План лекции 2 страница

Претор - не судья в том смысле, как мы теперь понимаем это слово. Претор сам не решал споров. Он дает направление делу, организует процесс. Когда притязание истца и возражения ответчика против иска становятся претору известными, он передает спорное дело на разрешение назначавшегося им (из общего списка избранных для этого дела лиц) судье. Этот судья потом выясняет конкретные обстоятельства дела и разрешает его в соответствии с указаниями, полученными от претора. Imperium, принадлежавшее претору (курульному эдилу, правителю провинции), позволяло ему издавать приказы, обязательные для исполнения. Пользуясь этой властью, претор вводил в практику процессуальные правила, штрафы (так называемые санкции).

Так преторский эдикт стал очень важным источником римского права; на его основе сложилась целая система преторского права, называвшегося также гонорарным правом (ius honorarium, от слова honores - почетные должности магистратов). Если сопоставить эту систему преторского права с цивильным, можно наметить такие различия между ними.

1. Ius civile имеет силу на территории всего государства, если только в самом законе не ограничена территория его применения; эдикт действует только на той территории, в пределах которой осуществляет свои функции данный магистрат. Впрочем, практически это различие значительно смягчалось тем, что магистраты широко заимствовали один у другого содержание эдиктов.

2. Ius civile имело силу на неопределенное время, впредь до отмены того или иного закона; эдикт сохраняет силу только на время службы магистрата, издавшего этот эдикт. Но благодаря edictum tralaticium некоторые постановления эдикта сохраняли силу в течение долгого времени.

3. Ius civile исходит от законодательного органа (и включает в себя обычное право). Претор (и другие магистраты) не имеет законодательной власти, он не создает новых норм, но предоставляет новые средства защиты.

В случае коллизии между правом цивильным и преторским перевес был на стороне преторского права; к этому приводило то обстоятельство, что в руках претора было руководство гражданским процессом. Разумеется, все это - в рамках определяющего значения базиса: решали вопрос законы экономики; но так как преторский эдикт быстрее откликался на всякие изменения в производственных отношениях, то он и имел большее практическое значение. Параллелизм цивильного и преторского права сохранился вплоть до Юстиниана, когда произошла унификация римского права.

Вот этим республиканским правом магистрата издавать эдикты и воспользовались принцепсы, чтобы прикрыть свое самовластие. Формально принцепс был облечен правомочиями республиканских магистратур и имел, в частности, право издавать эдикты. Но это была только оболочка; по существу же это было совсем другое. Эдикт претора, курульного эдила, правителя провинции - это программа их деятельности, обязательная для них самих; эдикты принцепсов - это нормы, обращенные к населению и обязательные для населения.

Есть еще одна, специфически римская форма образования права: это - деятельность юристов. Юристы занимали в римском обществе совсем особое положение, какое едва ли принадлежало юристам еще где-нибудь и когда-нибудь. Этому способствовало то обстоятельство, что профессией юриста занимались преимущественно представители верхушки господствующего класса рабовладельцев, лица, занимавшие нередко высокое положение в государстве в должности консулов, преторов и т.д. За ними и в официальном мире, и в общественном мнении господствующего класса признавался большой авторитет: auctoritas iuris prudentium в римской жизни имела большое значение. Консультационная практика служила средством приобрести популярность и уважение в общественной жизни. А насколько в Риме было распространено обыкновение обращаться за консультацией к юристу, можно судить, например, по такому факту. В одном месте Дигест (XXXI, 1. 88 § 17), принадлежащем юристу Scaevola, рассказывается, как одно лицо сочло нужным сказать про себя, что оно написало завещание sine ullo iuris perito, то есть без всякого юриста (такое же указание мы встречаем в одной надписи на гробнице). Факт упоминания об этом свидетельствует, что совершение юридического акта без консультации с юристом было бросавшимся в глаза исключением, о котором стоит сказать, а правилом было обращение при совершении актов юридического значения за консультацией к юристу. Авторитет, которым пользовались юристы, был очень велик не только в глазах граждан, но и в глазах судебных магистратов, присяжных судей и даже в глазах принцепса, когда республиканский строй сменился принципатом.

