Законы Моисеевы

Разсматривая законы Моисеевы, относящиеся к устроению гражданскаго порядка в новообразуемом народе Еврейском, мы прежде всего обратим внимание на гражданское постановление, потом на разные (73об) виды его права.

Еврейский историк Иосиф Флавий первый так изобразил особенное свойство государственнаго постановления своего народа: безконечно различны, говорит он, обычаи и законы в целом мире, но можно подвести их под следующие главные виды: одни учредили у себя монархию, другие олигархию, иные отдали верховную власть в государстве целому народу. Но наш законодатель не поставил у себя ни одного из сих трёх видов правления. Он ввёл в свой народ, если можно сделать такое насилие слова, феократию. За Богом он оставил верховную власть и управление*. Замечание историка весьма справедливо! Главою народа Моисей объявил действительно Самаго Бога, как вездесущаго, хотя и нигде невидимаго правителя. Видимым знаком сего владычества был поставлен трон, в скинии. Посему Моисей получил и законы от Самаго Бога, как Царя; он принёс их с Синая, на вершине коего Бог с ним беседовал; потому первая и главная заповедь религии: один есть Бог Иегова, и да не будут тебе бози инии, - была вместе главным основанием гражданскаго постановления сего народа. Поелику Бог есть высшая власть в государстве: то отпадение от Него почитаемо было не только преступлением против религии, но даже политическим преступлением. Уклонившагося надлежало считать бунтов(74)

* (нрзб.сокр.др.яз.6сл.)

щиком, или человеком, не оказывающим должнаго почтения своему царю. Бог был царём народа Евр. по всем тем правам, какия принадлежат царю. Он был Владыка Земли своего народа, его верховный Законодатель, его неограниченный Самодержавный Правитель.

Бог был единственный Владыка Земли своего народа. Она ещё не была тогда очищена, Бог повелел очистить её от прежних обитателей и сам помогал Ему в том. Новые обитатели не иначе должны смотреть на себя в отношении к ней, как на приставников. Бог в законе Моисеевом часто говорит: Земля моя, а вы пришельцы, и поселенцы предо Мною, вы Мои рабы, изведённые из Египта (Лев. XXIII, 25.).

Бог есть единственный законодатель своего народа. Бог дал ему законы чрез Моисея и никому не позволено было ничего прибавлять к ним, или что-нибудь убавлять от них (Вт. IV, 2. XVI. 12). Захочет ли народ поставить над собою князя, якоже и прочие языцы; и сей князь егда сядет на престоле власти своея, да напишет себе второзаконие… да не преступит от заповедей ни на десно, ни налево (Лев. XVIII, 14-20.).

Бог есть неограниченный самодержавный Правитель своего народа. Все прочия власти сего народа должны занимать только второе место в системе (74об) Его правления. И также, как прочие цари имеют обычай и необходимость разделять труды правления с избранными из своих подданных, - поставляет и Иегова в своём народе власти подчинения Себе. Предоставляет действовать открыто своим судом и управлением только в затруднительных обстоятельствах своего народа. А поелику нельзя было иметь к нему, подобно как к прочим земным царям, непосредственнаго прямаго доступа: то Иегова не оставил определить и то, каким образом Он будет передавать народу своему свои непосредственные суды и распоряжения. Постоянным и всегдашним к тому средством был Урим и Туммим Первосвященника; а временными, - от его произвола и разсуждения, для известных обстоятельств народа, воздвигаемыми орудиями сообщения Его воли, долженствовали быть пророки. По их высочайшей важности долга в народе Еврейском ни у кого из его правителей не доставало смелости принять на себя самое наименование Царя. Когда Гедеону оное предложили, то он прямо отвечал: Господь да будет Царь вам (Суд. VIII.).

Власти второстепенныя, как уже из предыдущаго можно было заключить, долженствовали быть только блюстителями нарушения оных. Сими правами владело преимущественно колено, которому были вверены все церковныя должности. Моисей (75) и во время странствования по пустыне имел старейшин и судей пред собою и заповедал народу своему, чтобы, когда он взойдёт в Землю обетованную, поставил себе во всех жилищах своих, которыя даёт ему Иегова, Бог его, судей и надзирателей по коленам своим, которыя судили бы народ судом праведным (Вт. XVI, 18).

