Часть четвертая 2 страница. Чужая смерть ничего не значила для королевы

Чужая смерть ничего не значила для королевы. Она ни разу не вспомнила бы ни о Журиме, ни о его молчаливом смуглом брате, если бы не странные рассказы, которые рассердили Зораяс и привлекли ее внимание.

Кое‑что она почерпнула из разговоров птиц, поскольку понимала их причудливый лаконичный язык, напоминающий болтовню слегка свихнувшихся людей. Зораяс обычно усаживалась радом с мраморным бассейном, восхищаясь своим отражением в серебряных зеркалах, а в это время служанки расчесывали ей волосы. Она прислушивалась к щебетанию ласточек, воробьев и диких ибисов, пока они пили воду у края бассейна среди камышей из тонкого чеканного золота.

– Что это за птица? – спросила воробьиха, впервые увидевшая свое отражение в столь чистой воде.

– Плещись и не болтай, – прикрикнула другая, разбрызгивая воду.

Третья, со скорбным видом чистившая клювом перья, проговорила:

– Здесь сидит королева Зояда. Она не знает о том, что ее обманывают.

– Обманывают как? Не дают ей червя? – закричала первая воробьиха.

– Бриллианта, – сказала вторая воробьиха.

– Бриллианты – это такие капельки, которые падают с неба, делая все мокрым, – объяснила ласточка. – Но люди ловят их в кувшины.

– Завтра я снесу яйцо, – почему‑то вдруг сообщила четвертая воробьиха.

– Мираш обманул Зораяс из Зояда, – прощебетала третья воробьиха. – Он скрыл от нее один бриллиант, который дороже всех тех, что у нее есть. Голубой бриллиант из гробницы его отца.

– Червей надо искать рядом с могилами, – сказала первая воробьиха, – но, боюсь, никто не оценит мой совет.

– Мое яйцо будет больше всех предыдущих, – сообщила четвертая воробьиха.

– Бриллиант, который Мираш не отдал Зораяс, стоит всех бриллиантов на свете, – заметила третья воробьиха.

– Какая грубость! О чем это я? – удивилась ласточка.

Зораяс показалось, что воробьиха, говорившая о бриллианте, делала это чересчур уж логично. Она подумала, что птицу мог послать Мираш, чтобы похвастаться тем, что лишил ее самого лучшего бриллианта.

– Еще увидим, кто кого, – решила Зораяс. Мираш ведь так ни разу и не взглянул на нее. А теперь ему следовало бы остерегаться ее вдвойне. Королева помнила его уловку с солью. И теперь она решила, что не успокоится до тех пор, пока не добьется своего – его покорности. И конечно же, бриллианта. Зораяс не любила, когда мужчины не повиновались ей. Словно одержимая, королева стремилась обуздать их, покорить и обезвредить.

Зораяс решила еще раз посетить дворец в пустыне у сверкающей реки. Но только теперь она появится в непривычном для себя обличье. Она больше не предстанет перед Мирашем госпожой, закрытой вуалью, под разукрашенным балдахином, под звон колокольчиков, в аромате ладана. И конечно, не в образе волшебницы в сверхъестественном экипаже, запряженном несуществующими животными. На этот раз Мираш не должен был ее узнать.

В пустыне бушевал ураган. Пыль стеной поднялась в небо. Солнце превратилось в красное пятно, река потемнела, ее вода напоминала неполированную бронзу, деревья стонали на ветру.

Кто‑то стучал в закрытые на все запоры ворота дворца, плача и умоляя о помощи. Наконец с разрешения дворецкого привратник приоткрыл калитку и впустил во внутренний двор жалкого вида незнакомку. Ею оказалась бедная девушка‑танцовщица, отставшая от каравана. Ее дешевый наряд был разорван в лохмотья, тело, иссеченное песком, кровоточило, заплаканное лицо и черные волосы покрывал толстый слой пыли. Шатаясь, она вошла во двор и упала в ноги привратника и дворецкого, спасших ее от неминуемой смерти в пустыне.

Во дворце было всего несколько верных слуг, остальные ушли, как только их хозяин обеднел. Старый дворецкий провел девушку в отдельную комнату, показал ей кушетку и кувшины с водой, поставил перед ней хлеб и вино. Девушка не переставала благодарить его.

