадской федерации, где на исторически сложившиеся и глубоко укоренившиеся в общественной жизни традиции романо-германского права около ста пятидесяти лет назад, с приходом англичан - носителей культуры общего права, объявивших в 1867 г. Канаду своим доминионом, наложились институты и традиции англосаксонского права*(299).

Одним из свидетельств и последствий такого "промежуточного" (между двумя ведущими правовыми семьями) состояния правовой системы Квебека наряду с другими причинами юридического и социально-политического характера явилось принятие в 1981 г. Гражданского кодекса Квебека, действующего наряду с принятым еще в 1866 г. Гражданским кодексом Нижней Канады (Civil Code of Lower Canada), a также принятие других, "промежуточных" по своему характеру правовых актов*(300).

Примерами "промежуточного" состояния правовых систем могут служить также правовая система Южной Африки, подвергаемая влиянию как со стороны традиций романо-германской (через систему датского права), так и со стороны англосаксонской правовой семьи (через правовую систему Великобритании); правовая система Шотландии, которую многие исследователи рассматривают как "промежуточную", а также правовые системы некоторых других государств*(301), в том числе государств - членов Европейского союза (некоторые скандинавские государства).

И, в-четвертых, необходимо иметь в виду при рассмотрении общих черт и особенностей двух ведущих правовых семей во избежание односторонности исследования то обстоятельство, что романо-германское и англосаксонское право отнюдь не сводятся к составляющим их ядро и основу - французскому и английскому праву, как это иногда невольно представляется в отечественной литературе. Следовательно, анализ их общих и особых черт не ограничивается анализом признаков, свойственных исключительно данным правовым системам, а должен охватывать собой и все другие правовые системы, выступающие в качестве структурных элементов более общих по сравнению с ними системных явлений - правовых семей, независимо от того, рассматриваются ли они в рамках правовой системы Евросоюза или же в пределах правовых систем других регионов*(302).

Разумеется, в силу того что правовые системы Франции и Англии исторически являются центральными звеньями в "своих" правовых семьях, вполне логично, на первый взгляд, было бы предположить, что только они определяют суть и содержание, а вместе с тем и наиболее характерные признаки, свойственные рассматриваемым правовым семьям, наиболее непосредственно и масштабно взаимодействующих друг с другом в правовой системе Европейского союза.

Однако такое предположение оказалось бы неверным, поскольку основывалось бы на заведомо несостоятельном тезисе о том, что "частное" ("единичное"), в качестве которого в каждой правовой семье выступают соответственно французское и английское право, может заменить собой "общее", или "всеобщее", в качестве которого выступают соответствующие правовые семьи.

Из этого следует, что при анализе общих черт и особенностей, свойственных романо-германскому и англосаксонскому праву, за основу должны браться не частные признаки, присущие лишь отдельным правовым системам, а их общие, родовые и типовые признаки и черты, характеризующие рассматриваемые правовые семьи в целом.

Обращая внимание на это обстоятельство, следует между тем оговориться, что речь не идет о некой абстрактной "генерализации" общих черт и особенностей, присущих той или иной правовой семье, равно как и не имеется в виду сравнение рассматриваемых правовых систем вообще, в целом, без учета их конкретных черт и особенностей, поскольку такая "генерализация", как справедливо заметил американский ученый-компаративист Дж. Бэлл, по определению не может привести к формированию четкого представления как об особенностях рассматриваемых правовых семей в целом, так и об их общих признаках и чертах*(303).

Речь идет о таком сравнительном анализе данных правовых семей, который учитывает, с одной стороны, все те общие и конкретные черты и особенности, которые свойственны каждой из составляющих их правовых систем, а с другой - которые вырабатываются самими правовыми семьями в процессе их существования и функционирования как системных образований в целом.

Применительно к правовой системе Европейского союза это означает необходимость учета, с одной стороны, тех общих черт и особенностей, которые свойственны каждой правовой системе государств - его членов, а с другой - тех общих черт и особенностей, которые изначально присущи романо-германскому и англосаксонскому праву как целостным правовым образованиям или же вырабатываются ими в процессе их взаимосвязи и взаимодействия на общеевропейском уровне.

