Й Урок, 8 правил Частного инвестора 7 страница

-А вот я должна сказать кое-что… если позволишь…- снова дочь Сайруса стала благоговеющим последователем.

-Тебе не нужно моё позволение.

-Ульдиссиан… я понимаю, что ты делаешь, и всем сердцем верю в это,- она прочистила горло.- Но, быть может, в беспокойстве Мендельна есть какой-то смысл. Я знаю, Лилия говорить скакать прямо в большой город, но…

Он нахмурился.

-Это из-за Лилии, Серри?

Хотя она покачала головой, он понял, что и да, и нет. Ульдиссиан сомневался, что Серентия может отделить одно от другого.

-Нет… Я имею в виду… Ульдиссиан… Я говорила с проповедниками как Храма, так и Собора, и могу сказать, что не все они подобны брату Микелию. Я думаю, в них есть и что-то хорошее…

-Вряд ли,- бросил в ответ сын Диомеда, лицо его делалось каменным. Воспоминания о верховном инквизиторе воскресли в его голове.

Серентия остановилась, и было видно, что она ищет другую тактику.

-Просто… Я знаю, что Лилия опытней нас, но не всё, что она говорит, мы должны делать.

Её слова только подстегнули Ульдиссиана занять оборонительную позицию.

-Я слушаю Лилию так же, как я слушаю любого из вас. Просто получается, что её советы чаще оказываются более разумными.

-Скорее даже всё время…

-Довольно,- Ульдиссиан почувствовал прилив необоснованной ярости, но сумел удержать её. Он не видел причин продолжать разговор. Ему следовало прояснить отношения между ними после смерти её отца, и это было сделано. Очевидно, что чтобы заглушить чувства Серентии к нему, потребуется больше времени. Он должен быть терпеливым. Да, терпеливым.

Подойдя к ней, он положил одну руку на её голову, как он делал, когда она была только ребёнком.

-Серри,- прошептал он.- Ты сказала, что веришь в то, чем я стал, верно?

Она кивнула, в её глазах ещё блуждали отголоски последней темы.

-Я знаю, что то, что пробудилось во мне, пытается зашевелиться так же внутри тебя, но пока не удаётся.

-Я пыталась…- настояла девушка.

Он хлопнул её по плечу.

-Я знаю. Позволь мне помочь этому пробудиться.

Возьми меня за руки.- Когда она подчинилась, Ульдиссиан продолжил.- Если сработает, я смогу лучше понять, как мне показывать это другим, когда мы доберёмся до Кеджана.

-Но что… ой!

Лилия предположила, что их близость, их единение помогли пробудить скрытую силу внутри неё. Очевидно, Ульдиссиан не мог проделать то же самое с остальными – особенно с Серентией – но он мог попытаться хотя бы приблизиться к этому. Он сосредоточился на девушке перед ним, пытаясь заглянуть в её сердце, в её душу. Он попытался направить туда свою силу в надежде разжечь там пламя.

И он определённо почувствовал, что сработало. Тепло просочилось в его ладони, тепло, которое, как он чувствовал, исходило от Серентии. Она, в свою очередь, стала часто дышать, а её глаза закатились, так что Ульдиссиан мог видеть только белки.

Затем, к его удивлению, Ульдиссиан почувствовал, что от неё исходит что-то подобное тому, что таилось внутри него. Он сосредоточился на Серентии и смог убедиться, что это действительно идёт изнутри девушки.

Оно было относительно слабым, но чем упорнее он тянул его, тем сильнее оно пробуждалось.

Он был восхищён своим собственным стремительным успехом. Лилия снова оказалась права. Ульдиссиану удалось расшевелить внутри Серентии ту же самую силу.

Без предупреждения её тело стало непроизвольно дрожать. По-прежнему были видны только белки глаз. Она издала слабый стон…

Беспокойство Ульдиссиана росло. Серентия только что пережила мощное потрясение, хотя его масштаб некоторое время не будет заметен. При этом ему надлежит сейчас остановиться, чтобы она продолжила самостоятельно. Если сделать это слишком быстро, с ней может что-нибудь случиться.

