Было время молчать

Часть I

Усний виклад реферату

Після написання реферату студент повинен докласти його зміст на семінарському занятті. Автор роботи протягом десяти хвилин має викласти основні положення розділів та підрозділів свого дослідження, обґрунтувати наукову і практичну значимість обраної теми, сформулювати пропозиції чи рекомендації. Після виступу, при необхідності, відповісти на запитання викладача та інших учасників семінару.

За результатами обговорення написаного і докладеного реферату студенту виставляється відповідна кількість балів, які враховуються при виставленні підсумкової оцінки з навчальної дисципліни.

Глава 1

Тяжелые тучи вынырнули из Днепра и поползли, смывая небесную голубизну. Потемнел дальний лес, возвышаясь угрюмой громадой над окрестными селениями. Налетевший ветер, срывая последние желтые листья с деревьев, понес их вместе с клубами пыли прямо на село Яблочное.

Бабы торопливо снимали с веревок белье, гремели ведрами и загоняли с улицы ребятню.

– Ну, что? Родила? – перегнувшись через плетень, спросила женщина.

– Пока нет, — отозвалась другая.

Но порыв ветра унес её голос. Запахло пылью. Холодный дождь застучал сначала редкими каплями, потом все чаще, чаще и наконец, повис отвесной водяной стеной.

Свинцовое октябрьское небо вдруг прочертили ослепительные зигзаги молнии.

– Фу, дьявол! – испуганно произнесла женщина и перекрестившись, побежала к хате.

В это время, перекрывая шум дождя, послышался крик новорожденного.

Через пятьдесят шесть лет его имя узнает мир. И содрогнется. Маньяк, сгубивший десятки жизней, войдет в историю как один из самых кровожадных злодеев двадцатого века. Их глубины веков, припорошенные забвением, встанут рядом с ним имена тех, чьи страшные деяния теперь больше походят на мифы.

Маниакальное поведение преступников породило огромное число легенд. В лесах восточной Европы и на Балканах нередко встречались вампиры и людоеды. Особенно часто вспоминали их в Силезии, Венгрии, Моравии. М не только упоминания о вампирах, но и добротные литературные портреты достались нам с тех далеких пор.

Вот как выглядел знаменитый граф Дракула, обитавший в своем мрачном замке среди силезских лесов:

«…высокий старец с гладко выбритым лицом и снежно-белыми усами, облаченный во все черное. В лице его не было ни кровинки.

…Его лицо было мертвецки белым, даже с просинью, с тонким, благородно очерченным носом и причудливо вырезанными хищными ноздрями. Лоб его был высоким, а волосы, не очень густые на висках, были весьма длинными и красивыми и в изобилии покрывали остальную часть черепа. Брови его также были очень густы и почти сходились на переносице, а сжатый рот вырезан так, что казался жестоким и порочным».

Портрет человека, прожившего четыре века, умевшего перевоплощаться в стаю волков и погубившего множество молодых женщин.

– Легенда она и есть легенда, – скажет кто-то. Но не спешите с выводами. В этой книге вы встретите описание реальных событий, способных заставить задуматься и вспомнить сюжеты мрачных мифов.

Вот известная уже по документальным источникам история «индийского душителя», который с помощью своей желто-белой удавки умертвил в одном из районов Индии в конце восемнадцатого века по меньшей мере 931 человека. Своеобразный рекорд, зарегистрированный уголовной юстицией планеты.

В средневековой Венгрии принцесса Эрзбет Батори была обвинена в убийстве 650 девушек из деревень, окружавших её замок в Ужете. На суде, состоявшемся 2 января 1611 года, один из свидетелей показал, что видел список, составленный принцессой, где указывались все жертвы. События в Ужете, как и похождения графа Дракулы, стали сюжетами снятых на Западе кинофильмов о вампирах и людоедах, действующих на фоне средневековых декораций.

17 апреля 1676 года королевский суд высшей юстиции начал слушание «дела о ядах».

На скамье подсудимых красивая хрупкая аристократка – 46-летняя маркиза Мари Мадлен д'Обре из рода Бренвилье. Она обвинялась в отравлении отца, братьев, попытках отравить сестру и мужа. С каждым днем судебных заседаний становились известными подробности о кровосмесительной связи подсудимой с братом, о хладнокровной подготовке убийств. Через три месяца в верхнем зале башни Монтгомере прозвучал приговор: «…пытки, покаяние и смертная казнь на площади».

