Речь по прочтении Высочайшего манифеста о войне с Турцией

Итак, облака, целые полгода носившиеся по небосклону, и то приближав­шиеся к нам, то удалявшиеся, то, по видимому, вовсе исчезавшие, скопились, наконец, в тучу, уже никем неотвратимую, которая должна разрешиться не другим чем, как дождем кровавым, с молнией и громом разрушительным. Держа­ва, от коей вовсе нельзя было ожидать нападений, по самой ее слабости, тем паче по нашим услугам ей, которая, образуя из себя дикий и безобразный на­рост в благоустроенном составе тела государств Европейских, и по тому само­му давно и неизбежно обречена уничтожению, держава, которая, нося внутри себя зародыш смерти, не умела удержаться в силе, когда была могущественна, и теперь вздумала восприять древнюю самостоятельность и могущество, когда нет для нее другого спасения, кроме великодушия соседей; держава, столько раз заключавшая с нами мир, и всегда вечный, но ни разу не сохранившая усло­вий мира даже до кончины тех, кои подписывали оные, эта держава, вопреки всех ожиданий, снова и нагло вызвала нас на брань и, как бы не доверяя еще безумному вызову, поспешила сделать вдруг несколько отчаянных нападений!

Верующим в слепую судьбу рока свойственна подобная опрометчивость; но когда вспомним, что мы еще так недавно два раза спасли сию державу от явной погибели, то не знаем, чему дивиться более - черной ли неблагодарнос­ти, или безумному дерзновению?

Что мы сделали Турции? Требовали только самого справедливого и необ­ходимого. Требовали, чтобы храмам православным и их служителям была дарована хотя та свобода и неприкосновенность, которою издавна пользуются в пределах наших все мечети; требовали, чтобы святые места Иерусалимские, куда ежегодно текут тысячи набожного народа русского, не переходили из рук в руки, как некие места купли и продажи, и не восхищаемы были, по произво­лу страстей и прихотей, из-под надзора их естественных хранителей; требова­ли, чтобы вера православная не составляла упрека для исповедующих оную в глазах самого последнего мусульманина; требовали, чтобы в случае нужды, мы могли предстательствовать о страданиях братий наших по вере, с правом указывать на их раны и оковы. Сего самого требовали польза и покой державы Оттоманской, в коей на три или четыре мусульманина считается по десять православных.

И кто же бы на нашем месте не потребовал этого? И кто же бы на месте Турции отказал нам в этом?

Но нам отказано, гордо отказано!.. Под каким предлогом? Якобы мы по­кушаемся на независимость властителя мусульман... Мы, кои так усердно пе­ред лицом всего света спасали эту независимость, мы, для коих она так же нужна, как и для самих мусульман, мы, кои столько раз и так много приносили жертв, спасая независимость разных народов!

В справедливом негодовании на незаслуженное недоверие, мы имели все право и всю возможность наступить на друга, оказавшегося врагом, со всей силой, тогда как он был вовсе беззащитен; могли решить дело прежде, нежели он собрался бы с мыслями, что и о чем говорить. Но мы, глубоко оскорбленные, не поступили таким образом. Для вразумления показали отчасти, что мы в состоянии сделать, но ни шагу не сделали далее, ожидая раскаяния, давая вре­мя образумиться.

Мало ли длилось это время, коего каждый день для нас был невознагра­дим, а для недруга нашего крайне выгоден, ибо предоставлял ему все удобство собрать свои силы, укрепить свои границы, восстановить против нас везде и все, нам почему-либо не благоприятствующее. Мы все видели это, и продол­жали свое долготерпение.

Когда явились незванные посредники, видимо наклонные не в нашу пользу, у нас доставало силы и права сказать им: не мешайте правому делу или выхо­дите сами на дело неправое, но мы не сказали этого. Тотчас согласились даже на то, что было придумано не нами, а ими, придумано не для нас, а для спасе­ния нашего недруга, для удовлетворения его самолюбия и гордости. Что же? Принятое нами нагло отвергнуто ими!..