Когда Ульдиссиан освободил её руки, дочь торговца со вздохом упала к нему. Он поймал её и держал в своих руках, пока она приходила в себя.

-Я почувствовала, словно…- в конце концов выговорила она,- …я чувствую, словно… - Но больше не смогла произнести ни слова.

-Я знаю… - наконец ответил он, надеясь успокоить её.

Внезапно Серентия напряглась. Она отстранила Ульдиссина, как прокажённого… затем бросилась бежать по направлению к лагерю.

Ульдиссиан стоял, ничего не понимая. Он ожидал что-то вроде эйфории, которую, как сказала Лилия, почувствовала она.

Серентия исчезла среди деревьев и теней. Ульдиссиан, всё ещё смущённый, несколько секунд смотрел туда, где она скрылась, а затем пошёл за ней следом. Он был уверен, что всё сделал правильно. Так почему тогда она так отреагировала?

Поначалу, когда он вступил в лагерь, он не увидел её. Озабоченный, Ульдиссиан обратился к своему брату, но Мендельн беззвучно покачал головой, а затем кивнул направо. Там, полускрытая темнотой, лежала Серентия. Она обернулась одним из одеял, найденных в седельных мешках стражей Собора, и лежала, отвернувшись от лагеря.

Ульдиссиан пошёл к ней, но Лилия встала и осторожно взяла его за руку.

-Лучше сейчас не трогать её,- прошептала благородная дева.

Он раскрыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его. Похоже, несмотря на обретённое им, кое-чего он никогда не сможет понять.

***

На следующее утро Серентия вела себя так, будто ничего не произошло, но Ульдиссиан, благодаря своей собственной силе, чувствовал, что сила внутри неё растёт. Тем не менее, она никоим образом не выказывала этого, и в конце концов он решил, что нужно позволить ей самой выбирать, когда принять этот дар. Достаточно было знать, что она владеет им. Это означало, что он будет способен вести других в том же направлении, и с практикой усилие наверняка станет более быстрым и лёгким.

Они скакали по облачной погоде, и Ульдиссиану один раз пришло в голову, а не сможет ли он разогнать облака. Но он не стал пробовать – боялся, что, если сработает, он выдаст тем самым своё присутствие тем, кто не хочет, чтобы он добрался до города. Лилия посоветовала подождать до Кеджана, чтобы там открыться. Там, сказала она, будет слишком поздно скрывать правду от людей.

Несмотря на продолжающийся сумрак, дождя не было, так что дорога была приятной. Парта оставалась спиралью дыма вдалеке, только теперь в другом направлении. По расчётам Мендельна, подтверждённым Лилией, они увидят такой же дымок над великим городом спустя, самое большее, три-четыре дня.

Пятеро путников наконец повстречали других путешественников, а именно повозку, движущуюся в противоположном направлении. Ведший её бородатый старец, у которого были торговые дела с морскими портами, поначалу приветствовал их с осторожностью. Его ученик, долговязый юноша с рыжеватыми волосами, всё время держал руку возле изрядно изношенного меча рядом с ним.

Поскольку он как можно быстрее хотел добраться до Кеджана, Ульдиссиан решил, что не стоит открываться этим двоим. Вместо этого он поинтересовался у торговца, что творится в легендарном городе.

-Магические кланы заключили перемирие, ага,- объявил дородный старик, поджигая длинную глиняную трубку.- Оно продлится ровно столько же, сколько и предыдущие, то есть недолго. Возможно, уже закончилось. Эта знать, они ищут и выжидают, как бы им заполучить преимущество, кланы позволяют им контролировать определённую деятельность в городе, поэтому они изо всех сил стараются обойти перемирие.- Он мрачно усмехнулся.- Так что можно сказать, что в Кеджане всё по-прежнему…

Его слова только подтвердили для Ульдиссиана важность того, что сказала Лилия: нужно отправляться прямо туда вместо того, чтобы поворачивать к Парте или другим меньшим поселениям. Ульдиссиан горячо поблагодарил торговца, затем повёл остальных дальше.

