Прогресс формальных сделок 2 страница

В каждом случае изменение состояло в том, что лица, участвующие в обязательстве, сменялись, увеличивались или уменьшались в числе. Нo кроме того могли произойти многие другие изменения как в характере, так и в содержании обязательства. Так, стипуляционное обязательство обладало вообще иным характером, нежели другие обязательства и, стало быть, в случаях первой группы помимо личного изменения происходило еще изменение самого характера обязательства: обязательство нестипуляционное превращалось в стипуляционное. Далее во всех случаях при новации могло произойти изменение в самом содержании обязательства, наприм., включалось условие или срок, которых прежде не было: из безусловного обязательство становилось условным, из бессрочного - срочным, или наоборот.

При известных обстоятельствах такие изменения могли представить для сторон особый интерес, так что новация получила цену без отношения к делегации и иным личным изменениям. Так, должно быть, возникла новация, несвязанная с делегацией, или иными личными изменениями, т. е. обязательство новировалось, при чем не происходило никакой перемены в лицах. Вот случаи, сюда принадлежащие:

1. Положим, наприм., что В и А совершили куплю-продажу: В купил, а А продал некоторую вещь за 100. Пока В яе уплатил этих 100, до тех пор он не мог потребовать у А купленной вещи, потому что против его иска (а. empti) А имел бы возражение. Если А передавал вещь В во владение, то, по известному правилу, право собственности не приобреталось В до уплаты им покупной цены. До, предположим, что А был готов оказать В кредит. В таком случае А стипулириовал от В покупную сумму к происходила новация: обязательство по купле уничтожалось а заменялось обязательством по стипуляции. Первое признавалось погашенным, договор купли - исполненным, так что В становился собственником вещи. Новация имела значение платежа по обязательству (solutio);этот платеж совершался в форме установления нового обязательства между теми же лицами. Интерес новации состоял в тои, что обязательство двустороннее (по купле-продаже) превращалось в одностороннее. Возражение против а. empti не существовало, право собственности приобреталось покупщиком беспрепятственно. Обязательство, которое устанавливала стипуляция, не было связана ни с каким другим отношением. Это было обязательство, юридически несвязанное с договором, из. которого оно первоначально возникло.

2. Стипуляция фигурировала обыкновенно в качестве формального договора, - договора по строгому цивильному праву. В суде она осуществлялась через иск (condictio), строгое действие которого лишь отчасти смягчалось возражением, известным под именем exceptio doli, и иском о возвращении неправильно уплаченного. Стипуляционное обязательство отличалось еще тем, что долгое время только оно могло сопровождаться обеспечением в форме cautio. Наконец стипуляционное обязательство уничтожалось акцептиляцией (ассерtilatio) - актом столь же формальным, как сама стипуляция. Чтобы сообщить все эти свойства обязательству, которое было установлено иным путем, его новировали и таким образом превращали в стипуляционное.

Два изложенные случая новации вообще находились в самой тесной связи между собою и представляли главные и, может быть, первые случаи новаций без делегации. Потом могли возникнуть другие:

3. В должен А сто по стипуляции. Желая поставить это свое обязательство в зависимость от какого-либо одолжения со стороны А, В склоняет его стипулировать так: "обещаешь ли ты дать мне сто, если я сделаю для тебя то-то?" Чрез включение условия обязательство одностороннее переходит в двустороннее - случай, обратный случаю под n 1.

4. Посредством некоторого изменения стипуляционной формулы, именно посредством включения в нее особой оговорки (clausula doli) смягчалось формальное действие стипуляции. Пользуясь такою формою, можно было обязательство формальное обратить в обязательство с противоположным характером. Это употребление новации относится к числу позднейших и по существу своему противоположно тому, которое описано выше под n 2.

5. В приведенных четырех случаях новация изменяла характер обязательства. Включить в стипуляцию условие или срок, не бывшие в первоначальном обязательстве, или наоборот опустить условие и срок, допущенные прежде, или же наконец видоизменить их - все это не представляло особых затруднений, когда в том представлялась необходимость. Но это составляло уже изменение в самом содержании обязательства. Спрашивается, в каких пределах вообще допускалось подобное изменение?