В конце дня 16 июля, когда над Парижем сгустились сумерки, палач Гийом помог маркизе выбраться из повозки, привезшей её с покаяния. Потом на помосте поправил маркизе волосы, надорвал на груди грубую рубаху и одним ударом топора отделил голову от тела.

Аббат Пиро пропел первые слова: «Спаси меня, Господи», и толпа подхватила молитву.

Пламя костра осветило Гревскую площадь. Прах сожженной маркизы развеяли по ветру. Потом множество людей попытались найти обугленные кости сожженной маркизы в связи с возникшим слухом о её святости.

Так называемое дело о ядах и чёрных мессах вскоре вновь заставило говорить о себе.

19 февраля 1680 года в Париже во дворце Арсенале открылся особый суд, утвержденный Людовиком XIV и получивший название «Огненной палаты». Действительно стены зала, в котором заседали судьи, были драпированы ярко-красным бархатом. Черные камзолы судей украшены кроваво-красным подбоем.

Слушалось дело о черных мессах-служениях, при которых молитвенник лежал на животе обнаженной грешницы, а сама месса служилась с целью вызова сатаны.

Представшая перед судом Катерина Монвуазен была обвинена не только в организациях черных месс, но и в более прозаических делах – десятков абортов, сделанных ею знатным дамам, отравленных любовников по заказу знакомых дам.

Ведьму Монвуазен суд приговорил к сожжению заживо. Через два дня после исполнения приговора дочь осужденной Мари-Маргарита поразила суд неожиданным признанием об отравлении фаворитки короля мадемуазель д'Фонтанж. Установлен и схвачен аббат церкви св. Марка Гибург, служивший мессы на обнаженном животе женщины, «чтобы вызвать дьявола».

Когда на допросах стало повторяться имя фаворитки короля Людовика XIV мадам д'Монжеспан, король приказал прекратить дальнейшее расследование. Вскоре после смерти председателя суда протоколы судебного расследования были уничтожены. Король сам наблюдал за уничтожением документов.

Пятнадцать свидетелей, имевших дерзость обвинить фаворитку короля, были заключены в различные крепости королевства и до конца дней своих остались прикованными к стенам каменных камер.

С восемнадцатого столетия при характеристике половых преступлений используется слово «садизм». Оно широко распространено в сегодняшней лексике. Однако, проверив «поправки словарей», можно обнаружить, что никакого научного значения термин «садизм» не имеет.

Слова «садист», «садизм», «садистская» произошли от имени маркиза д'Сада, жившего во Франции в 1740-1814 годах. Обвиняемый в половых преступлениях, сопровождаемых истязанием женщин, маркиз более тридцати лет своей жизни провел в заключении.

В тюрьмах он написал повести и романы, составившие своеобразное собрание эротической литературы в пятнадцати томах

В одной из главных книг «Философия в будуаре», изданной во Франции в 1795 году, не переводившейся на русский язык, д'Сад повествует о пятнадцатилетней красавице, с удовольствием воспринимавшей уроки развратницы и трех мужчин. Но Эжени – так зовут героиню – не только осваивает практику половых отношений, но ещё многое узнает о необычных взглядах на религию, нравственность, секс.

Средние века и эпоха абсолютизма, однозначно оцененные как нечто серое и безнравственное, прошли. Но преступлении не стало меньше, чем прежде. Они по-прежнему привлекают внимание общества.

7 ноября 1921 года пресса всего мира сообщала о начале процесса, проходившего в версальском дворце правосудия. Пятидесятилетнему коммерсанту Анри Дезире Ландрю предъявлялось обвинение в убийстве 11 одиноких женщин. Несчастья их начинались с появления в газете «Журналь» неприметного объявления следующего содержания: «Пожилой вдовец ищет девицу или вдову без детей, от сорока до пятидесяти лет, достойную во всех отношениях».

Обвинение представило неопровержимые доказательства виновности подсудимого. Публика ловила каждое слово, сказанное в суде. Газеты печатали отчеты о процессе. Через три недели – 30 ноября был прочитан приговор: «Публичное отсечение головы на центральной площади Версаля».

По свидетельству участников и очевидцев процесса, ни у кого не было сомнений в виновности Ландрю, но одна особенность не давала им покоя.