Они остановились на ночь на берегу спокойной реки, протекавшей в этих местах. Здесь граница между лесом и джунглями кое-где расплывалась. В первый раз Ульдиссиан понял, насколько маленьким был лесной регион по сравнению с огромными джунглями, которые, по слухам, покрывали большую часть государства. Он даже слышал от торговцев, останавливавшихся в Сераме, будто джунгли постепенно поглощали всё остальное. Конечно же, это не было правдой, но, глядя на странную, почти неестественную перемену в окружении, Ульдиссиан не мог хоть не много не задуматься.

Он надеялся, что дневной переезд рассеет напряжение между ним и Серентией, но черноволосая девушка снова посчитала нужным держать его на расстоянии.

-Лучше дать ей самой разобраться с этим,- в конце концов прошептала Лилия, упершись в его щёку.- Она примет всё, как есть. Вот увидишь.

Кивая, Улььдиссиан направил своё внимание на более важные предметы. Теперь, когда он был так близко к городу, начали шалить его нервы. Он признался в этом Лилии, на что она ответила, что рано сдаваться, нужно дать остальным увидеть, на что он способен.

-Когда мы прибудем, ты должен быть в лучшей форме. Ложись-ка спать. Когда ужин будет готов, я принесу его тебе.

Она снова поцеловала его и удалилась. Ульдиссиан немедленно последовал её доброму совету. Земля была мягкой, а ночь теплее предыдущей. Короткий сон, решил он, это и вправду то, что ему нужно. Как обычно, Лилия знала это лучше всех. Он не мог представить будущего без неё. Ощущение было такое, словно Ульдиссиан всегда знал её.

С этими утешительными мыслями он погрузился в сон.

***

Серентия знала, что ей придётся усмирять свои противоречивые чувства по отношению к Ульдиссиану. Она верила в благую природу того, чем он стал, верила настолько, что даже не думала его винить в ужасной судьбе её отца, но в то же время не могла позабыть, где он жил и кем был когда-то… единственным мужчиной, которого она любила.

И который теперь любил другую… женщину, которую повстречал совсем недавно.

-Нам надо больше хвороста для костра,- заметил Мендельн.

Хватаясь за возможность побыть в ещё более полном одиночестве, Серентия быстро ответила:

-Я схожу и соберу его. А ты в это время позаботься, чтобы костёр не погас.

Она выскользнула из лагеря и стала собирать маленькие, сломанные ветки. Поиск не требовал много внимания, что позволило её мыслям перенестись к менее запутанным – и менее болезненным – темам. Но дочь Сайруса собрала не больше половины охапки до того, как ощущение покалывания на шее заставило её оглянуться.

-Лилия!- присутствие благородной девы здесь было так неожиданно для Серентии, что она уронила несколько веток. Она в изумлении смотрела на светловолосую женщину.

Та подошла к ней тихо, как кошка.

-Прости меня,- тихо проговорила Лилия.- Я не хотела напугать тебя.

-Что… что ты здесь делаешь? Я сама справлюсь с хворостом.

-Я хотела поговорить с тобой, только и всего.

-Поговорить со мной?- дочь торговца подумала с испугом, что она уже знает, о чём.- В этом нет необходимости…

Лилия подошла ближе.

-Но необходимость самая насущная, дорогая Серентия, самая насущная.- Пристально глядя в глаза собеседницы, она положила мягкую ладонь ей на руку.- Ты особенный человек для Ульдиссиана, а значит, и для меня. Я хочу, чтобы всем его друзьям было удобно со мной. Я хочу, чтобы ты думала обо мне не только как о его возлюбленной, о его будущей жене, но и как о своём друге.

Если Лилия ожидала, что эти слова её утешат Серентию, то она ошиблась: всё было как раз наоборот. Боль кольнула сердце Серентии при словах «возлюбленная» и «жена», которые снова и снова отдавались у неё в ушах. Она чувствовала огромный стыд из-за того, что Лилия знала, как сильно она ревнует. Серентия старалась подавить бурлившие в ней чувства, убедить себя, что они раздуты… но в итоге они по-прежнему означали для неё очень многое.