– Прошу, скажи мне, как зовут твоего хозяина, чтобы я могла благословлять также и его имя, – попросила девушка.

– Моего хозяина, Мираша, постигло ужасное несчастье. Поэтому ему поможет любое благословение, большое или малое.

– Его сердце посетила печаль? Наверно, кто‑нибудь погиб? Боже мой, – сказала девушка, скромно опуская взгляд. – Я сейчас неважно выгляжу, но, как только я вымоюсь и приведу себя в порядок, разреши мне посетить опочивальню твоего хозяина. Я знаю, как можно утешить мужчину в постели, – ведь это часть моего искусства. Я попытаюсь подарить ему радость хотя бы на час или два. Если ты сомневаешься, я могу сначала продемонстрировать тебе, на что я способна, – добавила она.

Старый дворецкий уже вышел из того возраста, когда с легкостью предаются любовным утехам, и поэтому пожелал удовольствоваться созерцанием танца девушки. Она не возражала. И хотя за время ее танца старик так и не смог разглядеть ее лица, он остался доволен, поскольку видел необычайно прекрасное, неотразимое тело девушки. Разомлев, он согласился допустить ее втайне от Мираша в его покои.

«Не сомневаюсь, что получу за это награду», – подумал дворецкий.

Уже в течение нескольких месяцев Мираш проводил почти целые дни в дворцовой библиотеке, а в остальные часы закрывался в подвальных помещениях дворца и никого туда не пускал. Временами оттуда слышались странные звуки, доносился мускусный запах и мерцал странный свет. В эту ночь Мираш, как и всегда, вернулся из подвала за полночь. Неудивительно, что танцовщица изнывала от томительного ожидания.

Мираш вошел в слабо освещенную опочивальню и скинул одежду. Не успел юноша лечь в постель, как сразу же вскочил, почувствовав прикосновение гибкого тела.

– Не беспокойся, мой господин, – произнес сладкий голос. – Я, твоя раба, пришла сюда, чтобы с радостью напоить тебя из источника моей любви.

Мираш снова лег и сказал:

– Кем бы ты ни была, добро пожаловать в мою жизнь.

Тогда девушка открыла свое лицо и вздрогнула. В красном свете ламп она увидела, что глаза Мираша были закрыты повязкой.

– Мой господин, это какая‑то игра?

– Конечно, нет. Просто я слепой, – ответил Мираш.

Ласкающие руки танцовщицы замерли.

– Какой‑то новый трюк, – пробормотала она, а вслух добавила:

– Как же это случилось?

– Когда‑то я повздорил с очень могущественной волшебницей. С Зораяс из Зояда. Возможно, ты слышала о ней. Она спит с демонами. И вот демоны напали на меня и ослепили.

Нежные пальчики незнакомки подобрались к повязке:

– Разреши посмотреть, мой господин. Я немного разбираюсь в медицине. Возможно, я смогу тебе помочь.

– Нет, ни в коем случае, не надо беспокоиться, – сказал Мираш, отстранившись.

Девушка взглянула на тело князя, но он печально произнес:

– Милая девушка, это тоже бесполезно. Демоны не только ослепили меня, но и лишили мужской силы.

Однако девушка прекрасно видела, что дела обстоят не так уж плохо, и попыталась разубедить строптивца.

– Не обращай внимания на внешние признаки благополучия. Демоны обрекли меня на страшные мучения. Сосуд наполнен и, казалось бы, готов перелиться, но, как только мы начнем пить, тут же обнаружим, что вино исчезло без следа, сосуд слабеет и пустеет.

– Тогда, мой господин, давай не будем отчаиваться. Возможно, демоны не так уж жестоки в своем колдовстве, – продолжала настаивать девушка.

Незнакомка оказалась права. После недолгих уговоров меч нашел ножны, и Мирашу оставалось только сладострастно наслаждаться своей гостьей.

Конечно, он имел дело с Зораяс, намеренно вызвавшей бурю в пустыне. Она не получала никакого удовольствия от любовной игры со своим врагом, лишь выжидала нужный момент, демонстрируя уместные в данных обстоятельствах телодвижения. Наконец в момент экстаза, охватившего Мираша, Зораяс сорвала с его глаз повязку.