Дело в том, что три психиатра – видных ученых вынесли свое заключение о результатах освидетельствования Ландрю. По мнению профессора, он не страдал ни психозами, ни навязчивыми идеями, ни помутнениями рассудка. У него не было пороков, он не пил и не курил, не имел склонности к садизму и извращениям. Сексуальные потребности осужденного свидетельствовали лишь о нормальном здоровье.

Присутствовавших в зале поражало: если Ландрю, человек психически здоровый, мог оказаться виновным, значит, то же самое может совершить всякий? Для этого достаточно быть нормальным. Чудовищно нормальным. И распилить на куски одиннадцать человеческих тел, чтобы сжечь их в домашней печке.

На рассвете 21 февраля 1922 года и Версале в присут­ствии семидесяти человек, сумевших получить пропуска на площадь, палач опустил нож гильотины.

Через год небольшой железная печка, в которой Ландрю сжигал тела жертв, обычная печки, не стоившей и пяти су, была оценена на аукционе, проведенном в Доме правосудия, в пятьсот золотых франков. Все вещественные доказательства по делу Ландрю разошлись на торгах при огромном стечении народа.

В двадцатом веке мир вес чаще узнавал и преступлениях подстегнутых биологической сущностью человеческих существ.

В 1991 году и Соединенных Штатах задержан очеред­ной «серийный» убийца. Так пресса к полиция окрестили преступников, совершивших по несколько убийств на сексуальной почве. Суд присяжных слушал дело «Соеди­ненные Штаты против Джеффри Дамера». Он обвинялся в совершении семнадцати убийств. Полиции представила доказательства виновности Джеффри: торсы четырех уби­тых людей, две головы и холодильнике и еще две в морозилке. Консервированные половые органы жертв. На фотоснимках, сделанных убийцей, – этапы преступлений. По мнению психиатров – это типичные признаки поведения «серийного» убийцы, получающего наслаждение при вос­поминаниях о разделке трупа.

Криминалисты ФБР, вынужденные специализироваться на изучении подобного поведения, считают, что «трофеи» вроде тех, что хранил в холодильнике Джеффри Дамер, вызывают сексуальное наслаждение у убийц и людоедов.

Да, части тел, хранимые про запас, Джеффри-каннибал поедал. Понятие людоедства не вызывает удивления у профессионалов-полицейских и время от времени встречаются в практике раскрытия преступлений.

Тема расследования половых преступлений, представляющих жгучий интерес и опасность для окружающих, часто используется авторами современных кино- и видеофильмов.

В американском фильме «Молчание ягнят», получившем широкую известность и все мыслимые призы, многое напоминает о преступлениях Джеффри Дамера и работе поли­ции по его поимке.

Суд присяжных в американском городе Милуоки приговорил Джеффри Дамера к шестнадцати пожизненным заключениям – по числу жертв, чьи убийства были доказаны суде.

Американский философ и психолог Эрих Фромм, автор запрещенного у нас прежде исследования о некрофилии, читает, что некрофилия – любовь к жертвам и значительной степени связана с совершением извращенных действий сексуального характера. В криминологической литературе встречаются описания половых контактов с женскими трупами, сексуального возбуждения при виде мертвых женских тел, расчленения трупов, стремления касаться трупов.

Вот отрывок из истории, приведенный в работе Э. Фромма, истории двадцатилетнего служителя морга. «Меня всегда радовала эта возможность побыть одному, – рассказывал Д. В., – и я мог спокойно совокупляться с трупами. Я осознал, что все время стремился к этому с момента смерти моей любимой».

Даже служитель морга рассказывает о том, как он совокуплялся с женскими трупами, как пил кровь трупов, испытывая при этом сексуальное возбуждение, откусывая части тела и совершая акты садизма.

Кажется, самое время вспомнить о существовавших некогда мифах о вампирах и людоедах и предположить, что легенды лишь слегка детализировали событии, случавшиеся в жизни.

Развитие психологии, накопление и описание фактов преступлений па сексуальной почве приближали к пониманию причин и механизмов совершения тяжких преступлений. Практики-криминалисты искали методы обнаружения преступников. Полиция вместе с журналистами оперативно повещала населенно о появлении маньяков, вооружала знанием способов самозащиты, просила население о помощи и розыске подозреваемых.

По-иному поступили власти одной шестой части суши, запретив в СССР не только Эриха Фромма, а заодно и маркиза д'Сада, эротическую литературу, упоминания о вампирах и рассуждениях о природе половых преступлений.