Со слезами на глазах она вырвалась из объятий Лилии. Хворост выпал из рук, но она не обратила на это внимания. Серентия побежала, не думая о том, куда. Лишь бы оказаться подальше, подальше от любого, кто знает, что она думает.

Ветви деревьев цеплялись за одежду. Серентия несколько раз споткнулась на неровной почве. Один раз она запнулась за торчащий вверх корень. Ни одно из этих препятствий не заставило её остановиться и, быть может, таким образом прийти в себя. Серентия каждый раз просто выпрямлялась и бежала дальше. Буря чувств заволокла ей разум.

Впереди неё выступил силуэт. Не обращая внимания, она продолжала бежать. Только когда стальная хватка сдавила её, она начала возвращаться к реальности.

И тогда она открыла рот, чтобы закричать.

Одна рука в перчатке быстро сдержала её крик. Серентия попыталась освободиться, но ещё кто-то встал позади неё, чтобы дочь торговца не убежала.

Первый подался вперёд, в капюшоне он походил на призрака.

-Веди себя тихо, девочка…- прошипел он.- Или будешь наказана!

Она начала замечать других, похожих на первого, людей в капюшонах и броне. Сначала она приняла их за стражей-инквизиторов, но затем символ на нагруднике на миг проблеснул в лунном свете, и она увидела, что это знакомый треугольный символ Храма.

Серентия попыталась заговорить, объяснить, но её попытка вылилась лишь в то, что она получила стремительную и болезненную пощёчину.

-Брат Рондо! Осторожней с ребёнком!

Голос был низким и спокойным, и его добрый тон напомнил Серентии об её отце. Тёмная фигура на чудовищно огромном жеребце приблизилась к тому месту, где двое держали девушку. Когда высокий наездник спешился, грубые воины отпустили Серентию и припали на одно колено. Хотя её больше не держали, она почувствовала побуждение последовать их примеру.

-Простите меня, Ваше Преосвященство,- с тревогой в голосе пробормотал тот, кого звали Рондо.

-Твой энтузиазм достоин похвалы, а вот над тактом нужно поработать, брат,- рука в перчатке тронула покрытую голову Рондо, затем внимание её обладателя обратилось к Серентии.

-Дитя моё, не надо так дрожать при моём появлении. Я – друг, не надо бояться,- при приближении стали видны его черты.

В противовес его бледной коже у него были густые волнистые тёмные волосы и тёмные брови. Элегантные усы подчёркивали его величественность. Его улыбка, как и тон его речи, напомнила Серентии об отце.

-Я – Малик, высший жрец Ордена Мефиса…

-Храма Триединого,- выдохнула Серентия и инстинктивно наклонила голову.

-Верующая! Как восхитительно!- Малик протянул руку, которую, после некоторого колебания, девушка взяла.- И я приношу извинения за рвение брата Рондо. Мы всегда рады выполнить нашу задачу…

Его последние слова заставили Серентию насторожиться. Он сразу же вспомнила всё, что произошло в деревне, вспомнила, как Собор немедленно обвинил Ульдиссиана, даже не пытаясь выслушать его. Присутствие Малика вдруг перестало действовать на неё успокаивающе.

Наверное, высший жрец как-то понял это, потому что он вздёрнул голову и сказал:

-Будет, дитя моё! Я же сказал, я друг тебе! Я чувствую твоё отторжение… - без разрешения он положил руку ей на грудь.- А ещё я чувствую,- Малик нахмурился,- …что ты не та, кого мы ищем. В тебе проскальзывает некая искра, но она слишком слаба…

Не подумав, Серентия выпалила:

-Ульдиссиан…

Густая, тёмная бровь Малика поднялась.

-Ульдиссиан? Так его зовут? И ты думаешь, что он – тот, кого мы ищем?

Она плотно сжала губы.

