Ф. ЭНГЕЛЬС. Около 80 лет тому назад, когда победоносные армии Екатерины II отрывали от Турции одну провинцию за другой

ВОЙНА НА ДУНАЕ [166]

Около 80 лет тому назад, когда победоносные армии Екатерины II отрывали от Турции одну провинцию за другой, еще до превращения этих провинций в то, что ныне называется Южной Россией, поэт Державин в один из моментов лирического вдохновения, которые он обычно обращал на превознесение славы, если не добродетелей, самой императрицы и предстоящего ее империи великого будущего, написал заслуживающее внимания двустишие, которое и сейчас в сжатой форме выражает высокомерие и самоуверенность царской политики:

На что тебе союз? – о Росс!

Шагни – и вся твоя вселенна.

[Державин. «На взятие Варшавы». Ред.]

Возможно, что это было бы верно, даже для настоящего времени, если бы только Росс мог шагать вперед; это движение, однако, встречает довольно серьезные препятствия. Вот почему он вынужден, по крайней мере в настоящий момент, немного отсрочить захват вселенной. Но особенно задета его гордость тем, что, отступая, он не только не может обеспечить за собой мировое господство, но вынужден даже оставить нетронутыми ключи от обыкновенной крепости Силистрии на Дунае, завладеть которыми он поклялся. И, что еще более печально, он оставляет приблизительно пятьдесят тысяч своих братьев, павших в бою и погибших от болезней в течение этой единственной в своем роде кампании.

С военной точки зрения осада Силистрии, несомненно, важнейшее событие с начала войны. Именно в силу того, что русским не удалось взять эту крепость, их кампания оказывается полностью проигранной, а к отступлению за Серет, которое они сейчас совершают, присоединяется позор и немилость царя. Наши читатели получили уже тщательный и, как мы полагаем, полный анализ ранних этапов осады Силистрии; теперь, наконец, после получения официальных русских отчетов, доставленных пароходом «Пасифик», мы можем проследить всю операцию до ее завершения, отдавая должное каждой стороне. Кроме русских отчетов, написанных ясно, четко и деловито, но содержащих множество пропусков, мы сейчас имеем в своем распоряжении отчет лейтенанта Несмита (из бенгальской артиллерии), написанный для лондонской газеты «Times»[167]. Это – полный дневник осады, содержащий много интересных подробностей, но написанный довольно небрежно, и в некоторых случаях дающий неточные даты. Уместно заметить, что высказанные нами ранее взгляды и заключения об осаде вполне подтверждаются этими более поздними и более подробными отчетами, за исключением следующей детали: турки не отказались от защиты форта Араб‑Табиа, тогда как мы предполагали, что на последнем этапе осады им придется это сделать. Очевидно также, что русские действовали еще более необдуманно, чем мы предполагали. Сначала они развернули правильную осаду крепости с востока, в низинах Дуная, надеясь, что смогут совершенно обойти обособленные от крепости форты и сразу проделать брешь в главной стене Силистрии. Если эта попытка и имела какие‑либо достоинства, то лишь достоинства оригинальности. Она является, может быть, первым примером того, как против крепости устраиваются траншеи и апроши на местности, которой не только угрожали с фланга укрепленные неприятелем высоты, но над которой господствовали также высоты, расположенные в тылу. Но затем была предпринята вторая неправильная осада этих самых высот, причем она велась так искусно, что, после того как две недели были потрачены на рекогносцировки и штурмы, во время которых тысячи русских были убиты и изувечены, против этих высот должна была быть начата также и правильная осада. Но ни слова больше о высоком искусстве, проявленном русскими. Перейдем теперь к подробностям осады.

