Суд счел возможным обосновать свою позицию наличием показаний свидетелей, пересказывающих ситуацию со слов «потерпевшей»!

Факт 19: Суд в основу приговора положил показания «свидетелей» обвинения Комаровой, Унру, Федосеевой, Солоболевой, Герасименко, сына «потерпевшей» Сергея, признав эти показания последовательными, достоверными, полностью доказывающими виновность подсудимого. Это не соответствует фактическим материалам дела.

Действительно, ссылка в Приговоре на «Солоболеву» (стр.6 Приговора) не правомерна, поскольку такого свидетеля нет, как нет и свидетеля Соболевой (стр.8 и стр.9 Приговора). Поэтому суд юридически обосновывает свои доводы несуществующими свидетелями. В то же время показания свидетеля Солобоевой (которая видимо имелась в виду судом), даны ей по ситуации от 27 апреля 2004 года (напоминаем, разбираются события предположительно за 23.04.04). В этих показаниях она утверждала, что «слышала по телефону 27.04.04, как он душил подушкой Ларису». Мы не собираемся обсуждать этот бред, тем более, что эти показания никак не относятся к разбираемой в суде ситуации.

Суд сослался также на показания Герасименко о том, что она якобы видела синяк на лбу «потерпевшей» 6 марта, а 1 мая 2004 года, та рассказывала ей об избиении. Но суд никак не прокомментировал тот факт, что Герасименко и «потерпевшая» подруги с детства, учились в одной школе. Герасименко, живет в Черепаново (за 350 км от Новосибирска), работает в тюрьме, никаких достоверных данных, что она была в гостях у своей подруги в указанное ею время она суду не предоставила. Подсудимый, в указанное ею время, не видел ее у себя в гостях, более того, она приезжала к ним, с его слов, не чаще 1 раза в три года. На предварительном следствии такого «ценного свидетеля», «потерпевшая» не представила. В то время как, ради своей лучшей подруги, Герасименко готова была подтвердить всё что угодно и сравнять подсудимого с грязью, что явно следует из высокой эмоциональности текста ее показаний.

Суд так и не обосновал, почему он положил в обоснование приговора показания свидетелей Унру и Федосеевой (соседок «потерпевшей»), которые слышали неясные шумы, в неопределенное время весны 2004 года? При этом суду известно из показаний свидетелей, что примерно в это время в квартире подсудимого был ремонт. Поэтому услышанные шумы нельзя однозначно сопоставить с исследуемой в суде датой 23.04.04 и нельзя утверждать о наличии в это время драки или даже просто ссоры.

Суд так и не обосновал, почему он положил в основу приговора показания свидетеля Комаровой, хотя все ее показания по рассматриваемым ситуациям даны либо со слов «потерпевшей» либо якобы со слов подсудимого (который не подтвердил эти слова). Почему суд выбрал из ее показаний только те, что были выгодны стороне обвинения, и проигнорировал утверждение Комаровой, что никаких повреждений на лице или на голове с 23 по 26 апреля 2004 года она не видела. Никакой рвоты в это время у «потерпевшей» не наблюдала. Проигнорировал суд и ее показания, что с ее слов и подсудимый и «потерпевшая» говорили ей о толчке в офисе, а не об ударе или ударах. Суд не обратил внимание и на абсурдность показаний Комаровой (со слов, услышанных ею от «потерпевшей»), когда из ее показаний и слов «потерпевшей» следует, что 23 апреля «потерпевшую» трижды «избили до полусмерти», а она вместо того, чтобы обратиться в милицию, до трех часов ночи беседовала с Комаровой и со своим «истязателем»!!! И вроде бы на первый взгляд разумные судьи спокойно поверили в весь этот бред!

Суд так и не обосновал, почему он положил в основу приговора часть показаний единственного «свидетеля» Сергея, в которой он обвиняет подсудимого, и отринул, ту его часть показаний, где он говорит, что ничего он сам не видел и не слышал, что письменные показания в УВД он писал фактически под диктовку матери, а на суде он сокрушался, что надо было говорить то, что он видел сам, а не то, что говорила ему мать и что якобы следовало из документов (справок), которые она ему показывала, формируя у того необходимое ей мнение. При наличии противоречий, суд должен был обосновать свой выбор, но ни мировой суд, ни районный этого не сделали. А в вызове этого свидетеля для выяснения противоречий районный суд отказал, недвусмысленно нарушив права подсудимого на защиту. «Потерпевшая» при этом утаила от суда реальное место жительства своего сына, Сергея, поэтому повестка в суд до него не дошла, а попала по месту прописки к самой «потерпевшей». Подсудимый предоставил суду реальный адрес проживания данного свидетеля, однако суд отказался вызывать его в суд, обосновывая это тем, что до этого уже исчерпал все способы его доставки в суд. Как говорят в народе: «Кручу-верчу, запутать хочу!».

