Наследование ab intestate. 1 страница

Если умерший не оставил завещания или оставленное завещание не возымело действия (напр., назначенный в завещании наследник умер раньше завещателя или не пожелал принять наследство), то наступает наследование по закону. Порядок призвания к законному наследованию подвергался, однако, в римской истории изменениям в связи с общим постепенным перестроением семьи и родства: общей тенденцией этой эволюции является замена старого агнатического принципа принципом когнатическим.

Система наследования ab intestato старого цивильного права определялись положением законов XII т.: «Si intestato moritur, cui suus heres nec escit, adgnatus proximus familiam habeto. Si adgnatus nec escit, gentiles familiam habento». Согласно этому положению, призвание к наследованию слагается из следующих трех классов:

а) Прежде всего к наследованию призываются sui heredes, т. е. лица, находившиеся в семье и под непосредственной властью умершего и вследствие его смерти сделавшиеся personae sui juris, т. е. filii familias и filiae familias, дети от раньше умерших сыновей или дочерей, жена при браке cum manu, усыновленные. Наследство делится при этом in stirpes (поколенно): внуки от раньше умершего сына получают ее вместе, сколько бы их ни было, ту часть, которую получил бы их отец, если бы был жив (т. н. jus repraesentationis). Наследование sui heredes, с точки зрения старого права, есть даже не наследование, а просто вступление в самостоятельное управление тем имуществом, которое еще при жизни peterfamilias принадлежало им на правах семейной общей собственности. Этим объясняется и то обстоятельство, что приведенное положение законов XII т. говорит о sui heredes только косвенно («sui suus heres nec escit»). Мысль об участии их в семейной собственности еще при жизни отца жива даже в эпоху классических юристов: Гай (II. 157) говорит, что sui heredes «vivo quoque parente quodammodo domini existimantur». Еще определеннее выражается Павел: «In suis heredibus evidentius apparet continuationem dominii eo rem perducere ut nulla videatur hereditas fuisse, quasi olim hi domini essent, qui etiam vivo patre quodammodo domini existimantur… Itaque post mortem patris non hereditatem percipere videntur, sed magis liberam bonorum administrationem consequuntur» (fr. 11. D. 28. 2).

b) Если нет sui heredes, то призывается agnatus proximus или agnati proximi, если есть несколько агнатов, стоящих к умершему в одинаково близкой степени родства. Т. обр., при отсутствии собственной семьи у умершего, призываются его братья и сестры, а также мать, если она состояла с отцом покойного в браке cum manu, – т. е. лица, находящиеся во 2-й степени агнатического бокового родства с покойным. Если нет родственников 2-й степени, призывается третья степень и т. д. – с тем, однако, ограничением, что женщины далее soror consanguinea (далее сестры) уже исключаются от наследования Voconiana ratione, т. е. по духу lex Voconia, о которой было упомянуто выше. Все наследники одинаковой степени делят между собой наследство in capita (поголовно): jus repraesentationis здесь уже нет, так как дети наследника будут уже принадлежать к дальнейшей степени, которая устраняется ближайшею.

с) Если нет никаких агнатов, то наследство переходит к gentiles: первоначально, вероятно, имущество шло в род (gens), как таковой, причем от рода зависело распорядиться им, как угодно; позже наследство, по-видимому, разделялось между отдельными gentiles. Но уже к концу республики, вместе с окончательным падением патрицианской родовой организации, этот класс наследников исчез (Gai. III. 17: «totum gentilicium jus in desuetudinem abiisse»).

При этом, как было уже упомянуто, наследование по jus civile имеет ту особенность, что призываются к наследованию только те лица, которые оказываются ближайшими к умершему в момент его смерти. Если эти лица не принимают наследства или умирают до его принятия, то наследство не переходит к следующему по порядку, а считается выморочным, а потому в древнейшее время безхозяйным. Это выражается правилом: «in legitimis hereditatibus successio non est».

