Арабо-израильский конфликт 1967 г. и увеличение палестинского присутствия в Ливане

Война арабов с израильтянами в 1967 г. еще больше накалила христиано-мусульманские отношения, вследствие чего ливанское правительство отказалось от участия в этой войне, что привело в ярость многих ливанских мусульман. После поражения арабов палестинцы начали совершать нападения на Израиль с территории Ливана. Израиль принял ответные меры, совершив обстрел ливанских городов и деревень. Азиз Абу-Хамад отмечает, что палестинские атаки на Израиль вновь разделили христиан и мусульман: «Мусульманские лидеры объявили о поддержке Палестины, а христианские лидеры выразили свое несогласие с вовлечением Ливана в ближневосточный конфликт».

В 1968 г. ливанские мусульмане превзошли численностью христиан, хотя в парламенте состояли в меньшинстве. Во многом рост исламского населения был связан с высокими показателями рождаемости у мусульман и значительным уровнем христианской эмиграции. Азиз абу-Хамад пишет, что в 1968 г. мусульмане потребовали внести ряд изменений в структуру правительства, включая отмену соглашения о том, что ключевые посты, такие как главнокомандующий и управляющий Центральным банком, занимают марониты.

Каирское соглашение 1969 г. дало палестинцам право на автономное управления лагерями беженцев в Ливане. Христиане протестовали против данного документа, утверждая, что это предательство ливанского суверенитета. Гнев побудил христианскую Партию фалангистов («Катаиб») и Национально-либеральную партию Камиля Шамуна к созданию военных лагерей для своих ополченцев. В 1970 г. эти новые формирования помогали ливанской армии при столкновениях с палестинцами.

Несмотря на то, что кризис был временно разрешен повторным утверждением Каирского соглашения, лидеры христиан, готовые к следующим нападениям, решили отстаивать ливанский суверенитет и христианский Ливан в целом.

В сентябре 1970 г. иорданская армия изгнала палестинских боевиков из Иордании. Это было предпринято, чтобы остановить нападения палестинцев на Израиль с иорданской территории, дававшие израильтянам повод для ответных бомбардировок Иордании. Многие из высланных боевиков прибыли в Ливан, воспользовавшись Каирским соглашением, которое даровало палестинцам относительную автономию в Ливане. Азиз Абу-Хамад пишет, что несколько ливанских фракций – в основном, мусульманские и левые группировки – использовали автономию, политическое и военное влияние «Организации освобождения Палестины», чтобы добиться большего участия в принятии решений.

Во время арабо-израильской войны 1973 г. разногласия между христианами и мусульманами заметно углубились. Христиане были огорчены, что Южный Ливан стал полем битвы между Израилем и палестинцами; мусульмане же, тем временем, воспользовались возможностью для выражения недовольства свои экономическим и политическим статусом, а также доминированием христиан в политике.

Глава 3. ХРИСТИАНСКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ ПРОТИВ МУСУЛЬМАНСКОГО НАЦИОНАЛИЗМА

Данная глава посвящена исследованию ливанского национализма как одной из причин взлета и падения христианства в Ливане.

Политолог Меир Замир пишет, что ливанский христианский национализм был одним из трех националистических движений, одновременно появившихся на Ближнем Востоке, два других – это мусульманское и еврейское движения[166].

Людям с разными националистическими убеждениями, живущим в одной стране, крайне трудно оставаться сплоченными. Я ограничу свое исследование только христианским и арабским/мусульманским национализмом, так как в Ливане проживало всего несколько сотен евреев.

Согласно словам политолога Теодора Хэнфа, ливанские националисты, в основном, христиане, пытались доказать, что Ливан существует с незапамятных времен, и подчеркивали его независимость и уникальность; а арабские националисты (главным образом, мусульмане) были склонны представлять историю этого региона как незначительную главу в летописи арабо-исламских империй. Хэнф добавляет, что были споры о том, когда и какая часть территории страны впервые была названа Ливаном, и имело ли одно или другое из современных ливанских сообществ свое государство в прошлом[167].

Маргарет Джонсон определяет христианский национализм с точки зрения его особой культурной специфики на Ближнем Востоке. Культурный характер христианской общины коренился в ее религиозной обособленности от остального Ближнего Востока и подпитывался многовековыми связями с Западной Европой.

Христианский национализм помог христианам увеличить шансы на выживание в Ливане, однако также способствовал и их краху. Национализм христиан столкнулся с национализмом мусульман и арабов. Мусульмане столь же решительно заявляли претензии на Ливан и пытались оттеснить ливанских христиан от политической власти.