Брат Рондо хотел было встать, но Малик взмахом руки приказал оставаться в прежнем положении. Высший жрец подался вперёд, так что его лицо, в первую очередь глаза, заслонили обзор Серентии.

-Ты боишься. Но почему… разве что… - он улыбнулся шире, показывая превосходные зубы.- А! Собор! Конечно же, это он! Инквизиторы, без сомнения!

Серентия ничего не сказала на это, хотя столь точная догадка навела на мысль, а не может ли он читать её мысли.

-Собор… не мудрено, что ты не доверяешь. Брат Рондо, один из наших доносчиков ведь сообщил о смерти не только одного из наших, то и служителя Собора?

-Да, Ваше Преосвященство. В деревне Сераме, по его словам. Убийство нашего проповедника было особенно зверским…

-Да, да,- взмахом руки призывая его вновь замолчать, Малик сказал Серентии.- И Собор обвинил этого твоего Ульдиссиана, не так ли?

-Да,- наконец ответила она, часть её недоверия снова рассеялась.

-Обычное дело для них. Если они не могут понять что-то, они избавляются от этого. Скорбью объят тот день, когда Пророк начал проповедовать свои кощунства…- высший жрец встал рядом с Серентией, подбадривающе охватив её шею рукой.- Но мы – не Собор, дитя. Храм Триединого всегда проповедовал мирное разрешение всех дел, ты понимаешь это? Хорошо! Я бы не хотел, чтобы ты думала, будто мы можем поступить так же, как они! Скорее, мы здесь, чтобы сделать прямо противоположное, и это определённо знак для нас, что мы встретились таким неожиданным образом! Ты можешь отвести меня к своему Ульдиссиану, и тогда все наши проблемы будут решены…

Но…- Серентия обнаружила, что ей трудно думать. Её мысли пришли в такой же беспорядок, как и тогда, когда Лилия говорила с ней. И всё же, она припоминала кое-что. Ульдиссиан хотел идти в город… и он определённо не хотел иметь никаких дел ни с какой из сект, будь то Собор или Храм Триединого.- Нет. Я не могу. Ульдиссиан не хотел бы, чтобы я…

Тело Малика напряглось. Серентия вдруг почувствовала, как его рука скользнула назад, а затем его пальцы в перчатках обвились позади её шеи у основания черепа. Она почувствовала болезненный нажим и попыталась закричать, но рот не слушался её. Как и всё её тело. Только мозг работал, но теперь он был узником в неподвижной оболочке.

-Какая жалость, что ты не стала слушать голос разума, дитя,- отметил высокий человек голосом, в котором больше не чувствовалось соучастия.- Но ты всё равно приведёшь нас к своему Ульдиссиану…- Он посмотрел на надзирателей мира.- По коням! Живо!

Когда люди устремились к своим животным, Малик повёл Серентию к своему. Когда они подошли ближе, от вида существа ей сделалось почему-то не по себе, но её тело, подчинённое воле высшего жреца, не могло отпрянуть назад. Вместо этого она взобралась на животное впереди своего пленителя, который одной рукой взял поводья, а другой крепко сжал её.

-Теперь,- прошептал он ей на ухо тем же добрым тоном, который он использовал поначалу, тоном, который, как знала дочь Сайруса, высмеивал её беспомощность.- Теперь, дитя моё, покажи мне дорогу.

Левая рука Серентии поднялась, безошибочно указывая в направлении лагеря.

-Очень хорошо. Очень хорошо. Улыбайся, когда увидишь своего друга. Я бы очень не хотел создавать ему неудобства…

Уголки его рта поднялись. Малик тихо усмехнулся… а затем подстегнул своё ездовое животное.

Глава восьмая

Чувство тревоги проникло в сон Ульдиссиана. Он почувствовал присутствие чего-то злобного, ищущего его душу, пока он лежит здесь, незащищённый.

Его беспокойство возросло так сильно, что Ульдиссиан начал просыпаться. Тем не менее, вместо демона вроде того, что атаковал группу, он увидел перед собой совершенное лицо Лилии. Благородная дева сидела на коленях рядом с ним.