Такова была простая и цельная система цивильного наследования, вполне согласная с патриархальным агнатическим укладом всей тогдашней жизни. Но во второй половине республики этот патриархальный уклад был уже расшатан: в систему старых начал стали проникать новые, и все вместе стало представлять довольно сложное сочетание разнородного. Таким сочетанием разнородного представляется и преторская система bonorum possessio intestati в ее окончательном виде, т. е. в том, в каком она выразилась в edictum perpetuum Адриана. Преторский эдикт устанавливает четыре класса лиц, призываемых к получению bonorum possessio ad intestato:

а) Класс «unde liberi». Сюда причисляются, во-первых, все цивильные sui, а во-вторых – emancipati, т. е. эманципированые дети покойного, а также in adoptionem dati, отданные им в усыновление, если ко времени смерти наследования они уже отпущены усыновителем из своей patria potestas. Т. обр., здесь в наследование вводятся уже рядом с агнатами и когнаты, хотя и не все (in adoptionem dati, остающиеся в семье усыновителя, не призываются). Деление наследства и здесь происходит in stirpes. Призвание эманципированных рядом с детьми, остававшимися под властью, создавало некоторые особые затруднения. Так, во-первых, это призвание могло в значительной степени оказаться несправедливым по отношению к неэманципированным братьям и сестрам призываемого: в то время как они все время работали на отца и добытое их трудном находится в общей наследственной массе, эманципированный брат обыкновенно уже при самой emancipatio получал известный выдел, а во всяком случае затем работал на себя. Простое уравнение всех могло бы привести к несправедливому ухудшению положения детей, оставшихся под властью. Ввиду этого претор поставил, что он даст bonorum possessio эманципированному лишь под условием, если он предварительно внесет в счет наследственной массы все свое имущество (collatio bonorum emancipati). – Второе затруднение возникало в том случае, если при emancipatio сына его дети остались под властью paterfamilias – деда. Пока их эманципированный отец не призывался к наследованию, они после смерти деда получали часть, которую получил бы их отец: но раз он теперь призывается к наследованию несмотря на emancipatio, дети снова устраняются им от наследования. Между тем их труд есть также в общей наследственной массе. Ввиду этого Юлиан при пересмотре преторского эдикта включил туда статью – nova clausula Juliani или edictum de conjungendis cum emancipato liberis, – в силу которой filius emancipatus должен разделить получаемую им долю пополам со своими детьми.

b) Второй класс – «unde legitimi». Если нет упомянутых в первом классе лиц или если никто из них не испросил себе bonorum possessio в течение законного срока, то bonorum possessio дается legitimi heredes, т. е. лицам, призывающимся к наследованию по цивильному порядку – именно sui и agnati (gentiles, как сказано, уже отпали). Следовательно, sui (но уже без эманцированных) призываются во второй раз: быть может, теперь ввиду отпадения emancipati они согласятся вступить в наследство. Если же нет или их вовсе не существует, то bonorum possessio дается ближайшим по степени агнатам.

с) В третьем классе – «unde cognati» – призываются кровные родственники умершего по порядку степеней вплоть до 6-й степени включительно (из 7-й только sobrino и sobrina nati, т. е. дети троюродных братьев и сестер). Вследствие кровного родства sui призываются здесь в третий раз, emancipati во второй раз, in adoptionem dati даже durante adoptione; далее, – все боковые когнаты без всякого ограничения для женщин, причем ближайшая степень устраняет дальнейшую, а родственники одной степени делят наследство in capita. В этом классе наследуют также дети, как законные, так и незаконные после матери и мать после детей.

d) Наконец, четвертый класс – «unde vir aut uxor»: если нет никого из родственников предыдущих классов, то к наследованию призывается переживший супруг – муж в случае смерти жены, жена в случае смерти мужа.