Со слов своего отца Цицерон рассказывает о юристах прежнего поколения, каким они пользовались почетом, как они прохаживались по форуму, показывая, что они готовы давать советы гражданам, что к ним обращались не только по вопросам права, но и по семейным и хозяйственным делам - о выдаче дочери замуж, о покупке усадьбы, об обработке поля. (D.1.2.2.37: раннему юристу эпохи республики Гаю Сципиту Назиле государство предоставило дом на Главной улице (близ форума), чтобы легче было обращаться к нему за консультацией).

Не нужно, конечно, это понимать в каком-то обезличенном виде, что всякий юрист одинаково пользовался авторитетом: имело значение, кто дает заключение, и каковы его достоинства; но знающие юристы были настолько популярны, что иной раз вместо аргументации по существу мы встречаем в пользу известного мнения только ссылку, что так же смотрит по этому вопросу такой-то авторитетный юрист.

В раннереспубликанский период вплоть до начала III в. до н.э. в качестве юристов выступали жрецы, понтифики. В их руках сосредоточивалось толкование права (обычаев и закона). Понтифики одни знали ритуал юридических актов и судебных процедур; к понтификам (выходившим из господствующего класса и служившим господствующему классу) приходилось каждый раз обращаться за консультацией: можно ли в такой-то день судиться (ибо существовал особый, не публиковавшийся, календарь, по которому были выделены особые дни, в которые не могло совершаться никаких процессуальных действий), какие нужно произнести слова и совершить действия перед магистратом, а также и по существу: как решить возникший спор; и понтифики давали ответы, как какие-то оракулы, без всякой мотивировки. Сама юстиция, судебная деятельность постепенно стала принимать светский характер; но толкование права оставалось монополией понтификов, как замкнутой касты, вплоть до того, как (в 304 г. до н.э.) писец главного понтифика Флавий опубликовал во всеобщее сведение и календарь, и собрание исковых формул; а через 50 лет в состав коллегии понтификов были допущены плебеи, и первый же верховный жрец (pontifex maximus) из плебеев, по имени Tiberius Coruncanius, стал давать юридические консультации публично, таким образом секреты касты стали общеизвестными.

Основные формы деятельности римских юристов выражались тремя глаголами: respondere, cavere, agere. Respondere означает "давать ответы, консультации", в данном случае по вопросам права. Эти responsa юрист давал на городской площади публично, вокруг него находились молодые слушатели, auditores, желавшие получить юридическое образование (отсюда произошло и наше обыкновение называть аудиторией не только помещение, где читается лекция, но и самих студентов, слушающих или, по крайней мере, присутствующих на лекции; когда лектору задают вопрос: "Довольны ли вы своей аудиторией в этом году", то именно имеют в виду студентов: присутствуют ли они только или слушают и как присутствуют и т.д.). Cavere - буквально "предвидеть", "остеречься"; в данном случае - редактировать юридические акты, ибо таким путем можно остеречься от невыгодных последствий. Agere - действовать на суде. Тем не менее, юристы не выступают на суде в качестве адвокатов; в Риме в этой роли выступала особая категория людей, oratores; а юрист только руководил истцом или ответчиком, как ему вести себя на суде. При Плинии (середина I в. н.э.) шли споры о допустимости гонорара за выступление защитника, о максимальном размере гонорара в 10 000 сестерций (около 500 р.) и о допустимости требования аванса гонорара (Hlin. Epist. V. 21; Taciti. Annali, 11, 5-6).