Ему все же пришлось увидеть ее неотразимое очаровательное лицо, обрамленное медно‑красными волосами, поскольку черный парик уже давно свалился у нее с головы.

Мираш застонал и упал. Он проклинал себя и ее, затем снова взглянул на нее и стал умолять простить все его проклятия, убеждая королеву, что был бы рад умереть за нее.

– В этом нет необходимости, – ответила Зораяс. – Мне нужен лишь маленький символ твоей преданности…

– Все, что я имею, уже принадлежит тебе, так же как и я сам.

– Подари мне голубой бриллиант, самый лучший из всех твоих бриллиантов, которым ты хвастался.

Мираш пристально посмотрел на королеву. Его темные глаза налились кровью и дико вращались. Она с удовольствием отметила, что он наконец‑то полностью в ее власти.

– Бриллиант в воротах гробницы моего отца. Возьми его. Только разреши еще раз припасть к твоим губам.

– Не сейчас, может быть, позже. Этого бриллианта мне вполне достаточно, – ответила Зораяс.

Они поднялись. Мираш повел ее вниз, через тенистые сады. Буря уже утихла. Они прошли к мерцающему пруду, а оттуда – к мраморному портику мавзолея. Здесь на железных воротах холодным голубым сиянием светился огромный бриллиант, вставленный в металлический овал.

– Это еще что такое? – спросила Зораяс. Ее тело, белое, словно мрамор, обрамляли красные волосы. – Что это еще за трюк? Идем, я знаю, что теперь ты не можешь обманывать меня.

– Обманывать тебя? Я лучше бы отрезал свой язык.

Мираш упал перед ней на колени и обхватил ее лодыжки.

– Когда ты показывал мне этот бриллиант в моем дворце, он был без оправы.

– Да, я тогда вынул его из этой оправы, огромного овального, в рост человека, зеркала, которое висит на воротах гробницы, – ответил Мираш.

Зораяс подошла к воротам вслед за Мирашем. Она осторожно начала осматривать полированный овал из голубого металла, в центре которого горел бриллиант.

– Зеркало, ты говоришь. Но я не вижу отражения, – пробормотала Зораяс.

– Это только футляр, самое ценное находится внутри. Там зеркало, но никто не может посмотреть в него. Это магическое зеркало, которое мой отец нашел в древнем храме. Даже он никогда не открывал этот футляр.

– Почему же?

– Это – игрушка демонов, – сказал Мираш, ползая на коленях за королевой и припадая губами к ее ногам. – Зеркало, говорят, показывает настоящую правду. Ни один человек не осмелится посмотреть в него. Но для тебя, моя госпожа, я готов вынуть это бесценное сокровище и затем…

– Предоставь это мне, – сказала Зораяс хмурясь. – Неужели люди настолько трусливы? Демоны умны, но смелым людям нечего их бояться. Я возьму бриллиант вместе с футляром и зеркалом. Раз уж ни один человек не решается взглянуть в зеркало, это сделаю я. Прекрати тут ползать, вставай и принеси мне все свои сокровища, пока окончательно не лишился сил.

Мираш повиновался. Он согнулся в три погибели, неся зеркало, и с трудом поставил футляр рядом с королевой, после чего снова попытался поцеловать ее. Но она сжала губы и оттолкнула его.

– Ты всего лишь жалкий пес. И не претендуй на большее, – сказала Зораяс.

– Госпожа, не урони зеркало, оно может поранить тебя. Пожалей меня, я изнемогаю от желания быть с тобой! – крикнул Мираш.

– Ты не достоин жалости, потому что ты дурак, – ответила она.

Она щелкнула пальцами. Раздался шум приближающейся колесницы, и та, запряженная черными лебедями с головами змей, унесла Зораяс и ее добычу прочь.

Мираш остался один. Немного помедлив, он подошел к пруду. Маленькая воробьиха, обученная с помощью магии произносить некоторые слова, распушила крылья, когда Мираш склонился над водой, чтобы промыть глаза. Повязка должна была сбить с толку Зораяс. Перед тем как войти в опочивальню, он нанес под веки особую мазь, исказившую его зрение. Все предметы этой ночью казались ему бесформенными, то удлиняющимися, то раздувающимися, словно он смотрел сквозь магический кристалл. Кривилось даже удивительное лицо Зораяс. Хотя ее прикосновения зажгли в нем огонь, а ее тело доставило наслаждение, магия ее красоты оказалась бессильной, словно стрела, пущенная неумелым лучником…

Мираш был уверен, что сегодня ночью ее лицо полностью отражало ее внутренний мир. Если бы его брат Журим видел ее так, как он, Мираш!

