О логике права 2 страница

1 Весьма показательно, что история права и история искусства на первых порах как бы сливаются. Исторические факты свидетельствуют, что в таких очагах цивилизации, как Древняя Греция и Древний Рим, судебное красноречие было одной из главных разновидностей риторики, которая, в свою очередь, являлась важнейшей областью духовной жизни — источником и фактором развития литературной речи. Цицерон в своих трактатах указывает на право и на судебную речь как на основу риторики. Устами одного из персонажей "Трактатов", утверждавшего, что ораторское искусство — в общем детская игра, он говорит: "И только в судебных прениях это поистине великая и едва ли не величайшая из всех человеческих работ" (С. 114).

1 Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии

социальных наук и общей теории права. М., 1916. С. 336.

1 См. — Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М. Статут".1998. С.147. Автор пишет: "Думается, что юридическая реальность есть вообще некоторая особая реальность". И поясняет этот тезис на феномене, которые привлек внимание цивилистов и стал предметом довольно обстоятельных обсуждений в литературе, — объяснении реальности юридического лица (в сопоставлении с лицом физическим). При этом И. А. Покровский, продолжая свою мысль об особой юридической реальности, затрагивает даже реальность физических лиц: "самый физический человек, превращаясь в юридического субъекта прав, утрачивает в значительной мере свою реальность естественную; для понятия субъекта прав безразличен рост, цвет волос и т.д." (там же).

1 См.: Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург- 1995. С.12

2 Разумеется, нужно держать в поле зрения то обстоятельство, что позитивное право, особенно на начальных фазах своего существования и в некоторых своих разновидностях, далеко не всегда выступает в одном лишь писаном виде (см.: Лейст О.Э. Три концепции права//Сов. государство и право. 1991.№ 14. С. 4). Но дело-то в том (это обстоятельство уже отмечалось в предшествующем изложении), что тогда право может быть охарактеризовано как неразвитое, и оно, сливаясь с правосознанием и обычаями, в полной мере не проявляет свои свойств и достоинства особого социального феномена, нормативного институционального регулятора.

1 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М. "Статут".1998. С. 60.

1 Мамардашвили М. Кантианские вариации. — М..; "Аграф", 1997. С.147.

2 Там же. С.90.

3 Автор пишет: "Скажем, существует определенная форма судопроизводства. А если мы полагаемся просто на то, что будем воспитывать порядочных и честны судей, которые не берут взятки, — то никогда праведного и справедливого суда мы иметь не будем. Потому что пока мы будем к этому стремиться, будет действовать форма, формальный элемент. И беда, если он неразвит, если это суд, в котором нет разделения властей, который не отделен от государства в виде независимого института судей, суд, который не имеет независимой прокуратуры, где прокурор, жертва, адвокат слиты все в одном лице (а это лицо всегда наше побуждение, порыв и, как выражались русские мыслители прошлого и начала этого века, инстинкт правды)..." (Там же. С.90-91).

4 Там же. С.90 — 91. При этом М. Мамардашвили замечает; "Это ощущение формы — не только продует философствования, но продукт определенного рода культуры".

5 Там же. С.93.

1 Кросс Руперт. Прецедент в английском праве. Пер. с англ. М., 1985. С. 29.

2 Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 1995. С.7-8

1 Об этом парадоксальном.социальном явлении — "неправовом праве", или в иной словесной интерпретации — "имитационном праве", "видимости права", характеризующем сложные повороты развития права в современную эпоху, — в этой книге будет рассказано и в дальнейшем.

2 См., в частности: Нерсесянц В.С. Философия права. Учебник для вузов. М.,1997. С.10 и след.

1 См.: Нерсесянц В. С. Философия права. Учебник для вузов. М.,1997. С. 490.

2 Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. "Наука". 1992.С.188.