Иосиф Флавий говорит, будто в каждом городе положено быть семи судьям с присовокуплением двух Левитов (I). Кроме того известно, что были начальники над целыми коленами (Числ. XXXIV, 11), свои старейшины в городах (Вт. XXI, 1-8), книгочии в полках (XX, 8). При конце жизни И. Навина мы видим в Израиле старейшин, князей, судей и книгочиев (Нав. XXIII, 8. XXVI.1.). Это полное исчисление всех чинов государства Еврейскаго по установлению ещё Моисееву. Но класс жрецов, когда имел нужду входить в их дела, всегда является с преимуществом власти над ними; то, чего не могли решить судии города, переходило на суд Священников и некоего главнаго Судии, находящагося вместе с Священниками на том месте, которое избирал Иегова, чтобы призываемо там было имя Его (Вт. XXII, 1.212). Кто этот Судия, прямо не видим, если то не был первосвященник, как утверждают Еврейские учители, (I) и как можно догадываться из слов текста. В другом месте, по тому виду распо(75об)

(I) Каллист (др.яз.4сл.)

ряжений, который бывает по случаю открытия тела, не известно кем убитаго человека, Иегова прямо говорит, что старейшины города, сделав наперёд собственное изследование по сему предмету, и не нашед виновнаго, должны пред священниками засвидетельствовать свою невинность (Вт. XXI, 7.8.). При сем в законе сказано: ибо их (Свящ.) избрал Иегова, Бог твой, служить Себе и благословлять именем Господа, и по слову их должно решаться всякое спорное дело и всякий причинённый вред (Вт. XIX, 17.18. XXXIII, 9.10. Иез. XLIV, 24.). Наконец, начальники колен должны были действовать под влиянием Первосвященника (Числ. XXXIV, 17.18.). Сам И. Навин стоит здесь на втором месте.

Итак вот два главные разряда властей по делам гражданским! Они имели столько силы и важности, что им уступала власть отеческая некоторыми своими правами (Лев. XX. 9. Исх. XXI, 15. Вт. XXI. 18.19.). Противление суду священнаго сословия подвергало даже смертной казни. Кто не послушает священника, стоящаго там – в служении пред Иеговою, Богом твоим, или Судии, который будет в те дни: тот да умрёт, и таким образом истребится зло из Израиля (Вт. XVII, 12.). Ни право власти, ни важность суда, сего сословия, по видимому не должны были уменьшаться и в том случае, когда б народ захотел иметь у себя Царей. Потому что непосредственно после закона, (76) коим определялась смертная казнь за ослушание Суда Священников, следует положение относительно царской власти, которым нимало тот закон не ограничивался и которым влагается в руки Царя для непрестаннаго руководства – сия самая книга, дающая такой Закон (нрзб.ист.).

Установление постояннаго властительства над народом не препятствовало Иегове выводить иногда на поприще общественной деятельности и некоторых особенными правами и силою обличения уполномоченных мужей. Весь народ должен с благоговением смотреть на поставленныя над ним власти. Бог говорит: Закон не злослов и начальника в народе твоём не проклинай (Исх. XXII, 28).

Вот основныя идеи государственнаго постановления народа Еврейскаго, положенныя в законодательстве Моисеевом! К сему надлежит присовокупить те законы, кои относились до всего народа, как одного политическаго целаго, которыми определялись обязанности властителей.

Народ, сохраняя единство политическаго целаго, должен однако ж соблюдать ненарушимым и своё двенадцатичастное разделение (Ч. XXI, 3. XXXVI, 1-25.), как по коленам, так и по владениям.

Весь мужской пол должен был носить на себе печать своего произхождения от Авраама – обрезание. (76об) Противящийся сему постановлению должен быть потреблен от народа своего (Б. XXII, 12, Лев. XII, 3.).

Только с Хананеями и Амаликитянами не вступать ни в какой союз, а прочим народам давать даже у себя право гражданства. Но для некоторых из них в сем отношении сделано было ограничение: Аммонитянин, Моавитянин не иначе мог войти в право Израильтян, как в десятом роде; Идумеанин и Египтянин в третием роде (Втор. XXIII, 7-8). Первому отлучению подвергался всякий каженик, скопец и рождённый от блудницы (Вт. XXIII, 12). Гостеприимство поставлено первым законом (Лев. XIX, 34).

Если народ захочет поставить у себя Царя, его изберёт Сам Бог. Он должен быть единоплеменник народу, не должен много заботиться об умножении у себя конницы, чтоб чрез то не войти в близкия сношения с Египтом (2 пар. XXII, 3. 3 цар. X. 20). Не должно иметь у себя слишком многочисленнаго сераля, не должен отягощать народ множеством поборов для умножения казны Государственной. Он должен взять у жрецов список законов Моисеевых, и с ним во всём сообразовываться. Законодатель хотел, чтобы власть Царская была наследственная (Втор. XVII, 17-20.).