И после сего неразумного упорства против всеобщего приговора, мы все еще не думали возжигать пламень войны, готовы были идти снова длинным и извилистым путем мирных сношений и рассуждений, как путь сей ни был бесполезен для нас и выгоден для нашего недруга.

И вот этот путь к миру нагло пресечен кичливостью врага - и открылось огнедышащее жерло брани! Все это сделала Порта Оттоманская.

Да почиют в мире души тех из братий наших, кои сделались жертвой на­шего великодушия и безумной дерзости врага кичливого!

Отныне дело наше, или вернее сказать, дело всего христианства, в руках уже не человеческих, а Божиих. Россия приемлет бранный вызов, сделанный не словом, а огнем и мечом. Будущее в руках Божиих! Но и мы знаем, что миллионы единоверных братий наших ждут, как празднества, нашего пришест­вия к ним, что самые враги наши ожидают сего, как исполнения давно провещанного предопределения судеб высших, что самые недоброжелатели наши не усомнятся переменить свое мнение о требованиях и успехах наших, когда увидят, что правое дело, дело не личных видов и расчетов, а бескорыстной ревности по жалкой судьбе на Востоке христианства и человечества, востор­жествовало в лице нашем.

Итак, гряди с Богом брани и побед православное воинство российское. Докажи врагам нашим, что ты то же самое, которое было при Кагуле, Измаиле и Кулевче, или паче покажи им, что являешься теперь за Дунаем уже с берегов не Днепра и Днестра, а с берегов Вислы и Псела, приведши в разум те народы, с коими долго еще не сравняться полудиким поклонникам Алкорана.

Нам, мирным жителям градов и весей, нам, братия, при наступающих гроз­ных обстоятельствах остается содействовать православным воинам нашим, в первый раз, одной молитвою.

Но не будем думать, что это оружие бессильно. Нет, когда молитва раство­рена живой верой, тогда она сильнее всякого оружия вещественного. Припом­ните, что говорит святой Павел" о всех героях Завета Ветхого. «Верою», - говорит он, - «победиша царствия» (Евр.11; 33). Хотя у них не было нынешних средств, кои с продолжением веков придуманы на истребление человечества, но было не одно из подобных средств; и однако же, он не упоминает ни об одном из них, о самом мужестве сражавшихся, а указывает только на веру: «верою побе­диша царствия». Почему не указывает на другие средства? Потому, без сомне­ния, что все они без веры остаются недействительными, между тем как сама вера одна могла заменить, и в некоторых случаях заменяла, их все!..

Воодушевившись таковой верою, помолимся, братия, ко Господу разумов, чтобы Он ниспослал духа премудрости благочестивейшему Самодержцу на­шему; да с высоты престола своего, несмотря на расстояние мест, возможет проразуметь все козни врага, все извития дракона, уже давно со всех сторон изъязвленного, но все еще ядовитого!

Помолимся Господу сил, да излиет на православное воинство наше дух крепости, во еже не смущатися ему ни от числа и отчаянной дерзости врагов, ни от перемены и суровости стихий, ни от разных нужд и лишений, ни от слабостей собственной природы человеческой!

Помолимся ко Господу милосердия, да подаст единоверным собратиям нашим, живущим в пределах вражиих, духа веры, терпения и благоразумия для перенесения новой тягостной годины испытания, их обышедшего, и да скорее изведет их из пещи скорбей и рабства, в коей они, как Израильтяне в Египте, томятся уже более четырехсот лет!

Помолимся, наконец, ко Господу и Владыке царств и народов, да брань наступающая будет бранью с врагом последней, за коей наступит мир, не по имени только, а на самом деле вечный, коего уже некому бы было нарушить.

На Тя, Господи, уповаем, да не постыдимся во век! Аминь.

Дата добавления: 2015-05-31