3.Автор, продолжая приведенную в тексте мысль, пишет: "Одновременно Кант догадывается о том, что правоотношения могу получить развитие и достигнуть чистоты лишь при наличии правового порядка. Последний же поддается достаточно убедительному моральному обоснованию" (Там же). Но дело-то как раз в том, что в данном случае — поскольку речь идет о равновесности — никакого "морального обоснования" и не требуется.

1 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М. "Статут".1998. С.89.

2 Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М. "Статут".1998. С.106.

3 Хотелось бы обратить внимание на то, что сама постановка вопроса о "признаках" нацелена на то, чтобы дать первое и наиболее общее представление о позитивном праве. Поэтому в самом их перечне и содержательных трактовках находят отражение как объективные свойства права (общеобязательная нормативность, государственная обеспеченность), так и другие его особенности, относящиеся ко внешней форме права (выражение норм в законах, других признаваемых государством источниках) и его действию, дозволительной природе (действие через дозволения, через субъективные права).

1 Семитко А.П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. Екатеринбург, 1996. С.114.

2 Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М.,1991. С.538.

1 Исследование конкретного правового материала, в том числе и того, который наличествовал в советском праве, свидетельствовало о том, что "предмет" регулирования, хотя и оказывает известное влияние на его содержание, всё же не представляет собой основы для юридической специфики отраслей права. Такой подход выглядел примитивным даже с точки зрения марксистских философских постулатов, если уж совсем не упрощать их (по примеру того, как это делал по рецептам "мичуринской биологии", скажем, академик Лысенко, "объяснявший" биологические особенности организмов — пеночки, овса и овсюга — данными конкретных природных условий — тоже своего рода "предметом"). Потому-то правоведы советской поры, стремящиеся к постижению юридических особенностей правового регулирования, пытались связывать их не просто с данными общественными отношениями — имущественными, административными и др. -, а с их "глубинной, социально-экономической сутью" (именно таких позиций придерживался в то время в ряде изданий автор этих строк при характеристике права, его системы, структуры).

2 Именно в таком ключе строились в то время и диссертация и другие мои работы по общей теории права и по теории гражданского права (в том числе — "Предмет советского социалистического гражданского права". Ученые труды СЮИ. Свердловск,. 1959). И хотя эти работы почти целиком были посвящены специальной юридической проблематике, теперь я вижу, что ограниченность и ущербность общего философского подхода, сориентированного на "предмет", не позволили с достаточной основательностью разобраться и с сугубо юридическими вопросами.

1 Близкими чертами (хотя, разумеется, на более низком, подчас примитивном уровне) характеризуются правовые системы древнего мира и средневековья. Свидетельство тому — юридические памятники тех эпох в которых лишь намечаются отдельные правовые подразделения, причем не такие, как современно понимаемые отрасли, а именно предметные, тематические институты и более крупные подразделения (пожалуй, далеко не всегда оправдано использование современного понятийного аппарата и терминологии при теоретическом освещении правових систем прошлого). В юридической литературе уже давно отмечено, что правовой материал римского права, древнего русского права и других правовых систем предшествующих эпох подчинялся своей, самобытной систематике. Так, в отношении Русской Правды в Пространной редакции обосновывается верный взгляд, что композиционной единицей> его является не статья, а раздел определенного содержания. И когда речь идет о системе Пространной редакции Русской Правды, то имеется в виду система не юридическая, а тематическая (см.: Орешников А. С. О композиции Пространной редакции Русской Правды // Правоведение. 1973. № 1. С. 70).

1 Сафиуллин Д. Н. Роль нормативных предписаний в определении содер жания хозяйственного договора // Роль договора в регулировании хозяйственных отношений. Пермь, 1979. С. 137.

1 Например, Е. А. Лукашева, глубоко изучающая вопросы правосознания, выступила против резкого размежевания нормативного влияния правосознания на поведение людей и регулирующего воздействия на него юридических норм (см.: Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 95).

1 Подчеркивая нормативность правосознания, Е. А.Лукашева пишет: "Важно наличие в сознании идеи законности, дающей общую нормативно-правовую ориентацию индивиду> (см.: Лукашева Е. А. Социалистическое правосознание и законность. С. 95).