Т. обр., преторский эдикт, хотя и дает еще в общем предпочтение агнатскому родству, тем не менее впервые призывает к наследованию и когнатов, как таковых. Кроме того, в отличие от legitima heriditas, преторский эдикт установил successio graduum et ordinum (edictum successorium), т. е. последовательное наступление следующих степеней и следующих классов. В этих двух чертах и состоит, главным образом, прогресс преторского наследственного права по сравнению с цивильным.

В период империи дальнейшее усиление когнатического родства заставляет законодательство идти далее по пути, намеченному преторским эдиктом. Целый ряд отдельных законов осуществляет эту тенденцию, усиливая наследственные права тех или других когнатов на счет агнатов. Первый шаг в этом направлении был сделан senatusconsultum Tertullianum (при Адриане), в силу которого женщине, имеющей jus liberorum, было предоставлено цивильное наследственное право после ее детей. Вследствие этого мать призывается теперь не в классе unde cognati, т. е. не после всех агнатических родственников, а в классе unde legitime: ее исключают от наследования только собственные дети умершего, его отец и братья; с сестрой покойного мать делить наследство пополам. Принципиальное значение senatusconsultum Tertullianum состоит в том, что им впервые была признана возможность цивильного наследования на основании простой cognatio. Следующий затем шаг представляет senatusconsultum Orphitianum 178 г. при Марке Аврелии и Коммоде, которым было предоставлено такое же наследственное право в классе legitimi детям после матери. – Закон Валентиниана, Феодосия и Аркадия расширяет права детей на наследование после родственников с материнской стороны. Самому Юстиниану принадлежит несколько указов в том же духе (уничтожение для наследования матери необходимости jus liberorum; уничтожение ограничения женщин Voconiana ratione и некоторые другие). В конце концов, благодаря этим многочисленным, но частичным поправкам принцип агнатического родства был значительно отодвинут, но вся система наследования по закону приобрела чрезвычайно сложный и запутанный вид. Упростить эту систему, построив все наследование исключительно на кровном, когнатическом родстве, и составило задачу юстиниановских новелл – новеллы 118 (543 г.), незначительно дополненной затем новеллой 127 (548 г.).

Основным принципом юстиановской системы является наследование когнатов без различия пола по порядку их близости к умершему и с соблюдением successio graduum et ordinum. Порядок призвания определяется следующим четырьмя классами.

1. Первый класс составляют десценденты, т. е. нисходящие умершего – сыновья и дочери, внуки от раньше умерших сыновей и дочерей и т. д. Раздел наследства происходит in stirpes: дети раньше умершего отца получают все вместе ту часть, которую получил бы их родитель.

2. Если нет десцендентов, то призывается второй класс, состоящий из ближайших по степени асцендентов, т. е. восходящих родных покойного (отец, мать, дед, бабка и т. д.; если есть отец и дед, то призывается только отец), а также полнородных (т. е. происходящих от тех же отца и матери) братьев и сестер его и детей от раньше умерших полнородных братьев и сестер (призвание племянников вместе с дядьями и есть ноововведение новеллы 127-й). Раздел in capita, причем только дети раньше умершего брата получают все вместе часть, следовавшую их отцу, Если наследуют только одни асценденты (без братьев и т. д.), то наследство делится in lineas, т. е. одна половина идет асцендентам с отцовской стороны, другая – асцендентам с материнской стороны.

3. Третий класс, призываемый при отсутствии первых двух, составляют неполнородные (т. е. происходящие от одного отца, но от разных матерей – consanguinei, или от одной матери, но от разных отцов – uterini) братья и сестры покойного и их дети, причем последние получают также все вместе часть, следовавшую их parens praedefunctus.

4. Если и этих нет, то призываются остальные боковые родственники по порядку близости степеней без всякого ограничения – ad infinitum, лишь бы только можно было доказать родство. Ближайшая степень, конечно, отстраняет дальнейшую; равно близкие делят между собой in capita.