Судиям Закон говорит: не принимай пустаго (77) слуха, не следуй множеству, чтоб делать зло, чтобы решать превратно (Исх. XXIII, 1-3.), не будь лицеприятен к нищему и не делай уважения лицу великаго (Лев. XIX, 15). Даров не принимай, ибо дары, говорит закон, слепыми делают зрячих и превращают дело правых. Пришельца не обижай и не притесняй его; вы знаете, что на душе пришельца, потому что сами были пришельцами в Земли Египетской. (Исх. XXII, 8.9.).

Моисей не имел намерения образовать в своём народе дух воинственный; он не хотел и того, чтобы они были народ торговый, как финикиане, в соседство с коими они переселились, он хотел внушить им дух спокойнаго наслаждения той страны, куда Бог их ведёт, посредством возделывания земли. Земледелие есть необходимое условие полнейшаго развития гражданскаго образования всякаго народа. Государство образуется из кочевых племён не иначе, как посредством земледелия. Оно же более, нежели какой другой способ существования народа, напр. торговля, пастушество, могло споспешествовать Законодателю в утверждении ненарушимости важнейших его постановлений. Имеющий свой участок земли, в коем содержится сам (77об) с своим семейством и обязанный охранением своим законам государства, охотнее подчиняется всем учреждениям государственным, нежели вольный скиталец морей и пустынь – купец или вольный житель пустынь, степей – пастух. Итак, при гражданском организовании всего народа Моисей имел в виду сделать его народом-земледельцем, как Египтяне.

Владетели огромных поместий были бы для Еврейскаго народа первым бичем земледелия. Древняя история свидетельствует, что доколе у какого либо народа земли были разделены между гражданами, и доколе каждый сберегал свой участок для обработывания, дотоле земледелие там процветало. Но как скоро богатые один раз овладеют достоянием бедных, как скоро земли перейдут во владение не многих жадных людей: то всё переменится. Обременённая пышными зданиями, покрытая узорными цветами, рощами благовонных цветов, земля самая плодоносная в состоянии бывает пропитывать своих обитателей. В законодательстве Еврейском предотвращается это зло разделения земель на разные уделы. Другой бич земледелия более пагубный, чем менее ощутительный, есть непостоянство и перемены вла(78)дельцев и земледельцев. Чтобы возделывать землю с успехом, надлежит прежде всего знать свойство той земли, над которою хотят трудиться. Земля не везде одинакова; притом и почва ея часто изменяется. Открытое положение земли, близость реки, низменность места и проч., все эти обстоятельства заставляют делать земледельца изменения в своих орудиях распахивания, утучнения, в родах произведений, в количестве семян и проч. Но этими обстоятельствами земли, столько необходимыми для успехов земледелия, кто будет более иметь выгоды, или более средств пользоваться, - земледельцы ли переходящие с места на место, обработывающие землю наймами, то там, то здесь, где более могут получить выгоды? Или земледельцы владетели, которые будут привязаны навсегда к своему участку, могут передавать один род другому свои наблюдения и свои опыты? Это ещё не всё; улучшение и содержание земель требует везде значительных издержек, прежде нежели будут ещё видны плоды, которыми б вознаградились оныя; но гораздо более в стране гористой, какова Земля Обетованная. Земледельцы, переходящие с места на место и владельцы худо обезпеченные на счёт своих земель, не согласятся на такие издержки, или, по крайней мере, будут слишком скупы. Но земледелец Еврейский мог ли жалеть об издержках, когда был уверен, что ни у него, ни у его фамилии никогда (78об) не будет отнято обработываемое им поле? Не только никто не мог у него отнять его, и даже приобресть покупкою навсегда. Сам законодатель положил такое различие между имением состоящим в поле, и между находящимся в стенах города. Города в глазах закона не более как места жительства, Государству нет никакой нужды в том, кто в них имеет свои владения, - и владения могут быть проданы и навсегда безвозвратно, если владетель, или фамилия его не успеет выкупить их в течение одного года после продажи. Но поля – другое дело, это – в полном смысле имущество; от добраго обработывания зависит всё богатство народное; и так для государства нужно, чтоб оне находились всегда в руках земледельцев сведущих и привязанных к улучшению их всеми выгодами. Потому их нельзя было и продавать никому, как только до обильнаго года. С такою же охотою Еврей будет возделывать поля, кои будут даны ему Самим Богом, будут переходить от отца к сыну до самых отдалённейших его потомков. Удивительно ли после того, что поля, столько драгоценныя для каждаго, будут обработываться с таким попечением, могут содержать собою народ столь многочисленный.