1 июня русские получили с левого берега Дуная новую партию осадных орудии, из которых была составлена батарея, выдвинутая против Араб‑Табиа. Турки рыли шанцы и подкладывали мины под контрэскарпы и гласисы этого форта. 2 июня был убит бомбой Муса‑паша, командующий войсками в Силистрии. К вечеру русские взорвали мину под одним из бастионов Араб‑Табиа. Так как они к этому времени не могли еще достичь вершины гласиса, то мина, несомненно, была заложена не очень точно. Расстояния и линия наименьшего сопротивления, видимо, были высчитаны неправильно и вследствие этого мина не только не нанесла ущерба турецким оборонительным сооружениям, но взорвалась назад и засыпала русские траншеи градом камней и земли. Но здесь были сосредоточены штурмовые отряды, готовые к атаке, и легко себе представить, как подействовал на них этот град камней. Насколько мало русским удалось действительно блокировать крепость, можно судить по тому факту, что в этот день 5000 человек турецких иррегулярных войск из Разграда, к западу от Силистрии, проникли в осажденный город.

С 4 по 8 июня продолжалось рытье траншей против Араб‑Табиа. Русские достигли гласиса, смело подвели подкоп до его гребня, который, впрочем, весьма слабо прикрывался их артиллерийским огнем. Они начали подводить мину под ров и довели ее до эскарпа бастиона. Эти работы еще продолжались, когда 9 июня маршал Паскевич предпринял одну из своих непонятных демонстраций силы в виде проведенной против крепости рекогносцировки, в которой участвовали 31 батальон, 40 эскадронов и 144 полевых орудия. Чего он рассчитывал добиться этим, никто не может сказать. Это, по‑видимому, было одной из тех демонстраций, которые проводятся исключительно в надежде, что представится какой‑нибудь случай для серьезных действий или хотя бы для того, чтобы заставить врага поверить в бесполезность сопротивления. На турок, однако, она не произвела подобного впечатления. Напротив, они выслали навстречу русским 4000 кавалеристов, которые, как говорится в русском бюллетене, были жестоко разбиты. Однако Несмит уверяет, что они вернулись с шестьюдесятью русскими лошадьми, захваченными в этой схватке. А в это же время Паскевич, вместо того чтобы произвести рекогносцировку в своих интересах, сам был рекогносцирован турецким пушечным ядром, которое вывело его hors de combat [из строя. Ред] настолько, что его пришлось отвезти в Яссы.

10 июня осада достигла своего кульминационного пункта. Большая мина, последняя надежда Шильдера, была взорвана. Она действительно пробила проходимую брешь в переднем бастионе Араб‑Табиа. Отряды русских пошли на штурм; как, однако, они должны были ожидать, турки давно уже соорудили coupure, или второй ряд укреплений, со рвом немного позади главной стены, и когда русские подошли к нему, их продвижение приостановилось и они подверглись губительному огню. Но раз уж идущий на штурм отряд остановлен, он разбит, так как огонь неприятеля, укрывшегося за валами и поддержанного артиллерией, стреляющей на таком расстоянии, что каждый выстрел попадает в цель, заставляет его отступить буквально через несколько минут. Русские вынуждены были поэтому поспешно отступить через пробитую ими брешь, а за ними последовали турки, преследовавшие их до их траншей и разрушившие часть осадных сооружений. Эта атака была последней серьезной операцией русских против Силистрии. Если осада по видимости и формально еще продолжалась, пока не пришел приказ о ее прекращении, то это делалось только для соблюдения внешнего приличия. 12 июня блокада поддерживалась так слабо, что офицеры‑европейцы из Шумлы прошли в крепость без всяких затруднений.

Русские открыли свои траншеи в низинах Дуная 19 мая, 22 мая их батареи, в количестве семи, начали обстрел Араб‑Табиа. На следующий день против этого форта было выставлено еще пятнадцать орудий. И все же, согласно русскому отчету, правильная осада Араб‑Табиа была начата лишь 31 мая. Это, по‑видимому, указывает на то, что батареи, установленные 21 и 22 мая, лишь выполняли роль первой линии и были снабжены тяжелыми орудиями лишь для обстрела форта продольным огнем. С 31 мая до 10 июня русские батареи подошли к крепости на расстояние ста ярдов, то есть продвинулись от первой до третьей параллели у основания гласиса. На гласисе не было кроны, не были воздвигнуты траншейные батареи, но, как мы уже упомянули, была прорыта сапа к склону гласиса с целью заложить мину у его вершины.