-Любовь моя, тебе нездоровится?- прошептала она.

-Как долго… как долго ты здесь?

-Я только что возвратилась. Ты спал так умиротворённо, что я не хотела будить тебя. Прости меня, если всё же разбудила.

Ульдиссиан нахмурился. Теперь, когда он проснулся, тревога ещё усилилась… только причина, похоже, крылась где-то вокруг них.

-Лилия…- пробормотал он.- Иди к огню, к остальным. Сейчас же.

-Почему?- её глаза расширились.- В чём дело?

-Просто сделай это,- быстро поднимаясь, Ульдиссиан подтолкнул светловолосую женщину к центру лагеря. К своему смятению он увидел, что там сейчас был только Мендельн.

-Где Ахилий?- спросил он у брата.- Где Серри?

-Ахилиос пошёл охотиться,- ответил, оглянувшись, Мендельн.- Думаю, Серентия должна быть где-то неподалёку. Она пошла собрать ещё немного веток…

-Я уверена, что она скоро вернётся,- встряла Лилия, пытаясь успокоить высокого фермера.- Ульдиссиан, нет причины для беспокойства.

Но он чувствовал иначе. Что-то было близко, очень близко. Что-то было…

Позади Мендельна зашелестела листва. Испуганный, брат Ульдиссиана перебежал к остальным.

Серентия ступила в лагерь.

Ульдиссиан начал было облегчённо выдыхать… но затем другая темноволосая фигура присоединилась к дочери торговца. Он был даже выше Ульдиссиана и, путь и тоньше, очевидно, что в хорошей форме. Лицо новоприбывшего выражало расположение, а его манеры чем-то напомнили Ульдиссиану его отца… но всё это было забыто, когда он осознал, какое одеяние было на человеке.

Это было одеяние священника Храма Триединого. Высокопоставленного священника, в данном случае.

-Ульдиссиан,- воззвала Серентия.- Со мной друг. Его зовут Малик, и он хочет помочь.

Ульдиссиан сдержал проявление неодобрения. Она лучше других знала, как он отреагирует на присутствие священника, особенно после хаоса в Сераме. Да, Серентия и вправду всегда была вроде бы верующей, но он думал, что это позади. О чём она думала?

-Я пришёл предложить протекцию Триединого,- любезно добавил Малик, разводя руки в перчатках, словно желая показать, что в них нет оружия. Пламя лагерного костра зажигало искорки в его глазах, которые неотрывно смотрели на Ульдиссиана, словно притягиваемые магнитом.- Это дитя рассказало мне об ужасной несправедливости, которую учинил над тобой Собор Света. Храм не одобряет такого чудовищного поведения. Мы хотели бы защитить тебя от угрозы со стороны агентов Пророка…

Несмотря на всё, что случилось с ним, несмотря на отвращение к подобным Малику, Ульдиссиан захотел немного послушать человека. От священника исходило что-то вроде понимания. Казалось, он чувствует боль, всё ещё глубоко сидевшую в печёнках Ульдиссиана. Он раскрыл рот, чтобы пригласить человека в их лагерь…

Но в этот момент огонь извергся, на короткий миг взметаясь выше священника. Малик инстинктивно отпрянул назад от дикого пламени… и вместе с этим он оторвал взгляд от Ульдиссиана.

Фермеру показалось, будто с его головы сняли покрывало. Будто он был слеп, а теперь снова прозрел … и только тогда он понял, что Малик на время заворожил его.

-Серри!- проревел Ульдиссиан, ярость немедленно стала бить из него ключом.- Иди сюда! Скорей!

Она медлила, словно не услышала Ульдиссиана или по какой-то причине не могла подчиниться. Затем, сотрясаясь, темноволосая девушка закричала и побежала от Малика. Священник запоздало попытался схватить её, а затем вперил взгляд в Ульдиссиана.