141. Может показаться, что довольно рано к такому изменению юристы относились доброжелательно. Во время Цицерона, т. е, к концу УП столетия, новация представляется известною и развитою. Современник Цицерона, знаменитый юрист и претор Аквилий Галл изобрел формулу, которая открывала тяжущимся возможность свести в одно все их обязательства для того, чтобы немедленно уничтожить их посредством одной акцептиляции и тем покончить все свои расчеты. Аквилиева формула (stipulatio Aqniliana), в письменном виде, гласила примерно так: "Все, что ты мне должен дать ми сделать, теперь ли, или в известный срок, все иски, которые я имею против тебя, а также претензия из того, что ты владеешь чем-либо моим: сколько все это стоит, столько дать денег, стипулировал АА (Aulus Agerius) и обещал NN (Numerius Negidius)". Aкцептиляция писалась следующим образом: "NN спросил у АА, получил ли он от него все то, что NN (сегодня) обещал АА, и АА отвечал, что получил". *(352) Имена Аулия Агерия и Нумерия Негидия, - типические обозначения тяжущихся, показывают, что Аквилиева стипуляция применялась именно для окончания тяжебных расчетов, а слово "сегодня", которое мы встречаем в формуле акцептиляции, свидетельствует, что обязательства соединялись в одно для немедленного их погашения.

Эти данные говорят о крайне исключительном значении Аквилиевой стипуляции. Если, с одной стороны, она показывает нам новацию в смелом применении для слияния многообразного содержания многочисленных отношений в одно обязательство с простым содержанием, то, с другой стороны, такое применение ее имело, очевидно, значение только процессуальное и притом формальное. Именно, тяжущиеся, покончив все пререкания, подсчитав итог своим требованиям и расплатившись друг с другом, прибегали к Аквилиевой стипуляции с акцептиляцией лишь для того, чтобы утвердить формально то, что уже произошло между ними в действительности. Напротив в гражданском обороте такая новация, которая изменяла содержание обязательства, не пользовалась особенным покровительством юристов. Об этом можно судить по тому, как относятся к ней юристы классического времени. Гай допускает, чтобы посредством одной стипуляции соединялись несколько обязательств, напр., кто-либо обещается дать мне то, что мне должны Тит и Сей; новация погашает одновременно долги Тита и Сея, переводя их вместе с тем на нового должника. *(353) Из этого примера видно, что Гай допускает только сложение нескольких однородных обязательств. Ульпиан определяет новацию как перевод в новое обязательство прежнего долга (prioris debiti translatio *(354), и согласно с этим так разбирает следующий казус. D обязался предоставить К пользование вещью, на правах узуфрукта. К делегирует своего должника, т. е. происходит смена кредитора, вместо К становится К, обязательство К - 1) сменяется обязательством К - D. В этой делегации Ульпиан отказывается видеть новацию и, по-видимому, сначала она вообще признавалась недействительною, ибо охраняется посредством exceptio doli (D имеет е. doli против К, если он потребует узуфрукт несмотря на делегацию). Узуфрукт предоставляется его обладателю пожизненно, К может прожить долее, чем К (или наоборот) и, стало быть, существует большая разница между обязательством дать узуфрукт К и обязатель ствои отдать тот же узуфрукт К. Ульпиан полагает далее, что вообще нет новации при делегации обязательств с личным характером. *(355) Он не допускает новации также тогда, когда во втором обязательстве содержится более или менее, чем в первоначальном. *(356) Павел высказывается по следующему случаю: D должен дать К известный предмет, который погибает по вине D; стало быть, К должен удовлетвориться денежным вознаграждением. Но можно ли новировать обязательство в таком ноложении его? Дозволительно сомневаться относительно разрешения такого вопроса в утвердительном смысле. К, совершая новацию, не может ведь стипулировать обещанный предмет, потому что этот предмет не существует; если же он будет стипулировать определенную сумму денег, как цену предмета, то здесь не будет новации, потому что первоначальное обязательство содержало в себе не деньги, а предмет. *(357) Впрочем Павел и раньше его Юлиан соглашались признать в этом случае новацию, если обе стороны желали именно такого юридического последствия.