Столь мрачные понятия не вписывались и ранки разви­того социализма, не входили в сферу идеологии светлого будущего.

Анализируя огромное количество открытых советских источников, в которых время от времени публиковались скупые сообщения о половых преступлениях, Валерии Чалидзе – автор монографии «Уголовная Россия», опубли­кованной па Западе в застойные 70-е годы, весьма осто­рожно замечает: «По-видимому, достаточно высок процент случаев, когда изнасилование сопровождается убийством потерпевшей с целью сокрытия преступления». И приводит примеры, почерпнутые из Бюллетеня Верховного Суда СССР шестидесятых-семидесятых годов.

Книга В. Чалидзе но издавалась в СССР до девяностого года.

Было время молчать.

Глава 2

Солнце спряталось па плотным слоем облаков, «липкая духота повисла в неподвижном воздухе. Крупные капли дождя упали на асфальт жирными, блестящими точками. Сквозь вокзальный шум донесся чеканный голос диктора:

– Электропоезд сообщением Ростов–Шахты отправля­ется с третьего пути.

Мужчина в сером костюме вскочил в последний вагон, и тяжелые двери с глухим стуком сомкнулись за мим.

Набирая скорость, электричка помчала мимо окраинных городских улиц, словно пытаясь убежать от надвигающего­ся дождя. В приоткрытые окна порвался горячий ветер, где-то в отдалении, за серыми коробками мрачных бетонных домов прогрохотал гром.

Мужчина пристроился на краю скамейки, бегло оглядел сидевших напротив женщин И, поднявшись, торопливо пошел дольше. Сквозь толстые стекла очко» серые глаза его рассеянно скользили по сторонам. Казалось, он искал кого-то. И не найдя, направился к выходу. Сутулая спина исчезли в дверном проеме.

Он прошел по вагоном и вернулся обратно. В тамбуре, прислонившись к двери, курила девчонка. На вид ей было лет семнадцать – не больше. Мужчина остано­вился и по-отечески укоризненно спросил:

– Ну зачем ты куришь? Потом пожалеешь, да поздно будет.

Она презрительно усмехнувшись, произнесла;

– А пошел ты, папаша, знаешь куда?

И внятно добавила, куда ему следовало идти.

– Ну чего обиделась? Ты мне? просто поп ранилась. Хочешь отдохнуть у меня на даче? – неожиданно предложил

– На даче? – переспросила она и, убрав со лба рыжева­тую бахрому засоленных волос, смерила долговязую фигу­ру попутчика оценивающим взглядом.

Он выглядел стариком. Наверняка был намного старше ее отца. Может, и в деды годился. Кто его разберет... Но парни, которые липли к ней на улицах, предлагали не дачи, а вонючие подворотни или чужие, грязные хаты. И распла­чивались по-разному: кто стаканом бормотухи, а кто звон­кой пощечиной. Всякое бывало.

– Деньги у тебя есть? — поинтересовалась она и, бросив на пол окурок, вопросительно посмотрела на мужика.

– Конечно есть. Чего б я тебя звал? - пожал он плечами.

– И бутылку поставишь? — продолжила торговаться

– Само собой. Мы хорошо проведем время, — пообещал он.

Они вышли па остановке «Казачьи лагеря».

– Далеко до твоей дачи? — шлепая потертыми туфлями, поинтересовалась ока.

– Тут рядом. Вон за тем поворотом. – Он показал в сторону темнеющего леса.

Сюда еще не дошел дождь, но над лесом висела черная туча. И стаи ворон, почти сливаясь с ней, кружили над деревьями, будоража тишину треножными криками.

– Тебя как зовут? - спросила девчонка.

– Сейчас, сейчас придем, — словно не расслышав вопро­са, рассеянно повторял он.

– А меня Олей зовут. Я с матерью поругалась, — неожиданно сообщила она.

– Ничего, Оля. Ничего. Сейчас отдохнешь, — голос его был какой-то дрожащий, глухой.

Они вошли в лесополосу. Оля зябко поежилась. Здесь было темно и сыро. Только короткие вспышки молнии извещали деревья, замусоленные поляны и безжизненно-бледное лицо мужика, идущего рядом.

— Слышь, ты, папаша, далеко еще до твоей хаты? — раздраженно произнесла девчонка.

Вместо ответа он вдруг набросился на неё, повалил на землю.

