Утиные истории 7 страница

Вся его деловая активность происходила, в сущности, исключительно из заботы о сохранении исторического облика любимой родины. Он любовно подбирал расцветки фасадов, форму окон и рисунок дверных ручек в соответствии с оригинальными проектами. Если промышленность Германии не удовлетворяла его придирчивый вкус, заказы переправлялись в страны, которые лучше ориентируются в качестве строительных материалов. Например, в Бельгию и Великобританию.

В довольно стремительном темпе Шнайдер продолжил архитектурно-финансовую карьеру, приобретая один элитарный объект за другим. Берлин, Мюнхен, Франкфурт, Гамбург… Отели, торговые центры, апартаменты люкс. Разумеется, подобная деятельность проводится только и исключительно в кредит. Он и брал кредиты — документально обосновывая размеры необходимых ему сумм.

В кредитах ему не отказывали никогда.

Во-первых, потому, что его документация была неизменно безукоризненна и неопровержимо доказывала, что здание, под которое он берет в долг 50 млн марок, после сдачи в аренду принесет 200 млн.

Во-вторых, сам Шнайдер выглядел так безукоризненно-консервативно в своем темном двубортном костюме, из нагрудного кармашка которого выглядывал совершеннейшим образом свежий, подобранный в тон платочек.

В-третьих, он появлялся у подъездов банков на роскошном ухоженном «Мерседесе» модели… пятнадцатилетней давности. Что, с одной стороны, доказывало его пристрастие к изысканной старине. А с другой — демонстрировало: у этого человека уже 15 лет назад были деньги на собственный «Мерседес».

После объединения Германии фирма Шнайдера развернулась по-настоящему. Он стал самым крупным инвестором в недвижимость ее восточной части, скупив, к примеру, в Лейпциге около 60 % всех объектов, выставленных на продажу. Дороже и роскошнее, чем Юрген Шнайдер, не строил никто. Самым эффектным из его приобретений был торговый пассаж Maedler в центре Лейпцига с легендарным рестораном «Погребок Ауэрбаха». Именно в этом уютном заведении коварный черт по имени Мефистофель дурил головы беззаботным выпивохам.

Черт всех и попутал.

31 марта 1994 года — в «зеленый четверг», четверг Страстной недели, доктор Юрген Шнайдер выплатил праздничные премиальные своим сотрудникам, распил с ними пару бутылочек шампанского и отбыл с женой на пасхальные каникулы в Тоскану.

Пасхальные каникулы в солидных фирмах принято растягивать подольше. Поэтому, когда шеф не объявился к началу рабочей недели — 5 апреля, никто не хватился. Хватились 7-го, когда было уже поздно. 7 апреля поверенный Шнайдера, по случайному совпадению тоже Шнайдер, передал в бюро фирмы и правлению Deutsche Bank — главного кредитора Шнайдера — два экземпляра одного и того же письма.

Письмо источало изысканную вежливость и невыразимую наглость.

«Неожиданно обнаружившиеся признаки тяжелого нездоровья мешают мне продолжать мою деловую активность. Надеюсь, что Deutsche Bank будет наблюдать за завершением строительства начатых мною объектов. Врачи рекомендуют мне избегать любых стрессов и в связи с этим не разглашать мое нынешнее местопребывание». Этот текст привел правление фирмы Schneider AG и правление Deutsche Bank AG в оцепенение — приблизительно равной степени. Самый крупный инвестор за всю послевоенную историю торговли недвижимостью — сбежал. Или, если буквально переводить с немецкого, — «нырнул», залег на дно.

Зачем? Ведь у него было огромное личное состояние и самая прекрасная немецкая недвижимость, которая должна была приносить неимоверные доходы. На него работала половина строительных предприятий страны — от огромных фабрик до крохотных столярных мастерских.

Надо сказать, что опытный германский пролетариат, закаленный в боях с буржуазией, этими вопросами не задавался. И был прав. Сообщение о письме появилось сначала в утренних радионовостях, а рабочий день у строителей начинается раньше, чем у банкиров, так что некоторые мелкие фирмы успели отчасти предотвратить свои убытки.

Они рванули на незаконченные стройки доктора Шнайдера и вынесли оттуда все, что не было привинчено накрепко. С тем же, что никак уж нельзя было унести, расправились способом, описанным в начале нашей истории. Будущее показало, что это было единственно разумное, хотя, конечно, отчасти варварское решение. Через пару часов самые важные строительные объекты Шнайдера были взяты под охрану службой безопасности Deutsche Bank. Последний, оправившись от первого изумления, решил прежде обезопасить дорогостоящее имущество, а уж потом разбираться.