Итак, если "материальная" новация, т. е. новация с изменением содержания обязательства встречалась императорской юриспруденцией недружелюбно; если доктрина, по которой "прежний" долг должен был сохраняться в мовированном обязательстве, поддерживалась еще юристами классического времени, то позволительно предполагать, что не "материальная новация составляла главную сторону всего института. Для юристов особый интерес представляла "формальная" новация, т. е. новация с изменения в характере обязательств и на ней сосредоточилась их работа.

142. Ко всему сказанному остается прибавить лишь немногие указания относительно истории новации.

1. Как сказано, новация совершалась посредством стипуляции; стипуляция вела свое начало из квиритского права и потому долго сохраняла следы формализма, от которого освободилась лишь постепенно. Этот исторический процесс выразился во многих толкованиях, относящихся к новации. По мнению Сервия Сульпция Руфа, новация происходит даже в том случае, если кредитор совершил новирующую стипуляцию с рабом; совершенная стипуляция уничтожает старое обязательство, но взамен того не дает кредитору ничего, потому что обязательство раба ничтожно. Таков формалистический вывод. Его изменяет Гай; по мнению этого юриста, в приведенном случае вовсе нет новации и старое обязательство остаются в своей силе. Подобным же образом изменяет Гай другое формалистическое толкование С. С. Руфа. Когда безусловное обязательство сменяется условным, наприм., К, которому I) должен 100, стипулирует так: "обещаешь ли ты дать мне эти сто, если случится то-то", то, по мнению Руфа, новация происходит немедленно. Стало быть, если условие не осуществится, то К не получит ничего. Напротив, по мнению Гая, новация наступает в этом случае только тогда, когда осуществится условие, а до того времени продолжается существование прежнего обязательства. Стало быть, если условие не осуществится вовсе, то прежнее обязательство сохранит свою силу. Впрочем, так как и такой вывод мог показаться слишком абсолютным, то Гай смягчил его так: если К предъявит иск на основании прежнего обязательства, то против этого иска дается возражение (е. doli или е. pacli conventi), как скоро происшедшая условная стипуляция показывала, что стороны именно желали не допустить иска при неосуществлении условия. *(358) Взгляд Гая разделялся другими юристами II и III века. *(359) Другие нововведение поддерживал Папиниан. Из буквального смысла Аквилиевой стипуляции следовало, что она погашала все тяжбы сторон, но Папиниан полагал, что такое действие сказанной стипуляции следует ограничить только теми тяжбами, которые имелись в виду сторонами при совершении стипуляции. *(360)

Если в выше приведенных случаях Гай и Ульпиан явились противниками формализма, то, с другой стороны, они не освободились из-под его влияния. Отрицая новацию тогда, когда стипуляция совершена с рабом, Гай признает ее между прочим в том случае, когда она совершена недееспособным лицом без согласия опекуна и, следовательно, родит недействительное обязательство, так что кредитор остается ни с чем. *(361) Впрочем Ульпиан предоставляет кредитору "естественное" обязательство (obligatio naturalis), которое однако не владеет иском для своей защиты.

2. Новация есть понятие, принадлежащее юристам; называя новацией известный акт, юрист квалифицировал его определенным образом. Стороны, желая перевести кредиторское право или долг, изменить характер или содержание обязательства, совершали стипуляцию; юрист квалифицировал юридическое действие такой стипуляции как новацию. Но стипуляция могла следовать вслед за другим договором не только взамен его, но и в дополнение к нему; например, совершив куплю-продажу, стороны дополняли ее в чем-либо стипуляционным обещанием. Такая стипуляция не производила новации. Когда юристу приходилось толковать стипуляцию, то для разрешения вопроса - содержится ли в лей новация, он, очевидно, должен был обратиться к намерению сторон. Положим кто-либо стипулировал от меня так: "обещаешь ли ты дать мне то, что должен дать мне Тит?" Подобная стипуляция, смотря по обстоятельствам, могла представлять новацию (т. е. Сей становился должником вместо Тита), могла и не заключать ее (т. е. и Сей обещал то, что должен Тит) Все зависело из того, с каким намерением стороны совершили стипуляцию *(362), был ли у сторон animus novandi. - Однако юрист не всегда признавал новацию там, где одно обязательство устанавливалось взамен другого. Кроме animus novandi требовались для этого еще другие условия. Положим, напр., что покупатель и продавец, по заключении купли-продажи, но до окончательного исполнения по ней (до уплаты покупной цены) вступали в новое соглашение, по которому совершенный договор отменялся и вещь возвращалась продавцу *(363); или, отдав деньги на сохранение, кредитор позволял должнику воспользоваться ими, т. е. обращал поклажу в заем *(364) и т. п. *(365) Для сторон происшедшая перемена могла представиться как новация, для юриста же здесь не было новации, потому что перемена произошла без стипуляции. Стипуляция была формальным, но существенным условием новации. Потому названные случаи юрист квалифицировал иначе; здесь был не один акт, как в новации, но два: во-первых, отмена прежнего договора: во-вторых, вступление в новый. Различие в квалификации влекло за собою и практическое различие. При новации прежнее обязательство не может уничтожиться, если почему-либо недействительна стипуляция; напротив в случаях, только что изложенных, сила первого акта нисколько не зависит от силы второго акта.