Но так же, как злонамеренность и небрежение земледельцев иногда делают землю хуже, часто её (79) истощает и жадность их. Законодатель предотвратил первыя мудрыми разделениями земли, последнюю предотвращает учреждением субботняго года. Это учреждение поставляло Евреям в обязанность давать земле своей время для отдыха. Но как земля естественно была хороша и плодоносна: то, казалось, не нужно было ей давать такой отдых, часто как у нас водится. И так положение давать на покой земле, седьмой год был годом покоя: как седьмой день был днём покоя для человека, и для животных служащих ему, так седьмой год был годом покоя для земли. Оставляемая самой себе на каждый такой год, она вознаграждала то истощание, которое ей могли причинить шесть последовательных жатв; а многочисленныя стада, которыя в те годы паслись в степях, теперь имели свободу идти на паровые поля, и ещё более умножали ея плодоносие, оставляя на них навоз. Особенно в сем учреждении было только то, что вместо того, что у других народов земли паханныя покойно будут отдыхать всё лето; распоряжение, которое сначала кажется странным, опасным, и которое действительно было бы таким, во всяком другом государстве. Побуждение к учреждению такового распоряжения кроме религиозных, могли быть и различныя политическия. Всеобщность покоя, будучи признана необходимою или весьма полезною для земли, (79об) делала то, что ни один ещё участок земли не был лишаем онаго жадностию владельца. Всеобщность покоя земли давала всем Евреям не только изучать свои законы, но и разсаживать сады, строиться, приуготовлять необходимыя для дальнейших работ орудия, - словом, исправлять все такие дела, кои были останавливаемы непрерывностию полевых работ. И наконец, не маловажная была выгода и то, что Евреи имели в виду жатву седьмаго года, (а для этого нужны были житницы, погреба) должны были запасаться семенем и другими овощами (виноградом) (Лев. XXV.) на три года; а для этого нужны были погреба и проч.; нужно было, чтоб они запасались различными способами сберегать свои семена, плоды, вино, масло. Таким образом без всякаго принуждения непременно приучались брать предосторожности прежде, без сомнения пренебрегаемыя, для предотвращения голода в годы бесплодные, причиняемаго войною, или физическими причинами, посредством запасов, делаемых каждою фамилиею заблаговременно. Таких домашних запасов без великих не выгод не могут заменить никакие магазины, содержимые правительством, или обществом. В этих – безмерныя издержки на построение и содержание магазинов, на закупку и сохранение припасов, их повреждение и порча и пр. всегда сводили правительство в необходимость отягощать землевладельца и продавать запасы по высокой (80) цене.

Купеческия общества, которыя образовали жадность, которыми управляет одна жадность, также не удовлетворяются умеренными выгодами.