Самые верные сотрудники Шнайдера, которые знали, что шеф опасался шантажа и круглосуточно находился под охраной двух частных детективов, еще некоторое время упорствовали, утверждая, что герр Шнайдер чист и его, несомненно, похитили. Через неделю прокуратура получила доступ к бухгалтерским книгам и строительной документации. О похищении больше никто не заикался.

Состояние Юргена Шнайдера скроено было исключительно из долгов, которые он, оказывается, умел делать с тем же размахом, с которым реставрировал памятники архитектуры.

В общей сложности Шнайдер был должен пятидесяти немецким и евро пейским банкам. Сумма кредитов, по которым он никогда не смог бы рассчитаться, составляла в марте 1992 года — 2,496 млрд марок, в марте 1993 года — 3,818 млрд, в марте 1994-го — 6,347 млрд. Кроме миллиардных долгов, он оставил десятки незавершенных строек и на 90 млрд неоплаченных счетов от строительных фирм, большей части которых теперь грозило разорение.

Чтобы предотвратить эту катастрофу, потребовалось телевизионное обращение канцлера Коля к немецким банкам. Канцлер призвал финансовую элиту дать строителям возможность списать свои убытки по делу Шнайдера и предотвратил тем самым появление сотен агрессивно настроенных банкротов. Когда этот вопрос был решен, банкам и прокуратуре пришлось искать ответ на следующий, который в сложившейся ситуации представлял не более чем академический интерес. Но тем не менее занимал правосудие в наибольшей степени.

Кем был Юрген Шнайдер — мошенником или идиотом? Разорил ся ли он оттого, что переоценил собственные силы и утратил чувство реальности? Или с самого начала запланировал это грандиозное надувательство? Ответ потребовал нескольких месяцев напряженной экспертизы всех имеющихся в распоряжении следствия документов. Он заключался в том, что Шнайдер был не просто мошенником, но — совершенно выдающимся мошенником.

Кредиты, которые он получал под свою деятельность, во много раз превосходили реальную стоимость всех его объектов. Что достигалось тремя несложными способами.

Способ первый состоял в том, что в каждом здании завышалось общее число метров полезной площади, что естественным образом повышало предполагаемые доходы от возможной аренды. Торговый центр Les Facettes во Франкфурте-на-Майне содержал 20 тыс. квадратных метров, пригодных для аренды. Так было написано в документах, которые Шнайдер представил в Deutsche Bank. Банк откликнулся на это сообщение, выдав 415 млн марок в кредит под реконструкцию. На самом деле квадратных метров было всего 9000 и стоимость всех работ составляла не более 200 млн марок.

Кстати, цифра 9000 была крупно написана на заборе, ограждавшем строительство, и, следовательно, не составляла никакой тайны.

Способ второй был несколько хитроумнее. Одно и то же здание многократно перепродавалось, всякий раз дорожая. Шнайдер основал более пятидесяти мелких фирм, которыми руководил через подставных лиц и формально перегонял купленные дома с баланса одной фирмы на баланс другой. Небольшую прекрасно оборудованную виллу в Кенигштайне, которая служила резиденцией Schneider AG, подчиненные босса перепродавали друг другу, пока она не стала стоить 37,5 млн марок. Эта цифра и стала основанием для банка выдать соответственную сумму в кредит под залог виллы.

Дорожать-то она дорожала, но исключительно на бумаге, поэтому банк, завладевший виллой, после банкротства обнаружил, что более 15 млн выручить за нее невозможно. В конце концов, не Шнайдер виноват в том, что банки выдают кредиты, ориентируясь на последнюю продажную стоимость здания. Он только использовал создавшееся положение. Один из его коллег-маклеров жаловался: «Куда бы я ни явился, Шнайдер непременно оказывался где-то поблизости и уже предлагал на 50 % больше». За Fahning-Haus в Гамбурге просили 55 млн марок — Шнайдер заплатил 84 млн. Все равно он тратил чужие деньги. Еще герр Шнайдер любил предъявлять банкам контракты на будущую аренду, в которых цифры вписывались нехитрым методом «с потолка». В том же торговом центре Le Facettes аренда по двум комнатам должна была приносить 57,5 млн в год. На самом деле — не более 11 млн.