По мнению Гая, стипуляция, которая привлекала к обязательству или отклоняла от него sponsora., была новацией; по мнению же его противников, она не имела этого значения. *(366) Для сторон такое разноречие могло быть не безразличным, но ближайшая практическая цель, которую они преследовали (т. е. привлечение или отклонение sponsora), очевидно, не зависела от того, какую квалификацию давал сделке юрист.

Таким образом формализм связал новацию известными объективными условиями, независимыми от субъективных намерений сторон. Рано или поздно формалистические требования должны были ослабеть; к тому же стипуляция (как это мы увидим ниже), превратившись в письменный контракт, до известной степени потеряла свою индивидуальность. Больше и больше юристы стали сосредоточивать свое внимание на animus novandi. Наконец Юстиниан признал animns novandi за главный признак новации и потребовал только, чтобы в каждом отдельном случае он был ясно выражен. Новация признавалась, как скоро стороны высказывали ясно свое намерение новировать.

II. Стипуляция простая и сложная; преторские стипуляции и поручительство

143. Итак, мы снова встретились с стипуляцией для того, чтобы убедиться, какая важная роль принадлежала ей в римском гражданском обороте, когда он начал распространяться и усложняться. Введенная сначала для юридического утверждения займа, но уже рано, кроме простой формы, проявившаяся в формах сложных для установления поручительства и представительства, ограниченная на первых порах обязательствами, которые имели своим содержанием dare, стипуляция установляла теперь одностороннее обязательство (т. е. такое, где на одной стороне лежала только обязанность, другой принадлежало только право) со всяким содержанием (dare, facere); некоторые из наиболее употребительных обязательств могли быть основаны только в стипуляционной форме: таково обязательство платить проценты (стр. 209), или обязательство отвечать за эвикцию при купле- продаже (стр. 277). Стипуляция служила далее общею формою для установления обязательств, не предусмотренных непосредственно законом, эдиктом или интерпретацией и не имевших потому своего имени. В особом своем применении стипуляция служила для новации (140 - 142); в качестве не добровольного, но принудительного акта ("преторские стипуляции") она служила для доведения спорных отношений до суда (sponsio praeiudicialis), для установления процессуальных штрафов (sponsio и restipulatio poenalis, стр. 817), для возложения наконец, на стороны различных обязанностей.

