Доктор и душа 17 страница

1 £. A. Gutheite // Amer. i. Psychother. 1956. Vol. 10. P. 134.

2 Edit Weisskopf-Jaelson. Some Comments on Viennese School of Psychiatry// J. Abnorm. Soc Psycho!. 1955. Vol, 51. P. 701.

тором. Данный симптом вызывает фобическую реакцию, фобия усиливает симптом, а симптом в свою очередь усиливает фобию. Аналогичная цепочка событий, однако, может наблюдаться в случае обсес-сивно-компульсивных неврозов, когда пациент борется с мыслями, которые его преследуют.1 Тем самым, однако, он увеличивает силу их разрушительного действия, так как действие вызывает противодействие. Опять-таки идет процесс усиления симптома! С другой стороны, как только пациент перестает бороться с его обсессиями, а вместо этого, используя парадоксальную интенцию, трактует их иронически и высмеивает, порочный круг разрывается, а симптом ослабевает и, наконец, атрофируется. В благоприятных случаях, когда отсутствует экзистенциальный вакуум, который вызывает и проявляет симптом, пациент не только имеет успех в высмеивании своего страха, но и в конечном счете преуспевает в полном его игнорировании.

Как видим, антиципированная тревога требует противодействия посредством парадоксальной интенции. Гиперинтенция, так же как и гиперрефлексия, требует противодействия посредством дереф-лексии. Дерефлексия, однако, возможна в конечном счете только при условии реориентации пациента относительно его специфического призвания и миссии в жизни.2

Не самоцентрация невротика, будь то жалость к себе или презрение, может разорвать порочный круг, но самововлеченность (self-commitment), которая становится ключом к исцелению.

1 Эта борьба мотивируется обычно страхом пациента, что его обсессии суть признаки неминуемого или даже актуального психоза; пациент не знает о том, что обсессивно-компульсивный невроз скорее иммунизирует его против психоза, нежели свидетельствует о его угрозе.

2 Это убеждение поддерживается Оллпортом, который писал: «Когда фокус стремлений смещается от конфликта. к бескорыстным целям, жизнь как целое становится более здоровой, даже если невроз может полностью никогда не исчезнуть».

. G. В. Allport. The individual and His Religion. New York: Macmillan Company, 1956. P. 95.

Коллективный невроз

Каждой эпохе присущ свой коллективный невроз, и каждая эпоха требует собственной психотерапии, чтобы справляться с ним. Экзистенциальный вакуум — невроз нашего времени — может быть описан как частная и личная форма нигилизма, ибо нигилизм может быть определен как утверждение, что бытие не имеет смысла. Что касается психотерапии, то она не будет в состоянии справиться с положением дел в массовых масштабах, если не сохранит себя свободной от воздействия и влияния современных тенденций нигилистической философии. Иначе она окажется скорее симптомом массового невроза, нежели средством для его лечения. Психотерапия будет не только* отражать нигилистическую философию, но также, даже если невольно и бессознательно, передавать пациенту то, что в действительности является карикатурой, а не истинным образом человека.

Прежде всего, существует опасность, внутренне присущая учению о том, что человек есть не более чем результат биологических, психологических и социологических условий, т. е. продукт наследственности и среды. Такое представление является образом робота, но не человеческого существа. Этот невротический фатализм питается и подкрепляется психотерапией, которая отрицает свободу человека.

Человек, разумеется, существо конечное, и его свобода ограничена. Это свобода не от условий, но свобода занимать позицию в отношении условий. Например, я определенно не ответствен за факт, что у меня седые волосы, однако я ответствен за факт, что я не иду к парикмахеру, чтобы покрасить мои волосы, как могли бы поступить многие люди. Таким образом, у каждого человека имеется определенная степень свободы, хотя бы свобода выбора цвета волос.

Критика пандетерминизма

Психоанализ часто обвиняется в так называемом пансексуализме. Я не думаю, чтобы это обвинение было справедливым. Однако я думаю, что ему присуще нечто более ошибочное и более опасное, а именно то, что я называю «пандетерминизмом». Под этим я понимаю представление о человеке, игнорирующее его способность занимать позицию по отношению к каким бы то ни было условиям. Человек не является полностью обусловленным и детерминированным. Он сам определяет, сдаться ли ему перед обстоятельствами или противостоять им. Иными словами, человек в конечном счете является самоопределяющимся существом. Человек не просто существует, но решает, каким оудет его существование, каким он станет в следующий момент.