Была экономическая цель и в запрещении засевать поля вдруг различнаго рода семенами. Так как прежде растение берёт из земли свои соки; то, когда земля засеяна одного рода семенами, она отчасти истощается, но отчасти покоится, - а таким образом бывает в состоянии давать плоды и на следующий год только другаго рода. Но если бы та же земля была обременяема каждаго различнаго рода годовыми растениями, обыкновенно более требующими соков от нея, то она истощилась бы несравненно более, доставляя каждому свою пищу. Мало таких земель, кои бы в течение 6 лет при всём об них попечении, могли давать такия жатвы. Значительную отрасль обработывания земель составляет попечение о древах и плодовых садах, в содержании которых соединялась польза с удовольствием. Законодательство Евреев даёт мудрыя правила относительно сохранения и разсаждения таких дерев. Запрещение рубить их и в неприятельской земле, было для Евреев уроком и правилом хранить их и у себя с почтением и никогда не рубить их без необходимости. В том же намерении сохранения плодовых дерев, во всей их силе соков, объявил нечистыми плоды трёх (80об) первых годов и освящал Господу плоды четвёртаго лета. Отселе выходило то, что хозяева молодаго дерева не ранее могли пользоваться его плодами, как начиная с пятаго года. По опыту известно, что плоды слишком ранние причиняют истощание молодых дерев. Потому нужно было пресечь владетелю случай вредить их вырастанию поспешным желанием пользоваться его плодами. Но ежели законодатель с одной стороны ограничивает земледельца в самой его собственности, то с другой стороны умеет награждать его различными льготами. Какое бы не можно было принять попечение о сбережении плодовитых дерев, страна его была бы чувствительно обезображена, если бы законодатель не захотел одобрить их разсаждения. Чтобы побудить Евреев к тем издержкам, каких сие дело требовало, с ними соединена была законом значительная привилегия, т. е. изъятие из военной службы и всех общественных должностей того, кто насадил новый виноградник и ни разу ещё не пользовался его плодами. Что лучше можно было придумать для такой страны, какова Палестина? И что более могло ободрить Евреев к тем трудам, какие им надлежало положить над приведением в хорошее состояние такого множества земли жестокой и каменистой, для земледелия негодной, на которой бы могли отлично родится маслины, смоквы, виноград и проч.? Такое изъятие должно (81) было произвесть тем более счастливым действия, что, будучи важно само по себе, оно становится таковым ещё более по своей продолжительности, потому что простиралось на целые пять продолжительных годов, - и без сомнения сим-то законом Евреи одолжены были теми богатыми плантациями маслин, где, по выражению одного из писателей, они (нрзб.1сл.) елей от твёрдаго камени (В. XXXII, 13.), теми знаменитыми даже у древних языческих писателей (Плиния) виноградниками, теми знаменитыми у самых греков пальмами, теми прекрасными и многочисленными смоковницами, кои им доставляли с густого тенью, столь приятною в сем климате, сладкие плоды, - словом всеми теми драгоценными растениями, кои делали сколь весёлою, столько и плодовитою сию страну, где, под другими законами, изумлённый взор не видит ничего, кроме голых скал и останков древняго земледелия. Но земледелие, будучи первым из искусств, есть самое труднейшее. Человека не стало бы на такие труды, каких оно требует, если бы не помогали ему животныя. Оне составляют богатство земледельца и одно из главных его пособий. Одне поднимают его землю, другия возят его жатву и переносят самаго с одного места на другое. Другия питают его молоком своим и мясом, одевают его своею кожею и (нрзб.1сл.). Все, удобряя землю, обезпечивают его надежды на плодородие. (81об) И так нужно было размножать их, сберегать, обезпечить владение ими владельцам. Такия подробности, необходимыя в законодательтве народа земледельческаго, именно и находятся в законодательстве еврейском. Более обращая внимания на размножение животных полевых, нежели на то, чтоб ласкать изнеженному вкусу гражданина, оно воспрещает холостить их, и чтоб воспрепятствовать сему более сильным образом чрез посредство представления религиознаго, оно всех таковых животных отвергает от жертвоприношения, как недостойных быть приносимыми Господу (Лев. XXII, 24). Вероятно с тою же целию закон запрещает и совокуплять одного рода с другим. Ибо кроме того, что такия животныя природе совокупления противныя не всегда удаются; что даже и тогда, когда удаются, род высший всегда теряет то, что приобретает нисший, - животныя отсюда раждающияся, не в состоянии будучи размножаться, вредят умножением своим безплодию. С перваго вида покажется, что множество жертв, каких требовал олтарь, необходимо разстроивает систему размножения животных. Но разсматривая это ближе, мы находим, что оно, напротив, благоприятствовало ей. Эти жертвы, кои, по большей части, служили в пищу, составляли для тех, которые бы приготовляли нарочно животных, верный и ежедневный пред(82)мет торговли; но между тем каждый без сомнения старался размножать их, чтоб не быть принуждену покупать их у других. Запрещение приносить на олтарь животных порочных заставляло размножать их ещё более, чтоб было всегда из чего выбрать, и заботиться о средствах иметь их всегда здоровыми, красивыми, такими, какия годны для жертвоприношения. Сбережение животных также составляет предмет законодательства еврейскаго. Вот почему оно не позволяет животных рабочих обременять непрерывными работами, даёт им по крайней мере один день покоя в неделю. По той же, вероятно, причине запрещает запрягать в одну колесницу вола с козлом, т. е. чтобы неравенство сил животных, при одинаковом обременении, не заставило одного надсадить все свои силы, тогда как другое будет работать очень легко. Закон хочет, чтоб Евреи обращались гораздо благороднее с товарищами своих полевых работ. Не только повелевает им беречь как собственный свой скот, но хочет, чтоб каждый заботился и о сбережении животнаго, принадлежащаго другому, хотя бы сей другой был и враг его.