144. Недобровольная стипуляция заслуживает особого внимания. Когда претор считал нужным наложить на тяжущихся какие-либо обязанности, непредусмотренные действующими юридическими нормами, тогда он склонял или прямо принуждал данное лицо к даче известного обещания. Совокупность таких обещаний известна под именем преторских стипуляций (st. praetoriae); их формулы находились в преторском списке (albura). Таким образом установлению обязанности придавался такой вид, что оказалась установленною как бы по доброй воле обязанного лица, которое однако должно было обещать выполнение обязанности, на него налагаемой и в случае нежелания сделать это принуждалось к тому претором. В то время, когда мотивы юридических действий не принимались в расчет и когда сила сделки вытекала исключительно из ее формы, подобное установление обязанностей имело гораздо более значения, чем это могло бы показаться позднее. Мы встречаемся здесь с фазою консерватизма, свойственною юридическому мышлению всего общества не менее сильно, чем мышлению юристов специалистов. Если в современных нам цивилизованных обществах значительное большинство людей, среди которых не мало принадлежит к образованному классу, склонно считать себя особенно ответственными с того момента, когда они подкрепили выполнение своей обязанности каким-нибудь торжественным актом, напр., присягою, часто столь же недобровольною, как и сама обязанность *(367), то тем более такое созерцание было сродно Pимлянину. - С падением консерватизма и с развитием той мысли, что участие воли необходимо при совершении гражданских актов, комедия, которая разыгрывалась в преторских стипуляциях, вышла наружу, и старая конструкция обязательных правоотношений хотя и держалась, но в некоторых случаях потеряла свое безусловное значение. Так, в одном из случаев, именно при cautio damni infecti (cp. ниже), Рубриев закон об устройстве цисальненской Галлии (lex Rubria de Galha cisalpina) установил особую фикцию; если ответственное лицо, долженствовавшее совершить вынудительную (преторскую) стипуляцию, уклонялось от ее совершения, то особая судебная формула указывала поступить с ним так, как будто бы стипуляция была совершена. В других случаях то же средство для борьбы с ослушниками указывали сами юристы, как это можно видеть из одного примера в дигестах. *(368) Вот отдельные случаи преторских стипуляций, кроме упомянутых уже в конце 143.

1) ctmtio iudicio sisti, - обещание ответчика явиться в суд в назначенное время. *(369)

2) stipulaiio pro praede litis et vindiciarum, - обещание ответчика по виндикации и другим вещным искам (когда дело разбирается в форме per sponsionem, см. стр. 247) возвратить истцу, в случае осуждения, его вещь и полученные доходы;

3) satisdatioiudicatumsolvi *(370), - обещание ответчика исполнить судебный приговор; эта форма, заменяя собою форму под n 2, имела место при разбирательстве по формулам как вещных исков, так часто и в случае личных исков (ср. стр. 254) По порядку, сложившемуся в империи, в случае вещных исков ответчик, если давал названную стипуляцию, то сохранял на время процесса владение спорною вещью; если он уклонялся от стипуляции, то владение переходило к истцу, если же этот последний сам не требовал стипуляции, сомневаясь в состоятельности ответчика, то вещь поступала во временное владение третьего лица (секвестр);

4) cautio legatorum servandorum causa *(371), - наследник обещает лицу, получившему отказ (легатарию), что отказанное имущество будет сохранено им, наследником, в целости до момента выдачи отказа; такое обещание требовалось в том случае, когда отказ был оставлен под условием или начиная с известного срока, так что выдача его должна была произойти не тотчас после вступления наследника в свои права; уклонение наследника от дачи обещания давало легатарию право требовать для себя missio re bona testatoris, т. е. право заботиться об охранении наследственного имущества рядом с самим наследником (ср. подобный институт на стр. 295);

5) satisdatio legis Falcidiae causa. *(372) В 714 г. был издан Фальцидиев закон, который постановил, что наследнику, за вычетом всех отказов, завещатель должен оставлять не менее одной четверти своего имущества; если существовало сомнение о том, не назначил ли завещатель в отказы более 3/4 своего имущества, то наследник, выдавая легатарию отказ, мог потребовать от него обещание - вознаградить за излишне полученное, когда это дело будет приведено в известность;

6) stipidatio collakionis *(373), - эманципированный сын или дочь (и вообще дети, не состоявшие под властью своего отца в момент его смерти), будучи призван к наследованию (ср. гл. XVII, дают обещание в том, что приложат (collatio, складчина) к наследству для общего раздела и свое собственное имущество, какое они имеют в момент смерти отца;

7) cautio evicta heriditate legata reddi *(374), - легатарий, получивший отказ, обещает наследнику возвратить этот отказ, если судебным приговором будет признано, что наследство не принадлежит самому наследнику, т. е. если произойдет эвикция наследства;

8) cautio usufructuaria *(375), - лицо, которое получает вещь в узуфрукт (стр. 288 сл.) обещает собственнику пользоваться вещью так, как надлежит это делать доброму хозяину (uti bonus pater familias), и то, что по окончании узуфрукта вещь будет возвращена собственнику ее в надлежащем виде;