Особенно важна была первая функция - respondere. В республиканском Риме ответ юриста, responsum, признавался судом для себя обязательным. Получалось так, что слова юриста было достаточно для образования нормы цивильного права: поэтому-то деятельность юристов в Риме - один из источников права, в смысле формы образования права. С переходом к принципату такое влиятельное, независимое положение юристов было для принцепса не особенно приятно. Император Калигула издал распоряжение, что право давать ответы на поступающие вопросы с обязательной силой для суда принадлежит только самому Калигуле. Надо, впрочем, сказать, что, издав такое распоряжение, Калигула не пользовался своим правом. Реальное значение получила другая мера. Для того, чтобы поставить юристов в зависимость от себя, а их правотворческую работу взять под свой контроль, принцепсы, начиная с Августа, стали признавать только что описанное право юристов давать ответы на поступающие вопросы и тем влиять на правообразование не за каждым юристом, а лишь за теми, кому принцепс давал ius respondendi, право давать ответы, в качестве особой привилегии. (Когда некоторые юристы просили дать им ius respondendi, Адриан ответил: "Это право не испрашивается, им награждаются").

Поскольку такое право давал принцепс, ответы таких юристов, которые были наделены ius respondendi, были объявлены обязательными для судей (конечно, при условии, если выяснялась правильность фактов, указанных в вопросе). Юристы, наделенные ius respondendi, не были обязаны даже мотивировать свои заключения; это очень характерно: ответ юриста и по внешней структуре, и по обязательной силе стоял наравне с рескриптами самих принцепсов. К тому же с вопросами к юристам обращались не одни граждане, но также и должностные лица, даже сами судьи, которые потом выносили решения на основании ответов юристов. Юристы, не получившие ius respondendi, сохранили право давать консультации по поступающим к ним запросам, но только эти консультации могли иметь вес своей солидностью и убедительностью, формальной обязательной силы они не имели. Давая ius respondendi, императоры придавали значение классовой принадлежности юриста. Юрист Помпоний (наделавший студентам неприятность: он оставил нам сочинение об источниках права, на котором построена вся эта лекция; не будь Помпония, студенты имели бы одной лекцией по римскому праву меньше) сообщает, что сначала ius respondendi давалось только юристам, принадлежавшим к сенаторскому сословию; из другого привилегированного класса - всадников это право получали только немногие (первым получил его юрист Сабин). Сам Помпоний не квалифицирует ответы юристов как источник права, но юрист Гай (II в. н.э.) определенно говорит, что юристам, получившим ius respondendi, предоставлено iura condere, то есть (возможность) творить право; и в императорских конституциях не раз ответы классических юристов (Папиниана, Павла, Ульпиана) обозначаются как iuris forma (C.I.6.37.12; 5.71.14; 9.41.11; 9.22.11 и т.д.).

Наука и практика, разработка права и правотворчество были в Риме связаны между собой; практический юрист был и теоретиком, и творцом новых норм, получавших обязательную силу. Были фамилии, в которых занятие юриспруденцией переходило из поколения в поколение: Клавдии, Муции, Элии и др. Профессия юриста в Риме была одной из самых почетных; наиболее влиятельные должности обыкновенно предоставлялись юристам. Конечно, число юристов было большое, и не всегда между ними было полное единомыслие. Разногласия обозначались словами ius controversum; отсюда в нашем современном языке термин "контроверза" для обозначения различия мнений по такому-то вопросу.

Юридическая литература - самый замечательный продукт духовной жизни римского народа. Если в других областях литературы римские авторы были нередко подражателями, то в области юридической литературы римляне были оригинальными авторами. К сожалению, для историков права (и к удовольствию для студентов-юристов) очень многое из творчества римских юристов до нас не дошло. (В подлинных рукописях или в копиях, современных данному автору, от римских юристов не дошло ничего. Даже Институции Гая дошли только в копии, составленной примерно на 300 лет позже составления Институций и содержащей, вероятно, некоторые изменения первоначального текста. Главный источник - Дигесты).