Аналогичным образом, каждый человек имеет свободу измениться в любой момент. Следовательно, мы можем предсказать его будущее только в широких рамках статистического обследования относительно целой группы; индивидуальная личность, однако, остается в сущности непредсказуемой. Основанием для любых предсказаний служат биологические, психологические и социологические условия. Однако одной из главных черт человеческого существования является способность возвышаться над этими условиями и трансцендировать их. Подобным образом, человек в конечном счете трансцендирует самого себя; человек — существо самотрансцендирующее.

Позвольте мне привести пример доктора J. Это был единственный человек, встреченный мной за всю мою жизнь, которого я отважился бы назвать Мефистофелем, дьявольским существом. В то время он был извести как «массовый убийца Штайнхофа», по названию большой психиатрической больницы в Вене. Когда нацисты начали свою программу эвтаназии, он держал все нити в своих руках и был столь фанатично предан своей службе, что старался не допустить, чтобы хотя бы один психически больной избежал газовой камеры. После войны, когда я вернулся в Вену, я расспрашивал о его дальнейшей судьбе. Мне рассказали, что он был захвачен в плен русскими. В дальнейшем я был убежден, что он с помощью товарищей бежал в Южную Америку. Однако недавно я консультировал бывшего австрийского дипломата, который больше десяти лет находился в заключении по ту сторону «железного занавеса», сначала в Сибири, затем на знаменитой Лубянке в Москве. Во время приема он неожиданно спросил меня, знакомо ли мне имя доктора J. После моего утвердительного ответа он продолжал: «Я познакомился с ним на Лубянке. Там он умирал от рака мочевого музыря. Но перед смертью он проявил себя наилучшим товарищем, какого только можно вообразить! Он давал утешение каждому. Он жил по высшим моральным стандартам. Он был лучшим другом, какого я встретил за многие годы моего заключения!»

Такова история доктора J. — «массового убийцы Штайнхофа». Как можно отваживаться предсказывать поведение человека? Вы можете предсказать движения машины, автомата. Более того, вы можете предсказать даже механизм, или «динамику» человеческой психики, но человек больше чем психика. Очевидно, пандетерминизм подобен инфекционному заболеванию, которым были «заражены» воспитатели. Это еще более верно в отношении многих приверженцев религии, которые, вероятно, не осознают, что тем самым они подрывают саму основу своих убеждений. Либо следует признать свободу человека выбирать за или против Бога, так же как за и против человека, либо религия — заблуждение, а образование — иллюзия. Свобода с необходимостью предполагается и в том, и в другом случае.

Пандетерминистическая трактовка религии, однако, утверждает, что религиозная жизнь человека обусловлена его ранним детским опытом, а его понятие о Боге зависит от имеющегося у него образа отца. В противоречие этому взгляду хорошо известно, что сын пьяницы совершенно необязательно станет пьяницей. Точно так же человек может противостоять вредоносному влиянию ужасного образа отца и установить здоровые отношения с Богом. Даже самый плохой образ отца не может с необходимостью помешать установлению хороших отношений с Богом. Скорее глубокая религиозная вера даст человеку силы преодолеть ненависть к отцу. Наоборот, бедная религиозная жизнь не в каждом случае бывает обусловлена фактором развития.1

Как только мы пытаемся интерпретировать религию как просто продукт психодинамики, в смысле бессознательных мотивирующих сил, мы сбиваемся с пути и утрачиваем возможность правильного понимания данного феномена. Вследствие такого заблуждения психология религии часто превращается в психологию как религию в том смысле, что иногда психологии начинают поклоняться и объяснять ею все и вся.

1 Статистическое исследование, проведенное моими сотрудниками в Венской поликлинической больнице, показало, что свыше одной трети тех пациентов, которые имели позитивный образ отца, отвергли религию в последующей жизни, в то врем» как большинство из тех, у кого имелся негативный образ отца, преуспели вопреки этому в развитии позитивной установки к религии.