9) satisdatio rem fupilli salvam fore *(376), - обещание опекуна сохранить в надлежащем виде имущество и блюсти интересы опекаемого;

10) satisdatio ratam rem habere *(377);

11) duplae stipulatio de evictione *(378);

12) stipulatio ех operis novi mmtiatione *(379), т. е. собственник, который предпринял какую-либо постройку, обещает соседу, который протестует против этой постройки (31), что постройка будет уничтожена, если судебное решение признает ее неправильной. Дача такого обещания уполномочивает давшего его на беспрепятственное продолжение стройки впредь до окончательного разрешения дела судом;

13) cautio damni infecti *(380), - собственник строения или стены, грозящих разрушением, обещает своему соседу вознаградить его за вред, который может произойти от такого разрушения.

Термин cautio употреблялся в приведенных случаях одинаково с термином стипуляция; термин satisdatio обозначал, что обещание сопровождалось поручительством других лиц, а, по желанию сторон, и залогом.

Преторские стипуляции напоминали первоначальное положение судьи, когда тяжущиеся подчинялись ему не в силу его власти, но в силу добровольного обращения к нему за правосудием. Итак, во время уже формулярного судопроизводства мы вновь встречаемся с одною из характеристических черт древнейшего гражданского судопроизводства - с началом добровольного (по виду) подчинения тяжущихся суду. Самодеятельность тяжущихся и добровольное подчинение их соответствовали двум последовательным ступеням его развития. Самодеятельность тяжущихся была остатком того состояния, в котором поручищи (testes), виндексы и поручители (vades) представляли главную силу, регулирующую ход гражданского правосудия; добровольное подчинение принадлежало к периоду жреческой юрисдикции. Самодеятельность тяжущихся выразялась по преимуществу в судопроизводстве квиритского права (per legis actiones); только немногие следы этого начала (наприм., iu ius vocatio) перешли в формулярное судопроизводство. Начало добровольного подчинения, напротив, весьма живуче еще и в формулярном судопроизводстве. Крайний интерес представляет при этом следующее обстоятельство. Формы, которые образовались в глубокой древности под влиянием начала самодеятельности, переходя в формулярное судопроизводство, приняли новый вид. Они стали формами добровольного подчинения, Так, обязанность собственника, здание которого грозило разрушением, - отвечать за последствия разрушения пред лицами, от того пострадавшими, осуществлялась сначала в связи с судопроизводством посредством сакрамента, потом же та же самая обязанность стала устанавливаться в форме преторской стипуляции. *(381) Другой пример подобного же преобразования представляет vadimonium; самый процесс преобразования прослеживается здесь с большей подробностью, нежели в предыдущем случае. *(382)

145. В формулярное судопроизводство vadimonium перешло в своем первоначальном виде (32), но уже ко времени имя. Августа с этим учреждением произошло преобразование. Именно вошло в обычай, что ответчик, сверх того, что он ставил поручителей в обеспечение своей исправной явки в суд, давал еще от себя особое обещание истцу. Этим обещанием, исполненным в форме вопроса и ответа (стипуляция), ответчик подтверждал свою обязанность явки; в случае неисправности он обязывался уплатить кредитору некоторую сумму денег. Когда речь шла о вторичной явке к магистрату, по случаю не окончания судебного разбирательства в один день (dilatio), тогда такое обещание относилось к числу преторских стипуляций; оно вынуждалось претором. В других случаях стипуляция следовала за приглашением к явке в суд, когда такое приглашение происходило не в форме "призыва" (in ius vocatio), но в форме оповещения (denuntiatio). Обещание явки давалось ответчиком в тех видах, чтобы избегнуть немедленной явки в суд и неудобств, связанных с насильственным приводом. Таким образом обещание ответчика шло параллельно с объявлением (vadiraonium) его поручителей. Постепенно это последнее приняло тоже стипуляционную форму. Отсюда произошло, что в случаях, где прежде имело место vadimonium, теперь совершались две параллельные стипуляции: ответчик обещал истцу исправную явку и то же гарантировал поручитель своим обещанием, данным кредитору. Обе стипуляции служили одной и той же практической цели и разумелись одновременно под именем vadimonium. Так это последнее слово изменило свое первоначальное значение. Обязательство поручителя потеряло свой самостоятельный характер, которым обладало прежде; оно было связано с обязательством самого ответчика. Изменение не остановилось на этом. Обязательство ответчика выдвинулось на первый план, стало главным, а обязательство поручителя отступило на второй план; оно стало добавочным, второстепенным. Оно перестало даже быть существенною принадлежностью vadiraonium. Vadimonium могло состоять, смотря по обстоятельствам из одной стипуляции ответчика, без поручительства. В таком виде vadimouium является у Гая. По его словам, если судебное разбирательство пред претором не окончено в один день, то ответчик должен обещать, что он явится вновь в назначенный день. В некоторых случаях, говорит Гай, vadimonium бывает purum, т. е. без поручительства, в некоторых же с поручительством. В иных случаях оно осуществляется в форме присяги (iureiurando),