Зораяс вынула бриллиант и повесила его на шею. Не мешкая, она принялась за изучение его силы. Так заинтересовало ее спрятанное в окаймлявшем бриллиант футляре зеркало.

Королева хорошо подготовилась. Она была гордой и очень умной. Зораяс уже чувствовала, как внутри овального голубого металлического футляра бушует энергия, пытаясь выйти наружу и поразить того, кто окажется на ее пути. Окончательная Истина. Кто же не мечтал узнать ее? С ее помощью Зораяс могла стать еще более могущественной. Королева, самая прекрасная и самая умная, возлюбленная князя демонов, познавшая Окончательную Истину. Утратив уверенность в себе в раннем детстве, она постоянно нуждалась в подтверждении своей значимости. В потайных уголках ее сознания все еще звучал слабый голосочек, призывающий стремиться к еще большей славе, чтобы залечить все ее раны. Она должна подчинить себе то, на что другие даже не осмеливаются взглянуть, выпить моря и вытоптать горы. Она никогда не успокоится до самой смерти и всегда будет смеяться над своими победами.

Зораяс вошла в медную башню. Она произнесла заклинания, развесила талисманы и начертила оккультные символы, пытаясь оградить себя от возможной опасности, таящейся в зеркале. Королева сожгла ароматические травы, смочила пол вином и кровью и начертила на полу знаки силы. Затем омыла свое тело, натерлась маслами и произнесла заклинания. Прекрасная волшебница стояла теперь обнаженной посреди комнаты, ее длинные волосы, свободные от украшений, струились по плечам, напоминая куст огненного шиповника.

Королева смазала маслом петли голубого металлического футляра и тонким лезвием ножа открыла замочки.

Зораяс отступила назад. Зеркало размером в человеческий рост, содержащее Окончательную Истину, наконец открылось.

Не мигая, королева высокомерно смотрела в холодное сияние зеркала.

И видела…

…свое отражение.

Губы Зораяс побелели, она сжала кулаки и зарычала.

Ее обманули.

Но тут она вздрогнула. Что‑то все же изменилось. Она смотрела на идеальную красоту своего собственного тела, отраженного в зеркале. Как прекрасна она была! Зораяс никогда не видела своего отражения полностью. И вот в серебряном изумительно отполированном зеркале отражалась женщина, достойная восхищения. Зораяс вспомнила кристально чистый пруд в котором она, увидела свое прелестное лицо после встречи с Азрарном. Но ни одно из ее отражений не могло сравниться с тем, что было сейчас перед ее глазами, ни разу еще королева не видела себя целиком. Зораяс любовалась собой, окруженной музыкой, одетой в мираж из пламени и льда, металла и шелка.

Зораяс засмеялась и подошла ближе, забыв обо всем. Невероятно чистое зеркало отражало ее облик с идеальной точностью. Ее собственные глаза смеялись ей в ответ, словно черные цветы, тянущиеся навстречу восходу солнца, улыбающиеся губы раскрывались, словно роза. Ее тело походило на орхидею со стройным двойным стеблем, казалось заревом, вспыхнувшим вокруг горящей свечи. Красавица не могла оторвать глаз от округлых контуров своего тела, примостившейся в паху лисы и белых невинных грудей с двумя искушенными башенками.

Вот он какой, дар Азрарна Прекрасного, этот праздник красоты. Зораяс, казалось, падала навстречу раскрытым объятиям своего отражения, которое безмолвно наклонялось и встречало ее. Ее ладони соприкоснулись с ладонями в зеркале, ее живот прильнул к своему отражению, их груди встретились. Красавица прижала губы к стеклу и в какой‑то момент почувствовала теплое вибрирующее прикосновение кожи к своему телу, губы, которые голодно предлагали ей себя.

Вскрикнув, Зораяс отпрянула.