Психиатрическое кредо

Не существует ничего мыслимого, что так обусловливало бы личность человека, что оставляло бы его без малейшей свободы. Следовательно, определенная степень свободы, сколь бы ограниченной она ни была, сохраняется у человека и в случае невроза, и даже психоза; фактически, самое глубокое ядро личности пациента даже не затрагивается психозом. Я вспоминаю человека лет шестидесяти, который был приведен ко мне по причине слуховых галлюцинаций, которые преследовали его не один десяток лет. Мне представилась разрушенная личность. Как оказалось, все его окружение рассматривало его как идиота. Но какое удивительное очарование излучал этот человек! В детстве он хотел стать священником. Однако ему пришлось удовлетвориться единственной радостью — пением по воскресеньям в церковном хоре. Его сестра, которая сопровождала его, рассказывала, что иногда он становился очень возбужденным, но всегда в последний момент ему удавалось вновь обрести самоконтроль. Я заинтересовался психодинамикой данного случая, так как я подумал, что в данном случае имела место сильная фиксация пациента на его сестре. Поэтому я поинтересовался, каким образом ему удавалось восстановить самоконтроль. «Ради чего ты это делаешь?». На что после нескольких секунд паузы пациент ответил: «Ради Господа Бога». В этот момент обнаружилась глубинность его личности и в самых ее глубинах, несмотря на бедность его интеллектуальной оснащенности, раскрылась аутентичная религиозная жизнь.

Неизлечимый психически больной может утратить свою полезность, но сохранить достоинство человеческого существа. Таково мое психиатрическое кредо. Без него я не вижу смысла быть психиатром. Ради чего? Только ради поврежденного механизма мозга, который нельзя починить? Если бы пациент не был чем-то большим, эвтаназия, определенно, была бы оправданна.

Регуманизированная психиатрия

Слишком долгое время, фактически полвека, психиатрия пыталась интерпретировать человеческую психику просто как механизм и соответственно терапию психических заболеваний просто как технику. Я полагаю, что этот сон закончился. То, что теперь начинает маячить на горизонте, это — не психологизированная медицина, но гуманистическая психиатрия.

Врач, который все еще интерпретировал бы свою роль как роль техника, признал бы, что он не видит в пациенте ничего большего, чем машину, вместо того чтобы видеть за болезнью человеческое существо. Человеческое существо — не вещь среди других вещей; вещи детерминируют друг друга, а человек в конечном итоге существо самодетерминирующее. Кем он становится — в границах наследственности и среды — зависит от него самого. В концлагерях, например, — в этой живой лаборатории и на этой испытательной площадке — мы наблюдали, что некоторые вели себя, как свиньи, в то время как другие вели себя, как святые. Человек заключает в себе обе возможности; какая из них реализуется, зависит от принимаемых решений, а не от условий.

Наше поколение реалистично, потому что нам довелось узнать человека, каков он есть в действительности. В конце концов, человек изобрел газовые камеры Освенцима; однако человек был также и тем, кто, не теряя достоинства, шел в газовые камеры с молитвой к Богу или с «Shema Gisrael» на устах.

Норман Сандберг, Леона Туллер

ТЕРАПИЯ, ПОДЧЕРКИВАЮЩАЯ МОРАЛЬНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

Авторизированный перевод с англ. Л. М. Шлионского

Есть два подхода к психотерапии, которые имеют много общего с когнитивными методами, но имеют существенное отличие. Это — экзистенциальный подход и подход, сформулированный О. Н. Маурером. В то время как Эллис и Филлипс считают, что изменение неосуществимых идей, понятий или глобальных представлений делает поведение человека адекватным, экзистенциалисты и Маурер настаивают на «свободе выбора», так как это необходимо для того, чтобы человек самостоятельно принимал решение и выбирал ход и порядок действий. Принятие этого основного положения акцентирует внимание на активной волевой детерминанте поведения.

1 Clinical Psychology/ Eds: N. D. Sundberg, Z. Tyler. New York: Meredith, 1962, P. 367-371.

Очевидно, что эта точка зрения намного ближе к богословию, чем любые другие теории психотерапии. Это понимают все те, кто являются сторонниками такого подхода. Такое восстановление отношений с религией находится в контексте исторической традиции. Еще недавно личностные нарушения и отклонения классифицировались исключительно как психическая болезнь. Однако в исторической традиции чаще доминировала скорее религиозная, чем медицинская точка зрения, и за помощью обращались к священнику, раввину или ламе. Системы экзистенциальной философии и психотерапии процветали в течение некоторого времени в Европе, прежде чем они получили широкую известность и распространение в Великобритании и США (May et al., 1958; Pervin, 1960). Различные авторы, принадлежащие к этой школе, полностью принимают основные принципы этого направления и расходятся только в частностях. Одно из самых простых и ясных изложений экзистенциальных принципов применительно к терапии можно найти в известной книге Виктора Франкла «Доктор и душа» (1955).