Не успела Серентия убежать, как люди в капюшонах и броне, пешие либо на лошадях, заполонили лагерь. Ульдиссиан видел раньше подобных им, и от них его воротило так же, как от инквизиторов Собора. Они могли сколько угодно называть себя «надзирателями мира», но воины Триединого были не лучше головорезов под командованием неоплаканного брата Микелия. Они желали только управлять сознанием и душами людей. Тех, кто не преклонял перед ними колени – таких, как Ульдиссиан – они находили предлог осудить.

Бедствие в Сераме пронеслось перед глазами фермера. Он снова видел ненависть, снова слышал ложь…

-Нет!- проревел он подходящим фигурам.- Больше этого не случится!

Воздух всколыхнулся.

Надзиратели мира полетели в разных направлениях, словно их смахнула невидимая рука. Двое налетели на ближайшие деревья: удар был такой силы, что они обернулись вокруг стволов, словно виноградные лозы. Другой воин оторвался на несколько ярдов от земли и исчез в листве. Остальные, ошеломлённые, лежали в беспорядке в окрестностях лагеря.

-Впечатляет,- объявил Малик тем же отеческим голосом. В отличие от своих приспешников, он не пострадал от силы, что бы это ни было.- Что бы из тебя могло получиться, создай тому подходящие условия. Что бы из тебя могло получиться…- Его глаза сузились, снова в них засверкали огоньки.

Огромная тяжесть обрушилась на Ульдиссиана, заставив его встать на четвереньки. Ощущение было такое, словно он скоро зароется в твёрдую землю. Каждый мускул напрягся, каждая вена пульсировала. Казалось, голова сейчас взорвётся. Фермер отвернул взгляд, но всё равно не мог освободиться от заклинания, которое сотворил священник. Ульдиссиан видел, что Мендельн и Серентия страдают больше его: они уже распростёрлись на земле. Лилии Ульдиссиан не увидел, но мысль о том, что она тоже борется за жизнь, помогла ему совершить последнее усилие и встать на одно колено.

-Очень сильная воля,- заметил священник.- Хозяин будет с наслаждением ломать её дальше.

Сила, давящая на Ульдиссиана, возросла. На этот раз его лицо врезалось в землю. Острая боль пронзила переносицу, кровь начала сочиться из ноздрей – он не сомневался, что нос сломан.

-Связать,- скомандовал священник. Послышалось шарканье ног, слуги Малика спешили выполнить приказ.- Остальные нам не нужны.

Остальные не нужны…

С преисполненным болью криком Ульдиссиан заставил себя привстать в согнутое положение. В голове стучало, а сердце выбивало ненормальные ритмы, но его наполнило победное чувство. Он обнаружил, что стоит перед двумя очень напуганными надзирателями мира. Прежде чем пара успела прийти в себя, сын Диомеда схватил их обоих за горло.

Его пальцы лишь слегка охватывали шеи, но треск был различим хорошо. Надзиратели мира дёрнулись и упали к его ногам, их шеи были сломаны чем-то большим, чем простая физическая сила.

Несмотря на восстановление Ульдиссиана, Малик был не слишком впечатлён. Он взглянул на огонь, который разрушил его чары, затем снова посмотрел на Ульдиссиана.

-Дитя моё, всё это могло пройти гораздо приятнее. Твоё место в Храме. Примус почувствовал твою силу и готов принять тебя, как своего сына…

-У меня нет никаких дел ни с тобой, ни с ним!

-Недальновидный выбор, дитя моё. Будущее этой земли, да и всех других, – Собор Триединого. Те, что не видят света, падут во тьму навсегда…

Но только тьму Ульдиссиан и видел, когда смотрел на высшего жреца. Было в Малике что-то такое, из-за чего изводимый фермер никак не мог связать его с каким бы то ни было благородным «светом». Вообще-то, Малик излучал нечто, от чего Ульдиссиана воротило как никогда раньше, и он был уверен, что это приближение высшего жреца ранее заставило его проснуться.