О наследовании пережившего супруга новеллы ничего не говорят; думают, поэтому, что остается в действии правило преторского эдикта, в силу которого переживший супруг призывается к наследованию в последнем классе «unde vir aut uxor». При новой Юстиниановской системе это обозначает, что муж после жены или жена после мужа наследуют только в том случае, если нет никаких, даже самых отдаленных, родственников. Впрочем, вне этого общего порядка, Юстиниан установил особенное право наследования для бедной вдовы – uxor indotata: если вдова ничего своего не имеет (ни dos, ни parapherna), то она конкурирует со всеми наследниками, причем получает часть, равную с ними, однако не более 1/4 наследства или не больше 100 фунтов золотом, если она конкурирует с собственными детьми от брака с покойным, то получает следующую ей часть только в ususfructus.

Мыслимо, наконец, что никого из перечисленных лиц (ни родственников, ни супруга) нет; тогда имущество является выморочным – bonum vacans. В старое время оно делалось бесхозяйным; всякий мог овладеть им и путем usucapio pro herede приобрести его на праве наследника в собственность. Lex Julia et Papia Poppaea устранила эту бесхозяйственность, объявив, что bona vacantia принадлежит фиску (Gai. II. 159). Впоследствии в некоторых случаях право на bona vacantia было предоставлено другим учреждениям – напр., церквям на вымороченное имущество состоявших при них лиц и т. п.

Упорядочение системы наследования по закону, отказ от совершенно устаревшего агнатического принципа и построение наследования на началах кровного родства без всяких ограничений для женщин составляют бесспорную и крупную заслугу Юстиниановской реформы. Все эти черты придают ей характер системы современной (иногда даже более современной, чем некоторые из действующих). Но в то же время она не свободна и от некоторых недостатков. Самым крупным из них является призвание к наследованию родственников до бесконечности (ad infinitum), в чем Юстиниан сделал даже шаг назад по сравнению с преторским эдиктом, который, как известно, ограничивал призвание когнатов только 6-й степенью. Благодаря такому безграничному призванию, наследство сплошь и рядом попадает в руки лиц, которые, кроме официального родства, ни в каких отношениях к покойному не состояли и для которых смерть наследодателя и открытие наследства являются приятным сюрпризом («lachende Erben»). В оправдание Юстиниана нужно, однако, сказать, что вопрос об ограничении наследования боковых родственников возник только в недавнее время и что указанный недостаток римской системы разделяется некоторыми даже самыми новейшими кодификациями (напр., новым общегерманским гражданским уложением 1896 г.).

§ 81. Необходимое наследование.

Признание свободы завещательных распоряжений ставит на очередь вопрос о том, может ли эта свобода быть безграничной. Дело в том, что часто после завещателя остаются лица, которые были особенно близки к нему (напр., дети, родители), которые, быть может, принимали участие в создании его благосостояния и которые даже при жизни имели право требовать от него известной поддержки (содержания, alimentatio). Полное забвение этих лиц в завещании и предоставление наследства помимо них какому-нибудь лицу совершенно постороннему может казаться несправедливостью. Вследствие этого многие законодательства, допуская свободу завещаний, устанавливают в то же время известные ограничения в интересах таких особенно близких к завещателю лиц. Право этих лиц на известное непременное участие в наследовании и носит название необходимого наследования.

В истории римского права такое необходимое наследование известно уже от самых древних времен и проходит через всю историю, выливаясь в два различных типа.

1. Старейшим типом является необходимое наследование формальное. Общая сущность его состоит в том, что, совершая завещание, лицо, у которого есть sui heredes, т. е. лица, подчиненные его patria potestas, должно или назначить их наследниками или определенно лишить их наследства – aut instituare aut exheredare.

Правило это является бесспорным отголоском глубокой старины. Мы говорили выше о том, что в древнейшее время члены familia еще при жизни отца считались как бы собственниками общесемейного имущества и потому в случае его смерти не столько получали наследство, сколько приобретали свободу распоряжения имуществом, которое уже раньше принадлежало им. Весьма вероятно, что и в Риме, как у других народов, завещание допускалось сначала (т. е. разрешалось народным собранием) лишь при отсутствии собственных детей. Если же дети были, то назначение наследником лица постороннего могло быть оправдано перед comitia calata только такою или иною негодностью их (предосудительных поведением и т. д.). В случае наличности уважительных причин устранение их от наследства являлось лишением принадлежащих им прав, для чего необходимо было получить определенную санкцию народного собрания в виде exheredatio. Назначение постороннего наследника без такой exheredatio, при молчании закона на этот счет (praeteritio), было немыслимо: молчанием нельзя лишить прав.

