Еще одна встреча с правом

Злоключения любви. Мало кто из друзей Алексея и Марины встречали такую пылкую, романтическую любовь, как у них. Он спортсмен, недавно год-другой поражал всех отвагой каскадера на киностудии, ныне — руководитель группы спасателей МЧС, мастер спорта по альпинизму. Она, студентка старшего курса консерватории и одновременно преподавательница на полставки в музыкальной школе. Дело шло к свадьбе.

И вдруг — гром при ясном небе, в солнечную погоду. Марина вечером за неделю перед регистрацией брака прибегает домой, к родителям. И говорит: — Свадьбы не будет. Никогда. Другой он человек. Уже сейчас думает о разводе...

В чем дело? Оказалось — в том, что в тот злополучный день Алексей в разговоре с Мариной о всяких мелочах при подготовке к свадьбе неожиданно предложил, и предложил настойчиво, заключить брачный договор. Контракт. Марину сразу же взорвало:

— Какой брачный контракт? Какой юридический договор, когда у нас — любовь? Значит что — уже сейчас будем готовиться к разводу? К дележу скарба и шмоток? Не бывать никакой свадьбы! Никогда!

И побежала домой, не желая слушать никаких объяснений.

Слава Богу, близким знакомым марининой семьи оказался видавший виды адвокат, искушенный как раз в семейных делах. Собрались все вместе. И оказалось, что Алексей с учетом своей нестандартной работы и увлечений, затеял все это дело с брачным договором только для того, чтобы записать в договоре, что 2/3 всего его имущества — наличного и того, что он получит в будущем должно, наряду с раздельной собственностью, закреплено за Мариной. — А то ведь, — заметил Алексей, — при моих-то каскадерских фокусах и альпинистских увлечениях все может быть.

Когда страсти улеглись и адвокат ушел, Марина сказала: — Ну, что ж, тогда запишем в договоре и то, что мы ни в коем случае не будем обращаться в суд. Будем все решать по любви...

Согласились и с этим. Но когда при регистрации брака в тексте контракта увидели запись о суде, юрист ЗАГСа сказал: — Такая запись об отказе обращаться в суд при удостоверении договора в нотариате не пройдет...

Увы, любовь вновь наткнулась на какой-то "юридический камешек". Как быть?

Новый вывод о праве. — Предельная ("формальная") определенность. Когда речь заходит об юридических правах и юридических обязанностях, нередко у людей возникает представление о том, что в этой области главным становится не сама жизнь, не интересы человека, не его неподатливое, трепетное житие, а "бумаги" и "буква", да притом — такие, которые исходят из казенных канцелярий, чиновников и заскорузлых бюрократов.

Такие представления в немалой степени верны. Но надо знать, что при всех издержках и недостатках, относящихся к канцелярщине и бюрократизму (в любом добром деле есть какие-то теневые моменты, а тем более — издержки и крайности), именно "бумаги" и "буква" выражают решающее достоинство юридических прав и обязанностей, которое имеет первостепенное значение для нашей жизни, решения наших жизненных проблем.

Ведь все ранее указанные достоинства юридических прав и обязанностей (официальность, публичность; нормативный характер) имеют реальное значение не тогда, когда у нас существуют лишь какие-то мысли о возможностях и долге, о том, что "можно" и "должно", а лишь тогда, когда эти мысли и представления имеют строго определенный по содержанию характер и получают внешнее, "знаковое", в современных условиях — по большей части документальное закрепление. То есть приобретают характер формальной определенности. Мы можем иметь сколь угодно высокие представления о необходимости уважать женщин, детей, людей старшего поколения, но если бы не было таблички о местах "для пассажиров с детьми и инвалидов" (и плюс к тому — не содержались пояснения на этот счет в "бумаге" на планшете в салоне под названием "Правила для пассажиров") такого рода представления не имели бы характера официального и конкретного, строго обязательного правила "для всех".

Ведь именно через "бумаги" и "букву" оказывается возможным достигнуть того, что не под силу ни морали, ни нормам-обычаям, ни другим способам регуляции поведения людей — предельно точного, конкретного и детального определения возможного и должного поведения людей, условий такого поведения, последствий несоблюдения установленных здесь требований и т. д. И следовательно, — достигнуть максимальной определенности (и хорошо ведь! — формальной определенности!) во взаимоотношениях между людьми, во взаимоотношениями с властью, с чиновниками, во всех наших делах.