Окончательная Истина? Возможно, ее‑то она и открыла. Да, королева любила себя, а не кого‑нибудь другого. Зораяс заметила также, что в зеркале не отражалось ничего, кроме ее образа, ничего из того, что находилось вокруг нее: ни луча, ни тени, ни подвесок на стенах, ни символов на полу, ни дымных колец астрологических знаков на стенах. Только Зораяс отражалась в зеркале. Только она.

Королева толкнула футляр из голубого металла, и он с шумом захлопнулся. Она подобрала свою мантию и выбежала из башни.

Три дня и две ночи Зораяс не возвращалась туда, занимаясь привычными делами. Ездила верхом в сопровождении гончих собак и охотилась не столько на животных, сколько на тех своих подданных, кто осмеливался ей перечить. Королева гуляла по садам и комнатам дворца, приспособленным для всяческих увеселений, любовалась украшенными драгоценными камнями книгами и браслетами. Однажды она созвала ученых и астрологов Зояда, чтобы побеседовать с ними. Музыканты, не переставая, играли ее любимые мелодии. Зораяс спала с теми, кто ей нравился, а тех, кто не мог ей угодить, убивала.

Она стала жестокой и расточительной. Трудности многому научили ее. В ее жизни не осталось места сомнениям.

Зораяс купила восемьдесят фламинго для дворцовых прудов. Она устроила пир, на котором каждая смена блюд имела свой цвет: красное запеченное мясо крабов, розовая рыба и красное вино в рубиновых бокалах; белое мясо с миндалем и белое вино в фарфоровых чашах; зеленые торты из дудника, виноград, огурцы и зеленый шербет в изумрудных бокалах. А одно блюдо предназначалось специально для врагов королевы – голубые ядовитые вафли и неразведанное индиго в сосудах, усыпанных сапфирами, ограненными в форме черепов.

Но пока королева творила свои злые и странные дела, она ни на мгновение не забывала про запертое в башне зеркало. Она знала все и обо всем, словно птица, облетевшая весь мир, будто змея, заползшая во все щели. И за все это время она так и не увидела красоты, подобной той, на которую любовалась в зеркале.

На третью ночь королева приказала музыкантам играть. Мелодия напомнила ей о грациозно извивающемся в танце женском теле. Белые павлины ходили по саду, и их белизна напоминала ей белизну ее тела. Зораяс хлопнула в ладоши. Внесли ее коллекцию зверей. Она подошла к огромным позолоченным клеткам. На нее смотрели зелено‑бронзовые глаза леопардов, золотисто‑бронзовые глаза тигров‑людоедов. И во всех этих глазах она видела свое отражение.

У нее возникло нестерпимое желание посмотреться еще раз в то высокое зеркало. Возможно, ее воображение наделило его качествами, которыми оно в действительности не обладало.

Так, скорее всего, и случилось. И теперь если она зайдет в медную башню, откроет футляр из голубого металла, то увидит просто большое блестящее зеркало, показывающее ей ее собственную исключительную красоту, но не более.

Луна зашла. Зораяс в темноте взобралась по лестнице башни и вошла в заколдованную комнату. Футляр, в котором находилось зеркало, испускал голубое сияние. Зораяс пересекла комнату, подошла к нему, открыла замочки и отступила.

Ей не нужно было фонаря. Зеркало мерцало, и оттуда на нее смотрела удивительная женщина.

Зораяс не смогла удержаться от улыбки. Отражение в зеркале улыбнулось в ответ.

Зораяс затаила дыхание, и отражение тоже.

Что‑то непреодолимо влекло Зораяс к зеркалу, и она сделала три шага. Отражение тоже шагнуло навстречу Зораяс. Они смотрели друг на друга, приоткрыв рты и широко раскрыв глаза. Внезапно руки отражения опустились и расстегнули застежки золотой одежды. Две белые луны показались из‑под золотого шелка. Отражение прошептало:

– Подойди ближе, любовь моя. Подойди ближе.

Зораяс уставилась на отражение, на свои собственные руки, застывшие в воздухе, на свою собственную грудь, скрытую шелком. Отражение делало то, чего не делала она. Более того, оно разговаривало.

– Кто ты? – вскрикнула Зораяс.

– Ты сама. Приходи ко мне, моя возлюбленная. Я томлюсь и изнываю без тебя, любимая из любимых, – прошептало отражение.