Поскольку нас интересует, главным образом, классическое право (а это - право трех первых столетий н.э.), то я очень коротко скажу о некоторых юристах республиканского периода, а затем остановлюсь на римских классических юристах. Во II в. до н.э. выделялся Публий Муций Сцевола. Про него Помпоний говорит, что он, вместе с Брутом и Манилием, заложил фундамент гражданского права, ius civile fundaverunt. Еще больше славился, как юрист, его сын - Квинт Муций Сцевола (конец II - начало I в. до н.э.), верховный жрец, убитый партизанами Мария (в 82 г. до н.э.). Его перу принадлежит первый курс частного права, первое систематическое изложение частного права, ius civile, в 18 книгах. Квинт Муций Сцевола славился также в качестве профессора права; в числе его учеников был знаменитый юрист - Аквилий Галл. Позднейшие юристы всех республиканских юристов обозначали термином octeres, старики.

Поразителен тот факт, что золотой век римской юриспруденции, классический ее период, совпадает с переходом к империи. Казалось бы, с исчезновением республиканской свободы (для господствующего класса, конечно) не создавалось почвы для периода "расцвета". Но, видимо, тут сказалась надобность для самих принцепсов укреплять свое положение построениями юристов; к тому же юристы принадлежали к господствующему классу; кроме того, приходилось открыть для деятельности юристов широкий простор еще и потому, что общественные отношения к этому времени стали довольно сложными, стали сказываться противоречия между отдельными группами господствующего класса, и без помощи юристов принцепсам обойтись было довольно трудно.

Как бы на пороге классического периода стояли два крупных юриста I в. н.э.: Лабеон и Капитон (М. Antistius Labeo; С. Ateius Capito). Историк Тацит называет их "мировой красой", decora pacis. Они были политическими противниками и по научным взглядам не были единомышленниками. Лабеон - неукротимый республиканец. Капитон - приверженец монархии. О преклонении Капитона перед принцепсом до нас дошло много рассказов почти анекдотического характера. Приведу один из них. Некий грамматик (по-нашему - филолог) как-то в разговоре стал критиковать с чисто стилистической стороны один оборот, употребленный императором Тиберием в только что произнесенной им речи. Капитон оборвал его, указав, что если этот оборот до настоящего времени был действительно не совсем латинским, то отныне это - самый правильный и красивый оборот речи, поскольку его употребил император. Неумеренному монархисту критик ответил: "Ну, знаешь, Капитон, императору принадлежит власть давать права гражданства людям, но не фразам".

Римские юристы, как уже было сказано, принадлежали в большинстве своем к высшему слою общества. Будучи богатыми людьми, они выполняли свою профессиональную работу бесплатно. В источниках, например, отмечается как диковинка, что юрист Сабин (который происходил из необеспеченной семьи) брал плату за обучение праву. Материальная обеспеченность римских юристов позволяла им развивать очень большую научную деятельность. Про юриста Лабеона Помпоний сообщает, например, что Лабеон делил год на две половины: 6 месяцев он оставался в Риме и посвящал свое время своим ученикам. Потом удалялся из Рима в свое имение и там писал свои произведения. При таких условиях работы он оставил после себя 400 libri (правда, liber не соответствует нашему тому, он меньше его; все же продуктивность надо признать огромной). Интересы Лабеона не ограничивались одной юриспруденцией; он был силен в философии, истории, художественной литературе.

