Феномены саморегуляции

Самосознание принадлежит целостному субъекту и служит ему для организации его собственной деятельности, его взаимоотношений е окружающими и его общения с ними. Ниже мы кратко коснемся тех фактов и идей, в которых раскрывается эта активная функция самосознания, его роль в организации жизнедеятельности субъекта.

Хотя точка зрения о том, что самосознание как в его структурном,так и процессуальном аспектах не является эпифеноменом, но выполняет важные функции в деятельности человека, кажется самоочевидной, психологические исследования часто начинаются с сомнения в этом тезисе. Действительно, жизненный опыт и художественная литература дают немало примеров ситуаций, когда человек с высоким мнением о себе оказывается ничтожеством, представляющий себя смелым в реальной жизни оказывается трусом, а мучающийся угрызениями совести живет гораздо более нравственно, чем тот, кто не находит повода себя упрекнуть. Самосознание может быть ложным, фальшивым, оно может быть и запоздалой констатацией того, что уже проявилось в поступках человека, в его делах. Не случайно один из разделов посвященной самосознанию монографии И.С.Кона озаглавлен "Саморегуляция или самообман?" [57]. И.С.Кон, конечно же, доказывает, что саморегуляция – это не миф, не иллюзия. Однако уже опыты, выполненные в русле теории самовосприятия Д.Бэма, на которую мы ссылались выше, показывают, что человек действительно часто заключает о себе, о том, какой он есть, какие эмоции испытывает, что для него ценно, чему он верит на основе уже совершенных собственных поведенческих актов и ситуаций, в которых они были совершены. Эксперименты, исходящие из теории когнитивного диссонанса Л.Фестингера [167], также показывают, что человек меняет свои установки и мнение о себе так, чтобы не противоречить собственному поведению. Отметим, однако, что результаты этих исследований скорее свидетельствуют не о эпифеноменальности самосознания, а о том, что этот процесс находится в особом отношении к поступкам человека. Мы еще не раз вернемся к этому выводу.

Концепция "объективного самосознания" Р.Виклунда и С.Дьювеля [236] также является попыткой доказать то, что "не нуждается в доказательстве" – действенность самосознания. В основе их концепции лежат факты, основанные на использовании очень простой экспериментальной парадигмы. Испытуемых помещают в условия, при которых они могут физически видеть себя в зеркале. Оказалось, что. наличие зеркала, в котором испытуемый видит свое лицо, делает более эффективным выполнение таких, например, экспериментальных заданий, как переписывание фраз на иностранном языке [236]. В эксперименте К.Карвера было показано, что присутствие зеркала не только улучшает выполнение какой-то работы, но и делает испытуемых более последовательными в следовании своим моральным принципам. В этом эксперименте студентов, предварительно разделенных на две группы по их отношению к физическому наказанию, ставили затем в ситуацию, в которой они должны были играть роль учителей, обучающих своих "учеников" (на самом деле подставных лиц, находящихся в сговоре с экспериментатором) философии с помощью электрошока: "неуспевающих" надо было наказывать электроударом. Оказалось, что наиболее последовательными были те студенты, которые могли видеть свое изображение в зеркале [цит. по: 237, 43]. В другом исследовании молодым женщинам, также разделенным на группы по их отношению к порнографической литературе, предлагали затем просмотреть журналы с порнографическими изображениями и по специальному опроснику оценить степень "отвращения" к ним. Оказалось, что корреляция высказанных до опыта убеждений и отвращения к порнографии у тех женщин, которые могли видеть себя в зеркале, равнялась 0,74, а у тех, кто не видел себя в зеркале, – 0,20 (Gibbon F., 1978, цит. по: 237, 44). Исследования также показали, что не только присутствие зеркала обладает подобным эффектом, но прослушивание собственного голоса, записанного на магнитофон, присутствие в помещении фотокамеры.

Результаты этих экспериментов интерпретируются следующим образом. Человек не часто прибегает к самосознанию, во-первых, потому, что многие поведенческие акты регулируются автоматически, во-вторых, потому, что человек часто бывает неудовлетворен собственной самооценкой. Самосознание "включается" лишь тогда, когда этого невозможно избежать, например, в условиях рассогласования правил, стандартов и поведения, и лишь при условии внимания к самому себе. Зеркало, введенное в экспериментальную ситуацию, усиливает внимание к самому себе и тем самым запускает самосознание. Самосознание в целом трактуется как культурный феномен, позволяющий сохранять постоянство собственного поведения и испытывать чувство ответственности за социальные ценности, усвоенные индивидом.

