Я, – обреченно призналась Сима

Хто тут? – в Дарьином голосе тоже угадывался ужас. Видимо, ей было страшнее, так как Малашкина даже не нашла в себе сил повернуться. Или на ее воробьиную массу тела пришлась непосильная доза спиртного, поэтому Даша и продолжала лежать симпатичным поленом, отклячив тыл.

М-м-м, – проныла Сима и подумала, что лучше умереть, чем жить после такого.

Кто это может быть? – Она снова прокрутила ленту воспоминаний. – Бабка? Тьфу. Парень из бара? Позорище! Или Антон?

Серафима подорвалась было бежать, но тут же рухнула обратно. Голова раскололась и сложилась в блин.

Какой кошмар, – простонала Серафима, с трудом восстанавливая в памяти осколки вчерашних событий. Антон, Даша, хихикающая старуха, гарный хлопец, держащий ее за уши и говорящий нечто, что проваливалось в пустоту, не доходя до Серафиминого сознания. Рядом кто-то шевельнулся и тоже застонал.

Глаза не открывались.

Очнулась Серафима от того, что умирала. Она умирала вся целиком и по отдельности, разваливаясь на запчасти. Особенно мучила тяжелая голова, обморочно обваливавшаяся в темный вакуум Вселенной и мешавшая определить место Серафимы в системе координат. Кажется, Сима лежала. Потому что по логике сидеть она не могла. Как сидеть, если не чувствуешь точки опоры? В таком состоянии даже лежать невыносимо тяжело.

Выпить получилось примерно как у дембелей, дорвавшихся до свободы. Серафима так торопилась утопить свой позор, разочарование и предательство в спиртном, что налегла на ликеры сразу, едва они зашли в ближайший бар, чем крайне заинтересовала двух молодых людей, медленно цедивших свои коктейли по соседству. К моменту, когда юноши решили познакомиться поближе, Серафима от усталости и эмоций так опьянела, что никак не могла разглядеть их лица. Она раздраженно пыталась сфокусировать взгляд на ближайшем, но ничего не получалось. Лицо уплывало то вправо, то влево, то подергивалось туманом. Тогда она уверенно взяла соседа за уши, чтобы прекратить надоевшую качку. Он радостно улыбнулся и тоже взял Симу за уши. Это было последнее осмысленное воспоминание того дня.

Клуша ты домашняя, Разуваева. Я дело свое открыть хочу.

На квартиру?

Поехали тогда к моему дому, а то я за рулем, потом вести не смогу. Захочешь – у меня останешься. Я, кстати, срам сказать, с родителями живу. Экономлю на съемной квартире и домработнице. Деньги коплю.

Последний вариант показался настолько отвратительным, что Серафима, превозмогая сопротивление скрученного болью организма, повернулась и приоткрыла один глаз. Из ее груди вырвался хриплый стон. Все оказалось еще хуже. Рядом лежала голая Даша. Из одежды на ней были только сережки.

Дата добавления: 2015-05-29