С течением времени, по мере того как подлинная законодательная роль народных собраний в деле завещаний падала и превращалась в простую формальность, описанное реальное значение exheredatio стиралось. Но она все же сохранилась, как некоторое формальное требование, обращенное к завещателю. Никого реального контроля над exheredatio уже не существует, особенно с того момента, когда появилось testamentum per aes et libram, но все же требуется, чтобы patefamilias, назначая наследником постороннее лицо, предварительно и определенно лишил sui heredes наследства. Сохранению этого формального требования, вероятно, способствовало соображение психологического характера: поставленный перед необходимостью определенно заявить, что он лишает своих детей наследства, завещатель серьезнее отнесется к вопросу и, быть может, еще раз его передумать.

Как institutio heredis, так и exheredatio должна быть выражена в определенной повелительной форме: «Titius, filius meus, exheres esto». Вероятно, и здесь эта форма является остатком старой и повелительной формы, употреблявшейся в народных собраниях. При этом требовалось, далее, чтобы filii familias были исключены все поименно – nominatim, прочие же члены семьи – дочери, внуки – могли быть исключены и общей фразой – inter ceteros («Ceteri ceteraeque exheredes sunto» – Gai. II. 127-128). Если это выполнено не было, если имела место praeteritio, то завещание недействительно вполне или отчасти. Оно недействительно вполне, если praeteritio касается filii familias: тогда завещание отпадает и открывается наследование ab intestato. Оно недействительно отчасти, если praeteritio касается прочих sui (внуков, дочерей): обойденные «scriptis heredibus in parrem adcrescunt», т. е. наследуют рядом с назначенными в завещании, причем, если назначены также sui (напр., сын назначен, дочь обойдена), то praeteritus получает pars virilis (ту часть, которая ему следовала бы по закону); если же назначены посторонние, то praeteriti получают половину наследства.

К sui heredes относятся не только те, которые существовали при жизни наследодателя, но и те, которые родятся после совершения завещания и даже после смерти завещателя – postumi. Рождение такого postumus suus уничтожает завещание наследодателя, так как postumus в завещании не упомянут – testamentum rumpitur agnatione postumi. Чтобы обеспечить завещание от таких случайностей, впоследствии была выработана (при участии юриста Аквилия Галла) особая формула для назначения или exheredatio postumi заранее на тот случай, если они появятся (postumi Aquiliani).

Преторский эдикт не только воспринял, но даже расширил формальное необходимое наследование, причем он и здесь понятие sui заменил понятием liberi: эксгередированы должны быть и emacipati. При этом для всех liberi мужского пола нужна exheredatio nominatim, и только для женщин достаточна exheredatio inter ceteros. Если в завещании не исполнено одно из этих условий, то хотя завещание и не считается недействительным, но претор дает bonorum possessio contra tabulas testamenti. Liberi получают свои законные доли, однако, кроме тех, которые были эксгередированы (в этом отношении завещание сохраняет свою силу). Побочные распоряжения в завещании (назначение опеки, отдельные выдачи в пользу родителей или детей завещателя) остаются действительными.

Наконец Юстиниан, еще более усилил требования к завещаниям этой стороны: установив, что exheredatio может быть, как и institutio, совершена в любых выражениях, он предписал, однако, чтобы все нисходящие без различия пола были эксгередированы nominatim.

