Песнь вторая

Во всем подобная пленительной пастушке,

Резвящейся в полях и на лесной опушке

И украшающей волну своих кудрей

Убором из цветов, а не из янтарей, чужда

Идиллия кичливости надменной.

Блистая прелестью изящной и смиренной,

Приятной простоты и скромности полна,

Напыщенных стихов не признает она,

Нам сердце веселит, ласкает наше ухо,

Высокопарностью не оскорбляя слуха.

Но видим часто мы, что рифмоплет иной

Бросает, осердясь, и флейту и гобой;

Среди Эклоги он трубу хватает в руки,

И оглашают луг воинственные звуки.

Спасаясь, Пан бежит укрыться в тростники

И нимфы прячутся, скользнув на дно реки.

Другой пятнает честь Эклоги благородной,

Вводя в свои стихи язык простонародный:

Лишенный прелести, крикливо-грубый слог

Не к небесам летит, а ползает у ног.

Порою чудится, что это тень Ронсара

На сельской дудочке наигрывает яро;

Не зная жалости, наш слух терзает он,

Стараясь превратить Филиду в Туанон^[23].

Избегнуть крайностей умели без усилий

И эллин Феокрит^[24] и римлянин Вергилий,

Вы изучать должны и днем и ночью их:

Ведь сами музы им подсказывали стих.

Они научат вас, как, легкость соблюдая,

И чистоту храня, и в грубость не впадая,

Петь Флору и поля, Помону и сады,^[25]

Свирели, что в лугах звенят на все лады,

Любовь, ее восторг и сладкое мученье,

Нарцисса томного и Дафны превращенье, —

И вы докажете, что «консула порой

Достойны и поля, и луг, и лес густой»^[26],

Затем, что велика Эклоги скромной сила.

В одеждах траурных, потупя взор уныло,

Элегия скорбя, над гробом слезы льет

Не дерзок, но высок ее стиха полет.

Она рисует нам влюбленных смех, и слезы,

И радость, и печаль, и ревности угрозы;

Но лишь поэт, что сам любви изведал власть.

Сумеет описать правдиво эту страсть..

Признаться, мне претят холодные поэты,

Что пишут о любви, любовью не согреты,

Притворно слезы льют, изображают страх

И, равнодушные, безумствуют в стихах.

Невыносимые ханжи и пустословы,

Они умеют петь лишь цепи да оковы,

Боготворить свой плен, страданья восхвалять^[27]

И деланностью чувств рассудок оскорблять.

Нет, были не смешны любви слова живые,

Что диктовал Амур Тибуллу^[28] в дни былые,

И безыскусственно его напев звучал,

Когда Овидия он песням обучал.

Элегия сильна лишь чувством непритворным

Стремится Ода ввысь, к далеким кручам горным,

И там, дерзания и мужества полна,

С богами говорит как равная она;

Прокладывает путь в Олимпии атлетам

И победителя дарит своим приветом;

Ахилла в Илион бестрепетно ведет

Иль город на Эско^[29] с Людовиком берет;

Порой на берегу у речки говорливой

Кружится меж цветов пчелой трудолюбивой;

Рисует празднества, веселье и пиры,

Ириду милую и прелесть той игры,

Когда проказница бежит от поцелуя,

Чтоб сдаться под конец, притворно негодуя.

Пусть в Оде пламенной причудлив мысли ход,

Но этот хаос в ней — искусства зрелый плод.

Бегите рифмача, чей разум флегматичный

Готов и в страсть внести порядок педантичный:

Он битвы славные и подвиги поет,

Неделям и годам ведя уныло счет;

Попав к истории в печальную неволю,

Войска в своих стихах он не направит к Долю,

Пока не сломит Лилль и не возьмет Куртре^[30].

Короче говоря, он сух, как Мезере^[31].

Феб не вдохнул в него свой пламень лучезарный,

Вот, кстати, говорят, что этот бог коварный

В тот день, когда он был на стихоплетов зол,

Законы строгие Сонета изобрел.

Вначале, молвил он, должно быть два катрена;

Соединяют их две рифмы неизменно;

Двумя терцетами кончается Сонет:

Мысль завершенную хранит любой терцет.

В Сонете Аполлон завел порядок строгий:

Он указал размер и сосчитал все слоги,

В нем повторять слова поэтам запретил

И бледный, вялый стих сурово осудил.

Теперь гордится он работой не напрасной:

Поэму в сотни строк затмит Сонет прекрасный.

Но тщетно трудятся поэты много лет:

Сонетов множество, а феникса все нет.

Их груды у Гомбо, Менара и Мальвиля^[32],

Но лишь немногие читателя пленили;

Мы знаем, что Серей^[33] колбасникам весь год

Сонеты Пеллетье^[34] на вес распродает.

Блистательный Сонет поэтам непокорен:

То тесен чересчур, то чересчур просторен.