— Вот и пришли. Пришли, — повторял он, срывая с неё одежду.

— Потише ты, козел. – Она попыталась вырваться, оттолкнуть мужика, но он с силой прижал ее к земле.

Цепкие, тяжелые руки больно сдавили грудь и полезли вниз.

— Ну, быстрее же, гад. Быстрее, – задыхаясь от боли, крикнула она.

И вдруг в его руке мелькнул нож. Верхушки деревьев озарила вспышка молнии. Испуганные птицы с криком взметнулись вверх.

— Помогите! Спасите! — закричала она, но гром, прока­тившийся над лесом, заглушил ее крик.

И мужик с каким-то звериным упоением колол ножом грудь, лицо, глаза...

— Хорошо. Сейчас будет хорошо, — как и бреду, бормо­тал он.

Струйки крови стекали на мокрую землю, а он ликовал, бесновался в безудержном раже, утоляя свою похоть.

И по лицу блуждала улыбка, похожая на оскал. А может, оскал, похожий на улыбку.

Она извивалась, стонала и едва слышно шептала:

— Убей. Лучше убей.

— Еще! Так! Так! - хрипел он и, подняв над головой нож, с размаху вонзил его в еще живое тело.

Потом снова, снова...

— Высунь, язык, - приказал он.

Девчонка чуть приоткрыла рот, и он, вытащив язык, отрезал его и начал жадно жевать.

Потом, вырезав на груди сосок, отправил его в рот. Звериная плоть ликовала. Он продолжал резать, кромсать, жевать, и какие-то нечеловеческие вопли сотрясали темный лес.

Мужик стал на колени, присыпал труп пожухлыми листьями и комьями мокрой земли.

Потом снова разнесем его торжествующий крик. Он бегал, рвал одежду и разбрасывал её по веткам деревьев

Вороны, почуяв запах крови, кружили над изуродован­ным трупом.

– Дежурный по управлению внутренних дел Новочер­касска капитан Громачев* слушает.

/*В операции «Лесополоса» по розыску преступника принимало участие более 400 работников милиции. Поскольку сейчас невозможно документально восстановить их роль в проведении операции, некоторые фамилии в тексте изменены./

— Давайте информацию по трупу, — поторопил дежур­ный областного управления.

— Так не наш труп. — уточнили из Новочеркасска. — Казачьи лагеря – это Октябрьский сельский район.

Страсть к революционным переименованиям привела к тому, что с полмиллиона жителей области жили и работали в Октябрьских районах. Их было три. В Ростове, Таганроге и Шахтах. К названию четвертого, чтобы не путать, при­шлось добавить прилагательное – сельский.

Районный центр – рабочий поселок Каменоломни распо­ложен километрах в сорока от Новочеркасска под боком у Шахт – крупного города на север от Ростова.

Оперативная группа собралась не сразу. Пока подошел следователь, пока приехал судебно-медицинский эксперт, пока ехали от Каменоломен до Казачьих лагерей, где уже давно, но терпеливо ждал милицию человек, случайно наткнувшийся па труп, день стал клониться к концу.

Осмотр места происшествия ничего не дал. Не было ни бутылок и стаканов с отпечатками, не было сигарет с особым прикусом и пятнами номады. Словом, никаких обязательных атрибутов детективного романа. А если сей­час обнаружится паспорт да при вскрытии какая-нибудь банальная причина смерти, то дело окажется, как говорят, о выеденном яйце. Пока же полузасыпанный опавшими листьями труп лежал ничком, головой к густым кустам, словно женщина устала, прилегла отдохнуть, подтянула колени к животу, да и уснула.

— Посмотрим. – Эксперт пощелкал резиновыми перчат­ками, стряхивая тальк. Натянув перчатки, наклонился над трупом, ощупал ребра, потом повернул тело лицом к небу.

Страшный лик смерти смотрел на людей, склонившихся над трупом.

— Пишите, – эксперт повернулся к следователю проку­ратуры. – Труп молодой женщины в возрасте до двадцати лет с явными следами насильственной смерти в виде мно­жественных колото-резаных ран.

Ровным, бесстрастным голосом он перечислял расположение ран. В густой тени деревьев вспыхивала голубоватым светом фотовспышка. В стороне, страшась подойти поближе, стояли люди с недавно прошедшей электрички.

— Что случилось? Убили женщину? – тревожно спраши­вали они.