Из комбинации этих трех приемов доктор Шнайдер и извлек за несколько лет около 7 млрд марок кредитов.

Шнайдер, разумеется, извлекал прибыль из собственного дарования и для себя лично. Но очень скромную по сравнению с размахом всего предприятия. На его личном счету в марте 1994 года находились сбережения в размере всего 250 млн марок. Вернее, они должны были там находиться.

Это последний аргумент в пользу того, что Юрген Шнайдер был отнюдь не идиотом, а именно мошенником. Начиная с 1993 года он понемножку перекачивал указанные 250 млн окольными путями на счет в английском банке. Где вся сумма к марту 1994 года и оказалась. Испарившись в Великий четверг из собственного офиса, Шнайдер повторил всю операцию еще раз, справедливо полагая, что найти деньги в Англии — исключительно вопрос времени. Поэтому он снова разделил эту сумму на части и отправил гулять по всему свету. Изрядно попутешествовав, миллионы снова оказались вместе. Только теперь в Швейцарии.

Отправился путешествовать и их владелец. А по его следам — многочисленные сотрудники самых разнообразных сыскных организаций. Услужливые граждане и неутомимые журналисты умудрялись в один и тот же день видеть доктора Юргена Шнайдера в весьма удаленных друг от друга частях света. 9 мая его видели в Мюнхене и Парагвае. 30 мая на западноафриканском побережье и в герцогстве Лихтенштейн. Сообщения поступали из Канады, с Карибских островов и Филиппин, из Испании, Швейцарии, Югославии и Ирана. В это время Шнайдер загорал на пляже в райском местечке неподалеку от Майами, штат Флорида.

Долетев вместе с супругой до Вашингтона под собственным именем, он продолжил путь с фальшивым паспортом, нанял апартаменты в Майами, которые обходились ему в $3 тыс. ежемесячно, и прикинулся итальянцем. Единственную маскировку, о которой позаботился беглец, будет точнее все же назвать демаскировкой. В Германии Шнайдер прикрывал свою огорчительную лысину маленьким элегантным шиньончиком. В Майами он расстался с этой деталью туалета и отпустил усики.

Свою жизнь в амплуа миллионера в отставке Шнайдер был все же вынужден время от времени прерывать отправкой связных в Европу для пополнения денежных запасов. Связной-то его и подвел. Итальянец Полетти пренебрег мерами предосторожности, не ушел вовремя от «хвоста» и был замечен при входе в апартаменты, занятые неизвестной пожилой парой. Шнайдера арестовали в момент, когда он предавался любимому делу — открывал дверь местного банка. Быть может, даже, если б не вмешательство ФБР, ему бы удалось взять что-нибудь в кредит.

С тех пор как его переодели в тюремную форму города Майами — безрукавку и шорты защитного цвета, — начальство многих немецких банков вздохнуло с облегчением. Хотя почему, собственно? Деньги сгинули безвозвратно. Доказать, что тринадцатимесячный отдых Шнайдера в Штатах был выз ван чем-либо иным, кроме состояния здоровья, пока не пред ставляется возможным. Его обвиняют в мошенничестве и сокрытии доходов от налогов. Но какие могут быть доходы у человека, задолжавшего 7 млрд?

Чех на сто миллионов (Виктор Кожены)

Место действия: Германия и другие страны.

Время действия: XX век.

Виктора Кожены, бизнесмена чешского происхождения, в мировых финансовых кругах называют пиратом или браконьером, хотя вполне респектабельные коллеги по бизнесу всегда считали его очаровательнейшим, милейшим человеком и как малые дети покупались на любое предложение Виктора. Действительно, к своим 36 годам он успел вовлечь в различные сомнительные предприятия такое число богатейших и опытнейших людей мира, что только диву даешься.

Экстравагантность и обаяние — визитная карточка Виктора Кожены. Подобно Великому Гэтсби, он создает вокруг себя столь сильную ауру успеха, что перед ней не в силах устоять никто. Он наделен колоссальным природным обаянием, разящим наповал, непоколебимой уверенностью в себе и талантом продать что угодно кому угодно без видимого усилия. Без сомнения, это незаурядная личность.