Лабеон и Капитон были, по существу, основателями двух направлений в юриспруденции или двух школ, получивших название и известность не по их именам, а по именам их учеников: Прокула, последователя Лабеона, и Сабина, последователя консервативного Капитона; отсюда - школа прокульянцев и школа сабиньянцев. Те положения, которые разделяли эти две школы, детально нам неизвестны, но общее направление той и другой школы мы знаем со слов Помпония, который говорит, что Капитон и его школа in his, quae ei tradita fuerant, perseverabat, держался старины, традиций; напротив, Лабеон был смелый новатор: plurima innovare instituit. Из прокульянцев, в качестве выдающихся представителей, кроме самого Прокула, нужно назвать Цельза-отца и Цельза-сына. В рядах сабиньянцев очень крупной фигурой был сам Сабин, а затем Юлиан - редактор Edictum perpetuum; Помпоний (II в. н.э.) и его современник - Гай. Этот последний имел большую известность своим учебником, названным Институции. Большая часть этого учебника дошла до нас, причем наши знания о содержании этой книги продолжают пополняться. Институции Гая до 1816 г. были известны только в извлечении, содержавшемся в законе Вестготского королевства - lex Romane Wisigothorum. В 1816 г. германский историк Нибур, работая в Веронской библиотеке, обнаружил один палимпсест (т.е. рукопись на рукописи: ценный материал использовался дважды): сверху сочинения блаженного Иеронима, а под ним оказались Институции Гая. В дальнейшем разыскали еще несколько отрывков из этого сочинения. В последний раз - в 1933 г. Теперь, вероятно, мы владеем этим сочинением уже сполна. Гай был провинциальным юристом; в смысле творческой силы - юрист не первоклассный, но прекрасный систематик права и исключительный педагог. Его Институции были положены в основу Институций Юстиниана. А система изложения материала (по схеме: personae - лица, res - вещи, actiones - действия, иски) сохранилась не только в течение веков, но даже тысячелетий: по институционной системе составлен, например, действующий во Франции Гражданский кодекс. (Институции Гая имеются в русском переводе Дыдынского, 1891 г.).

В конце II в. и в III в. жили самые выдающиеся классические юристы: Папиниан, Ульпиан, Павел. Из них всех ярче Папиниан, ярче и по таланту, и по моральному облику. В эпоху раболепной лести и угодничества перед императорами Папиниан погиб при следующих обстоятельствах. Император Каракалла убил своего соправителя Гету и дал Папиниану поручение написать специальный трактат, в котором оправдывалось бы это убийство. Папиниан с негодованием отверг предложение и ответил, что убийство легче совершить, чем оправдать, и что совесть не позволяет ему писать такой оправдательный трактат. За этот ответ Папиниан был умерщвлен по приказу Каракаллы в 212 г.

Очень плодотворными и популярными были и два других юриста из этого созвездия - Ульпиан и Павел; достаточно сказать, например, что в Дигестах Юстиниана, представляющих систематическое собрание отрывков, фрагментов из сочинений (тридцати семи) римских юристов, содержится 9123 фрагмента, и из них 2080 из сочинений Павла.

После этого классического периода начинается упадок юриспруденции; из более или менее выдающихся юристов можно назвать юриста IV в. Модестина. Упадочный характер юриспруденции наглядно сказался в так называемом законе о цитировании, изданном императорами Феодосием II и Валентинианом III в 426 г. На место творческой деятельности вводится чисто механический прием: этим законом было установлено, что для суда обязательны сочинения пяти юристов - Папиниана, Ульпиана, Павла, Гая и Модестина; разрешается еще ссылаться на сочинения тех юристов, которые цитируются в трудах названных пяти юристов, но при условии представления в суд самих сочинений цитируемых юристов (при отсутствии книгопечатания - трудновато). В случае разногласия между цитируемыми юристами вопрос должен решаться большинством голосов; если большинства нет (например, по данному вопросу имеются указания в трудах только 4 из названных юристов, причем двое из них держатся одного взгляда, два других - иного взгляда), обязательно то мнение, которого придерживался Папиниан.

Все крупнейшие юристы Рима вели преподавание, притом - с одной стороны, в форме лекций (это означалось термином instituere, почему учебник права носил название "Институции"); с другой стороны - в форме указаний в беседе по практическим казусам, по которым к юристу обращались за консультациями; это обозначалось словом "instruere" (инструктировать). Такие беседы велись первоначально "походя". Ко II в. н.э. относится упоминание Авла Геллия о существовании в Риме stationes ius publice docentium - публичные юридические школы. В Дигестах чаще упоминается термин auditoria; видимо, это одно и то же. Кроме Рима юридические школы были и в провинции (из них самая знаменитая - бейрутская).