1 См. Алексеев С.С. Теория права. М. 1995. С.205-206.

1 Такого рода сложности возрастаю многократно, когда в научном обиходе и практике традиционно понимание права нередко чуть ли не целиком сводится к формулированию его некой краткой дефиниции.

Конечно, в юриспруденции от этого никуда не уйти. Ибо именно в юридической науке, в особенности в области аналитической юриспруденции, краткое и четкое определение имеет операциональное значение: на его основе должны решаться в высшей степени важные практические вопросы, прежде всего о том, можно ли и допустимо ли с опорой на данное определение признавать поведение людей правомерным или неправомерным со всеми вытекающими из этого последствиями, нередко очень существенными.

В условиях же советского общества (обстоятельство, с которым неизменно приходится считаться при решении вопросов в обстановке современной российской науки) операциональное определение оказалось пригодным для марксистских коммунистических догм, которые во всех случаях должны быть "методологической основой" формулирование каких-либо понятий в гуманитарной сфере.

Вот и формулировались в условиях советского общества определений права — такой странный симбиоз юридического позитивизма и марксистских догм, который (с добавлением выдержек из партийных документов и выступлений партийных вождей), который стал характерной чертой всей советской юридической науки. И именно он предопределил и многие другие пороки советского правоведения, включая и то, что для него характерны односторонние идеологизированные трактовки, "упущения" и — как верно замечено Э.Ю. Соловьевым — "позорный пробел", состоящий главным образом в отсутствии "включенности" в правопонимание категорий прав человека(Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. "Наука". 1992.С. 10.)

1 С рассматриваемой точки зрения представляет интерес высказанные в российской юридической литературе последнего времени соображения, в соответствии с которыми "...выраженные и представленные в правах равенство, всеобщность, независимость, свобода индивидов носят формальный характер"; причем — так, что "форма здесь не внешняя оболочка. Она содержательна..."; и поэтому, как верно пишет В.С.Нерсесянц, "своим всеобщим масштабом и равной мерой право измеряет, "отмеряет" и оформляет свободу индивидов" (Теория права и государства. Под ред. Г.Н.Манова. М., 1995. С.288).

1 Мальцев Г.В. Права личности: юридическая норма и социальная действительность. Конституция СССР и правовое положение личности. М.,1979. С.50.

1 Такой характер имеют теоретические разработки, проведенные, в частности — А.В.Мицкевичем, П.М. Рабиновичем, Б.В.Шейндлиным, Л.С.Явичем и др. Ряд разработок подобного профиля, наряду с попытками найти философски-правовой смысл в категориях марксизма, был проведен и автором этих строк, в том числе по проблемам ценности права, механизма правового регулирования, структуры права, общих дозволений и запретов.

1 Баскин Ю.Я. Очерки философии права. Сыктывкар, 1996. С.46.

2 См.: Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург, 1995. С.12.

1 См. Лукашева Е.А.. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С. 95.

1 Лейст 0. Э. Сущность и исторические типы права // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1992. С. 4 и сл.

1 В данном месте хотелось бы обратить внимание на то, что автор этих строк уточнил свою позицию в отношении ступеней "восхождения" права. В отличие от ранее высказанных положений о таком "восхождении", когда в нем выделись четыре ступени — право сильного, кулачное право, право власти, право гражданского общества (См.: Теория права. Изд. 2-е. Изд. БЕК. 1995. С. 126 и след.), в настоящей работе:

во-первых, кулачное право включено в более общую категорию "право сильного";

во-вторых, в "промежутке" между правом власти и правом гражданского общества выделена в качестве особой стадии — "право государства";

в-третьих, право современного гражданского общества получило сокращенное обозначение как "гуманистическое право" в том значении, о котором дальше говорится в книге.

1 См.: Туманов В.А. Буржуазная правовая идеология. Изд."Наука". М.1971.С.161 и след.