Уже в юном возрасте Виктор Кожены подает большие надежды. В 16 лет вместе с родителями он переезжает из родной Чехословакии в Германию. Через два года в Мюнхене Виктор попадает на лекцию известного американского физика Марлана Скалли. Во время лекции Кожены, размахивая блокнотом с какими-то каракулями, громко заявляет, что он физик-вундеркинд, бежавший от коммунистического террора, а каракули в блокноте — его новая физическая теория. Профессор настолько тронут историей рыжеволосого вундеркинда, что приглашает его учиться в университете Нью-Мексико.

Вернувшись в США, профессор на пороге своего дома встречает Виктора, который просится переночевать и — $100 взаймы. Очень быстро профессору становится понятным, что к физике Кожены, чешский диссидент-вундеркинд, не имеет никакого отношения. И все же Скалли убеждает руководство университета оставить Кожены учиться и поселяет его в своем доме. Спустя несколько месяцев благодарный студент сбегает с женой профессора, 37-летней матерью троих детей.

Следующая остановка — Кембридж, штат Массачусетс, где Кожены учится в летнем колледже для поступления в Гарвардский университет. И поступает. Через шесть лет, успев развестись с первой женой и получить диплом экономиста, он с пачкой блестящих рекомендаций (в том числе от профессора юриспруденции и будущего верховного судьи Стивена Брейера) появляется в столице Британии.

Его с необычайной легкостью принимают на работу в знаменитый лондонский банк Flemmings. Человек, который проводит собеседование с Кожены, настолько поражен его знаниями и эрудицией, что даже не читает ни единой рекомендации. Но потом происходит нечто странное: новый сотрудник относится к работе крайне легкомысленно, не выполняя даже простейших поручений, и целыми днями ведет какие-то переговоры по телефону на чешском языке. Своему боссу Кожены объясняет свое поведение загадочно: мол, у него есть важные дела в Восточной Европе, настолько важные и секретные, что он даже не может сказать какие. Через полгода Кожены увольняют из Flemmings.

1990 год Виктор встречает с $3 тыс. на счету, без работы и с новой женой, которая к тому же беременна его первым ребенком. Но Кожены не так-то легко вывести из себя. Он уже обдумывает перспективы бизнеса на развивающихся рынках Восточной Европы. Через год он переезжает в Прагу со своей секретаршей Людкой, оставив жену и маленькую дочку, и начинает частную практику, рекомендуясь бизнес-консультантом. Кожены начинает строить мосты и налаживать связи в мире чиновников и политиков своей исторической родины, упорно пытаясь найти малейший шанс, который сделал бы его богатым.

Шанс появляется в разгар приватизации. Каждый гражданин Чехии имеет право приобрести буклет ваучеров на сумму $35 (что составляет почти 1/4 среднемесячного дохода граждан), а затем обменять их на акции предприятий. Не привыкшие за годы правления коммунистов доверять властям люди не спешат отдавать свои кровные за кусочки бумаги. И тут на сцене появляется Виктор Кожены. Чутье не обманывает его: не использовать такой шанс просто грех. За считанные дни он организует группу инвестиционных фондов под громким названием Гарвардский фонд и заявляет о том, что каждый, кто вложит свои ваучеры в «американское имя», получит десятикратную прибыль в течение года. Кожены грамотно привлекает вкладчиков, используя широкомасштабную рекламную кампанию во всех СМИ. В Гарвардский фонд отдают ваучеры более 820 тыс. доверчивых чехов.

Кожены не имеет ни малейшего понятия, где он возьмет деньги, обещанные инвесторам. Это его и не беспокоит. Благодаря ваучерной катавасии он завел кучу полезных связей в правительстве Чехии. Например, он регулярно играет в сквош с министром внутренних дел. Кожены уверен, что собранные ваучеры и накопленные связи принесут в будущем дивиденды. Его фонд собрал такое количество ваучеров, которое позволяет Кожены контролировать 15 % пражского фондового рынка. Он обменивает ваучеры на пакеты акций 50 наиболее перспективных компаний и получает значительную долю в каждой из них. Когда акции поступают на торги, их стоимость подскакивает в 20 раз. А активы Гарвардского фонда взлетают до $1 млрд.

После этой операции имя Кожены становится знаменитым. Как и подобает знаменитости, он нанимает штат охранников и покупает «Мерседес» с шофером. Чешское правительство нервничает и спешно принимает закон, запрещающий инвестиционным фондам приобретать более 20 % акций любой компании.