Так законодатель еврейский старался устроить в своём народе все принадлежности земледельческаго образа жизни, на котором хотел основать всё его величие!

Хотя Моисей и не назначал своего народа быть (82об) народом-завоевателем, кроме случая овладения Землёю обетованною, однако ж не оставил сделать нужных распоряжений относительно его военных действий.

По законам воинским сего рода каждый гражданин, способный по своему возрасту носить оружие, становился солдатом. Этот возраст обыкновенно определялся 20-ю годами (Ч. X, 24.). Закон ещё повелевал, чтобы, когда войска соберутся, начальники объявили, кто построил дом и ещё не жил в нём, кто насадил виноградник и ещё не вкусил от плодов его, кто обручил жену и ещё не жил с нею; тот волен возвратиться в дом свой и свободен от службы. В этот день (XX. Втор.) в стане должна господствовать чистота и опрятность. В законе сем представляются познания, по-видимому, в этом климате необходимыя и важнейшия подробности (В. XXIII, 10-23); ибо говорит он: Господь Бог твой ходит в полку твоём для освобождения тебя от врагов твоих; итак да будет полк твой свят, чтоб Господь не нашёл в нём какой-либо нечистоты и не удалился от тебя. Ежели войско должно проходить землёю своих граждан или союзников, ему делать запрещено какое-либо опустошение: и закупщикам царским говорит закон: проходя чрез поля и виноградники их, закупай у них на сребро припасы, какие тебе необходимы и плати за воду, которую будешь пить у него (В. II). Когда наступало время сражения, началь(83)ники должны были ещё провозглашать воинам своим: кто страшлив, слаб сердцем, пусть идёт и возвратится в дом свой, да не устрашит сердца брата своего, как своё сердце (В. XX, 8.). А для воодушевления мужества закон повелевал священникам произносить слово к народу: Послушай Израилю! Вы уходите днесь на рать ко врагам вашим: да не ослабеет сердце ваше! Не убойтеся, ни же устрашитеся от лица их! Яко Господь Бог, идый пред вами, способствует вам на враги ваша и спасет вас (XX, 34). Возвратились ли с победою, - закон требовал, чтоб смотря на себя, как на осквернённых сими убийствами, хотя и необходимыми, и как недостойные явиться в полку Божием, не осмеливались входить в оный ранее седьми дней очищения. Войны Господни против народов, которых надлежало изгнать из Ханаана, составляли изключение из законов воинских, о которых теперь слово и которыя были войны народа против других народов. С самаго начала сии законы не позволяли предпринимать никакой войны по прихоти, из честолюбия, по духу завоевательному. Израильтяне не могли взяться за оружие, как только для защищения против несправедливых нападений и для удовлетворения обид, им нанесённых, и в которых именно отказано дать удовлетворение. Таким образом закон даже не позволял причинять безполезных раззорений земли неприятельской, запрещал сру(83об)бать дерева плодовитыя и даже губить без нужды те, кои не приносят плода. Еда древо, говорит закон, еже в дубраве, человек есть, еже внити от лица твоего в забрала! (Вт. XX, 20). Даже тогда, когда выступив на неприятеля уже становились станом пред одним из его городов, закон обязывал вызывать жителей с миром (XI), и если они принимали приветствие и отворяли Евреям свои ворота: то становились только данниками и подданными; но если, не соглашаясь на такую сдачу, враг продолжал защищаться так, что его не иначе можно было взять, как силою; то закон предоставлял его в таком случае воле победителей: истребляй весь мужской пол, какой найдётся; т. е. всех носящих оружие и не положивших оружие. Потому что тогда всякий мужчина был воин. Сюда принадлежит ещё один закон относительно пленниц (Втроз. XXI, 10-14).

Упрекают законы Моисеевы в формализме, который будто бы требовал только внешняго исполнения и покорности, и нимало не поддерживал религиознаго чувства, не вёл к исправлению духа. Справедливо ли это? Против этого надобно заметить, что законы сии возводят к Богу, поэтому уже имеют нравственное значение. Ибо Бог, как всеведущий, не мог удовлетворяться одним наружным исполнением закона; это не смертный (84) законодатель, который не мог видеть ни целей, ни побуждений закона – исполнения. Даже в самых законах гражданских и обрядовых мы можем находить нравственное начало.