1 Там же. С. 309-310.

1 В философской литературе высказано мнение, что право находится между двумя "полюсами" нормативного — нормативным как среднестатистической категорией и нормой как идеалом (см.: Холстинин Р.Н. Взаимодействие философии и права в России. Очерки русской философии ХЧ111 — ХХ вв. Екатеринбург, 1994. С. 134).

См.: Вопросы философии. 1992. № 6. С. 26.

2 Более того, по отношению к тем периодам развития общества, когда существуют авторитарные режимы, право — разумеется, без претензий на операциональную жесткость — без колебаний может быть охарактеризовано, как это ранее делалось с ортодоксальных марксистских позиций, как возведенная в закон воля господствующего класса, определяемая материальными условиями его жизни (при том условии, правда, что "возведение в закон" рассматривается в качестве некоторого воплощения цивилизационных начал: "воля класса" возводится все же на новую плоскость, приподнимается над сугубо классово-политическими отношениями и порядками), Естественно, нельзя забывать и то, что канонизация классового и в то же время формалистического определения права, сводимого по сути дела к одной лишь системе норм, а точнее, к праву власти, в обстановке безраздельного господства сталинской тоталитарной идеологии явилась очевидным социальным заказом последней, хотя советские юристы немало потрудились над тем, чтобы облагородить дефиницию, сформулированную в конце 1930-х годов Вышинским и возведенную затем в ранг классической2, придать ей цивилизованный вид.

1 Еще в 1917 году знаменитый русский правовед-цивилист И.А. Покровский, отмечая, что право "имеет своей общей целью регулирование междучеловеческих отношений", начинал это утверждение со слов "как известно" (И.А. Покровский. Основные проблемы градданского права. М. "Статут". 1998. С.38).

2 Отмечая важность норм, выполняющих именно регулятивные функции, Поль Рикёр справедливо отмечает: ".. среди символических систем, опосредующих действие, есть такие, которые выполняют определенную нормативную функцию, и ее не следовало бы слишком поспешно сводить к моральным правилам" (Рикёр П. Герменевтика. Этика. Политика. М.,1995. С. 12). Автор приводит слова П. Уинча, который говорит о действии как о rule — governed behaviour (регулируемом нормами поведения).

3 Фихте И.Г. Соч. Т.2. С. 177.

4 Малинова И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996. С.106.

1 Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург, 1995. С.33.

2 Малинова И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург, 1996. С.110. С.106.

3 Там же. "С этой точки зрения, — говорится в книге, — такие понятия, как "правовое поле", "правовое пространство", "правовая среда", "правовая сфера" и т. д., являются своего рода метаформами, выражающими суть: общественные отношения объективируются в праве не непосредственно, а системно опосредуясь всей структурной целостностью" (Там же, С.110).

1 Кант И. Сочинения на немецком и русском языках.Т.1. М., 1994. С.105. С этой же точки зрения припомним и гипотетические рассуждения философа о возможности с использованием "механизма природы" достижения целей права даже в отношении народа, "который состоял бы из дьяволов (если только они обладают рассудком)" (Там же.С..420).

2 Там же.С.105.

3 Здесь, наряду со значением права на "регулятивном уровне" в качестве стабилизирующего и консервативного фактора, раскрывается также еще одна его характеристика, требующая внимания науки, — его роль как своего рода прогностического института.

1 По мнению И.П. Малиновой, "право несет в себе присущий всей культуре инвариант общественного опосредования субъектных отношений" (Малинова И.П. Философия правотворчества. Екатеринбург. 1996. С.106). См. также разработки Ю.Г.Ершова, полагающего, что право выступает "прежде всего как система воспроизводства общих условий существования общества, его устойчивости и упорядоченности" (Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург. 1995. С.33).

2 Мамардашвили М. Кантианские вариации. — М..; "Аграф", 1997. С.286.