3. Какова общность элементов романо-германского и англосаксонского права, проявляющаяся на общеевропейском или ином уровнях? В чем конкретно выражается сходство этих правовых семей и какова степень их различия?

Отвечая на эти и другие им подобные вопросы, необходимо обратить внимание прежде всего на сходство фундамента, на котором строятся и функционируют рассматриваемые правовые семьи, на сходство их основ в пределах и за пределами Европейского союза.

Еще в 80-е годы XX в. западные исследователи указывали на то, что несмотря на имеющиеся различия между романо-германским (континентальным) и англосаксонским (общим) правом, их объединяет главным образом то, что они, как и составляющие их национальные правовые системы, строятся на общем фундаменте, каковым является "западная буржуазно-демократическая основа"*(304).

На фундаментальное сходство рассматриваемых правовых семей многими западными авторами обращалось внимание и в более поздний период, вплоть до настоящего времени, особенно когда ввиду более активного взаимодействия Великобритании - члена Европейского союза и носительницы традиций общего права - с другими государствами - членами Европейского союза и носителями традиций континентального права, в полный рост встал вопрос относительно их правовых систем, а на региональном уровне - относительно рассматриваемых правовых семей не только в плане их общности и сходства, но и в плане их унификации и интеграции.

И хотя по-прежнему в целом ряде научных исследований, посвященных проблемам взаимосвязи и взаимодействия романо-германского и англосаксонского права, акцентируется значительное внимание не только, а в некоторых работах даже не столько на их общности и сходстве, сколько на их фундаментальном отличии друг от друга*(305), тем не менее в западной литературе последних лет все больше преобладает мнение, согласно которому существующие различия между рассматриваемыми правовыми семьями касаются скорее их формы, нежели содержания.

"Мой личный академический опыт и мои наблюдения, - отмечал в связи с этим известный английский автор лорд Чиивли в своей лекции "Будущее общего права", прочитанной в конце 1990-х годов в Британском институте международного и сравнительного права, - показывают, что основные различия, которые можно найти между нашим общим правом и тем, что в самом широком смысле именуется цивильным (континентальным) правом, лежат прежде всего и скорее всего в форме, нежели в содержании права"*(306).

Аналогичного мнения относительно сходства и различия рассматриваемых правовых семей, равно как и всех западных правовых систем, придерживались также, хотя и совершенно по другим причинам - идеологического характера, - и советские ученые-юристы, считавшие, что значительные различия и по общему правилу - противоречия в сущности и содержании - имеют место только в отношениях между социалистическим и капиталистическим правом. Что же касается различий, существующих внутри самого капиталистического права, то они затрагивают лишь его форму, но отнюдь не его сущность и содержание*(307).

Данный, на первый взгляд, довольно идеологизированный вывод в значительной мере подтверждается многими западными исследователями, рассуждающими о сходстве исследуемых правовых семей и формирующих их национальных правовых систем в силу их возникновения и развития на базе "весьма близких друг другу типов общества", в силу "общего или весьма сходного процесса их исторического развития", "общей или весьма сходной религии", а также других "весьма сходных сторон и аспектов" общественной и государственной жизни*(308).

Под "общими или весьма сходными" основами романо-германского и англосаксонского права следует, как представляется, понимать прежде всего однотипную - рыночную, капиталистическую экономику, на базе которой возникает и развивается соответствующая ей и адекватно отражающая ее не только социальная, политическая, идеологическая, но и правовая среда в виде национальных правовых систем и рассматриваемых правовых семей.

Поскольку термины "капиталистический", "капитализм" и т.п. применительно к рыночной экономике, равно как и в отношении других "рыночных" явлений, институтов и учреждений, в отечественной литературе искусственно выводятся из оборота и заменяются далеко не адекватными им, но более "благозвучными" терминами типа "цивилизованный", "пост индустриальный" и т.п., следует в связи с этим пояснить, что в западной политической и социологической науке под капитализмом понимается система, или строй, при котором: а) "собственность на землю и на основные средства производства принадлежит отдельным индивидам, акционерным обществам и корпорациям"; б) свободная конкуренция имеет своей "непосредственной целью получение собственником прибыли"; в) достижение "высокого уровня специализации в производстве, а также в финансовой сфере деятельности"; г) имеет место усиление "концентрации капитала" и быстрый рост "мощных национальных и транснациональных корпораций"; д) устанавливается и поддерживается государственный контроль за деятельностью бизнеса" и т.д.*(309)

Наряду с однотипными экономическими основами в качестве общих признаков и черт романо-германского и англосаксонского права в рамках правовой системы Евросоюза и за ее пределами выступают также в значительной части обусловленные ими однотипные социально-политические (однотипный социальный и политический строй), идеологические (либеральные и неолиберальные идеи и концепции) и цивилизационные, а более конкретно - культурологические основы.