Зораяс дрожала. Ее глаза наполнились слезами, стало трудно дышать. Не помня себя, протянув вперед руку, она приблизилась к зеркалу. Еще несколько шагов – и она очутилась бы в тех долинах и холмах, которые знала лучше, чем покоренные земли, чем любого своего любовника. Но она так и не коснулась протянутых навстречу ей рук.

Зораяс выбежала из комнаты и закрыла за собой дверь. Она плакала. Больше от одиночества, нежели от того, что страх, который сковал ее, теперь остался позади.

Королева швырнула ключ от дверей башни в глубокий колодец.

Мираш изготовил это зеркало специально для Зораяс. Оно испытало на себе магию ледяного пламени и обжигающих слов. Мираш стал волшебником, обучившись по старинным книгам и всецело посвятив себя благородной мести. Он считал, что мир необходимо освободить от злых чар прекрасной королевы. Журим мертв, но он не будет последним, кого поглотит Зораяс, если останется в живых. Юноша долго размышлял над историей, которую поведал ему старик с фонарем. Возможно, он был призраком, посланный духом его отца, чтобы предупредить и дать совет, или просто мудрецом, опытным и знающим жизнь человеком.

Во всяком случае Мирашу не случайно рассказали именно эту легенду. Смысл ее состоял в том, что красивая женщина, презиравшая тех, кто ее боготворил, соблазнилась собственным телом, что и погубило ее.

Как змея нашла образ, который точно копировал ее саму, так и Зораяс должна была увидеть свое отражение в зеркале. Но волшебное зеркало было живым. Оно постепенно отнимало жизнь у того, кто смотрелся в него. Зеркало жило собственной жизнью и умело тосковать и умолять, вынуждая человека расстаться с жизнью.

Мираш предвидел, что Зораяс посетит его, и смог перехитрить ее. Но теперь он боялся, что не сможет прочитать ее мысли. Юноша не знал, сколько ему придется ждать. У Зораяс была сильная воля и достаточно могущества, чтобы сопротивляться чарам зеркала.

А ведь Зораяс могла и отомстить подарившему ей это магическое зеркало…

Но Зораяс забыла Мираша. Она забыла обо всем, кроме зеркала.

Королева превратилась в марионетку, хотя она и покорила еще пять стран, выступая во главе армии. Она приказывала возводить башни, дворцы и статуи. Однако красавица отвернулась от любовников‑мужчин и теперь спала лишь с животными. За этот год вот уже третий лев был ее любовником. Его гриву украшали драгоценные камни, но в его глазах она неизменно видела свое отражение.

Однажды ночью Зораяс захотелось, чтобы к ней пришел Азрарн. Она закурила редкие травы и произнесла особые слова. На этот раз она не решилась прямо вызвать его. Возможно, князь демонов и пришел бы. Но либо он сомневался в искренности Зораяс, либо просто чем‑то увлекся. Лишь на несколько дней или месяцев по меркам Нижнего Мира – но на земле за это время прошел не один век.

Время изнашивало Зораяс. Хотя ее лицо и тело оставались по‑прежнему юными, она чувствовала себя пожилой, уставшей от жизни женщиной. Ее могущество не знало границ, но она уже и так достигла всего, о чем мечтала. Ни один враг не мог противостоять ей, ни один любовник не посмел бы отвергнуть ее, ни одно королевство не могло разбить ее армии. Вечный успех сопутствовал ей. Отныне тихий голос сомнений больше не призывал к победам, чтобы успокоить боль, он лишь шептал: «Что стоят все эти труды, если они не могут утешить меня?»

Она разлюбила жизнь. По существу, королева могла бы удовольствоваться малым, ведь борьба и горе закалили ее дух. Но могущество пресытило ее.

Вспыхнувшее было желание развлечься утонуло в колдовском сумасшествии разгульного банкета, которое закончилось тем, что ночное небо позеленело, голубые холмы покраснели, у людей же отросли обезьяньи хвосты. В путь вышла странная сухопутная экспедиция на судне с колесами, и по морю отправилась такая же экспедиция в большой колеснице под парусами, которую тащили дельфины. Наконец скука окончательно овладела Зораяс.