1 Горькие факты здесь уже есть. Стоило только в конце 1991 г. появиться публикациям, в которых после десятилетий категорических запретов обосновывалась необходимость восстановления теории частного права (видимо, с какими-то возвышенными акцентами на этот счет), как некоторые специалисты в области публичного права, вычленяемого — кстати сказать именно в связи с упомянутой теорией — усмотрели во всем этом "недооценку" публично-правовой сферы правового регулирования.

1 Будь лицом: ценности гражданского общества. Т.1 Томск. 1993. С.188.

2 Как подчеркивал Б.А. Кистяковский, "только догматическая юриспруденция создает полноту разработки понятий, точность и устойчивость их" (Кистяковский Б.А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общая теория права.М.,1916. С.40)

1 Между тем, "зациклинность" привычных в юридической науке представлений на праве как регуляторе, да притом в его "механической интерпретации", уводит мысль от выводов гуманитарного (и даже — эстетического) порядка, которые, казалось бы, самом собой вытекают из положений о праве как регуляторе, в частности, — средстве воспроизводства социального строя. М. Мамардашвили говорит: "То, что само себя воспроизводит так, что я внутри этого феномена согласован со всеми остальными, то есть я не могу подумать иначе, как думаю, я сразу узнаю себя в качестве такового, и, во вторых, в этом узнавании у меня есть сознание согласованности со всеми другими живыми существами — это есть одновременно высшее благо или, если угодно, конечная цель мироздания. Это же является и красотой если в слово "красота" в вкладывать античный смысл. Красота — наглядно зримая явленность истины; истина, которая наглядно явлена материальным расположением, есть прекрасное. Все три термина — истина, добро, красота — являются свойствами того, что след за Кантом я называю самоподдержанием разума... Одновременно к этому применим термин "гармония" — эти образования излучают гармонию, звучат гармониями" (Мамардашвили М. Кантианские вариации. — М..; "Аграф", 1997. С. 294-295).

1 На это обращено внимание в науке, в литературе — и прошлого времени (Ш. Монтескье) и нынешнего. По мнению К. Штерна, например, даже современное демократическое государство гарантирует и защищает права людей и одновременно является силой, олицетворяющей "противостояние именно этого государства основным правам" (Государственное право Германии. Т.2. М. 1994. С.185.).

2 Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1995. С. 14.

3 Там же. С.15-16. Автор замечает: "Моральные заповеди — это категорические, или безусловные, императивы, прямо выражающие значение нормы или имплицитно имеющие к ним отношение" (С. 16).

4 По мнению В.А.Туманова, "право во всех его проявлениях — как нормативная система, движение общественных отношений, правосудие — должно быть пронизано нравственностью. Внутренняя моральность права — одно из важнейших условий его эффективности"(Туманов В.А. Правовой нигилизм в историко-идеологическом ракурсе. // Государство и право.1993. № 3. С. 68).

5 К сожалению, подобный взгляд — не только удел обыденных ходячих представлений: его порой высказывали и высказывают крупные мыслители. Его в контексте негативного отношения к легализму придерживался Н.А. Бердяев. Он писал, например: "Вера в конституцию — жалкая вера... Вера должна быть направлена на предметы более достойные. Делать себе кумира из правового государства недостойно" (Бердяев Н. Философия неравенства. М., 1990. С. 109).

6 Ершов Ю.Г. Философия права (материалы лекций). Екатеринбург, 1995. С.30.

7 Фихте И.Г. Соч. Т.2. С.165.

8 Соловьев В.С. Соч. Т. 1. М., 1988. С.450.

9 См. Соловьев В.С. Собр. соч. Т. VII. С. 382, 509-522.

10 При характеристике этого "права" В.Соловьев обращает внимание на то, "чтобы всякий человек имел не только обеспеченные средства к существованию... и достаточный физический отдых, но и чтобы он мог также пользоваться досугом для своего духовного совершенства" (Там же. С. 355) — положения, невольно вызывающие ассоциации с конституционными записями — и это, как мы увидим, вполне объяснимо — сталинского времени.