Когда мы говорим об общих цивилизационных основах рассматриваемых правовых семей, то имеем в виду прежде всего ту общесоциальную в самом широком смысле среду, ассоциирующуюся с самыми различными компонентами и явлениями общественной жизни, такими как "религия, живопись, архитектура, нравы и обычаи" и др.*(310), в пределах и под воздействием которой возникли и развивались данные правовые семьи. Это - западная цивилизация, которая не только породила сходные в основе своей государственно-правовые системы, но и оказала огромное влияние на другие, существующие параллельно с ней цивилизации и возникшие в их рамках государственно-правовые системы.

Применительно к Европейскому союзу и его правовой системе западная цивилизация явилась той основой, на базе которой возникают и развиваются не только глобальные, но и региональные ценности, свои относительно самостоятельные региональные интересы, а также свое правовое мышление*(311).

Не случайно, памятуя об огромном влиянии римского права на последующее развитие западноевропейского права, некоторые западные авторы сравнивают современное общеевропейское сообщество и его правовую систему с Римской империей и ее правовой системой как в географическом, так и в "рецепционном" плане*(312). Тем самым подчеркивается, с одной стороны, глобализм Евросоюза и его правовой системы с точки зрения их значительного влияния на окружающую международно-правовую среду, а с другой - их классический в современном его понимании регионализм, органически сочетающий в себе элементы романо-германского и англосаксонского права.

Наличие последних, возникших и развивающихся на общей цивилизационной основе, позволило отдельным исследователям говорить даже "не о двух относительно самостоятельных правовых семьях - романо-германском и англосаксонском праве, а о единой их семье под названием правовая система "либерального и демократического Запада"*(313). Говоря о западной цивилизации как общей основе формирования и развития рассматриваемых правовых семей и их элементов в правовой системе Евросоюза, необходимо заметить, что в историческом плане данная цивилизация, равно как и все иные цивилизации, обусловившие существование и функционирование соответствующих типов государств, а вместе с ними - правовых систем и правовых семей, возникают задолго до их появления и, как показывает исторический опыт, продолжают существовать весьма длительное время после ухода их с арены активной жизни, после их исчезновения.

Государства, писал по этому поводу английский историк А. Тойнби в своем эссе под названием "Столкновения цивилизаций", "имеют склонность к короткой жизни и внезапным смертям: западная цивилизация, к которой мы с вами относимся, может просуществовать столетия после того, как с политической карты мира исчезнут Соединенное Королевство и Соединенные Штаты, как прежде исчезли их более старшие современники - Венецианская республика и Австро-Венгерская монархия"*(314).

Аналогично обстоит дело также и с порожденными на общей цивилизационной основе и в ее пределах национальными правовыми системами и соответствующими - романо-германской и англосаксонской правовыми семьями*(315).

Говоря об общей для данных правовых семей цивилизационной основе как сложном и многокомпонентном явлении, необходимо в первую очередь иметь в виду одну из ее важнейших, если не самую важную, составную часть - культуру общества вообще и правовую культуру в частности.

Именно правовая культура как часть западной цивилизации является той общей непосредственной базой, на которой возникают и развиваются как соответствующие национальные правовые системы, так и формируемые ими правовые семьи, а также их общие элементы, которые существуют и функционируют в пределах правовой системы Европейского союза.

Выступая в виде "совокупности всех позитивных компонентов правовой деятельности в ее реальном функционировании, воплотившей достижения правовой мысли, юридической техники и практики", правовая культура, по справедливому замечанию В.П. Сальникова, "пронизывает" собой все право, правосознание, правоотношения, сложившийся в обществе правопорядок, а также правотворческую, правоприменительную и всю иную юридическую деятельность*(316).