Стих Эпиграммы сжат, но правила легки:

В ней иногда всего острота в две строки.

Словесная игра — плод итальянской музы.

Проведали о ней не так давно французы.

Приманка новая, нарядна, весела,

Скучающих повес совсем с ума свела.

Повсюду встреченный приветствием и лаской,

Уселся каламбур на высоте парнасской.

Сперва он покорил без боя Мадригал;

Потом к нему в силки гордец Сонет попал;

Ему открыла дверь Трагедия радушно,

И приняла его Элегия послушно;

Расцвечивал герой остротой монолог;

Любовник без нее пролить слезу не мог;

Печальный пастушок, гуляющий по лугу,

Не забывал острить, пеняя на подругу.

У слова был всегда двойной коварный лик.

Двусмысленности яд и в прозу к нам проник:

Оружьем грозным став судьи и богослова,

Разило вкривь и вкось двусмысленное слово.^[35]

Но разум, наконец, очнулся и прозрел:

Он из серьезных тем прогнать его велел,

Безвкусной пошлостью признав игру словами,

Ей место отведя в одной лишь Эпиграмме,

Однако, приказав, чтоб мысли глубина

Сквозь острословие и здесь была видна.

Всем по сердцу пришлись такие перемены,

Но при дворе еще остались тюрлюпены,

Несносные шуты, смешной и глупый сброд,

Защитники плохих, бессмысленных острот.

Пусть муза резвая пленяет нас порою

Веселой болтовней, словесною игрою,

Нежданной шуткою и бойкостью своей,

Но пусть хороший вкус не изменяет ей:

Зачем стремиться вам, чтоб Эпиграммы жало

Таило каламбур во что бы то ни стало?

В любой поэме есть особые черты,

Печать лишь ей одной присущей красоты:

Затейливостью рифм нам нравится Баллада

Рондо наивностью и простотою лада,

Изящный, искренний любовный Мадригал

Возвышенностью чувств сердца очаровал.

Не злобу, а добро стремясь посеять в мире,

Являет истина свой чистый лик в Сатире.

Луцилий^[36] первый ввел Сатиру в гордый Рим.

Он правду говорил согражданам своим

И отомстить сумел, пред сильным не робея,

Спесивцу богачу за честного плебея.

Гораций умерял веселым смехом гнев.

Пред ним глупец и фат дрожали, онемев:

Назвав по именам, он их навек ославил,

Стихосложения не нарушая правил.

Неясен, но глубок сатирик Персии Флакк^[37]:

Он мыслями богат и многословью враг.

В разящих, словно меч, сатирах Ювенала^[38]

Гипербола, ярясь, узды не признавала.

Стихами Ювенал язвит, бичует, жжет,

Но сколько блеска в них и подлинных красот!

Приказом возмущен Тиберия-тирана^[39],

Он статую крушит жестокого Сеяна^[40];

Рассказывает нам, как на владыки зов

Бежит в сенат толпа трепещущих льстецов;

Распутства гнусного нарисовав картину,

В объятья крючников бросает Мессалину^[41]…

И пламенен и жгуч его суровый стих.

Прилежный ученик наставников таких,

Сатиры острые писал Ренье^[42] отменно.

Звучал бы звонкий стих легко и современно,

Когда бы он — увы! — подчас не отдавал

Душком тех злачных мест, где наш поэт бывал,

Когда б созвучья слов, бесстыдных, непристойных,

Не оскорбляли слух читателей достойных.

К скабрезным вольностям латинский стих привык,

Но их с презрением отринул наш язык.

Коль мысль у вас вольна и образы игривы,

В стыдливые слова закутать их должны вы.

Тот, у кого в стихах циничный, пошлый слог,

Не может обличать распутство и порок.

Словами острыми всегда полна Сатира;

Их подхватил француз — насмешник и задира —

И создал Водевиль^[43] — куплетов бойкий рой.

Свободного ума рожденные игрой,

Они из уст в уста легко передаются,

Беззлобно дразнят нас и весело смеются.

Но пусть не вздумает бесстыдный рифмоплет

Избрать всевышнего мишенью для острот:

Шутник, которого безбожье подстрекает,

На Гревской площади печально путь кончает.

Для песен надобен изящный вкус и ум,

Но муза пьяная, подняв несносный шум,

Безжалостно поправ и здравый смысл и меру,

Готова диктовать куплеты и Линьеру^[44].

Когда запишете стишок удачный вы,

Старайтесь не терять от счастья головы.

Иной бездарный шут, нас одарив куплетом,

Надменно мнит себя невесть каким поэтом;

Лишь сочинив сонет, он может опочить,

Проснувшись, он спешит экспромты настрочить.

Спасибо, если он, в неистовстве волненья,

Стремясь издать скорей свои произведенья,

Не просит, чтоб Нантейль^[45] украсил этот том

Портретом автора, и лирой, и венком!

Дата добавления: 2015-05-26