«Они пытались притормозить меня, потому что я мог купить всю страну», — хвастается Кожены в одном из своих интервью.

В прессе начинается скандал. Все пытаются выяснить, каким образом Кожены удалось так быстро разбогатеть. Бизнесмена обвиняют даже в связях с неким бывшим тайным агентом полиции, который якобы продавал ему политические секреты, компромат на министров и информацию о компаниях, в которые Кожены вкладывал ваучеры. Бизнесмен упорно защищается, называя эти заявления шантажом, но после начала официального расследования решает не искушать судьбу. В январе 1994 года он вызывает своего водителя и отбывает в направлении Швейцарии. Расследование со временем прекращают, а Кожены получает свое знаменитое прозвище Пражский Пират.

И вот наш герой уже на Багамах. Там он знакомится с Дэвидом Макгрэтом, который знает всех живущих в городке Лайфорд-Кэй богачей и знаменитостей (например, Шона Коннери, с которым вместе обедает). Респектабельный обитатель райского уголка мгновенно очаровывается чешским бизнесменом, который помогает своей стране, покупая оборудование для больниц чуть ли не в убыток себе — из одной любви к родине. Кожены заключает сделку с Макгрэтом: Макгрэт вводит его в круг наиболее «перспективных» обитателей налогового рая, а Кожены обещает новому партнеру 10 % с каждой заключенной с кем-нибудь из них сделки. В том, что сделки будут, Кожены не сомневается. В воздухе пахнет большими деньгами, а бедных друзей он не заводит принципиально.

Один из наиболее «перспективных» в списке, составленном Кожены с помощью Макгрэта, — Майкл Дингман, влиятельный американский бизнесмен, директор компании Ford Motor. Войти в доверие к 63-летнему Дингману для Виктора не составляет большого труда, и вскоре он уже работает с ним в одном офисе. Дингман охотно берет на себя роль покровителя молодого дарования. В 1995 году их взор опять обращается к родине Кожены, во всех смыслах дорогой для него стране. Через все тот же Гарвардский фонд они постепенно скупают крупные пакеты акций восьми чешских производственных компаний, причем в трех из них — контрольные. Дингман вкладывает в это дело личные $140 млн. Они ставят себе целью ни много ни мало реструктурировать в своих интересах всю промышленность Чехии.

Когда план не удается — чехи отчаянно сопротивляются попыткам реструктуризации предприятий со стороны, — бизнесмены определяют новую цель: быстро заработать деньги и удалиться. За несколько месяцев Кожены проводит более тысячи сложных финансовых операций, в результате которых продает все активы Гарвардского фонда. За это время он зарабатывает, по разным оценкам, от $200 млн до 700 млн, а Гарвардский фонд дешевеет на 80. Обвинения в нарушении закона и миллионные штрафы мало его расстраивают. Ерунда, что эта история убивает в потенциальных инвесторах чешской экономики всякое доверие к стране и поэтому Чехия оказывается на грани финансового кризиса. Проблемы чешской экономики ему уже неинтересны.

Со своим багамским приятелем Макгрэтом Кожены поступает с легкой непосредственностью. Когда тот начинает требовать свои законные 10 %, Кожены заявляет, что Макгрэт заставил его подписать договор в состоянии сильного алкогольного опьянения. В результате Макгрэт получает всего $1 млн, да и то только пригрозив судебным разбирательством.

А вот Дингман остается лучшим другом Кожены. Знакомство с известным бизнесменом открывает перед Виктором двери самых влиятельных и богатых домов США. Вести себя приходится соответствующим образом: Виктор с таким размахом тра тит деньги направо и налево, что даже мультимиллионеры приходят в шок. Например, он платит $21 тыс. за ужин на троих в ресторане, при этом оставшись недовольным бутылкой вина за $8 тыс. — «слишком молодое». Он покупает личный самолет, целый парк роскошных автомобилей и остров на Багамах. Бассейн стоимостью $14 млн в его багамском поместье по размеру чуть меньше озера. В довершение всего Кожены приобретает огромный дом композитора Эндрю Ллойда Вебера в Лондоне (этим возмущена вся британская пресса), а также роскошное шале в Аспене, горном курорте в штате Колорадо, за $19,7 млн.