До недавнего времени большинство христианских детей учили тому, что Ливан относится к Финикии и является страной, ориентированной на Запад; мусульманским же детям говорилось, что Ливан – арабское государство и неотъемлемая часть исламского мира. Множество христиан верило в то, что они являются ливанцами, а не арабами. Профессор Гассан Хэйдж полагает, что мусульмано-шариатское дифференцирование людей на основе их религиозной принадлежности привело христиан к острому осознанию своего статуса как религиозного меньшинства: «Наибольшим страхом христиан являлась проблема выживания в регионе, где доминировали мусульмане, что побудило их отказать мусульманам в возможности превратить Ливан в арабскую и мусульманскую страну. Это было сделано путем распространения христианского представления о национализме, который христиане связывали с независимостью Ливана от арабского и исламского влияния»[168].

Христианский национализм до начала ливанской гражданской войны 1975 г. заставлял христиан с большой неохотой делиться властью с мусульманами. Христиане беспокоились о своем будущем в качестве меньшинства, окруженные превалирующим количеством мусульман, которые жаждали получить справедливую долю власти в связи с превосходством в численности. Ливанские христиане всегда слишком хорошо помнили прошлые мусульманские злодеяния в отношении их ближневосточных братьев, особенно гибель армян в Турции и преследование коптских христиан в Судане и Египте. Большинство христиан связывали свое происхождение с финикийцами, а не с арабскими бедуинами.

Ливанский политик и ученый Антуан Наджм не согласен с тем, что у националистов шло строгое деление по религиозному признаку. Он видел, что арабисты – и мусульмане, и христиане – стремились к тому, чтобы Ливан влился в «Большую арабскую державу», или желали создать в стране исламское либо квазиисламское государство. Ливанские националисты отвергают данную политическую позицию[169].

Столкновение христианского и мусульманского национализма может быть проиллюстрировано недавним инцидентом, связанным со знаменитым поэтом Халилем Джебраном. Не так давно Американский союз маронитов написал письмо американскому госсекретарю, генералу Колину Пауэллу, разъясняя, что известный ливанский поэт Халиль Джебран – ливанец, а не араб. Их протест был направлен против Американской ассоциации ближневосточных народов, которая на своем приеме, в присутствии Пауэлла, чествовала Халиля Джебрана как арабо-американца. Том Харб, председатель Американского союза маронитов, объяснил: «Хотя мы, конечно, не будем возражать против какого бы то ни было мероприятия, на котором отдают дань уважения Халилю Джебрану, мы выражаем озабоченность в связи с определением этого великого ливано-американца как “арабо-американца”»[170].

Дэвид Гордон, рассматривая взгляды мусульман и христиан друг на друга, в общих чертах описывает мнение мусульман о христианах следующим образом: «Во-первых, мусульмане отвергли сохранение христианского государства. Они возражали против такого распределения власти, когда христиане, особенно марониты, руководят страной, большинством жителей которой являются мусульмане. Кроме того, мусульмане полагали, что власть должна основываться не на религиозном квотировании, а на принципе голосования. Во-вторых, мусульмане утверждали, что христианские правящие круги неоднократно пытались отделить Ливан от арабского мира в политическом и культурном плане. Они также заявляли, что марониты помогали крестоносцам, и что Патриарх Маронитской церкви Игнатий Мубарак открыто поддерживает Израиль. В-третьих, мусульмане утверждали, что христианская власть благоволила и содействовала развитию частного и иностранного образования, чтобы ослабить положение арабского языка. Как правило, мусульмане считали, что во многих учебниках умаляются арабские достижения и поддерживается образ Ливана как некогда финикийского, а ныне христианского государства»[171].

Гордон также вкратце излагает христианские взгляды на мусульманский национализм. По его мнению, христиане полагали, что арабский национализм был именно «мусульманским», и что мусульмане лицемерили, выступая за светское государство, в то время как на самом деле никогда не отказывались от своего «личного статуса» (согласно которому вопросы наследования и брака рассматриваются согласно предписаниям Корана). Наконец, христиане были убеждены, что политическая и экономическая интеграция Ливана в арабский мир, с его авторитарными и социалистическими тенденциями, поставит под угрозу свободу и экономическое процветание, которыми обладали в Ливане и мусульмане, и христиане. То есть они полагали, что выполнение мусульманских требований будет равнозначно убийству курицы, несущей золотые яйца.