Кроме случая, названного Гаем, vadimoniura продолжает употребляться еще взамен in ius vocatio, как это было и прежде С конца II столетия по Р. X. входит в употребление еще новая форма: cautio iudicio sisti (стр. 331). Она сопровождает in, ins vocatio и дает ответчику средство отсрочить свою явку в суд. Другими словами, эта третья форма играет относительно in ius vocatio ту же роль, которую относительно denunciatio играла вторая форма.

146. Сложная стипуляция, т. е. соединение нескольких стипуляций в один акт, продолжала практиковаться наравне с простою. Корреальное обязательство (стр. 204), в его чистой форме, не было нужно для основания поручительства или для замещения главного контрагента, на случай его отсутствия, другим лицом, но корреаллитет мог быть полезен теперь в других случаях, ибо факт существования нескольких кредиторов или нескольких должников представлял свои выгоды для каждой из сторон. Корреалитет был между прочим обыкновенною формою, в которую облекались обязательства товариществ (societates, глава XXII). Что касается до форм, образовавшихся, по всей вероятности, из первоначального корреального обязательства, - до adstipnlatio и adpromissio, то первая из них, как мы знаем, постепенно выходила из употребления, вторая же напротив развивалась. К первояачальной форме поручителей - sponsores, прибавились еще две формы: fidepromissores и fideiussores. *(383) Они отличались друг от друга и от sponsores выражениями, в которых вопрошались кредитором (idem fidepromittis? idem flde tua esse iubes?) и соответственно которым формулировали свой ответ. В этих выражениях ясно высказывалась основная мысль поручительства - установление обязательства в силу того доверия, которое кредитор имел к поручителю. Из двух форм, fidepromissio была относительно раннего происхождения; по своем появлении она уподобилась первоначальной форме, так что юридическое положение fidepromissora было сходно с юридическим положением sponsora (стр. 205 сл.), с тем только отличием, что fldepromissor не имел manos iniectio ни в одном из тех случаев, в которых эта привилегия принадлежала sponsory. Может быть, fidepromissio была формою, которая образовалась в юрисдикции претора перегринов и потому не имела ничего общего со старыми судопроизводственными актами, не смотря на уподобление ее старой форме в прочих отношениях.

Напротив fideinssio была продуктом относительно позднейшим, когда формализм утратил свое прежнее господство и идея поручительства была переработана вновь без всякого притом отношения к социальной борьбе, столь влиявшей прежде па регулирование заемных отношений. В противоположность двум первым формам поручительства, sponsio и fidepromissio, которые могли сопутствовать только стипуляционному обязательству и в которых ответственность поручителя ограничивалась двумя годами и не переходила на его наследников, разделяясь притом (по 1. Furia) между всеми поручителями, когда их было несколько, fldeiussio допускалась в подкрепление каждого обязательства, каким бы способом и кем бы (напр., перегрином, рабом) ни установленного, действовала бессрочно, перенося ответственность и на наследников fideiussora, и возлагала на каждого из поручителей (когда их было несколько) ответственность по всему долгу. Таким образом fideiussio вновь возвратила поручительству свойства корреалитета: кредитор имел право потребовать уплату всего долга как от должника, так и от любого из поручителей, по своему усмотрению. Отношение должника к поручителю рассматривалось как мандат и потому поручитель, уплативший за должника, имел против него а. mandati contraria, - что при Гае применялось одинаково во всех случаях поручительства.

Глава XV

Дата добавления: 2015-05-31