В рамках концепции "объективного самосознания" последнее рассматривается как сличение совершенного поведения или поведения, требуемого ситуацией с представлениями о себе. При этом сами эти представления берутся не дифференциально, как "Я-образ" в целом, вобравший в себя социальные ценности. В рамках этих представлений "Я-образ" выступает в роли, аналогичной роли схемы тела при построении движений. В зависимости от характера человеческой деятельности различные аспекты "Я-концепции" выступают в качестве регулирующего начала. Этот вопрос интересно ставится в философско-этических исследованиях, в которых обсуждаются и дифференцируются понятия долга, ответственности, стыда, чести достоинства, совести [36; 50; 114; 131]. Так, О.Г.Дробницкий выделяет личностные категории морального сознания, подчеркивая их обращенность не к любому человеку (как это происходит, например, применительно к понятиям добра и справедливости), но именно к определенному лицу или более широкому субъекту-классу, нации.

"Далее, – пишет О.Г.Дробницкий, – в этих категориях деятельное лицо представлено не просто как объект оценки и потенциальный исполнитель нравственного долженствования, но и как субъект-автор этого требования к себе, дающий ему "внутреннее" основание, самостоятельно мотивирующий свои действия, превращающий, скажем, дело справедливости в собственную жизненную цель" [36, 59-60].

В категории долга фиксируется превращение моральной нормы в установку и позицию субъекта – преобразующую формулу "все должны..." в убеждение "Я должен...". При этом субъект принимает на себя обязанность конкретизировать представление о долге "применительно к каждый раз особым обстоятельствам", сознает необходимость "самому предъявлять к себе данное требование", и мыслит объект своей нравственной обязанности – "долг перед родиной", "долг перед другом" [36, 60-61]. В категории ответственности, "очерчиваются границы морального долга (до каких пределов я отвечаю за содеянное или несовершенное, происшедшее по причине моего действия или воздержания от него)... в зависимости от реальной способности данного человека осуществлять свой долг в наличных обстоятельствах (включая внешние факторы и его "субъективную дееспособность"⁷) [36, 62]. Сознание собственной ответственности является условием переживания собственной заслуги или вины.

⁷ Теория каузальной атрибуции [185; 189], проанализированная в отечественной литературе Г.М.Андреевой [6] и В.П.Трусовым [132], рассматривает на экспериментально-психологическом уровне вопрос об "обыденном восприятии" другого человека как ответственного за те или иные события и фактически за совершение или несовершение действий, При этом учитываются такие аспекты поведения как намерение, усилие, возможность, способность.

Категория стыда относится к оценке собственного действия индивидом, который вобрал "в себя общественное осуждение и одобрение", который способен "предположить, какова будет реакция других", и "представить себе, как вообще могут быть оценены подобные действия" [36, 63-64]. Категория чести фиксирует переход от оценки своих действий к "обобщенной оценке своего личного облика, который затем становится для него ориентиром (подобающей мерой и образцом) для выбора единичных поступков" [36, 64]. Категория достоинства также фиксирует момент моральной регуляции поведения; поддержание достоинства, которое "мыслится как всеобщее достояние", как идеал человека данного общества, не позволяет индивиду "совершать поступки ниже своего достоинства" [36, 66]. Наиболее важна категория совести. Если чувство собственного достоинства повелевает человеку стремиться жить в согласии с собой, стремиться к внутренней удовлетворенности, то совесть с точки зрения этики иначе регулирует человеческое поведение.

"В явлениях внутреннего опыта, – пишет О.Г.Дробницкий, – которые мы относим к совести, имеет место другое – (1) критическое отношение к себе, не удовлетворяющееся достигнутым, ощущение разлада с собой, противоположное тенденции к внутреннему согласию; (2) стремление не только утвердить себя в собственных глазах, сколько отдать себя безусловно служению какой-то более значимой идее или делу (скажем, гуманности, справедливости, правде), т.е. отказ от какого бы то ни было собственного интереса в моральной деятельности; (3) предъявление к себе таких "завышенных" требований, подчас невыполнимых целиком в создавшейся ситуации, которые вызывают драматическое ощущение разлада с внешней действительностью" [36, 67].