Кончено, далеко не всегда такая "максимальная определенность" необходима (нередко для человека требуется установление только "рамочных" нормативов и условий или исходных принципов, а все другое решается по договоренности). Не всегда нужной определенности удается в документах достигнуть практически (для того, чтобы "прописать" известные правила нужно владеть современным деловым языком, данными филологии и плюс к этому — приемами юридической техники, о важнейших из них дальше пойдет еще речь).

Но как бы то ни было, строгая определенность в поведении людей, необходимость ее четкого закрепления, — непременные требования современной цивилизации, показатель культуры, да и просто условие успеха, надежности в наших делах. Такая определенность достигается не только в юридических документах, идущих "сверху", от власти, но в наших частных документах — прежде всего в договорах. И это порой имеет существенное значение не только в деловой жизни, в производстве и коммерции, но и в наших сугубо личных делах, в самой что ни на есть высокой духовной жизни, даже — в любви (что сделать? — все высоко духовное, сугубо личное происходит в нашей земной жизни, в прозаических условиях быта, заботах, мелочах, обыденной жизненной прозе). Знаменитый русский юрист дореволюционного времени И.А. Покровский — в дальнейшем мы довольно часто будем обращаться к его мыслям — говорил даже так; "право на определенность правовых норм есть одно из самых неотъемлемых прав человеческой личности, какое только себе можно представить; без него, в сущности, ни о каком "праве" не может быть речи"1

… Марину потрясло, что перед священном обрядом — свадьбой ее возлюбленный заговорил о каком-то брачном договоре. Договоре? Значит, об имуществе, его возможном дележе. А дележ имущества бывает когда? Ясно — при предполагаемом разводе. Значит, не о любви, не о святом и возвышенном он, такой внешне красивый, героической профессии человек, думает?

А сейчас — внимание! Внимательно вчитаемся — как и положено при чтении законов — в статью 42 Семейного кодекса, в которой говорится о брачном договоре. В ней, действительно, сказано о возможности (хотя это вовсе не обязательно) заранее определить имущественные последствия на случай развода. Но не это главное. В Семейном кодексе записано: "Брачным договором супруги вправе изменить установленный законом режим совместной собственности (ст. 34 настоящего Кодекса), установить режим совместной, долевой или раздельной собственности на все имущество супругов, на отдельные виды или на имущество каждого из супругов" При этом специально оговаривается, что "брачный договор может быть заключен как в отношении имеющегося, так и в отношении будущего имущества супругов" и что супруги вправе определять свои права и обязанности по взаимному содержанию, другие условия, "а также включать в брачный договор любые иные положения, касающиеся имущественных отношений супругов". В то же время в статье 42 Кодекса есть и такой пункт: "Брачный договор не может ограничивать правоспособность или дееспособность супругов, их право на обращение в суд за защитой своих прав, регулировать... права и обязанности супругов в отношении детей, предусматривать положения, ограничивающие права нетрудоспособного нуждающегося супруга на получение содержания, другие условия, которые ставят одного из супругов в крайне неблагоприятное положение или противоречат основным началам семейного законодательства".

Вот и получилось, что Алексей, возлюбленный Марины, — человек ответственный, связанный с таким родом деятельности, в которой много риска, грозящим, увы, и печальными последствиями, решил — во имя любви! — заранее позаботиться на всякий случай о благополучии Марины. И с этой целью — так определить путем брачного договора режим их совместного имущества, чтобы "в случае чего" именно за ней было забронирована большая часть их совместной собственности, его доходов.

Если внимательно присмотреться к приведенным и ко всем другим положениям Семейного кодекса о брачном договоре, то нетрудно убедиться в том, что в сфере семейных отношений используется достоинство юридических категорий — закона, договора — для того, чтобы придать отношениям между членами семьи предельную строгость и определенность, четкое определить возможное и должное поведение, заранее исключить возможность неясностей, конфликтов. И при этом — отрегулировать все это так, чтобы в результате скоропалительных решений не пострадали основные права граждан (в том числе — сама возможность обращения в суд за защитой) или один из супругов не был бы поставлен в крайне неблагоприятное положение.

Дата добавления: 2015-05-31