Королева словно умерла. Семь дней лежала она на кровати. Но память вдруг оживила ее.

Зораяс послала трех великанов‑слуг к медной башне и приказала взломать дверь.

На это не потребовалось много времени. Зораяс всегда знала, что взломать дверь будет пара пустяков. Выброшенный ключ ничего не изменил.

Когда дверь раскрылась, Зораяс отослала слуг и вошла в комнату.

Зеркало открылось. Зораяс больше не сомневалась. Отражение неподвижно стояло обнаженным, завернувшись в темно‑красные волосы. Глаза его были закрыты. Оно не подало никакого знака, не сделало ни одного движения. Отражение казалось удивительной иконой, казалось, что оно умерло.

– Я здесь. Мне нужна только ты, я хочу только тебя, – сказала Зораяс.

Королева расстегнула свою мантию и осталась обнаженной, как и женщина в зеркале.

Глаза отражения медленно раскрылись. И магическое лицо засияло. Отражение подняло руки, руки Зораяс.

– Тогда иди ко мне.

На этот раз Зораяс не отпрянула назад. Она твердым шагом направилась к зеркалу, пока ее грудь не встретилась с грудью отражения, руки с руками, ладони с ладонями. На какое‑то мгновение она почувствовала холодное прикосновение стекла, а затем оно будто бы потеплело и растаяло. Горячие ищущие руки обняли ее, прижимая к страстно трепещущей фигуре. Зораяс протянула руки и жадно обхватила гладкое стройное тело. Губы слились с губами, бедра с бедрами. Зораяс отказалась от себя ради постижения Окончательной Истины несравненного экстаза, который растворил ее в своем огне…

Рабы в саду увидели необычное сияние. Розовое солнце зажглось внутри верхней комнаты медной башни. Оно увеличивалось и становилось ярче, пока не ослепило всех, кто его видел. Потом раздался взрыв.

Грохот утих, ужасный свет поблек. Те, кто подошел затем к тому месту, где прежде была медная башня, нашли только кусочек обожженного металла. Больше ничего не осталось. Ни футляра, ни бриллианта, ни даже кусочков стекла, кости или женских волос.

Мираш подошел к дворцу, где еще недавно правила таинственно исчезнувшая королева Зояда. Некоторые говорили, что ее унесли дрины, другие утверждали, что она устала приносить людям Зло и стала странствующей монахиней.

В городе и во дворце начались ссоры. Короли многих стран собрались выступить в поход, чтобы ослабить гнет Зояда. Начались волнения, поскольку однажды ночью король, присвоивший себе один из больших бриллиантов, которые Зораяс получила от Журима, был найден мертвым со следами ужасных побоев на теле.

Пока министры ссорились у подножия высокого трона, где еще совсем недавно толпились, затаив дыхание в страхе перед своей королевой, темный суровый человек вошел в зал. Как он прошел мимо охраны, никто не знал, но, видимо, это было нетрудно сделать, так как дисциплина ослабла и большая часть стражников разбежалась.

– Меня зовут Мираш, – заявил незнакомец. – Я слышал, что кто‑то уже умер от проклятия бриллиантов. Это будет не последняя смерть, если вы не послушаетесь меня.

И Мираш напомнил им о проклятии, которое несли бриллианты, рассказав о том, что лишь получившие эти бриллианты честным путем могут безопасно ими владеть.

– Мой брат подарил бриллианты Зораяс, но она пропала. Если те из вас, кому они не были подарены, попытаются присвоить их, то все они погибнут.

Конечно же, нашелся тот, кто засмеялся, сказал, что не верит в проклятие, взял бриллиантовое ожерелье и надел себе на шею. Мираш только пожал плечами. Вскоре человека этого нашли мертвым, с посиневшим лицом.

После этого случая камни стали возвращаться их законному владельцу. Бриллианты рекой полились в бочонки и сундуки, которые Мираш привез с собой. Все драгоценности были погружены на колесницы, запряженные мулами, и под охраной всадников отправлены ко дворцу Мираша.

Сам же Мираш, вернув фамильные драгоценности, сел на новую лошадь, которую настоятельно рекомендовал ему дворецкий Зораяс, и, мрачно улыбаясь, направился в сторону пустыни.

Дата добавления: 2015-06-04