Христиане были убеждены в том, что национализм арабов основан на мусульманстве. Тот факт, что рядовые арабы и арабские правительства подчеркивают исламскую природу арабского мира, лишний раз подтверждает правоту христиан.

Данная глава рассказала, что ливанские христиане и мусульмане придерживались различных националистических взглядов. Распространению такого разнонаправленного национализма способствовало существование политических и религиозно-политических партий, речь о которых пойдет в следующей главе.

Глава 4. ХРИСТИАНСКИЕ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И ОРГАНИЗАЦИИ

В этой главе анализируются христианские политические партии и их роль во взлете и падении христиан в Ливане. Эти партии использовали национализм как средство для продвижения собственных политических платформ, были вовлечены в гражданскую войну 1975 г., и, более того, до сих пор пытаются влиять на политику в Ливане, несмотря на окончание войны в 1990 г. Цель данных партий – быть признанными в качестве защитников прав ливанских христиан.

ПАРТИЯ ФАЛАНГИСТОВ («КАТАИБ»)

Среди всех христианских партий Ливана эта, безусловно, сыграла самую важную роль в событиях, приведших к кризису 1975 г. В начале 1950-х фалангисты вошли в парламент и стали участниками традиционной ливанской политической игры. В партию могли вступить нехристиане и немарониты, однако, тем не менее, «Катаиб» являлась преимущественно маронитской партией и под ливанцами подразумевала, по сути, христиан.

Летом 1975 г., когда христианам казалось, что сохранить контроль над традиционной политической системой в Великом Ливане уже невозможно, партия, или, по крайней мере, ее радикальное крыло, выбрала менее значимую цель в виде малого христианского Ливана, находящегося в Восточном Бейруте, северной части Горного Ливана и прибрежной зоне к северу от Бейрута. Данный выбор объяснялся в любопытной брошюре Маронитского интеллектуального центра в Каслике, называвшейся «Великий Ливан: полувековая трагедия». В ней говорилось, что создание французами Великого Ливана было невыгодно христианам. Христиане прекрасно понимали, что их политическое господство, гарантированное созданием Великого Ливана в 1920 г., а также пактом 1943 г., более невозможно. Выбор в пользу меньшей территории, которой они могли бы управлять и сохранять там свою культуру, был правильной стратегией.

Однако последующие события показали, что мусульмане были заинтересованы не только в получении власти в Ливане, но также в том, чтобы воспрепятствовать созданию христианами мелкого или крупного ливанского христианского государства. В результате фалангисты были очень озабочены защитой христианских интересов в стране, которая уплывала в руки мусульманам.

«Катаиб» была разделена на два течения, первое из которых представляли Амин Жмайель (старший сын основателя партии Пьера Жмайеля) и Карим Пакрадуни. Они полагали, что ливанские христиане способны выжить лишь после примирения со своим окружением, а именно – с Сирией, ливанскими мусульманами и всем арабским миром. Второе течение представлял младший брат Амина, Башир Жмайель, который получил звание командующего вооруженными силами партии летом 1976 г. По словам политолога Итамара Рабиновича, это течение скептически относилось к арабской и мусульманской готовности терпеть существование ливанских христиан в своей среде и верило в необходимость развития ресурсов для обеспечения данного существования: заключения союза с Израилем, мобилизации ливанской христианской диаспоры и получения американской поддержки[172].

Второе течение превалировало. Когда Башир встал на сторону старшего брата, многие верили, что он получил сильнейшую националистическую поддержку от христиан. Позднее Башир стал президентом страны и руководил ею в течение двадцати одного дня, вплоть до того, как был убит. Старший брат стал его преемником, но был гораздо слабее, чем он.

«ЛИВАНСКИЕ СИЛЫ»

Армия фалангистов называла себя «Ливанскими силами» (ЛС). Она включала до 20 000 бойцов, 3 000 из которых являлись профессиональными военными. Под руководством Уильяма Хави, а позднее Башира Жмайеля, эти формирования превратились в грозную и высокоорганизованную боевую силу. Партия фалангистов проводила призыв на той территории, которой управляла, отбирая подходящих молодых людей для расширения своих рядов. В ходе внутренней борьбы в период гражданской войны и вплоть до 1982 г., «Ливанские силы» укрепили свое лидерство на всем ливанском христианском фронте путем поглощения других христианских ополчений, зачастую принудительного.

Дата добавления: 2015-05-29