В Аспене Дингман знакомит Кожены с Риком Бурком, совладельцем крупнейшей компании по производству модных аксессуаров Dooney & Bourke. Бурк становится очередной жертвой обаяния Кожены. Виктор приглашает его «приятно провести время» в путешествии вокруг земного шара. Бурк соглашается. Итак, на личном самолете Кожены в мае 1997 года путешественники отправляются в кругосветный полет. Они останавливаются в самых «экзотических» местах: в Минске, Бухаресте, в Казахстане, в Азербайджане…

И тут, спустившись по трапу своего самолета на берег Каспий ского моря, Виктор явственно ощущает запах огромных денег. Пахнет ваучерами, обращаться с которыми он умеет в совершенстве.

В отличие от чехов, граждане Азербайджана получают ваучеры бесплатно. Процесс в стране идет полным ходом — чиновники правительства уже вовсю приватизируют парикмахерские и пекарни. В перспективе приватизация крупных предприятий, которые могут заинтересовать иностранных инвесторов. Соответственно появляется множество дельцов разного калибра, скупающих ваучеры у населения. Кожены думает недолго. Чтобы разбудить «спящую красавицу», так романтично он называет Азербайджан, Кожены собирает команду и скупает ваучеры на $150 млн. К концу 1997 года у него готов план действий: набрать их столько, чтобы купить единственную, на его взгляд, заслуживающую внимания государственную компанию в Азербайджане — нефтяной гигант SOCAR.

Вот что писал об Азербайджане журнал Forbes: «Это одно из самых коррумпированных и загадочных государств в мире. Выражение „инвестиционный риск“ применительно к Азербайджану предстает во всей глубине своего смысла. В этом маленьком государстве спустя 10 лет после начала великого капиталистического эксперимента еще нет ни фондового рынка, ни какого-либо определенного финансового регулирования, зато есть большой опыт взяточничества и кумовства».

Основная составляющая экономики Азербайджана — нефть. Крохотное государство, зажатое между Россией и Ираном, — один из крупнейших нефтедобытчиков в мире. Достаточно сказать, что в 1900 году на территории Азербайджана было сосредоточено более половины мировых ресурсов нефти. После прихода к власти Гейдара Алиева здесь начался настоящий нефтяной бум. Страна, обладающая порядка 10 млрд баррелей разведанных нефтяных ресурсов, стала лакомым куском для западных инвесторов. Неудивительно, что, если бы кому-нибудь удалось купить нефтяную компанию SOCAR, это стало бы сделкой века.

20 декабря 1997 года Кожены начинает собирать инвесторов вокруг своего азербайджанского предприятия. Вместе с бывшей секретаршей Людкой, ослепительной красавицей и своей третьей женой, Виктор закатывает в своем аспенском шале роскошный прием. И не просто роскошный прием, а вечеринку, которую обитатели Аспена будут помнить еще несколько лет. Приглашены 150 гостей (многих из которых Кожены даже и в глаза не видел) — самые богатые и знаменитые соседи Виктора, в том числе и блистательная миллиардерша Ивана Трамп. Шампанское и дорогие вина льются рекой, публику развлекает певица Натали Коул. Каждый из гостей получает в подарок от хозяина по ювелирному изделию из Asprey & Garrard, эксклюзивного магазина драгоценностей в Лондоне. Простое человеческое желание познакомиться с соседями обходится Кожены в $1 млн.

Кожены собирается убедить своих новых друзей вложить деньги во «второй Кувейт» и обещает им стократные прибыли. Агитационная деятельность проводится прямо в Аспене. Именно на отдыхе Кожены вовсю распространяется о «новых великих возможностях» Азербайджана. Он приглашает друзей, постоянно устраивает приемы и вечеринки. Они катаются на его самолете, обедают в лучших ресторанах, останавливаются в лучших отелях. К началу 1998 года Аспен напоминает клуб поклонников Азербайджана. Все только и говорят о каспийской нефти. На приемах нередко можно услышать фразу, произносимую как бы по секрету: «А вы тоже в деле Виктора?» Кстати, прямым текстом денег Кожены ни у кого не просит. Ему дают сами. Еще и уговаривают. Один из инвесторов вспоминает: «Люди буквально забрасывали его деньгами».

Среди ссудивших Виктора миллионами долларов — его друг-путешественник ювелир Бурк; Ричард Фридман, сдающий один из своих домов Клинтонам; Джордж Митчелл, бывший глава большинства в сенате. Кожены обращает свой взор и на Уоллстрит. После некоторых сомнений хеджинговый фонд Omega Advisors и крупнейшая в США страховая компания AIG дают под нефтяной проект деньги — намного больше, чем ожидал Кожены. В целом собрано $450 млн, а затем старый друг Дингман добавляет еще $250 млн. Деньги Кожены кладет на счет в одном из швейцарских банков.