Эта краткая "экспозиция" этических категорий нравственного сознания (и самосознания) человека показывает, сколь дифференцированными могут быть формы регуляции его деятельности. В психологии, однако, эти формы влияния самосознания на человеческую деятельность рассматриваются нерасчлененно – и это, по-видимому, отчасти есть негативный эффект "эмансипации" психологии от философии, в результате которого исследователи редко обращаются к философским аспектам проблемы. В многочисленных исследованиях, как правило, фигурирует "низкая или высокая самооценка" или "низкое или высокое самоуважение" безотносительно к специфической природе тех или иных самооценочных явлений. Если когнитивный аспект "Я-образа" понимать как восприятие любых своих свойств, качеств, достоинств, одновременно с представлением о должных качествах, свойствах, а эмоциональный аспект "Я-образа" как самооценку или интеграцию этих самооценок (самоуважение), то неудивительно, что почти все в поведении человека оказывается зависимым от этих глобальных параметров. Так, например, лонгитюдные исследования С.Куперсмит, в которых в течение 8 лет прослеживались последствия высокой, средней и низкой самооценок⁸ у группы мальчиков, начиная от предподросткового возраста до вступления во взрослый период жизни, продемонстрировали крайне широкий спектр таких последствий [162]. Так, мальчики из группы с высокой самооценкой характеризовались как активные, экспрессивные, в целом успешные в учении и социальных отношениях, лидеры в дискуссиях, они не отступали при несогласии с ними других, были частично нечувствительными к критике, высокозаинтересованными в общественных делах, мало отягощенными чувством тревоги. Они выглядели как доверяющие собственному восприятию и реакциям и верящие, что их усилия приведут к успеху. Они обращались к другим с ожиданием, что те будут с ними дружелюбны. Их оптимизм покоился не на фантазиях, а на обоснованной оценке их способностей, навыков и личностных качеств. Они не были поглощены внутренними проблемами и гораздо реже страдали психосоматическими расстройствами, чем их сверстники из группы с низкой самооценкой [162, 98].

⁸ В настоящем контексте речь идет о глобальной самооценке (self-esteem) или самоуважении.

Очевидно, что столь широкий спектр характеристик самого разного уровня не может в целом являться следствием высокой самооценки (самоуважения). Часть этих характеристик может иметь общие детерминанты из числа тех, которые мы рассматривали в предыдущем разделе. (Действительно, С.Куперсмит обнаружила, что взаимоотношения с родителями и стиль воспитания у мальчиков с высокой самооценкой сильно отличались от отношений в семье и воспитания у мальчиков с низкой самооценкой.) Часть этих характеристик, напротив, могла являться не следствиями, а причиной поддержания высокого самоуважения.

В дальнейшем изложении мы еще не раз будем касаться вопроса о том, как самосознание влияет на деятельность человека, его общение, его развитие. Здесь, без дальнейшего обсуждения, мы лишь перечислим основные направления этих влияний.

Структуры самосознания могут мотивировать, т.е. побуждать к определенной деятельности. Эти мотивирующие функции самосознания могут иметь различное происхождение. Они могут корениться в представлениях об "идеальном Я" и быть связанными с нравственными категориями совести, долга, ответственности. Они могут являться отражением рассогласования "настоящего Я" и "будущего Я". Мотивирующим эффектом обладает и чувство собственного достоинства и самоуважения, требующее своего поддержания с помощью тех или иных реальных деятельностей.

Структуры самосознания и соответствующие процессы могут участвовать в целеобразовании, т.е. в подборе таких целей, служащих достижению мотива, которые согласуются с "Я-образом" в целом, с представлениями о своих возможностях, правах, обязанностях, долге.

Структуры самосознания могут воспрещать те или иные поступки, действия или, напротив, бездействие.

Самосознание в его когнитивной и эмоциональной форме может детерминировать отношение к окружающим, а также стиль и характер общения с ними.

Самосознание в форме самопознания и самоотношения может влиять на развитие тех или иных черт и, следовательно, развитие личности в целом. Узаконивая те или иные черты или, напротив, объявляя борьбу с самим собой, человек в какой-то мере сам предопределяет, каким он будет.

Самосознание может служить формой самоконтроля в самых различных деятельностных формах проявления человека.

Самосознание, наконец, может быть основанием приобщения субъекта к другим людям – к коллективу, к классу, к партии, к народу.

Дата добавления: 2015-06-04