Надзиратели мира быстро перестроились и теперь окружили участок. Серентия стояла рядом с Мендельном, который, казалось, задумался о чём-то. Ульдиссиан наконец заметил Лилию немного слева от себя. Она выглядела такой же спокойной, как и Малик, но её спокойствие, очевидно, черпалось из уверенности в своём любовнике. Лицо благородной девы было преисполнено нерушимой веры… веры в способность Ульдиссиана спасти их.

Воодушевлённый этим, он перевёл взгляд с неё на своего брата и дочь торговца, перед тем как снова посмотреть на священника.

-Я сказал, что не хочу иметь никаких дел с Храмом. Убирайся сейчас, или пожалеешь.

-Мне очень жаль, дитя моё, что ты вынуждаешь меня прибегнуть к этому,- Малик посмотрел за Ульдиссиана.- Так печально, что остальные должны страдать больше, чем нужно, из-за твоего упрямства,- Его глаза угрожающе сузились.- Так печально… и целиком твоя вина.

Надзиратели мира двинулись. В это же время несколько горящих ветвей вылетело из костра. Они упали на землю прямо перед Ульдиссианом и сразу же стали длиннее и толще. Они всё ещё были объяты пламенем, но, казалось, больше не сгорали.

В несколько раз больше первоначальных размеров, собранные ветви стали приобретать новую форму… форму некоего подобия человека. Две длинных пошли на ноги, более короткие стали руками, а сук с разломанной ветви стал служить головой.

Оно было выше фермера – фигура из палок, словно пришедшая из ночного кошмара. Сучок повернулся к Малику.

-Взять его,- бесстрастно приказал священник.

Пылающий голем устремился к Ульдиссиану и оплёл свои горящие руки вокруг рук фермера с хваткой петли на шее висельника.

Жар был нестерпимым. Пламя совершенно ослепило его. Он плотно закрыл глаза, но свет огня прорывался сквозь веки. Ульдиссиан попытался вдохнуть воздуха, но в результате только почувствовал, что его лёгкие тоже пылают.

Но, при всём мучении, должно было быть ещё хуже. Ульдиссиан к этому времени уже должен был совсем сгореть, его плоть – расплавиться, а кости – почернеть…

Ульдиссиан с трудом припомнил, что Малик не хочет, чтобы он умер. Малик хочет сделать из него податливого, усердного новообращённого, которого можно показать его хозяину… Примусу. Он может пытать фермера, может довести его до пределов отчаяния, но высший жрец не осмелится убить того, за кем он охотился.

Это знание подстегнуло Ульдиссиана бороться. На пределе возможностей изгоняя боль из своего разума, он с непокорным рёвом освободил себя из захвата голема.

Внезапно и сильно похолодало, затем раздался стук. Ульдиссиан потряс головой. Когда его зрение прояснилось, он увидел перед собой кучу дымящихся палок – всё, что осталось от созданного Маликом существа.

Но это было не всё. Когда Ульдиссиан взглянул на свои опалённые руки, выжженные участки начали исцеляться. Кожа быстро превращалась из ужасной чёрной и алой в свежую розовую, не тронутую ни крапинкой. Даже на его одежде больше не осталось и следов дыма, не говоря уже об огне.

Радость Ульдиссиана от того, что он справился с последней уловкой высшего жреца, быстро сменилась страхом за Лилию и остальных. Незащищённые, они вряд ли могли выстоять против натренированных и кровожадных надзирателей мира.

Но все трое стояли нетронутыми. Воины Триединого и в самом деле окружили их, но этим возможности злодеев и ограничивались. Всё остальное было тщетно. Ульдиссиан видел, как клинок обрушился на его брата, только затем, чтобы отскочить назад в нескольких дюймах от цели. Надзиратель мира намеревался схватить Ахилия, но чуть не сломал руки о самый воздух возле шеи охотника. То же самое происходило и с Серентией, чей взгляд в этот миг встретился с его взглядом. Она поняла, в чём дело – неважно, понимали это те, кто их атаковал, или нет. С круглыми глазами дочь Сайруса кивнула в знак того, что знает о силе Ульдиссиана.

Дата добавления: 2015-05-10