От президента Алиева, без ведома которого не принимается ни одно политическое решение в Азербайджане, зависит многое. Но инвесторов все — от азербайджанских чиновников до самого Кожены — убеждают, что нет причин для беспокойства: приватизация SOCAR начнется в ближайшее время. Некоторые из инвесторов лично встречаются с Алиевым, и он говорит им то же самое. Кожены хвастается: «Мы — в постели с президентом».

И как было не верить? Когда партнеры Кожены приезжали в Баку, им устраивали приемы, достойные королевских особ. Они встречались с политиками высшего ранга, в том числе с Баратом Нуриевым, вторым человеком в Комитете государственной собственности. Нуриев, бывший профессор математики, интеллигентный и обаятельный человек, к тому же в совершенстве владеющий английским, просто покоряет иностранцев. Они верят ему безоговорочно, а он, в свою очередь, успокаивает их, обещая скорейшее начало приватизации нефтяной компании. Кстати, сам Нуриев на операциях с ваучерами заработал, по некоторым оценкам, $2,8 млн.

Итак, весной 1998 года американцы пребывают в полной уверенности, что все идет по плану и огромные прибыли скоро потекут в их карманы. Том Фаррел, доверенное лицо Кожены, скупает ваучеры коробками. Расплачиваются наличными, и для этого из Цюриха Фаррел привозит несколько чемоданов с деньгами (экспериментальным путем Кожены вычислил, что в каждый чемодан вмещается ровно 5 млн). Виктор открывает в Баку инвестиционный банк Minaret Group, самое дорогое офисное здание в городе, и приглашает руководство и сотрудников из США, пообещав им гигантские проценты. Для хранения ваучеров он строит огромный бронированный бункер со стальными дверями, круглосуточной усиленной охраной и системой наблюдения. Ведением его дел в Азербайджане теперь занимается банк.

При любой возможности американцы стараются сделать что-нибудь приятное для своих азербайджанских друзей: помочь сыну Нуриева поступить в Университет Мичигана, устроить его дочке и внучке встречу с их любимыми Back Street Boys. А приватизация все не начинается. Проходит год с начала предприятия. В течение многих месяцев Нуриев и правительство Азербайджана уверяют инвесторов, что процесс вот-вот пойдет. С апреля дату переносят на июнь, потом — на конец лета. Наконец американцам объявляют, что после президентских выборов SOCAR можно будет приватизировать чуть ли не на следующий день. Взаимные нежности кончаются неожиданно — Алиев вдруг отказывается от предложения инвесторов вложить в реконструкцию центра Баку $15 млн, а после президентских выборов приватизацию и не думают начинать.

В Minaret Group начинают подозревать неладное — можно не только ничего не заработать, но и потерять все деньги до последнего цента. Представители Omega и несколько других крупных инвесторов специально прилетают в Азербайджан, чтобы обсудить ситуацию с местными политиками. И в ответ получают дежурные завтраки и уверения в том, что все будет замечательно. Вернувшись в США, один из партнеров спрашивает Кожены (к тому времени уже очень долго не появлявшегося в Баку) о том, когда, собственно, истекает срок действия ваучеров. Странно, но раньше никто не удосужился задаться этим простым вопросом. Оказывается, дата окончания срока действия — август 2000 года. «А что же с ними будет, если приватизация до этого времени не начнется?» «Ими можно будет оклеить стены», — советует добродушный Виктор.

Вопрос в том, кто кого обманул. Инвесторы узнали о том, что Кожены покупал у азербайджанского правительства опционы на ваучеры не по $25, как утверждал, а меньше чем за $1. Только корпоративные инвесторы (Omega и AIG) выделили Кожены $100 млн на покупку опционов. Однако в документах Европейского Союза, полученных Omega, говорится, что азербайджанские чиновники получили за опционы в общей сложности $13 млн. Инвесторы логично предполагают, что судьба остальной суммы могла сложиться по-разному: деньги мог положить в карман Кожены; могли присвоить азербайджанцы; возможно, Кожены и азербайджанцы поделили их между собой.

Дата добавления: 2015-05-29