11 См. Чичерин Б.Н. Вопросы политики. М., 1905. С. 114.

12 Франц А. Б. Мораль и власть. // Философские науки.1992. № 3. С. 11.

13 Впрочем, знаменательно, что еще до развития аксиологии и соответствующих философских представлений русские правоведы в дореволюционное время обосновывали "социальную ценность" права (см, в частности, И.А. Покровский. Основные проблемы гражданского права. М. "Статут". 1998. С.37 и след.).

14 См. — С.С. Алексеев. Социальная ценность права в советском обществе. Юрид лит. 196

15 ' См.: Белых В. С. Сущность права: в поисках новых теорий или "консерватизм" старого мышления // Российский юридический журнал. 1993. # 2. С. 53.

16 См.: Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 17, 83, 84 и сл.

17 См.: Калмыков Ю. Х., Баранов Н. А. Правовые средства обеспечения имущественных потребностей граждан. — В кн.: Гражданское право в сфере обслуживания. Свердловск, 1984. С. 49 — 51.

18 См.: Пугинский Б. И. Указ. соч. С. 89 — 92.

19 Правовые средства как никакие иные правовые явления представляют такую категорию, которая призваны раскрыть социальную силу права. Ведь определенные правовые формы потому и обособляются в устойчивые институционные образования, потому и используются субъектами, что обладают социальной силой. В них, следовательно, заложены такие возможности, которые позволяют справиться с трудностями, преодолеть препятствия, обеспечить решение "того, во имя чего" потребовалось позитивное право — решение назревшей жизненной ситуации. Выраженная в правовых средствах социальная сила и характеризует их как существенные ценности.

В то ж время важно обратить внимание на то, что в юридическом инструментарии заложена не вообще социальная сила, а правовая сила, реализующая своего рода юридическую энергию, — все то, что выражает ценность права. Правовые средства — не просто инструменты решения жизненных ситуаций, тех или иных социальных задач, существующие наряду с другими. Социально-политический смысл постановки проблемы о правовых средствах заключается в том, что они являются не только социальной необходимостью, своего рода объективной закономерностью, но и оптимальным, адекватным условиям цивилизации способом решения задач, стоящих перед обществом, способом, который выражает социальную ценность права как регулятора общественных отношений.

Что значит использовать правовые средства в практической жизни? Это значит так применять юридический инструментарий к решению жизненных ситуаций, экономических и иных социальных задач, чтобы был достигнут эффект, реализующий социальную ценность, силу права, его миссию быть стабилизирующим фактором, обеспечивающим, в частности: а) определенность, надежность и устойчивость складывающихся отношений; б) корреляцию регулирования субъективными правами; в) строгую регламентацию и в то же время гарантированность, защищенность субъективных прав; г) комплекс способов, гарантирующих реальное, фактическое исполнение юридических обязанностей; д) необходимую процедуру для осуществления юридических действий, процессуальные формы и механизмы, нацеленные на реализацию субъективных прав и достижение истины в конфликтных ситуациях.

Этим не исчерпывается правовой эффект юридического инструментария. Он виден и в других проявлениях силы права, о которых уже говорилось. Здесь важен сам факт: надлежащее использование правовых средств означает фактическое проведение в жизнь собственной ценности права, использование его богатого потенциала.

20 Одно из таких направлений — это исследование взаимодействия правовых средств с социальной деятельностью. Здесь важно обратить внимание на то, что перспектива последующего использования заложена в самом бытии, в существе, в предназначении юридического инструментария: правовые средства потому и для того складываются, чтобы при надлежащем их использовании был достигнут нужный социальный эффект.

Следовательно, они с самого начала рассчитаны на приведение их в действие теми или иными субъектами. Другими словами, хотя правовые средства есть явления субстанциональные, в них, в самом их бытии присутствует момент, выражающий перспективу использования, — возможности того, что известные субъекты "возьмут их в руки" и добьются с их помощью нужного, ожидаемого результата. С рассматриваемой точки зрения вопросы использования правовых средств являются решающей частью юридической практики и в то же время важным и перспективным направлением развития юридической науки.