Центральный постулат Франкла «воля к смыслу» является вопросом значений, ради которых стоит жить. Это сугубо индивидуальный вопрос. Значения, которые дают смысл одной жизни, не идентичны с теми, которые определяют смысл другой. Каждый человек должен найти свое уникальное предназначение в этой жизни. Задача психолога и психотерапевта в том, чтобы помочь ему в этом поиске.

Франкл выделяет творческие ценности, ценности опыта и ценности отношений. Творческие ценности важны при решении задач и создании нового. Значения опыта в том, что человек познает такие понятия, как истина, доброта и красота, или узнает любовь другого человека. Ценности отношений имеют значение, когда человек сталкивается с предназначенным ему страданием и принимает его без страха, с высоко поднятой головой. Так как эти виды ценностей реализуются в условиях жизненной борьбы и ограничений, отсюда следует, что человек может находить то значение, которое будет реализовано, независимо от того, в какой безнадежной ситуации он оказывается. Франкл пытается выработать в каждом пациенте понимание, что жизнь является обязательством, ответственностью. Этот метод он назвал логотерапией. Человек не должен терять надежды использовать свой жизненный опыт и должен быть готовым к жертвам. Такой подход требует кардинального изменения жизненной позиции пациента, что связано с изменением его психического состояния. Франкл утверждает индивидуальность и неповторимость каждого человека и его жизненного пути. Именно эти качества позволили людям создавать оригинальные произведения искусства, основные философские системы.

Ни в книге Франкла, ни в любых других книгах и статьях по экзистенциальной терапии вы не найдете перечисления всех методов и техник, используемых в работе с индивидуумом. Психотерапевты и психологи этого направления считают, что методы не должны быть стандартизированы. Они составляют впечатление о пациенте, беседуя с ним, приводя ему различные примеры, стимулирующие размышления пациента, и дают инструкции, которые он должен пытаться выполнять. У невротика терапевт пытается сначала изменить его отношение к неврозу и затем продолжает анализировать и упорядочивать жизненные позиции пациента. При этом используется яркий, конкретный, афористичный язык, как в следующем примере. Пациентке была дана инструкция: игнорировать насколько возможно ее депрессивное настроение, так как такой взгляд даст ей представление о ее перспективах. Было сказано, что она позволяет депрессии овладевать ею подобно облакам, закрывающим солнце. Но она должна не забывать, что солнце продолжает существовать, даже если мы не видим его в течение какого-то времени (Frankl, J955. Р. 103-104).

Многие из идей Маурера очень сходны со взглядами экзистенциалистов, хотя они развивались самостоятельно (Mowrer, i960). Он также акцентирует внимание пациента на принятии решения и ответственности, придает большое значение психическому опыту и знаниям. Но Маурер подчеркивает моральные или этические рассмотрения даже более настоятельно. Ядро всех психиатрических трудностей — чувство вины, и чтобы справиться с этими трудностями, пациент должен некоторым способом пройти через условия греха, из которого вина возникает. Вместо уменьшения чувства вины, как обычно поступают психоаналитики, психотерапевты-экзистенциалисты принимают это чувство как своеобразный индикатор того, что неправильно в жизни пациента и что он должен исправить.

Проблему в большинстве направлений психотерапии Маурер видит в том, что, хотя пациент с помощью психотерапевта и осознает свои проступки, но не делает ничего, чтобы искупить их. Маурер включает искупление в свою систему терапии (Mowrer, 1960).

Единственный способ решить парадокс само-ненависти и само-наказания — принять, что это не просто «интроекция», но что та же само-ненависть радикально изменяет отношения индивидуума к миру и себе и он осознает, что теперь заслуживает лучшей участи. Подобно экзистенциалистам, Маурер не перечисляет методов или процедур, которые психотерапевт мог бы использовать, чтобы помочь пациенту.

Пока еще никто не оценивал эффективность различных методов экзистенциальной терапии, это дело ближайшего будущего. Как экспериментатор и теоретик Маурер обладал большими знаниями, которые позволяли ему исследовать сложные изменения поведения, возникающие в процессе такой терапии. Его ранняя книга (1953) — одна из наиболее полных попыток, которая была сделана, чтобы датировать и соединить теоретические идеи и методы исследования, посредством которых можно исследовать терапевтический процесс. Этот серьезный вызов многим из наших общепринятых идей может произвести революцию в практике психотерапевта.