Именно правовая культура как часть общей культуры того или иного человеческого сообщества, порождающей наряду с ней определенную музыкальную, языковую и иную культуру, в решающей степени обусловливает сущность и содержание, природу и характер не только различных правовых систем, но и сформированных на их основе правовых семей*(317), а также общность их существующих в пределах правовой системы Евросоюза элементов.

Из этого следует, в частности, что греко-римская или мусульманская цивилизации, по классификации А. Тойнби*(318), порождая соответствующую правовую культуру, обусловливают тем самым через нее появление не только сходных по своим основным параметрам внутригосударственных правовых систем, но и объединяющих их между собой правовых семей. В полной мере это относится также ко всем иным цивилизационным образованиям и правовым культурам, не исключая в том числе ныне существующие западные феномены.

Разумеется, говоря об общности и обусловленности романо-германского и англосаксонского права западной правовой культурой, данное явление (общность) и процесс (обусловленность) не следует абсолютизировать, а саму западную правовую культуру не следует рассматривать как некую монокультуру.

Будучи определенным типом правовой культуры, в решающей степени предопределяющим сходство исследуемых правовых феноменов по сущностным и содержательным параметрам, западная правовая культура в то же время как общеродовое явление и понятие по отношению к правовым культурам разных стран, соответственно относящихся к странам романо-германского и англосаксонского права - видовым явлениям и понятиям, а priori содержит в себе потенциальную возможность их различения как минимум по формальным (второстепенным) признакам.

Признавая, например, по существу и значимости для гражданского общества свободу слова как проявление общности романо-германского и англосаксонского права, каждая правовая семья в то же время демонстрирует свое особое отношение к данному феномену по форме.

Это проявляется, в частности, в том, что представители романо-германского права - европейцы - изначально рассматривали и рассматривают "эту свободу и право", как свидетельствуют научные источники и общественная практика, "в контексте многих других однопорядковых с ней прав и свобод", в качестве такого атрибута демократии, который может быть ограничен без ущерба для гражданского общества "при самых различных обстоятельствах"*(319).

В противоположность такому восприятию свободы слова как некоего рядового феномена представители англосаксонского права - американцы, - наоборот, придают данному феномену исключительный характер, считая свободу слова и "все непосредственно связанные с ней права" ни в коей мере не подлежащими какому-либо ограничению, "первичными правами"*(320).

Сходство и общность романо-германского и англосаксонского права в главном - в их сущности и содержании, с одной стороны, и их особенность (различие) во второстепенном - в технико-юридическом и ином формальном (не принципиальном) отношении, с другой, весьма четко проявляются не только в приведенном примере со свободой слова, которая в романо-германском праве рассматривается как некое рядовое явление, а в системе общего, в частности, американского права фетишизируется, но и во многих других случаях.

В полной мере это относится, например, к лежащим в основе исследуемых правовых семей либеральным (рыночным) ценностям, их социально-политическим (защита в первую очередь интересов имущих и власть предержащих слоев) и формально-юридическим (регулирование общественных отношений) целевым установкам, к внутренней структуре романо-германского и англосаксонского права и внешним формам их выражения (источникам), к основным задачам и функциям рассматриваемых правовых семей*(321), проявляющимся как на глобальном, так и на региональном уровне, в частности на уровне Европейского союза. Говоря о сходстве и общности романо-германского и англосаксонского права в главном и их различиях во второстепенном, нельзя не признать состоятельность тезиса, высказанного в западной литературе о том, что общее и особенное в рассматриваемых правовых семьях - это не только две стороны одной и той же медали, но и их продолжение и дополнение друг друга*(322), в том числе в пределах правовой системы Евросоюза.

Общность романо-германского и англосаксонского права самой логикой их исторического развития с неизбежностью предполагает одновременно и их особенность, ибо в противном случае трудно объяснимым было бы само их относительно самостоятельное, раздельное существование, а тем более - активное функционирование. Это с одной стороны. А с другой, наличие особенностей рассматриваемых правовых семей свидетельствует о том, что между ними существует лишь общность, сходство, но не единство, что они - суть относительно обособленные друг от друга системы, но отнюдь не моносистема, не единая органическая система, что весьма отчетливо просматривается на всех уровнях взаимосвязи и взаимодействия данных правовых семей, включая общеевропейский уровень. Образование Евросоюза лишь положило начало формированию на этом уровне единой правовой системы - своего рода моносистемы, состоящей из элементов романо-германского и англосаксонского права, но не более того.