Разсматривая в частности законы гражданские и обрядовые, видим, что и в них Бог часто указывал на Себя, как на Первообраз нравственнаго совершенства: будите святи, якоже аз свят есмь. Опять когда повелевается в стане сохранять чистоту, причиною этого поставляется то, что Бог живёт здесь. Также часто говорится: будите милостиви, якоже аз милостив есмь к вам; верны, якоже аз верен. Посему и мелкие, по-видимому, законы получают отсюда высокое нравственное значение. Кроме того, в этих же самых законах, часто повторялось, что Бога не только надобно бояться, но и любить. А любовь есть такое чувство, коим всего вернее усвояют качества того, кого мы любим; потому что с ним соединяемся своим сердцем. И так закон Моисеев основался на любви. Это запрещает и законы показывают, как Моисей хотел усвоить им нравственное значение.

С другой стороны видим, что закон заботился о разпространении духа взаимной любви. Он предписывал любить ближняго, как самаго себя, - это собственныя слова закона, любить чужестранцев и (84об) пришельцев, потому что Бог возлюбил их, как пришельцев. Эти правила ещё прежде были изъяснены в дополнительных условиях к десятословию; следовательно, им дана такая важность, что с нарушением их нарушался завет с Богом. Во Второзаконии, где изрекается проклятие на нарушителей закона, сказано, что проклят тот, кто будет обижать пришельца. Значит, заповедь о любви к пришельцам есть заповедь непреложная. В тех же самых правилах не только не велено мстить врагам; но заповедано благодетельствовать им. Это изречено ещё в законодательных условиях к закону Левитскому (Втор. XXVII, 15.16.). Особенно внушалось быть милостивым к бедным, сиротам, вдовам, несчастным (И.XXI, 22), и нарушителя этого закона предавать проклятию на горе Гевал. Далее, на всех праздниках жертвы благодарственныя должны быть разделяемы с бедными, и для этого-то велено было снедать в тот же день. Закон предписывал быть милосердным и к самым животным, отыскивать хозяина найденной вещи. Если теперь и были постановлены законом жертвы, то это не для того, чтобы ими ограничить всё богослужение, но для выражения чувств благодарности к Богу и возбуждения их. Может быть, Моисей потому и не предписывал определённых форм молитвы, чтоб внутреннее от(85)ношение между Богом и Его народом не превратилось в формализм, - в механическую болтовню языка; а без этих чувств все дары и жертвы неприятны Богу.

Достойно замечания, как все празднества Еврейския и церемонии, оныя сопровождающия, клонились к тому, чтобы возвышать их дух к Богу; возбуждать в сердце чувствования глубочайшаго благоговения к Его верховному величеству, всеместной и отрешеной зависимости от Его промысла и искренней признательности к Его благодеяниям. Каждой недели седьмой день был отделён для освящённого покоя, или субботствования; каждаго месяца первый день был посвящён Богу молитвами и особенными жертвоприношениями. В праздник Пасхи Ему же приносили первыя годовыя произведения с агнцем всесожжения (Л. XXXIII, 11.12). Это приношение, которым открывалось начало жатвы, было общим торжественным свидетельством, что всё, что ни берут на полях своих, есть дар единой щедрости Создателя. В пятидесятницу приношение новых хлебов, всесожжения, жертвы о грехе и жертвы мирныя, какия тогда приносили, - внушали Израильтянам, что всё то они приемлют от рук Божиих, что воздавая Ему хвалу и благодарение за дары сии, они должны также умолять Его милосердие о грехах, которые учинили во время жатвы, просить от Него благодати, чтоб не согрешить более в употреблении собранных благ и молить о со(85об)хранении того, что дано, и об излиянии своего благословения на то, что ещё оставалось собрать. И наконец, когда оканчивали топтание винограда и других плодов, из которых добывали масло, - тогда отправляли праздник Богу торжественно, чрез целыя восемь дней. Он начинался ровно за 6-ть месяцев до Пасхи и продолжался столько же времени, как и тот праздник, это был праздник кущей. Все были обязаны собираться вместе на все сии праздники и принимать участие в благодарении и молитвах общественных. Никто не мог явиться сюда без приношения; без жертвы. Бог хотел ещё, чтобы к семейным трапезам в сии дни веселия были допускаемы и Левиты, и пришельцы, и вдовы, и сироты, чтоб каждый помнил, что блага, данныя ему, даны не для одного только его, но для того, чтобы он уделял от них неимущим. Так все законы Моисея поддерживают дух любви к Богу и ближним.

Обрядовые и гражданские законы Моисея служили к утверждению и разкрытию истин Религии народа избраннаго как в отношении к вере, так и в отношении к деятельности. Постараемся доказать это примерами.