2. Материальное необходимое наследование. Но все эти формальные ограничения не давали реальных гарантий даже тем, в чьих интересах они были установлены: достаточно было соблюсти требование об exheredatio, чтобы можно было лишить наследства без всяких оснований, по чистому капризу. Между тем, когда такие неосновательные exheredationes стали встречаться особенно часто, в общественном сознании зародилась и открепла та мысль, о которой сказано выше, – мысль о праве близких лиц на действительное участие в наследовании, о необходимом наследовании материальном.

Первое осуществление свое нашла эта мысль в практике центумвирального суда, ведение которого подлежали дела о наследствах. Разбирая эти дела, суд, быть может, под влиянием греческой практики (с ее δικη μανιας), стал признавать, что завещание, в котором, хотя и исполнено требование об exharedatio, но без основательных причин близким наследникам ничего не оставлено (не исполнено естественное officium pietatis), – такое завещание, очевидно, совершено не совсем в здравом уме («quasi non sanae mentis fuerunt, ut testamentum ordinarent» – fr. 2. D. 5. 2) и потому должно быть лишено силы. Вследствие этого обойденные в завещании наследники могли предъявлять обычный иск о наследстве – hereditatis petitio, а возражение лиц, назначенных в завещании, о праве их ex testamento признавалось судом несущественным.

Но это средство было не всегда возможно: hereditatis petitio могли предъявлять только те из близких лиц, которые являлись цивильными наследниками; она была недоступна, напр., для детей эманципированных. В виду этого рядом с центумвиральным порядком в период империи возник другой: лица обойденные могли жаловаться магистратам extra ordinem, причем жалоба эта носила название querela inofficiosi testamenti. Когда впоследствии центумвиральный суд исчез и весь процесс приобрел характер extraordinaria cognitio, querela inofficiosi testamenti сделалась единственным средством для осуществления материального необходимого наследования, но она сама впитала в себя многие правила, выработавшиеся ранее в центумвиральном суде.

Так установилось в римском праве материальное необходимое наследование, причем ближайшие нормы его были долгое время недостаточно ясными и определенными: многое решалось свободным усмотрением судов. Лишь постепенно это наследование приобрело более определенные юридические очертания.

Теми близкими лицами, которые могли претендовать на непременное получение из наследства, были признаны десценденты и асценденты завещателя, а также его братья и сестры, однако, последние лишь при том условии, если в завещании им была предпочтена persona tupis. Право на querela inofficiosi tastamenti принадлежит, впрочем, не всем этим лицам, а только тем из них, которые были бы in concreto наследниками по закону: следовательно, напр., если есть десценденты и асценденты одновременно, право на необходимое наследование имеют только первые.

Что должно быть оставлено в завещании этим необходимым наследникам для того, чтобы нельзя было сделать упрека в невыполнении officium pietatis, – этот вопрос также первоначально зависел от свободной оценки суда. Но затем, по аналогии с lex Falcidia (см. ниже, в учении об отказах), установилось требование, чтобы каждому из необходимых наследников была составлена по крайней мере 1/4 его законной доли: Напр., при двух сыновьях каждому должна быть оставлена 1/8 всего наследства. Но эта непременная доля (portio debita) могла быть оставлена в любом виде – в виде назначения наследником на нее, в виде отказа и т. д.

Если это требование не выполнено, если необходимому наследнику ничего не оставлено или оставлено менее, он может требовать уничтожения завещания по отношению к нему, т. е. выдачи ему его полной законной доли (в нашем примере каждый может требовать уже не portio debita в виде 1/8, а portio ab intestato – т. е. 1/2 наследства). Но право на предъявление querela имеет особый характер: оно погашается смертью необходимого наследника, а также коротким сроком – сначала 2 года, потом 5 лет.

Права необходимые наследников и требование, чтобы им была оставлена по крайней мере portio debita, могли быть обойдены наследодателем при жизни – путем дарения посторонним лицам, путем установления для кого-нибудь приданого и т. п. В виду этого по аналогии с querela inofficiosi testamenti стали давать затем querela inofficiosae donationis, inofficiosae dotis.