— Не поднимайте панику, разберемся, – заверил шофер милицейской машины, закуривая очередную сигарету.

Вскоре его подозвал следователь,

— Попросите граждан, пусть подойдут поближе, может, удастся опознать убитую. И, пожалуйста, поищите машину, чтобы отправить труп в морг.

Второму поручению водитель явно обрадовался. Он уже прикончил пачку «Нашей марки» и страстно хотел хоть на время отлучиться с этой мрачной поляны, на которой лежало изуродованное тело.

Люди наклонялись на мгновение, но тут же в ужасе отводили взгляд.

— Нет, не наша, незнакомая совсем. Смерть какую страшную приняла. За что её так?

* * *

В сводку о происшествиях и преступлениях, зарегистрированных за сутки, сообщение из отдела милиции Октябрьского сельского района:

Начальнику управления внутренних дел Ростовского облисполкома.

На территории Октябрьского (сельского) района, в лесопосадке, в полутора километрах от остановочной площадки электропоездов «Казачьи лагеря», обнаружен труп неизвестной женщины с множественными ножевыми ранениями. По факту убийства неизвестной начато расследование.

Начальник отдела внутренних дел подполковник Желтков.

Резолюция начальника УВД: управлению уголовного розыска. Активизируйте работу по раскрытию убийства. Внесите предложения по привлечению сил и средств, необходимых для розыска и задержания преступников.

Начальнику управления внутренних дел области

Принятыми мерами розыска нами установлена личность женщины, чей труп обнаружен в лесопосадке в полутора километрах от остановочной площадки «Казачьи лагеря». Ею является Куприна Ольга, семнадцати лет, жительница одного из хуторов Семикаракорского района Ростовской области. Установлено, что ушла из дома после ссоры с матерью. Куприна некоторое время проживала в соседнем хуторе у своей знакомой. Опросить последнюю не представилось возможным в связи с её исчезновением.

Начальник отдела внутренних дел подполковник Желтков.

Резолюция начальника УВД:

управлению уголовного розыска оказать помощь районному отделу милиции в розыске без вести и пропавшей женщины.

Глава 3

Побудьте день вы в милицейской шкуре,

Вам жизнь покажется наоборот

В. ВЫСОЦКИЙ

– Ещё один труп.

Генерал положил трубку телефона и невольно поднял глаза к огромной, во всю стену карте области.

Красные треугольники, отмечавшие место нераскрытых убийств, тянулись вдоль дороги, областной центр с городами на севере области. Сообщения об убийст­вах приходили почти ежедневно. Больше трехсот за год. А за рост и раскрываемость спрашивают так, что чувствуешь себя школьником, а не начальником милиции области с четырехмиллионным населением. Генерал покосился на державно молчавший аппарат ВЧ-связи и вызвал секретаря.

– На девятнадцать тридцать, когда я вернусь из обкома, пригласите начальника уголовного розыска, начальника экспертно-технического отдела, начальника отделения по раскрытию убийств.

За окнами генеральского кабинета, выходящими на глав­ную городскую улицу, названную именем Энгельса – не­мецкого буржуа, никогда на бывавшего в нашем городе, сгущались сумерки. В круге света от настольной лампы глянцево отблескивали фотоснимки, на плотных листах лесенками выстраивались квадратики связей подозревае­мых в преступлении.

Начальник отделения по раскрытию убийств управления уголовного розыска области – крупный, коротко стриженый мужчина на память называл даты, места и способы совершения десятков убийств. Казалось, что также хорошо он знает об обстоятельствах всех, когда-либо имевших место на этой земли преступлений.

— Последние эпизода заметно выделяются из массы скрытых убийств, – подвел черту под докладом начальник отделения. – Свои соображения я изложил в справке.

Майор протянул через стол несколько секретных, отпе­чатанных на машинке листов.

— Хорошо, я посмотрю, — сказал генерал, давая понять, что разговор окончен.

Майор, торопясь, собирал схемы, снимки, заключения экспертов.

— Это тоже оставьте, — остановил его начальник УВД.

— Разрешите идти?

— Идите. – И после того, как легкий звук закрываемой двери в темном конце кабинета подтвердил, что майор вышел, начальник УВД еще долго сидел не двигаясь. Круг света настольной лампы высвечивал усталое лицо, залыси­ны на лбу, седеющие полосы и лежащие па столе руки немолодого уже человека.