В тоже время нужно видеть, что возможность использования правовых средств субъектами вовсе не означает, что правовые формы являются "средствами" этих субъектов. Например, возможность использования государством известного набора сложившихся правовых форм не есть утверждение этатического подхода к праву, при котором место и функции последнего в жизни общества сводятся к тому, что оно выступает лишь как орудие государства. Акценты в трехчленной связке "субъект — правовые средства — социальные задачи" должны быть смещены к третьей части приведенной формулы. Сложившиеся правовые формы являются средствами, инструментами не с точки зрения субъектов, а главным образом с точки зрения решаемых с их помощью социальных задач. Они, следовательно, инструменты оптимального решения социальных задач, с которыми и находятся в органической связи.

Такого рода органической связи нет между правовыми средствами и субъектами. И дело не только в том, что одни и те же правовые средства могут быть использованы различными субъектами, но и главным образом в том, что они развернуты к субъектам лишь своими потенциальными возможностями. Эти возможности субъектами общественных отношений могут быть использованы или не использованы, использованы полно или неполно, эффективно или неэффективно и т. д.

21 На значение позитивного обязывания, дозволения и запрещения для характеристики методов правового регулирования в свое времл независимо друг от друга обратили внимание В. Ф. Яковлев и В. Д. Сорокин (см.: Якоалев В. Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. Свердловск, 1972; Сорокин В. Д. Административно-процессуальное право. М., 1972).

Однако, в отличие от В.Ф. Яковлева, В. Д. Сорокин не связывал конструируемые им методы со структурой права, с юридическим своеобразием ее главных подразделений — отраслей. Такая позиция, получившая развитие в другой книге автора — "Метод правового регулирования (теоретические проблемы)" (М., 1976), характеризуется недооценкой "субстанциональности" позитивных обязываний, запретов, дозволений, их значения в правовой действительности. Справедливые соображения по атому поводу высказаны Л. С. Явичем (см.: Явич Л. С. Общая теория права. С. 130) и С. Н. Братусем (см.: Система советского законодательства / Под ред. И. С. Самощенко. М., 1980. С. 46 — 47).

22 По приведенным ранее соображениям вряд ли можно согласиться с утверждением А. Б. Венгерова и Н. С. Барабашевой о том, что возникновение права характеризуется появлением новых позитивно-обязывающих норм, обусловленных организацией земледелия, скотоводства, ремесла (см.: Венгеров А. Б., Барабашева Н. С. Нормативная система и эффективность общественного производства. С. 263). Они более точны, когда в отношении социально-нормативных регуляторов первичных государств утверждают, что для них характерно "взаимодействие двух правовых подсистем — позитивных обязываний и разрешений-запретов" (Там же. С. 276).

23 Юридические запреты в современных условиях — это необходимое, важное юридическое средство обеспечения организованности общественных отношений, охраны прав и законных интересов граждан, общественных объединений, всего общества, создания барьера для нежелательного, социально вредного поведения. Во многих случаях запрещения представляют собой переведенные на юридический язык и оснащенные юридической санкцией моральные запреты (таковы, как правило, юридические запреты в области личных взаимоотношений граждан, неприкосновенности личности, за нарушение которых установлена уголовная и административная ответственность). Вместе с тем есть немало юридических запретов, непосредственно выражающих организационную деятельность государства в сферах государственного управления, охраны окружающей среды и ряде других, которые так или иначе обосновываются в нормах морали, но не являются их сколько-нибудь близким текстуальным воспроизведением. Есть и такие запреты, которые вводятся в ткань права без необходимых оснований, в силу доминирования административных начал в управлении, бюрократических извращений, тоталитарной власти, что, в частности, и придало советскому праву запретительно-ограничительные черты.

Дата добавления: 2015-05-31