Нужно, наконец, иметь представление о сочинениях римских юристов. Но говорить, какие работы принадлежат тому или иному юристу, бесполезно, ибо запомнить такие данные было бы невозможно, да и ни к чему (у них одинаковые названия сочинений). Для того, чтобы быть образованным юристом, достаточно иметь понятие об основных видах, на которые можно классифицировать необозримое творчество римских юристов. Прежде всего, все крупные юристы занимались изучением и комментированием как цивильного, так и преторского права. При этом в основу изучения цивильного права обычно клали сочинение Сабина, и все позднейшие произведения в этой области обыкновенно называли libri ad Sabinum, книги в дополнение, в развитие, в истолкование названного сочинения Сабина. Разработки преторского права назывались libri ad edictum (так как преторское право содержалось в эдикте). Наряду с такими работами, которые были посвящены или цивильному праву (libri ad Sabinium), или преторскому (libri ad edictum), были и такие работы, которые объединяли и цивильное, и преторское право и назывались дигестами (не следует их смешивать с Дигестами в кодификации Юстиниана: о них будет дальше речь отдельная). Это - третья группа римской юридической литературы. Четвертую группу составляют элементарные учебники и учебные пособия: институции (о них уже шла речь); сентенции (основные понятия юридической науки и т.п.). Пятую группу составляют сборники практических казусов под названием или "вопросов" (quaestiones), или "ответов" (responsa). "Quaestiones" обыкновенно представляют собой подробно мотивированные решения спорных вопросов общего значения; responsa - краткие ответы по применению к отдельным казусам правовых норм. Шестую группу сочинений образуют notae, заметки и отзывы на работы других авторов. И, наконец, седьмую и последнюю группу составляют монографические исследования отдельных вопросов права.

Накопившийся к V в. н.э. огромный материал юридических норм требовал объединения, систематизации, вообще - приведения в порядок. К этому времени выработалась такая терминология: императорским законам присвоили исконное название - leges, а все остальное частное право объединили термином ius. Из кодификационных работ до Юстиниана можно упомянуть об опубликованном в 438 г. Кодексе Феодосия II - Codex Theodosianus (в 16 кн.), объединившем законы императоров, начиная с Константина. Но главное значение имеет кодификация, выполненная в VI в. Юстинианом. В результате этой кодификационной работы было создано несколько сборников, составивших позднее Corpus iuris civilis (свод гражданского права), служащий для нас основным источником познания как классического римского права, так и более позднего права Юстиниановой эпохи. Дело в том, что Юстиниан кодифицировал и классическое право, поскольку оно сохранило значение. Временами классическое право кодификаторы подправляли, модернизировали, но усилиями исследователей удается восстанавливать, в каком виде было классическое право.

Задумывая кодификационную работу, Юстиниан захотел достигнуть сразу двух целей, которые не совсем соответствовали одна другой. Одна цель состояла в том, чтобы выполнить чисто практическую задачу - дать такой сборник, который всецело отвечал бы запросам дня, отразил бы в себе самые последние положения законодательства и был бы вполне доступен для практиков, для практического применения, звучал бы в унисон с современностью. Но рядом с этим Юстиниан задался другой, научной целью. Ему хотелось одновременно разрешить научную задачу: выполнить научную работу в области истории права - сохранить для науки и классическое римское право, даже древнейшее законодательство 12 таблиц, дать источники познания права. Но эти две задачи были несовместимы. Нельзя и сохранить старину, и идти в ногу с нынешним днем в одном и том же законодательном сборнике. И получилось, что ни та, ни другая задача полностью и до конца разрешения не получила.