Сюда, вкабинет, отгороженный двойными дверями и толстыми тонированными стеклами, не проникали звуки вечернего города. Но внизу, в оперативном зале дежурной части управления внутренних дел, бушевали потоки инфор­мации. На пультах связи беспрестанно вспыхивали лампоч­ки вызовов. Из городов и районов области непрерывно сообщали о преступлениях. Ограбления, кражи – кажется, не было ни начала, ни конца этим кражам из магазинов в станицах, кражам из квартир в городах. Поговаривают, что начальники милиций немалую часть таких преступлений не регистрируют, чтобы не показывать роста преступлений в своих районах. Или регистрируют, а потом отказывают в возбуждении уголовных дел. Существует множество способов для укрытия преступлений. Начальник УВД в обла­стном центре называл это «управлять преступностью».

Какое тут управлять, когда преступления лезли, как из рога изобилия и приходилось самому постоянно следить за цифрамипреступности. Важно, чтобы не допустить очень большого роста. Но еще важнее не снизить, процент раск­рываемости в сравнении с прошлым месяцем, кварталом, годом. Процент определял оценку работы всей системы МВД. Определял он отношение министерства к области, и к нему – начальнику УВД. Поэтому от своих заместителей, начальников служб и в первую очередь от уголовного розыска он требовал раскрываемости. Его не интересовала логика и механизм такого раскрытия преступления. Только процент, который складывается из работырозыска, следо­вателей, участковых милиционеров, словом, тысяч его подчиненных.

И если кто-то конкретный укрывает в преступления, чтобы удержать свой процент на участке, и районе, городе, и если об этом станет известно, то он, конечно, осудит такие действия. Будет приказ о наказании. Потом этого человека опять поощрят за очередное раскрытое преступление, и все забудется до следующего скандала. Пока люди не подводили его. Раскрываемость в области – одна из самых высоких в стране: за девяно­сто процентов. Рост преступности не больше, чем в соседних с областью краях и республиках юга России. Не то что в какой-нибудь там Туве. В Москве, на совеща­ниях, область называют вчисле лучших. Но что-то тревож­ное в сообщениях с местуже много месяцев не давало покоя. Может, убийства? Этот вид преступлений прямо-таки выпячивался среди сотен других. Число их росло, И что-либо поделать с этим обстоятельством было невоз­можно.

Убийство – не кража какая-нибудь. Его не спрячешь, как сообщение, скажем, о пропаже гусей. Недавно начальник штаба рассказывал, как при проверке райотдела читал отказной материал, где по заявлению старушки о пропаже пяти гусей участковым вынесено постановление: гуси, мол, затосковали в неволе и, увидев пролетавших над Доном диких своих сородичей, слетели с бабкиного двора и скрылись вместе со стаей в сторону Средиземного моря. Или о поросятах, которые обиделись нахозяина и ушли со двора. И такой отказной материал ведь был. Хотя на самом деле и поросят, и гусей наверняка украли. Но ведь это пустяки. По убийству так не пошутишь. Правда, множество убийств угрозыск вместе с прокуратурой превращает в «тяжкие телесные повреждения», чтобы область не «росла по убий­ствам». Но тут уж ничего противозаконного нет, иногда прокуроры городов и районов помогают переквалифика­ции.

Конечно, не каждый рад и не все прокуроры соглашают­ся с переквалификацией. Да и что поделаешь, когда при свидетелях бьют ножом человека, и тот падает замертво? Тут уж чистая сто вторая статья. Сколько же их, убитых ножами, топорами, удушенных, утопленных, сожженных в огне?..

– Сто девяносто восемь, – вынырнул из подсознания «показатель» убийств – девять из них не раскрыты.

Это за пять месяцев с начала года. А за полтора десятка лет, которые он работает и этой области, – тысячи. Из года в год число это растет.

Но особую тревогу вызвало появление изуродованных детских и женских трупов. Жестокость, с которой действовал убийца, поражала видавших виды сыщиков, наводили на мысль о появлении маньяка. Или маньяков! Ведь трупы обнаруживаются в резных местах. Жертвы разного пола и возраста, Вес, что объединяет преступления, - эта нечеловеческая жестокость преступника и ужасающие муки его жертв. Взрезанные животы, изуродованные половые орга­ны.

Генерал отложил списки, которые машинально переби­рал в руках и, вздохнув, надвинул справку:

* * *

Дата добавления: 2015-05-31