Евгений. Пошел назад и воротился

Горожане

Евгений

Он остановился.

Пошел назад и воротился.

Глядит... идет... еще глядит.

Вот место, где их дом стоит;

Вот ива. Были здесь вороты,

Снесло их, видно. Где же дом?

И, полон сумрачной заботы,

Все ходит, ходит он кругом,

Толкует громко сам с собою –

И вдруг, ударяя в лоб рукою,

Захохотал.

Актеры, словно пружина, сжатая до предела, резко встают, бросая в небо горестный крик отчаяния и воздевая к нему руки. И безответное «а!», брошенное в небо, становясь тише, пропевается как скорбная песнь. Все медленно расходятся в кулисы.

Евгений, стоя на помосте, качает на руках куклу Парашу, хоронит свою мечту.

Слышен звон (это звук музыкального металлического треугольника). На помост выходят горожане.

Ночная мгла

На город трепетный сошла;

Но долго жители не спали

И меж собою толковали

О дне минувшем

Звон металлического треугольника. В такт звону лица горожан, их пластика, их речь становятся кукольными Часть горожан проходит через сцену как «кукольный» и безэмоциональный конвейер: поклон, реверанс, обморок у барышень и т.п. Движения синхронные, создающие образ пустого, равнодушного к человеческому горю города.

Горожане /хором/

Утра луч

Из-за усталых, бледных туч

Блеснул над тихою столицей

И не нашел уже следов

Беды вчерашней; багряницей

Уже прикрыто было зло.

В порядок прежний все вошло.

Уже по улицам свободным

С своим бесчувствием холодным

Ходил народ. Чиновный люд,

Покинув свой ночной приют,

На службу шел. Торгаш отважный,

Не унывая, открывал

Невой ограбленный подвал,

Сбираясь свой убыток важный

На ближнем выместить.

Горожане кукольным жестом воздевают руки к небу.

Горожане /хором/

Но бедный, бедный мой Евгений...

Но бедный, бедный мой Евгений...

Евгений медленно проходит сквозь кукольную процессию.

Увы! Его смятенный ум

Против ужасных потрясений

Не устоял. Мятежный шум

Невы и ветров раздавался

В его ушах. Ужасных дум

Безмолвно полон, он скитался.

Его терзал какой-то сон.

Горожане кукольными шагами уходят в кулисы, повторяя последнюю строчку.

Его терзал какой-то сон.

Звучит легкая вальсовая музыка. Свет очень яркий, словно солнечный. Из правой и левой кулис выходят актеры с гранитными щитами в руках. Выстраиваются в две диагонали, смыкающиеся у центра помоста (аналог гранитного парапета набережной Невы). Горожане занимают пространство внутри этой гранитной композиции. В руках у них трости. В прорезях задника сцены поочередно появляются ослепительно золотые силуэты архитектурных символов Петербурга (силуэты крепятся на рейках, которые держат актеры в тёмных трико): Исаакиевский собор, шпиль Петропавловского собора с ангелом, шпиль Адмиралтейства с фрегатом. Гранит и золотые силуэты «вальсируют» по мановению рук счастливого Евгения. Дальнейший текст пропевается актёрами- «горожанами», как ласковый вальс-колыбельная для Евгения.

Гранит и горожане /поют/

Люблю тебя, Петра творенье,

Люблю твой строгий, стройный вид.

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит.

Трости в руках горожан по знаку руки Евгения образуют узнаваемый фрагмент решётки Летнего сада, затем трансформируются в скамейку знаменитого Царскосельского памятника А.С.Пушкину (скульптор Р.Бах), на которую, приняв позу подражательно Пушкину-скульптуре, присаживается Евгений.

Гранит и горожане /поют/

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

И не пуская тьму ночную

На золотые небеса,

Одна заря сменить другую

Спешит, дав ночи полчаса.

Трости в руках горожан складываются в силуэт здания Биржи. Вдруг все замирают. Глухой звон колокола прерывает сладкий сон Евгения. Трости безжизненно звенят друг о друга, как сломавшиеся стрелки часов. Актеры резко закрывают лица гранитом Евгений остается один среди мрачного каменного города. Слышна угрожающе нарастающая барабанная дробь.

Дата добавления: 2015-05-26