Итак, получается, что суд признал доказательствами по делу, показания свидетелей обвинения, которые все, кроме Сергея, даны только со слов самой «потерпевшей», никто из них не присутствовал при рассматриваемой судом ситуации. Сам же Сергей дату 23.04.04 на суде не подтвердил. Предварительное следствие также не сочло его свидетелем по данной дате, а в обвинительном акте было указало, со слов самой «потерпевшей», что в этот день, когда подсудимый вернулся с работы, кроме нее никого в квартире не было. Почему же здесь суд не признал, что данный свидетель искренне заблуждался в своих первоначальных показаниях, хотя он явно объяснил суду, что просто не понимал, что он должен был показать в суде: то, что ему навязывала его мать или же то, что он сам реально видел!

Более того, суд, пользуясь юридической безграмотностью и отсутствием ясности мышления свидетеля, запугал его ответственностью за дачу ложных показаний и вынудил после многократных попыток признать, что именно первые его показания были правдивыми! Но другие его показания остались в деле, как осталось и его утверждение, что всё, что он говорил на суде верно, и что именно на суде он излагает более точно, чем на момент предварительного следствия.

При наличии нескольких версий, согласно закону (презумпция невиновности), суд должен был выбрать ту версию, что оправдывает подсудимого, суд же недвусмысленно отказал ему в этом праве!

Получается, за какую бы ниточку карточного домика, построенного следствием и судом, не дернуть, он сразу же рассыпается. Как-то, в связи с этим, с трудом верится в юридическую грамотность, объективность и справедливость наших судов!

Факт 20: Подсудимый, видя такое одностороннее ведение дела в районном суде, многократное нарушение его прав на защиту (что он отразил в кассационной жалобе), неоднократно пытался дать отвод судье. Но она признавала сама себя правой и продолжала нарушать законы. В этом смысле судьи очень хорошо устроились: помимо их желания, отвести их просто невозможно, поскольку они согласно закону сами решают, взять отвод или же не брать.

Выводы здесь очевидны:

1) Районный суд допустил поверхностное и необъективное разбирательство данного дела, потому что к этому моменту заканчивался срок давности по данному делу (дело разбиралось 5 лет: по объективным причинам сменилось 5 мировых судей). Видимо судья получила приказ сверху (из областного суда) «по-быстрому завершить дело», а быстро – это значит подтвердить обвинение (в этом случае - меньше надо разбираться).

2) Областной суд допустил поверхностное и необъективное разбирательство данного дела, поскольку просто доверился выводам районного суда и сам не счел нужным исследовать материалы дела. Так одна ошибка, допущенная судом, тиражируется судами последующих инстанций.

3) Верховный суд отказался исследовать дело по существу. Хотя осужденный обоснованно указал на многочисленные противоречия приговора с материалами дела. Суд проверил чисто формальные признаки: свидетели есть, справки медэкспертизы есть, приговор есть – значит всё по закону. И кто их учил такому пониманию закона?

В основе незаконного приговора, на наш взгляд, лежит выборочное использование материалов дела и фактов (что как мы знаем, вообще-то, составляет основу фальсификации любого дела). Учитывая искажение или игнорирование доказательств, разрешение противоречий в материалах дела, простым отбрасыванием фактов, неудобных для версии суда - суд мог получить любое решение, в том числе и то, что получил. Пользуясь точно такой же технологией, подсудимый легко бы доказал свою невиновность, более того, для него, в силу презумпции невиновности, было бы законно таким образом избавляться от противоречивых фактов, в пользу своей версии. А вот для обвинения теоретически нет понятия «презумпция виновности», а вот практически и фактически суд именно это и продемонстрировал в данном деле.

Дата добавления: 2015-05-31