Ими раскрывалась и утверждалась в сознании народа Еврейскаго истина Единства Божества против лжебожнаго учения прочих народов. Сколько в законе обрядовом положено было к тому средств! Им воспрещено было всякое служение в образах: это служение (86) само по себе ничуть не было идолопоклонством, ещё далее было оно от многобожия. Но в представлении народа чувственнаго (И. XX, 45. В. V, 8.9. XXIII, 15) пределы сих служений не могли быть точно наблюдаемы. Понятие о Высочайшем достоинстве невидимаго Существа легко могло потеряться, или лучше перемешаться с чувственными представлениями образа; где не видят образа, там не думают о Боге; забыли бы о Его вездеприсутствии невидимом, раздробили бы Его безпредельность на множество частных сфер, средоточием коих должны быть образы. При сем воспрещении Бог прямо напоминает народу, что когда сей слышал глас Его на Синае, то не видел Его, однако же, ни в каком образе (Второз. IV, 15.16.).

Религия воспрещала Евреям близкое сношение с народами, опасными для них по своим порокам (Вт. XXIII, 6. XXV, 17.18. И. XXXIII, 32.33. XXXIV, 12.16.). Как отец предостерегает юнаго, неопытнаго сына от знакомства с недостойными друзьями (Ч. XXXIII, 6. В. VIII, 6.), так поступает Бог с своим народом. Не дозволено было сообщаться с ними в обрядах их служения богам своим. Хотя многие из них были безразличны напр. (Л. II, 11.), по-видимому незначительны, но от малаго сближения легко могло произойти большее (В. XII, 23-31). Требища их и олтари подвергались разрушению (В. XXXIV, 13). Сребро и золото идолов языческих не дозволено было брать (86об) себе (VII, 25.). Не дозволено было носить одежды испещренныя, известныя у Египтян, на которых разноцветными нитями вышивались изображения чтимых там животных (Л. XII, 29.); искать у волхвователей знания будущаго, самим гадать и ворожить по примеру других народов (Л. XIX, 28.31. XX, 6. 27.); полагать на себя знаки сетования языческаго (Л. XIX, 27.28.). И если бы в народе Божием нашёлся кто-нибудь, ищущий богов языческих, немедленно повелевалось предавать таковаго смерти (В. XIII, 2-7.). Если бы зло распространилось по целому городу, целый город подвергался истреблению, - и никто не смел брать из него что-либо в добычу (XLII, 12-16).

Иегова хотел, чтобы, так как Он Сам не подобен богам, которым кланяются язычники, так и служение Ему отличалось от служения сих последних. Он Сам благоволил предначертать и каждая черта сего богослужения есть печать единства Божия. Один Иегова, одна у Него скиния, один олтарь жертвоприношения, один первосвященник, одно место (XII, 23.9.13.14.). Он избирает для совершения пред Ним действий, повелеваемых законом, - Иегове посвящаются все времена богослужения, Иегове должно приносить и жертвы всесожжения, и жертвы о грехе, и преступления, и мирная, Иегова отлучает нечистое от Его трапезы, Иегова идёт с ним на брань, Иегова делит с ним корысти, (87) Иегова берёт дань с его полей и садов, - словом: всё повторяет Еврею: Иегова, Бог твой, есть един, да не будет у тебя иных богов. Представление о едином Иегове всюду должно сопровождать его.

В Левитском богослужении не одна скиния была образ вещей небесных, но и ея служители, ея жертвы, ея свящ. времена; так заставляют заключать весьма многия указания новозаветных писателей, иногда одною чертою, иногда вполне раскрывающия тайны сеней и гаданий. Так надлежит сему быть по самому понятию сего народа о жертве. Жертвоприношения, составлявшия почти все действия общественнаго богослужения у сего народа, не могли иметь такого слабаго основания, на котором они учреждены были и держались у других народов. У него не могло быть той мысли, будто его невидимый и Святый Бог имеет нужду в пролитии крови, как Крови. Божество, когда учреждало такое богослужение, непременно имело другия цели. А как скоро жертвы кровавыя имели другое назначение и значение, то и всё богослужение. Итак в этом видимом должно скрываться нечто невидимое. Мы представим здесь опыты такого преднаписания и во всех трёх родах учреждений. Возьмём напр. лице Первосвященника, праздник Пасхи и священнодействие дней очищения. Черты прообразовательныя будем определять не собственною догадкою и соображением, но указанием Духа Божия. (87об)

Дата добавления: 2015-06-04