Сложность, многогранность и внутренняя противоречивость рассматриваемых правовых семей, равно как и их отношений между собой, порождают самые различные точки зрения и подходы к анализу их общих черт и особенностей.

Так, в одних случаях в процессе исследования общего и особенного у романо-германского и англосаксонского права основной акцент делается скорее на их отличительных, нежели на общих или сходных чертах и особенностях.

В основе данного подхода лежит тезис-утверждение о том, что в Западной Европе "нет единой европейской культуры, а есть лишь многообразие национальных правовых культур", которое порождает преимущественно различие, а не сходство или общность национальных правовых систем и правовых семей*(323).

В других случаях при рассмотрении проблем общего и особенного у романо-германского и англосаксонского права основное внимание концентрируется на "паритете" данных явлений и категорий*(324).

При этом утверждается, что, несмотря на существование "традиционных противоречий между общим и континентальным правом", проявляющихся, в частности, на уровне Европейского союза*(325), с одной стороны, и усиление процесса "европеизации" права и правовой культуры в пределах Европейского континента*(326), с другой стороны, в настоящее время между рассматриваемыми правовыми семьями в плане соотношения их "общего" и "особенного" сохраняется некое "равновесие".

Наконец, в третьих случаях в процессе выявления общего и особенного у романо-германского и англосаксонского права на первый план выдвигаются общие признаки и черты рассматриваемых правовых семей, а на втором плане остаются их особенности.

Применительно к праву Европейского союза, где наиболее отчетливо проявляется взаимосвязь и взаимодействие романо-германского и англосаксонского права, общность данных правовых семей, рассматриваемая иногда в виде неких "общеевропейских правовых стандартов", представляется в виде своеобразного противовеса формирующимся в результате глобализации и регионализации "общемировым правовым стандартам"*(327).

При этом презюмируется, что если общеевропейские правовые стандарты - своего рода общность исследуемых правовых семей - формируются на базе общеевропейской, т.е. фактически всей западной правовой культуры, то общемировые правовые стандарты складываются на основе формирующейся глобальной правовой культуры*(328).

Анализируя данные и иные им подобные подходы к разрешению проблем общего и особенного у романо-германского и англосаксонского права на общеевропейском, региональном и глобальном уровнях, нельзя не заметить, что в ряде случаев из поля зрения исследователей выпадает тот факт, что данные правовые семьи в отличие, например, от мусульманского или индуистского права, имея общие (однотипные) экономические, социально-политические, интеллектуальные и иные основы, а также весьма разные исторические, национальные и иные традиции, оказывающие значительное влияние как на внутреннее развитие рассматриваемых правовых семей, так и на характер их взаимоотношений, по определению не могут, с одной стороны, радикально отличаться друг от друга, а с другой - хотя бы в незначительной своей части отождествляться друг с другом.

Вполне очевидным является то обстоятельство, что, отдавая должное доминирующему во взаимоотношениях между романо-германским и англосаксонским правом общему, в то же время нельзя недооценивать, равно как и переоценивать, у каждого из них особенное.

5. В чем конкретно проявляется последнее у каждой из рассматриваемых правовых семей и в отношениях между ними на общеевропейском, континентальном и глобальном уровнях?

Отвечая на данный вопрос, западные исследователи обращают внимание прежде всего на вполне очевидное различие в самом характере романо-германского и англосаксонского права*(329). А именно - на судейский (прецедентный) характер системы общего права и статутный ("законный") характер системы континентального права.

Если в основе процесса становления и развития англосаксонского права, отмечается авторами, лежит правотворческая деятельность судов, то в основе романо-германского права - правотворчество парламента. Следовательно, если в системе источников общего права на протяжении почти всей истории его развития центральное место занимал прецедент, то в системе источников континентального права ведущая роль неизменно отводилась закону, а точнее - системе нормативно-правовых актов, принимаемых "не только законодательными, но и исполнительными органами, а также - путем проведения народного референдума (popular referendum)"*(330).