РЕЗЮМЕ

Некоторые клиницисты видят цель психотерапии как изменение понятия и значения. Они пытаются помочь пациенту изменить его жизненную перспективу. Адлер, Филлипс и другие когнитивные терапевты рассматривают невротика как человека, который развивает ошибочные идеи, направленные против него самого. Эти кардинальные ошибочные представления или утверждения противоречат реальности, но так как пациент не знает никаких других способов ответа, он постоянно двигается по порочному кругу. Терапевт непосредственно вмешивается, чтобы указать его ошибки и убеждать пациента пробовать другие варианты. В экзистенциальной терапии акцент смещается на поиски смысла и положения о моральной ответственности. Франкл пытается помочь пациенту найти его уникальный смысл, тот, который придаст значение его жизни, особенно через раскрытие и понимание им своего жизненного предназначения. Маурер возрождает понятие греха, чтобы объяснить страдание невротика, и утверждает, что, вместо того чтобы уменьшать чувство вины пациента, терапевт должен помочь ему осознать вину и исправить то, что возможно.

Литература

Mowrer О. Н. The role of the concept of sin in psychotherapy // J. Counsel. Psychol. I960. Vol. 7. P. 1X5-188.

Frankl V. E The doctor and the soul. New York: Knopf, 1955.

Генри Глейтман

ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТЕРАПИЯ

Авторизованный перевод с англ. Л. М. Шлионского

Подход Роджерса к терапии весьма характерен для американцев с их оптимизмом и верой в почти безграничные человеческие возможности. Несколько другой вид гуманистического подхода к терапии развивается в Европе и имеет пессимистический оттенок. Это экзистенциальная терапия — направление, которое выдвигает во главу угла некоторые из важнейших вопросов нашей цивилизации и основывается на экзистенциальной философии. Психотерапевты-экзистенциалисты считают, что главная эмоциональная болезнь нашего времени — неспособность наполнить жизнь смыслом. В двадцатом столетии это особенно распространено в современной Европе, где две кровавые мировые войны и нацистский террор привели к разобщению людей, потере смысла жизни и дегуманизации. В результате человек чувствует себя винтиком в огромной, безличной машине. По мнению экзистенциалистов, потеря смысл жизни — основная причина многих современных эмоциональных нарушений, таких как фобии, навязчивые идеи и т. п. (Ofman, 1985).

Psychology/ Ed. H. Gleitman. New York: Norton, 1991. P. 819-820.

В сущности, психотерапевты этого направления лробуют помочь людям достигнуть личностной перспективы, которая придаст значение их жизни. Как они делают это? Оказывается, что большинство экзистенциалистов-терапевтов не имеет никаких специфических методик. Некоторые предлагают пациенту лечь на кушетку и просят, чтобы он свободно ассоциировал, в то время как другие сидят лицом/к лицу с пациентом и ведут с ним длинные философские беседы. Но все они признают исключительную важность свободного выбора человека. Они настаивают на том, что люди должны всегда оставаться людьми, а не объектами, и что у человека есть выбор в любых условиях даже в тюрьме или концентрационном лагере. Работа терапевта должна помочь пациенту понять, что только он несет ответственность за свою жизнь, и когда пациент принимает эту ответственность, его больше не будет мучить вакуум собственного существования и он начнет по-настоящему жить и чувствовать.

Подобно практикующим врачам или юристам большинства других школ, экзистенциалисты подчеркивают роль терапевтической связи с пациентом для получения тех изменений, которые они хотят вызывать. В их представлении, эта связь возникает при столкновении двух личностей — пациента и терапевта, а опыт, полученный при этом столкновении, в конечном счете откроет путь к изменениям жизненной ориентации пациента (Мау, 1958). В прошлом задачи, поставленные экзистенциалистами, решались священниками, пасторами и раввинами, которые пробовали помочь людям найти некоторое значение в их существовании. Они делали это внутри религиозных рамок, которые определяли духовные принципы человеческой жизни. Поскольку значение религий разрушено, другие социальные учреждения заняли место духовенства. Одно из них — современная гуманистическая психотерапия, особенно экзистенциальное направление. Ведь не случайно, что известная книга видного экзистенциального психотерапевта Виктора Франкла носит название «Доктор и душа».

Цель может быть целью жизни, только если она имеет смысл. Здесь я готов возражению, что психотерапия принадлежит к сфере науки и не касается ценностей; но я считаю, что не может быть психотерапии, не связанной с ценностями, разве что психотерапия, слепая ценностям..

Психотерапия, которая не только признает духовную сторону человека, но фактически начинается с нее, может быть обозначена термином логотерапия. В данной связи, логос будет означать «духовный» и, кроме того, «смысл».

Виктор Эмиль Франк

Дата добавления: 2015-05-29