Так как из всех отчетов вытекает, что форт Араб‑Табиа представлял не более, как полевое укрепление, хотя и обширных размеров, но неспособное на длительное сопротивление, то действия его защитников, – состоявших из 4 батальонов и 500 человек иррегулярных войск, под командой Хюсейн‑паши, – конечно, заслуживают высокой похвалы. Девять дней обстрела дальнобойными орудиями, одиннадцать дней пребывания в открытых траншеях, два минных подкопа и четыре или пять штурмов, причем все это окончилось поражением противника, – поистине в военной истории едва ли найдется другой пример, когда простой внешний форт, такой как Араб‑Табиа, выстоял так долго. Больше всего это напоминает оборону Кольберга пруссаками в 1807 г. и Данцига французами в 1813 году.

Казалось весьма странным, что в течение всей осады Омер‑паша ничего не предпринял для того, чтобы поддержать такой важный, пункт и освободить его от осады. Из его письма к Сами‑паше, губернатору Видина, однако, видно, что он действительно готовился прийти на помощь Силистрии, когда русские отошли на левый берег Дуная.

«Вы знаете», – писал он в этом письме, – «что я собрал все наши войска в районе Шумлы и готовился идти на помощь крепости. Шесть полков кавалерии и три батареи уже вышли из Шумлы в этом направлении. Русские, узнав об этом движении, поспешно отступили на левый берег со всей своей артиллерией. За сорок дней осады крепости они потеряли убитыми 25000 человек».

Что теперь собираются делать русские, невозможно определить. Если верить некоторым венским газетам, они намерены занять позиции за рекой Бузэу, но те же газеты уверяют, что русских гонит назад страх перед австрийцами, а позиция у Бузэу уже обойдена австрийцами. Если бы русские попытались удержать Молдавию, то австрийцы обошли бы их со стороны Галиции и Буковины. Но своевременное соединение русских войск в Польше с бывшей Дунайской армией в Подолии и Волыни привело бы, в свою очередь, к обходу Австрии и поставило бы под удар северо‑восточную часть Галиции до Сана и Днестра.

Если на минуту отвлечься от политических соображений и допустить, что Австрия готова присоединиться к силам союзников для нападения на Россию, то положение дел будет выглядеть так: Австрия могла бы выставить 200000–250000 человек для совместных действий с союзниками, в свою очередь располагающими приблизительно от 100000 до 120000 турок и 60000 англо‑французских войск. Этим силам Россия могла бы противопоставить четыре корпуса Дунайской армии с их резервами, что составляет, за вычетом соответствующих потерь, приблизительно 200000 человек. Второй корпус, под командой Панютина, три кавалерийских запасных корпуса и еще некоторые пехотные резервы и подкрепления от новых наборов могли бы составить в общей сложности приблизительно 180000 человек, так что общая численность войск России достигла бы 350000, из которых еще нужно вычесть гарнизоны для охраны Крыма и некоторых районов Южной России. Сверх этого оставались бы еще для защиты Польши и Прибалтийских провинций гвардия, гренадеры и первый армейский корпус, не считая финского корпуса приблизительно в 15000 человек. Принимая все это во внимание, разница в численности войск обеих воюющих сторон была бы не настолько велика, чтобы лишить Россию шансов на некоторый успех в случае, если бы она ограничилась обороной в узком смысле этого слова.

Если же Австрия, как мы можем заключить из последних дипломатических сообщений и из ее полной пассивности на молдавской границе, не имеет других намерений, кроме посредничества между воюющими сторонами, то мы можем с уверенностью сказать, что в течение этого года ни в Молдавии, ни в Бессарабии ничего серьезного не произойдет.

Написано Ф. Энгельсом 6 июля 1854 г.

Напечатано в газете «New‑York Daily Tribune» № 4139, 25 июля 1854 г. в качестве передовой

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Дата добавления: 2015-06-04