Разумеется, говоря о прецедентном характере англосаксонского права и статутном характере романо-германского права, не следует впадать в крайности и противопоставлять в связи с этим рассматриваемые правовые семьи друг другу.

Нельзя упускать из виду, в частности, тот очевидный факт, что в системе источников каждой из этих правовых семей имеет место как закон, так и прецедент и что каждая из них обязана своим существованием и развитием как парламенту, так и суду*(331).

Речь идет лишь о неодинаковом месте закона и прецедента в той или иной правовой системе и правовой семье, а также о разной степени обязательности их существования и развития по отношению к парламенту и суду.

Кроме того, речь идет о такого рода отличительных особенностях рассматриваемых правовых семей и формирующих их национальных правовых систем, как порядок образования и деятельности судебных и иных правотворческих органов, порядок подготовки и принятия ими решений, юридическая сила тех или иных решений и др.*(332)

Нетрудно заметить, что такого рода отличительные черты и особенности не касаются самой сути и содержания романо-германского и англосаксонского права, а затрагивают и отражают лишь их внешнюю, порожденную внутренними особенностями их правовой культуры, сторону. Помимо всего прочего, это создает основу не только для более тесной связи и взаимодействия данных правовых семей, но и для формирования в пределах Европейского континента единой правовой системы на уровне моносистемы.

Аналогичным образом обстоит дело на практике и с другими отличительными признаками и чертами каждой из этих правовых семей, которые, как правило, в западной литературе не только выделяются, но и довольно обстоятельно раскрываются.

При этом имеются в виду также такие особенности романо-германского и англосаксонского права, которые проявляются, во-первых, в их структуре, в частности в более раннем и более четком делении романо-германского права по сравнению с англосаксонским на публичное и частное право. "Такая классификация, имеющая лишь весьма приблизительный ("латентный", "подразумеваемый") характер в общем праве, - подчеркивают аналитики, - является базовым элементом для понимания континентального ("цивильного") права"*(333).

Во-вторых, в более масштабной и более строгой кодификации романо-германского права по сравнению с англосаксонским правом.

Отмечая огромное значение кодификации для развития и, соответственно, идентификации романо-германского права, Р. Давид писал, что кодификация "давала возможность покончить с дробностью" этого права, с "множественностью обычаев, часто связывавших практику", наконец, она не только помогала "слиянию теоретического и практического права", но и "позволяла в то же время путем просвещенного вмешательства законодателя положить конец слишком укоренившимся повсюду архаизмам"*(334).

В-третьих, в большей приверженности "цивильного" права к доктринальному восприятию правовой материи по сравнению с общим правом.

Если в странах романо-германского права особое внимание уделяется, подчеркивают исследователи, общим теориям права, касающимся общих принципов, источников или же эволюции правовых систем и правовых семей, то в странах англосаксонского права предпочтение отдается преимущественно "анализу конкретных судебных решений с целью их классификации и выделения содержащихся в них норм"*(335).

В-четвертых, в различном стиле романо-германского и англосаксонского права, который определяется, по мнению К. Цвайгерта и X. Кетца, такими факторами, как историческое происхождение и развитие правовой семьи; господствующая правовая доктрина и "ее специфика"; наиболее важные и "выделяющиеся своим своеобразием правовые институты"; основные источники права и "методы их толкования"; "идеологические факторы"*(336).

Наряду с названными романо-германское и англосаксонское право отличаются друг от друга и другими особенностями, такими, в частности, как правовые и неправовые обычаи, отдельные традиции, особенности правового сознания и мышления, особенности правового судебного рассмотрения уголовных и гражданских дел и др.*(337)

Однако все они, равно как и другие им подобные особенности, подчеркивая своеобразие одной рассматриваемой правовой семьи по отношению к другой, неизменно носят, по сравнению с их общими признаками и чертами, производный второстепенный характер. Из этого, как представляется, следует исходить при рассмотрении романо-германского и англосаксонского права в плане выявления у них общего и особенного, элементов сходства и различия, проявляющихся как на глобальном, так и на региональном уровнях, в частности на уровне правовой системы Европейского союза.

Дата добавления: 2015-05-10