Для проведения кодификационной работы Юстиниан назначил в 528 г. комиссию в составе 10 членов, в числе которых был начальник императорской канцелярии (magister officiorum) Трибониан и константинопольский профессор права Феофил. В противоречие с задачей сохранить для науки исторические правовые акты была преподана кодификационной комиссии инструкция откинуть вводные части (преамбулы) императорских конституций, не имеющие практического значения, устранить противоречия и окончательно принятый материал изложить в ясной и точной форме. В первую очередь были кодифицированы императорские конституции, и в результате получился Codex в 12 книгах, получивший название Codex Iustinianus; это было первое издание, вскоре (через какие-нибудь 5 лет) переработанное.

После этого комиссия взялась за кодификацию ius, сочинений римских юристов. Эта работа специальной конституцией 15 декабря 530 г. была возложена на Трибониана. Работа была выполнена довольно быстро, и уже в 533 г. был обнародован сборник в 50 кн. под названием Digesta ("собранное") или Pandectae ("все вмещающее").

Параллельно с этой работой шло составление элементарного учебника по гражданскому праву, под названием Institutiones. Однако и этому сборнику была придана сила закона. При составлении Институций для кодификаторов образцом послужили Институции Гая, из которых взято в значительной части и само содержание.

Одновременно с составлением Институций и Дигест была выполнена очень важная работа по подготовке переиздания Кодекса. Юстиниан не ограничился тем, что поручил комиссии устранить имеющиеся в законах противоречия. Он в законодательном порядке разрешил ряд спорных вопросов гражданского права. Он применил тот же методический прием, которым пользуются научные работники, задумавшие издать учебник или курс: они дают сначала ряд монографий по узловым вопросам, а затем на базе этих подготовительных работ приступают к составлению курса. Так и Юстиниан сначала отдельными законодательными актами разрешил ряд контроверз, спорных вопросов гражданского права. Получился небольшой сборник под названием "Quinquaginta decisicnes", то есть 50 решений (их было на самом деле больше, но в официальный сборник вошло 50). На основе этой подготовительной работы и других материалов был вновь пересмотрен составленный в начале кодификации Кодекс, опять в том же направлении: была поставлена цель изъять все устаревшее, примирить противоречия, устранить повторения, а если изменившиеся условия требовали изменения закона, произвести такие изменения. Так получился Codex Iustinianus repetitae praelectionis (повторное, второе издание) 534 г. Одновременно с его утверждением утратил силу Кодекс первого издания, а также Конституции, изданные в промежутке между двумя изданиями Кодекса.

