Цензура

Кёльн, 14 марта. Немецкая ежедневная печать все‑таки действительно самая слабая, вялая и трусливая печать на всем земном шаре! На ее глазах могут совершаться самые гнусные подлости, направленные даже против нее самой, и она будет молчать и скрывать все это; если бы случайно не узнавали о том, какие великолепные мартовские фиалки выросли по милости божьей в ряде мест, – из газет об этом конечно ничего нельзя было бы узнать.

В Дюссельдорфе гражданин и коммунист Дригальский попытался прошлой осенью восстановить цензуру под предлогом осадного положения. Цензура просуществовала лишь два дня; поднявшаяся затем буря общественного негодования вынудила господ солдафонов отказаться от попыток возродить цензуру.

А как обстоит дело в старых провинциях?

В течение трех месяцев цензура царит во всем своем блеске в двух различных округах, а вся старопрусская печать спокойно терпит это неслыханное посягательство на ее права!

Послушайте.

Розенберг {Польское название: Олесно. Ред.}, Силезии, 7 марта. В № 19 «Rosenberg‑Kreuzburger Telegraph» опубликовано на первой странице следующее заявление:

«Мы просим уважаемых читателей нашей газеты не ставить нам в вину опоздание с выходом этого номера и его неполноту и принять во внимание, что мы пока все еще находимся в условиях осадного положения и что «Telegraph», цензором которого в последнее время являлся здешний королевский ландрат г‑н Зак, избранный депутатом во вторую палату, теперь, после отъезда г‑на Зака в Берлин, проходит непосредственно военную цензуру.

Редакция»

Далее:

В Эрфурте также беспрепятственно существует цензура, начиная с 25 ноября. Эрфуртская печать имела сначала цензором г‑на Ф. В. Хутштейнера, теперешнего полицейского инспектора, бывшего редактора либеральной когда‑то в условиях цензуры «Barmer Zeitung», мнимого либерала или даже демократа, позднее подчиненного Дункера и постоянного агента прусской полиции. Хотя сей почтенный муж вычеркивал даже перепечатки из злосчастной берлинской «National‑Zeitung» (!), его служебную деятельность все же сочли недостаточно пруссаческой и назначили на его место офицера. Таким образом, в Эрфурте также существует военная цензура.

Но мало того: цензура введена также на газеты и журналы, издаваемые вовне, т. е. в районах, на которые не распространяется осадное положение. В «Erfurter Adresblatt» от 7 февраля напечатано следующее объявление:

«По распоряжению высокочтимой королевской комендатуры жители города Эрфурта предупреждаются, что распространение или расклеивание напечатанных вовне материалов, выражающих недоверие к мероприятиям правительства или обнаруживающих в отношении этих мероприятий враждебную оппозиционность и таким образом вызывающих отчужденность в отношениях между населением и существующим конституционным правительством или способствующих появлению озлобления против определенных классов населения, а следовательно, и возникновению возбуждения и беспорядков в нашем городе, повлечет за собой «соответствующее наказание со стороны полиции» и «немедленный арест».

Эрфурт, 5 февраля 1849 г. Магистрат. Полицейское управление»

Восстановление цензуры, замена обычной цензуры военной – ведь это меры, которые очень близко касаются печати. Между тем, печать соседних городов – Бреславля, Берлина, Лейпцига – принимает все это, как нечто само собой разумеющееся! Поистине, немецкая печать остается по‑прежнему старой «хорошей печатью».

Но мы спрашиваем наших сонных депутатов в Берлине, доколе же они будут медлить с предложением о предании министров суду?

Написано 14 марта 1849 г.

Печатается по тексту газеты

Напечатано в «Neue Rheinische Zeitung» № 246, 15 марта 1849 г.

Перевод с немецкого

На русском языке публикуется впервые

Дата добавления: 2015-06-04