Юстиниан внес и сюда несколько изменений. Так, он прежде всего в своей новелле 18 повысил размеры portio debita до 1/2 законной доли, если эта последняя составляет менее 1/4 всего наследства, и до 1/3, если – более. Далее, он постановил, что querela inofficiosi testamenti должна иметь место только тогда, если необходимым наследникам вовсе ничего не оставлено; напротив, если им оставлено, но только менее portio debita, то они могут требовать не полного уничтожения завещания, а только дополнения их непременной доли – actio ad supplendam legitimam или actio suppletoria.

3. Реформа Юстиниана – Novella 115. Как видим, оба типа необходимого наследования – формальный и материальный – в позднейшем праве действовали рядом, но отдельно друг от друга, что не могло не создавать затруднений на практике. Ввиду этого Юстиниан указом 542 г. – новелла 115 – сделал попытку слить оба вида необходимого наследования воедино. С этой целью он предписал, что десценденты и асценденты завещателя имеют не только право на получение в каком угодно виде portio debita, но, кроме того, они должны быть назначены наследниками; завещатель должен оказать им honor institutionis, – по крайней мере, в размерах их portio debita. Нужно сказать, что этот honor institutionis имеет более, чем просто почетное значение: в случае отпадения других назначенных в завещении лиц эти необходимые наследники, как heredes instituti, будут иметь т. н. jus accrescendi (см. ниже).

Кроме того, exheredatio и лишение portio debita могут быть сделаны теперь завещателем только при наличности уважительных причин, которые законодатель и перечисляет. Таких причин для десцендентов – 14 (различные преступления или проступки против завещателя, предосудительный образ жизни и т. д.), а для асцендентов – 8 (в общем, – то же самое).

О братьях и сестрах Nov. 115 не упоминает, и потому относительно их остается в действии старое право: если им не оставлено portio debita и вместо них наследником назначена persona turpis, они имеют querela inofficiosi testamenti.

Несмотря на то, что формальное необходимое наследование протянулось через всю историю римского права и влилось в новеллу 115, оно, как чисто формальное ограничение завещателя, не привилось в праве новейших народов. Напротив, идея материального необходимого наследования, дающего известные реальные гарантии близким лицам и тем сглаживающего острые углы завещательной свободы, – эта идея была воспринята и нашла себе место в современных законодательствах, хотя и с некоторыми модификациями.

§ 82. Приобретение наследства.

В момент смерти наследодателя наследование только открывается для наследников, только предлагается им – defertur, вследствие чего этот момент представляет лишь первую стадию в процессе наследственного перехода и носит название delatio hereditatis. Но далеко не всегда с этим моментом связан уже и действительный переход наследства к наследникам: наследство должно еще быть приобретено наследником, вследствие чего приобретение наследства – acquisitio hereditatis – составляет вторую стадию наследственного перехода, всегда логически, а очень часто и практически, отличную, от первой – delatio hereditatis.

В этом отношении римское право от самого начала различало два вида наследников.

а) Первую категорию составляли domestici heredes, т. е. те, которые входили в состав familia покойного, его дома. Сюда относятся, прежде всего, sui heredes, т. е. дети, состоявшие под властью paterfamilias и с его смертью делающиеся persone sui juris. Они приобретают наследство ipso jure – тотчас же в момент delatio, без всякого акта с их стороны; наследство само переходит к ним, даже без их ведома: сын покойного, находящийся где-нибудь во время путешествия вдали от дома, в самый момент смерти своего paterfamilias, еще ничего не зная о ней, делается ipso jure наследником. В этом сказывается снова отмеченное выше представление о sui heredes, как о лицах, бывших еще при жзни paterfamilias собственниками семейного имущества. Но более того, sui heredes делаются наследниками даже против своей воли: отказаться от наследства по цивильному праву они не могут, как не могут перестать быть детьми покойного, членами его семьи, участниками семейного сакрального союза. Вследствие этого они не только sui, но sui et necessarii heredes.

Дата добавления: 2015-05-31