Немного надо остановиться на важнейшем из этих сборников - Дигестах. Из него узнаем классическое право. Составителям было предложено пользоваться исключительно произведениями тех юристов, которым императоры предоставляли ius respondendi. Однако компиляторы, несмотря на такую инструкцию, сделали исключение для трех юристов республиканского времени (основанием было то, что в те времена ius respondendi еще не существовало). Республиканскими юристами, использованными в Дигестах, были Квинт Муций Сцевола, Алфен и Элий Галл. По словам самого Юстиниана (в Конституции Tanta о введении Дигест), было использовано (в круглых цифрах) до 2000 книг, содержавших 3 миллиона строк. Радуясь выполнению своего заветного плана, Юстиниан немного увлекся: исследователи римского права насчитывают 1625 книг, из которых использовано 9123 фрагмента. Но эта поправка не изменяет общего характера работы как грандиозной. Составителям были развязаны руки в направлении устранения повторений и противоречий (как внутри самих Дигест, так и между Дигестами и Кодексом), а также устранения всего лишнего, устаревшего, отжившего. Но составители Дигест использовали эту свободу чрезмерно широко: они позволяли себе не только сокращения, но и прямое изменение текста, направленное на модернизацию того или иного института гражданского права. Все термины, говорившие об явлениях и отношениях прежних этапов развития и не имевшие актуального значения ко времени составления этой компиляции, подкрашивались под современный цвет, заменялись терминами, обозначавшими эти же самые институты в их современном для компиляторов виде, или даже только родственные с ними институты. Современным историкам права пришлось много поработать над восстановлением первоначального текста. А именно для марксистской науки это особенно верно. Марксист должен изучать право без отрыва от экономики. А экономика II в. и VI в. весьма различны. Следовательно, когда мы имеем отрывок из сочинения юриста II в., а в действительности этот текст относится не ко II в., а к VI в., так как он переделан составителями сборника, то мы неправильно его истолкуем, так как поставим этот текст в связь не с теми экономическими условиями, какие его вызвали. Такого рода изменения подлинного текста классического юриста в науке называются интерполяциями (от слова interpolare, подновлять, D.18.1.45; Cic. In. Verrem III.58 и др.). В Библиотеке Ленина есть специальный индекс (указатель) интерполяций. Затем, в 14 издании Corpus iuris civilis, Моммзена и Kruger, 1922 г., в конце I т. показаны интерполированные места. Нужно различать, однако, разные искажения. Не все они называются интерполяциями. Прежде всего, не забудьте, что тогда еще не был изобретен типографский станок, так что и литературные произведения, и законодательные акты переписывались от руки, и переписчик мог допустить ошибку. Ее можно установить путем сличения рукописей. Это - не интерполяция. Далее, иногда читатель рукописи делал какое-нибудь замечание на полях или между строк по поводу прочитанного. Это - глоссемы, которые были еще до компиляции. А потом переписчик по ошибке включает замечание в текст: Комиссия Трибониана здесь ни при чем. Далее, от интерполяций нужно отличать средневековые глоссы (потому и глоссаторы), толкования римских текстов, часто извращавшие значение и смысл норм. Надо сказать, что глоссаторам (это - юристы XII в., когда в Болонье возобновилось изучение римского права; юристы, которые не ставили перед собой задачи творческого изучения римского права, но обратились к истолкованию Corpus iuris civilis в духе своего века, а это был век схоластики), так вот этим глоссаторам недоставало общего образования, прежде всего - исторического. И в результате в этих глоссах - множество ошибок, иногда анекдотического характера. В республиканском Риме законы получали наименование по имени того магистрата (должностного лица), по инициативе которого закон принят. Так вот, некий Фуфий Каниний провел закон, который ограничил рабовладельцев в том отношении, что запретил отпускать на свободу по завещанию свыше известного числа рабов (мысль тут была та, что вольноотпущенники, недавние рабы, могут использовать права свободного человека для борьбы с рабством - "дрожжи"). Закон по имени Каниния называется lex Caninia. Глоссатор понятия об этом не имеет, и вот он начинает мудрить, чтобы объяснить, почему же закон называется lex Caninia (собачий закон). И вот додумывается до такого объяснения. Что по этому закону получается? Рабовладелец чувствует приближение смерти: использовать рабов после смерти не придется, мертвому рабы не нужны. А отпустить рабов на волю закон не разрешает. Так ведь такой рабовладелец напоминает собаку на сене, а собака по-латыни - canis; вот поэтому, рассуждает глоссатор, закон и назван lex Caninia. Есть и более замысловатые ошибки. Вы, конечно, помните слова Ленского перед дуэлью: "...и память юного поэта поглотит медленная Лета". Лета - река забвения в потустороннем царстве теней. Этим образом не один только Пушкин пользуется; к нему прибегает и юрист Плацентин: чтобы выразить ту мысль, что некоторые законы забыты, юрист написал, что Юстиниан испил из источника Леты, de letheo fonte potasse, испил из реки забвения. Глоссатор, не зная мифологии, истолковывает этот текст и поясняет его, исходя из слова "potasse" - пил: Юстиниан стал, говорит глоссатор, в конце жизни пить, а у пьющих память нередко слабеет: так вот он об этих законах и не вспоминал больше... Так вот эти все - более или менее курьезные ошибки - проникали в текст, но это - ненамеренное искажение текстов. А интерполяция - намеренное изменение для того, чтобы сделать текст более современным. Это не какие-то самочинные действия компилятора, они совершаются по прямому приказу Юстиниана.

Дата добавления: 2015-05-31